Не в службу

— По одной версии, помогали залетчику на хоздворе, — поделился Отабек, повертев в руках овсяное печенье. Ухмыльнулся: — Свиньям хвосты крутить. Нормальная версия, особенно учитывая сердобольность Леруа, на своей шкуре испытавшего подобную несправедливость. Юра кивнул одобрительно, налив свежезаваренного чая Отабеку, полночи просидевшему в допросной особого отдела. Той оказался личный кабинет Никифорова в штабе их части, где никак родные стены помогли сочинить более менее правдоподобный костяк произошедшего ЧП в рекордно короткое время. — А вы не..? — Юра настороженно прервался. — Не успели, — успокоил Бека. — Хоть здесь Леруа мозгами пошевелил, сказал выбросить все. Юра знал, что на самом деле так Отабек конечно же не думал. Раздражался, сердился, естественно, как тут не злиться, когда не дают продохнуть с бесконечными вопросами, в то время как виновный харю плющил в госпитале, едва избежав смерти. Но Бека кренделей за подчиненных получать попривык, что делать, раз уж должность такая, и состояние Джей-Джея его беспокоило больше, чем собственные неудобства. — Дмитрий Михалыч еще не вызывал? — спросил Юра. Отабек отхлебнул чая: — Вызовет, куда денется. Юра опустил взгляд на его китель, под которым скрывалась перебинтованная ключица. — Бека, мне жаль. — Нормально, — твердо заверил Отабек. — Лишь бы тебя не трогали. Никифоров копать настроен решительно, отрицай все, — посоветовал он. В этой истории за себя Юра волновался в последнюю очередь. — Он поверил тебе? — глухо осведомился он. Отабек уставился на дно чашки враз подуставшим взглядом. Тени на его глазах пролегли глубже, побуждая в Юре желание закрыть его отдохнуть в лазарете, чтобы больше никто не трогал. Сам он туда по приезду в часть с утра так и не решился зайти, переступив порог медпункта и сразу пройдя в свой кабинет, минуя дверь пустующего изолятора. То, что только вчера приходилось отвлекаться от работы на штурм внезапно обвивших рук и смеха в шею, казалось сумасшествием. Тем, что не должно так быть, не должно было произойти. Все могло быть гораздо хуже, повторял себе и дедушке Юра перед тем, как попытаться уснуть. Обрадованный появлением внука дед Коля, вместе с тем усиливший режим сарказма до турбо, отставил шутки в сторону, после рассказа счев нужным откомментировать, что канадец в рубашке родился, и у вас в части, Юрочка, страсти кипят черт на печку не вскинет. А вот его завязавшейся дружбой с майором из ФСБ дедушка был более чем доволен. Какая уж там дружба, думал Юра, этот волчара меня заглотит и не заметит, как пить дать. — Без разницы, поверил или нет, — ответил Отабек, отставив чашку и благодарно кивнув за хлопоты. Юре и самому уже сил не было давиться пылью в пакетиках. — Главное, чтоб до Леруа не успел дойти раньше нас. Юра честно сказал, что собирался отлучиться в госпиталь в обеденное время. Бека помотал головой, предлагая не высовываться из части в самый разгар разбирательств и навестить Джей-Джея после рабочего дня вместе. — Тут еще одна вещь. — Он почесал затылок, неуверенный, стоит ли продолжать. — Леруа кое-чем обмолвился во время инцидента. Скоро вся часть об этом будет говорить, так что лучше тебе это услышать от меня. По мере рассказа брови Юры сдвигались все ближе друг к другу, а сам он ненароком вспоминал адресованный в воздух вопрос особиста в баре по поводу Джей-Джея, по негласно предполагаемой версии Виктора являвшегося шпионом, разведчиком, убийцей, но никак не рядовым солдатом с отличной боевой и физической подготовкой. Говоря откровенно, Юра сам засомневался, начав терзать себя раздумьями после вполне справедливых докапываний Никифорова. Молниеносная реакция на огневом рубеже — это верхушка айсберга, Юра, ориентирование на совершенно чужой местности спишем на критическое мышление в условиях стресса, выживание в холодном лесу отнесем туда же, но что ты скажешь на стопроцентное внушение доверия среди местного населения? Юра про себя тогда посмеялся, припомнив Жору, и нашел ответ в добродушной старушке. Да и врожденное обаяние вряд ли последнюю роль сыграло. Всего этого он вслух не сказал, а Виктор продолжал гнуть свою линию и вместе с тем вдоволь подкосившееся доверие к Джей-Джею. Некоторые только через полгода о кольце на пальце узнают, делился историями Никифоров, а об убийствах люди и в браке умалчивают годами. Поэтому, превратившись в одно сплошное ухо, Юра вначале тупо хлопнул глазами, уверенный, что слова Отабека ему послышались. — Медведь? — ошалело переспросил он. — Какой, нахуй, медведь? Отабек был озадачен не меньше. — Хрен его. Какие в Канаде медведи? Гризли, белый? По-моему, один черт, бегством не спасешься. Юра испытывал гремучую смесь ужаса от того, что пришлось пережить Джей-Джею, и облегчения от того, что пуля из его ружья была предназначена не для человека, а чтобы человека спасти. Опять. — Боже. — Юра схватился за голову, откинувшись назад и издав истеричный смешок. — А я то думал… А он медведя… — Юр, — замер Отабек. — С тобой все нормально? Юра покивал, закрыв руками лицо. Медведь, блядь. Где же он служил, чтоб в такую жопу вляпаться? Медведь, он и в Африке медведь, на глаза попался — считай, уже труп. Сослуживец явно второй день рождения не первый год отмечал, хоть и руку отдал. А Леруа, судя по рассказу, мог спастись бегством, да только товарища не бросил, воспользовавшись мало чем помогающим в такой схватке ружьем и заработав травму на всю жизнь. И мне вообще об этом не заикался, качал головой Юра, спал всегда спокойно, только больно чутко. С женой, видимо, ночные флэшбэки ловил, задумчиво тянул Отабек, пока терапией не подлечили. — Сказал, что она не выдержала и ушла, — осторожно проронил Бека, тут же добавив: — И что любви не было уже. Не знаю, насколько правда, тебе лучше с ним поговорить. — Поговорю, — бесцветно произнес Юра. Ему до кучи о жене только не хватало вспомнить. Бека вздохнул: — Я не хотел говорить, но сам знаешь, как у нас радио работает. Не слушай больше никого. Юра вяло улыбнулся: — Знаю. Спасибо. Отвратительно солнечное утро с премерзко шлепавшей слякотью под берцами омрачилось возросшим количеством пациентов. Юра еле успел получить осеннюю форму, нацепив маску и истратив запасы жаропонижающего на захворавших солдат. Час от часу не легче. Юра обзванивал склады на поставку лекарств, отгружал анализы курьеру в лабораторию, доводил до сведения командиров с автономно работающей головой, ожидая вызова. Никифоров его не дергал, поймав тишину. Зато с Отабеком умудрился проверить и хоздвор, к счастью, без собаки, так и оставшейся у хозяина бара, допросить того, кто был в наряде, капитана Дорофеева по второму кругу, Кереева, Абрамова и весь караульный взвод по очереди. Копал, в общем, как не в себя. Полковник тем временем доложил о случившемся в окружной штаб и особиста не тревожил, дожидаясь приказа сверху. Ночью проорался, объяснил Отабек за обедом, нервов не осталось у мужика. — Штаб доложит в Канаду, — отстраненно произнес Юра. — Должен, — согласился Бека. Сидели они снова у Юры в кабинете, обойдя стороной чепок с офицерьем и солдатскую столовую для беседы без лишних ушей. Точнее, Юра обошел, а Бека простоял в очереди за едой, взяв с собой порцию и для Юры. — Но разве мы не должны сперва сами разобраться? — Должны, — повторился Отабек. — Полкан так решил. Мол, мало ли, чего надумают, если промедлить с уведомлением о раненом бойце. Не знаю, как там с суицидом завернули, но инцидент-то в общих чертах ясен: канадец получил ранение, спасая солдата. О таком умалчивать преступление. Юра бездумно стукнул вилкой по столу, не чувствуя вкуса котлет. — А то, что на охраняемый объект полез? — Понятия не имею, — выдохнул Бека, потерев переносицу двумя пальцами. Бедняга, ему же тоже могло прилететь прямо на лычки и должность, если вообще не на увольнение из вооруженных сил. — Не надо было мне тогда с Виктором… — начал Юра мысль, высказать которую язык чесался с самого начала. — Избавь, — резко перебил его Отабек. — Если бы не все это, был бы у нас не раненый солдат, а убитый. На этой условности все, видимо, и держалось. Точнее, стопорилось с выбором наказания и поощрения. — Кереев в казарме? — поинтересовался Юра. Абрамов таки признался, что хотел заменить его кандидатуру на пост караульного после того, как тот магазин уронил в оружейке. Примета плохая. Однако, капитан суеверным не был, да и никто, в принципе, всерьез не воспринял, пока не стало поздно. — Изолировали его. Комиссуют, сто баллов. Любопытно, что он Виктору наговорил на допросе. Вероятность того, что напиздел, стремилась к нулю вместе с показаниями остальных присутствующих, но особист мог использовать его версию в своих интересах, в корне не совпадающих с тем, чтобы оставить Джей-Джея в покое. Эта мысль вертелась в голове весь день, подпитанная молчанием Никифорова, который грозился вызвать Юру на допрос несколькими часами ранее. Стало быть, его обзор майору не был нужен. А значит, свою версию он уже сформировал. Юру это пугало. Он собирался было вызваться сам, только чтобы выведать, к какому выводу пришел Виктор, но был остановлен Отабеком, наказавшем за километр держаться от штаба. Юра не успокоился, пока Никифоров сам не наведался к нему в медсанчасть ближе к концу рабочего дня. Прямой и статный, он устало плюхнулся на диван в кабинете, не удосужившись снять бушлат и фуражку. Вот он какой, особист при исполнении. Умаялся, а взгляд под козырьком все равно горит в неистовстве докопаться до правды. — Вы совсем не спали, — попробовал начать Юра, встав со стула и переместившись вперед стола, поближе к майору. Тот сосредоточил на нем блеклые и холодные глаза. — Что нам сон, когда такой беспредел происходит, — отозвался он, внезапно повернув голову к двери. — Вещи Леруа все еще там? Отворив лазарет, Юра замешкался, на несколько секунд выпав из сегодняшней реальности в ту, что теперь казалась сказочной. Не далее, чем позавчера они стояли здесь, рассуждая о турнике в проеме двери, а не отказавшийся от идеи Джей-Джей едва не заехал трубой себе по ноге, примерившись и уронив той же ночью. Если он и шпион, то самый неуклюжий на свете. Никифоров щелкнул выключателем сам, неспешно направившись прямиком к кровати Леруа и начав осмотр тумбочки. Юра сделал себе пометку собрать мыло, бритву, зубную щетку с пастой и гель ему в госпиталь, а потом Виктор отодвинул второй ящик и достал темно-синий бутылек с прозрачным содержимым. — Это у нас горюче-смазочный материал, я так понимаю? — едко спросил особист, повертев смазку в ладони. Отругав себя на чем свет стоит, Юра неслышно прочистил горло: — Не могу знать. Никифоров достал что-то еще, встал с корточек, выпрямившись и повернувшись к Юре с зажатым между пальцев презервативом: — Не можешь, значит, — ухмыльнулся он, посмотрев на густо покрасневшего Юру прямо. — Чего зарделся тогда, сержант? На ответ, слава яйцам, майор не рассчитывал, просканировал Юру взглядом с головы до ног, и развернулся, бросив презерватив и смазку обратно в ящик. Да как будто новость для него, фыркнул про себя Юра, спокойно. Блядь, но одно дело — разговоры, а совсем другое — вещественные доказательства того, что медик и рядовой в неуставных отношениях не гнушались устраивать разврат прямо на территории части. — Наглеете, молодежь, — протянул Виктор, встряхнув вымытыми руками. — Хоть камеру ставь. Юра хмыкнул, пройдя за ним обратно в кабинет: — Симулянты в первый же день из строя выведут. — Смешно тебе, — укоризненно произнес Никифоров, присев на этот раз за стол. — Ни разу, — посерьезнел Юра, опустившись на стул напротив и в душе не зная, как выведать все у особиста. — Товарищ майор, разрешите вопрос? Разумеется, Виктор знал, за чем дело встало, но, видимо, нормально так раззадорился последней находкой, подперев щеку кулаком и облокотившись на стол. — Попробуйте, сержант, — улыбнулся он, тут же прищурившись: — Настоятельно советую сформулировать правильно. После всей нервотрепки Юра еле сдержал высказывание о том, на чем он вертел советы особого отдела, вместо этого обратившись к честности: — А я не могу знать, как правильно спросить, что ждёт рядового Леруа и сержанта Алтына. Майор убрал руку с подбородка, преувеличенно тяжко вздохнув и расслабленно откинувшись назад, поправив фуражку. — Я уже говорил, что это не нам с вами решать, Плисецкий. Сука, ну как же эту крепость сломать. — Я хочу знать, чем это грозит, — не сдавался Юра. — А выговор за борзоту не хочешь? — при всей строгости Виктор усмехнулся, покачав головой. — Не тронут твоего Алтына. Даже благодарность объявят, так, между нами. Юра кивнул, почувствовав, как камень с души упал. Зато булыжник с сердца сдвигаться не торопился. — А Леруа? Если бы Юра мог читать по глазам особистов, что было исключено для любого человека в принципе, то разглядел бы желание собственноручно отобрать у Джей-Джея жизнь. — Тоже по голове погладят, — удостоил ответом Никифоров. — И заберут. Юра бы точно прибил Леруа за возникшие проблемы с сердцем, по ощущениям вмиг придавленным ебаной стелой. ФСБ не шутит, ФСБ вынюхивает, и отдаст солдата обратно родине с превеликим удовольствием. Заберёт его у меня и отдаст. Юра облокотился на стол, сцепив пальцы в замок и закрыв половину лица. Остальную половину спрятали волосы, а сам он смотрел вниз, не рискуя поднять веки. Выплескивающиеся наружу эмоции душили, встав комом в горле, который никак не удавалось сглотнуть. — Вить. — Юре было плевать на свой дрогнувший голос, на явно упивающегося его отчаянием особиста, на субординацию, на все. — Что-то можно сделать? Виктор отозвался с промедлением. — Ты ничего не сделаешь. Голос ровный, низкий, даже сочувствующий. Юра поднял голову, чтобы убедиться, что уши его не обманывали. — А ты? Майор медленно склонил голову набок, нахмурив брови. Кокарда на его фуражке угрожающе отразила свет лампы. — Ты правда сейчас просишь меня подсуетиться, чтобы срок пребывания остался таким, как прежде? Тебе напомнить, что он через четыре месяца все равно упорхнет к себе на родину? — Мне все равно, — помотал головой Юра. — Ах, тебе все равно. Тогда уж не утруждай себя действиями, исход ты не изменишь. — Никифоров поднялся со стула, раздраженно проведя двумя пальцами по козырьку. — Разговор окончен, сержант. Он правда собирался направиться к выходу, утопив Юру в настоящей панике, догнавшему, что конец наступит, как только Виктор перешагнет порог медпункта. Юра не обратил внимания на сползший на стул бушлат, когда вскочил со своего места, в одном халате в два шага нагнав майора и заставив его обернуться. — Чего ты хочешь? — решительно выдохнул Юра, несмотря на дрогнувшие от предстоящего пиздеца колени. Пусть как хочет наказывает. — Юра, я делаю предупреждение, — напряженно выговорил особист. — Еще раз услышу такие разговоры, пеняй на себя. Но он не сдвигался с места, давая Юре несколько бесконечно длинных и жесточайше коротких секунд, чтобы выпалить единственное, о чем он в данный момент мог вспомнить из их разговора в баре: — Я согласен на горячую точку. Но только по истечению четырех месяцев, и… Виктор резко перешагнул расстояние между ними, схватив Юру за подбородок и потянув вверх. В поиске опоры Юра завалился назад, приложившись спиной об дверь и широко распахнутыми глазами уставившись в чужие, разгневанные чистым блеском ледяной стали. — Сдался ты мне на этих точках, сержант. Ты хоть знаешь, на что подписываешься? А я тебе расскажу, Юра, хочешь? Про солдата одного, от бабы не отличишь, такой же, как ты. И не от пули сдох, не от мины, а от петли. Трахали всем отделением, потому что бабы в округе ни одной, а ты день за днем превращаешься в животное. Без собственного мнения, просто берёшь и дерёшь, как все. А ты же, салага, еще смазливее, ты просто не представляешь, что с тобой там сделают. Что с тобой здесь хотят сделать, и, сука, сделают, стоит Леруа уехать, а Алтыну ослабить оборону. И обратиться будет не к кому, потому что даже офицеры не побрезгуют. Юра полноправно гордился собой, не сводя глаз с Никифорова, после всей самой бредовой в его жизни тирады воинственно спросив: — И ты? Виктор сжал собственные челюсти от переполняющего бешенства, в какой-то момент сдавшись и опустив взгляд на его губы. Тут Юра уже занервничал, готовый обороняться и ударить офицера, но особист отпустил его так же внезапно, сделав шаг назад. Юра сумел наконец вдохнуть, направив все свои силы на то, чтобы подавить дрожь в теле. Никогда, никогда в своей жизни он еще не видел такой ярости. Он просто сумасшедший, на всю голову больной, его наверняка контузило, нормальный человек не стал бы выдавать такое. Если он на самом деле не пережил подобный кошмар и попросту не был способен воспринимать мир, как другие. Виктор обошел шагнувшего в сторону Юру, открыв дверь и, прежде чем покинуть кабинет, понизившимся сразу на несколько тонов голосом пообещал: — Я сделаю все, что смогу, если ты этого хочешь. Как только дверь закрылась с тихим щелчком, Юра на негнущихся ногах подошел к дивану, сел и уронил голову на руки, вцепившись в волосы. Его трясло. Ему было страшно. И ему очень сильно хотелось к Джей-Джею.