Не в службу

— Лихо, — оценил Никифоров, стянув перчатки. Неторопливо расстегнул бушлат, но в последний момент будто передумал его снимать, прошествовав внутрь кабинета. Сварится, не к месту подумал Юра, который еще утром был готов стряхнуть штаны и щеголять в одном халате, как Ира, настолько нещадно топили. Поубавить мощность он не рискнул, батареям здесь было намного больше лет, чем ему самому, о чем они заявили катастрофичной протечкой в первую же зиму его службы. Форточку, что ли, открыть. — Не скажу, что рад встрече, — не стал любезничать особист, расположившись на диване и устроив руку на подлокотнике. — Тем более здесь. Все туда же, а ведь и получаса-то не прошло. Окно бы распахнуть, форточкой тут не спасешься. — Он здесь по приказу командира части, — сообщил Юра, двинувшись к своему столу ближе к окну, словно и впрямь намереваясь максимально проветрить помещение одним рывком. Опрометчиво было вот так бросать Леруа один на один с майором, о чем Юра догадался только когда отстранился. Джей-Джей, однако, прекрасно справлялся без него, напряженным не выглядел, скорее заебанным, да и смотрел на Виктора как-то даже снисходительно. Тот вдруг широко оскалился: — Ну, и как? Юра постарался передать все свое возмущение одним взглядом. Как будто ты не знаешь, как, не знаешь, что на нем живого места нет. — Доходчиво, — спокойно ответил Джей-Джей. Мне бы твое спокойствие, медленно закипал Юра, до этого разговора совершенно не подозревавший, насколько праведная злость затуманит уже привычную настороженность перед особистом, перекует страх за Джей-Джея в бушующее негодование. — Не слишком доходчиво, как я погляжу, — поменялся в голосе майор. — Раз ты все еще здесь. Умом Юра понимал, что приказ разобраться с канадцем никак не мог быть отдан Никифоровым, который о нежеланном госте узнал, он был уверен, не далее как сегодня. Что-то подсказывало Юре, что иначе Виктор просто не дал бы ему явиться в часть. Нашел бы, как. Он у нас, сука, находчивый. Голос Джей-Джея прозвучал скучающе: — Ваше начальство так решило. Все вопросы к нему. Справедливо, что. Особист, может, и позлорадствовал, что расквитался даже без своего вмешательства, но назначением Леруа на должность инструктора доволен явно не был. Хотя, с другой стороны посмотреть, Джей-Джей лишил его головной боли. — С начальством разговор короткий, — притворно тяжко вздохнул Виктор. — Приказ — выполнение. Вот и ты, будь добр, уважь майора — дуй-ка в роту. Тут Юра решил всё-таки напомнить: — В санчасти приказы отдает сержант медслужбы. Он бы не удивился, если бы Никифоров переключился в режим офицерщины, парировав соблюдением субординации, но блеклые голубые глаза напротив лишь хищно прищурились. — Всегда рад исполнить твой приказ. Я чего зашел-то. — Виктор поднялся, внезапно начисто игнорируя присутствие Джей-Джея. — Связался с одним туроператором, варианты — восторг. Переотправил тебе список отелей, но ты долго не отвечал, а мне, извини, не терпелось. — Я посмотрю, — выдавил из себя Юра, почувствовав на себе взгляд Леруа и изо всех сил стараясь не смотреть в ответ. — Работы много. Особист покосился на Джей-Джея: — Так и понял. Поздно закончишь? — Не знаю, — ответил Юра, ощущая, что вот-вот передавит горло и внутренне умоляя, даже не думай, не смей… — Ладно, напишешь, во сколько забрать, — обыденном тоном сообщил Виктор, тем самым забив гвоздь до конца. Когда он ушел, Юра повернулся лицом к окну, меньше всего желая встречаться с Джей-Джеем взглядом. Он боялся не выдержать, начать тупые оправдания, которых тот, между прочим, заслуживал, каким бы хуевым не было их расставание. Но что говорить? Это не то, что ты думаешь? Сразу нет, еще Отабек намекал, о чем там можно было подумать. А Леруа, кажется, ситуацию отпустил. — Разрешите идти? Юра не смог воспротивиться позыву обернуться, так же, как и живо застучавшему побуждению остановить, не отпускать любым способом, только не на такой ноте, посмотри на меня, Джей-Джей, посмотри. — Осмотр не закончен. — Я уже оделся. — Я тебя еще не послушал. — Я здоров, — непреклонно заявил Леруа. И посмотрел. Юра не мог определиться, сбежать ему хотелось от этого взгляда или наоборот, метнуться к нему, встряхнуть, заверить, что ничего не было, я не смог, никогда бы не смог. Его даже повело в сторону Джей-Джея, однако он застыл, напоминая себе, что, вообще-то, сердится и, вообще-то, имеет право. За то, что оставил с несчастной запиской, что скрывал от него свое звание, должность, род войск и жену, между делом. Последнее люди в целом не склонны прощать. Люди и не такие вещи могут простить, не согласился Юра. И если по делу, снова лицезреть налившийся страшными фиолетовыми пятнами торс он не хотел. Сумасшедший. Голову же могли отбить, чтоб если не подох, то позабыл имя свое. Тогда и в разведку можно было бы смело. Юру передернуло. Больше он не раздумывал, велев раздеваться, что Леруа явно не собирался делать, но все же неохотно послушался после более твердого: — Приказ был по голому торсу. — Юра подошел к шкафу с лекарствами, сообщил, мол, если надо обезболивающее, скажи. Джей-Джей ничего не сказал, и Юра приблизился к нему, на ходу открывая крышку мази, которую выдавил себе на ладонь, решительно протягивая руку. — Тебе нужно в больницу. Я скажу Михалычу, что рана беспокоит. Юра говорил, пока втирал мазь круговыми движениями, не надавливая, но и не нежничая. Чужая грудь воздымалась неравномерно, понятно, что процедура была не самая приятная, когда любые касания приносят боль. — Если это увидят, начнутся вопросы. — Джей-Джей словно дышал через раз. — Не отбили мне ничего. В вопросах Джей-Джей был прав. И всё-таки, не будет ли лучше, если увидят, доложат командиру, дойдет до штаба, чтобы Фельцман этот, и все его зверье наказание понесло. Ублюдки. — Я могу сам. Очень своевременно. — Спину тоже сам? — Юра вскинул голову, чтобы помазать под ключицей. Подбородок и неплотно сжатые губы маячили в поле зрения. — Повернись. На спине гематом было гораздо меньше. Юра внимательно оглядел кожу на уровне поясницы, пощупал, убедившись, что почки не пострадали. — Знают, куда бить, значит, — он вздохнул. — Хорошо, без больниц так без больниц. Но сам отвечаешь. И если что не так, сразу бежишь ко мне, понял? — Так точно. Юра повернул Леруа к себе лицом снова, выдавил мазь, распределив между ладонями, схватился за его руки, втирая большими пальцами и чувствуя под ними петли вен. До этого момента он упорно не слушал свое тело, а реагировало оно давно и однозначно, стремясь придвинуться еще ближе, сделать движения ласковее, поднять голову, чтобы встретить щекочущее макушку дыхание своим, пока не посыпятся искры, те самые, что поджигались прямо сейчас, и возгорелись бы, стоило только поймать взгляд. — Это, — Юра нахмурился, фокусируясь на темно-лиловом пятне на груди перед собой. — Было только предупреждение, ты же понимаешь? — Ты опять про то, что все намного серьезнее? — Джей-Джей усмехнулся. — Я вижу, насколько все серьезно. Это он про другое, очевидно. Юра промолчал, надавил, правда, сильнее. Тихо прошипев, Джей-Джей спросил: — Уже можно поздравлять с поездкой? Ах ты ж индюк ушастый. Юра на миг почувствовал, что отомщен, но это не принесло ему даже крохотного удовлетворения. — Теперь хоть знаешь, каково это. И то примерно. Юра, хотя нет, все же Виктор, по крайней мере, дал знать, и не за две минуты до своего ухода. — Это совершенно разные ситуации, — заметил Леруа. — Я не мог знать, что ты не решил вернуться к жене. — У меня с ней ничего… — Да слышал я! — резко отодвинулся Юра, сразу прошагав к раковине, чтобы помыть руки. — Только я ничего об этом не знал! Ты скажешь, что я не писал, но нахера было писать тому, о ком, выясняется, вообще ничего не знаешь? — он выключил воду, остервенело вытер руки полотенцем. — То ли морпех недоделанный, то ли капрал переделанный, похуй! Все о тебе я узнаю не от тебя! — Так точно меня еще никто не описывал, надо запомнить, — задумчиво протянул Джей-Джей. Юра повесил полотенце на крючок, еле сдержавшись от того, чтоб добавить ему синяк, на этот раз под глазом. — Я не очень люблю это всё вспоминать. Моя б воля, вообще бы прошлое вычеркнул. Если хочешь, я всё тебе расскажу. И да, если ты не знаешь обо мне, вовсе не значит, что ты не знаешь меня. — Пиздец философ, еще чем порадуешь? — поинтересовался Юра, скрестив руки. По правде, он считал, что ему было достаточно того, что он знал о Джей-Джее перед тем, как между ними проснулось то, что проснулось, но этому только дай зубы заговорить. — Мне пришлось у особиста все выпытывать. Леруа на миг растерялся. — Ты сам к нему пошел? — Я теперь связан подпиской о неразглашении, — пробормотал Юра. Джей-Джей на сей раз промолчал. — Я не думал, что ты вернешься, — в сторону произнес Юра, приближаясь к теме, которую Леруа жаждал выяснить. — Виктор мне об этом повторял. Я не знал, что он сам тебе путь закрыл, да и не удивлен, если честно. — И твердил, что я с женой, — договорил за него Джей-Джей. — Дальше можешь не продолжать, Юра. Юра ох как хотел продолжить, но внезапно нахлынувшая волна обиды смыла все поползновения к чертям. Леруа ситуацию ухудшил, начав одеваться, и на Юру не смотрел, но даже так тот слышал и видел, как гроза в его глазах метала молнии. Может, картинки там себе уже нарисовал. И ведь часть из них была правдой, просто так сцену в квартире Никифорова не сотрешь. Но раз он не хотел продолжения, то и валил бы. — Свободен, — выплюнул Юра. — Можешь мазь забрать. Джей-Джей пробормотал «спасибо», но мазь не тронул. Ну, ходи и вой от боли, мне-то что, прибежишь, когда уснуть не сможешь, но меня уже здесь не будет. И номера у тебя нет. Юра невесело фыркнул, встав на стул и, наконец, открыв форточку. Остыл практически мгновенно, решив закрепить результат и подышать воздухом на улице, пока кабинет проветривался. Постигнуть, что называется, дзен, помешала Ира, ворвавшаяся в медчасть с коробкой мишуры и разных игрушек. Рассыпалась в извинениях, твердила, что времени не было совсем украсить кабинет, из головы вылетело. Юра отнекивался, отбрыкивался, что ему нафиг это новогоднее настроение не упало, вон, вся часть увешана дождем, солдатам на шапки рога нацепить осталось. Насчет рогов не знаю, заговорщицки произнесла Ирка, но кое-что другое есть. — А ты почему с распущенными? Юра приподнял брови: — Поучи меня еще. Ирка деловито встала буквой «ф», что-то запричитала. Юра закрыл форточку, подофигев от невесть откуда взявшейся неуемной энергии, и не выбрал ничего умнее, чем согласно промычать. Через минут пятнадцать он пялился на свою хмурую физиономию в зеркале, поворачивая голову, чтобы разглядеть наскоро заплетенную косичку. Ха, наскоро. Ирка любила припиздеть, даже нетронутые пряди с двух сторон от лица свисали аккуратно. — Так красивее, — пожала плечами она, водрузив на голову Юры белый чепчик, который тот, конечно, сразу стянул, обрекая себя на войну. Ирка носилась с этим колпаком за ним по всему кабинету, возмущалась, ржала, как тюлень, когда Юра споткнулся о коробку, упав плашмя на диван. — Ирка, блядь! — пыхтел Юра, вставая. — Сказал же — нет! Убери это убожество! — Это убожество, как вы изволили выразиться, надевают все медработники, включая мужчин, — обиделась Ира. — Я тебе даже не такой длинный взяла, а ты все равно недоволен. Юра разумно нашел компромисс помощью с украшением кабинета, однако Ирка с него не слезла, после копны развешанной мишуры и с горем пополам приклеенных Дедов Морозов примостив чепчик на его голове. — Мишурой меня еще обмотай, — смирился Юра, заключив, что снимет этот кошмар с головы, как только Ира упорхнет. — И так сойдет. Ира не спешила уходить, даже посчитав свою миссию выполненной. Юра гадом не был, и прогонять ее ни за что бы не стал, точно зная, что она не мешала бы рабочему процессу, вот только светить своим колпаком на голове не хотелось. Пусть и правда, не таким несуразно длинным, как обычно. — Слышала, что канадцы вернулись. Только вчера же улетели? И когда только успевают слухи распускать. — Улетели, а потом развернулись и прилетели обратно, кто их разберет, — проворчал Юра. Ирке это показалось смешным. — Один только вернулся. Ира все еще была навеселе: — Может, забыл чего? — Хер с ним, как прибыл, так и отбудет. — Да ты чего злой такой с утра? — Я всегда злой. Ира откровение не оценила, счев нужным подметить: — Ну, хоть поживее, чем в тот день, когда дела мне передавал. — Ладно, канадец, — съехал с темы Юра. — А ты чего вернулась? Понравилось за солдатами ухаживать? — Я только украсить, говорила же, — напомнила Ира. — Мне пару дней дали отдохнуть. А так, часть у вас, между прочим, хорошая. Добрые все. Недаром же говорят, войско судят по его командиру. — Где ты тут войско увидела? — развеселился Юра. Ирка тоже посмеялась одновременно с раздавшимся стуком в дверь, крикнула «войдите!» по привычке, ойкнула, глянула виновато на Юру, для вида поджавшего губы. Однако сразу же забыла об этом, поднявшись со стула, словно готовилась принять стойку перед офицером. Юра встал вместе с ней, убедиться, что заявился никакой не офицер, а всего лишь капрал заморских войск. На этот раз вряд ли по приказу. — Высокий какой. — Ира запрокинула голову. Юра вздернул брови, Джей-Джей тоже — под два метра он явно не дотягивал, Ирка сама была ниже Юры на полголовы. Леруа, впрочем, тут же исправился, растянув губы в приветливой улыбке: — День добрый. — Добрый, добрый. — Ирка даже не пыталась скрыть оценивающий взгляд. — Уж не ты ли к нам из Канады прибыл? — Он самый, — ответил за Джей-Джея Юра. — Стало быть, казачок засланный. Брови Джей-Джея поползли еще выше скорее от недоумения. Хотя даже если бы понял, что его тут окрестили шпионом, на даму агриться бы не стал сто пудов. Тем не менее, Юра поспешил заговорить, чтобы пресечь вопросы: — На что жалобы, боец? Леруа с ответом помедлил, оглядев преобразившийся кабинет и остановившись взглядом на Юре. — Я вам бойцов привел. Вот как, уже? Ира стушевалась, сказала, что ей пора, и ушла так быстро, что Юра едва успел ее поблагодарить. Лишь надеялся, что до неприличного долгий раунд взглядов она не заметила. — Это что, все? — удивился Юра, выйдя в коридор. Джей-Джей явился с несколькими солдатами из шестой роты, по количеству дотягивавшими до, разве что, отделения. Те выстроились в шеренгу перед кабинетом Юры, явно воодушевленные переводом в спецроту. — Пока решил далеко не ходить, — ответил Леруа. — Отобрал из роты Отабека. Да и подумал, чтоб лишний раз вас не перегружать, будет легче проводить осмотр отделениями. — Я и отсюда сказать могу. Все потянут. — Где еще такого специалиста найдешь? Не глаз, а рентген. — Леруа повернулся, неспешно приблизившись. — Но хотелось бы удостовериться. Почки бы проверить, все ли в порядке с суставами. — У меня здесь нет аппарата УЗИ, — раздраженно бросил Юра. Он что тут, еще одних морпехов решил выдрессировать? — С такими запросами в город. Могу сообщить полковнику, если надо. Джей-Джей выглядел до смешного серьезным: — Очень надо. — Ладно, — согласился Юра, хотя заранее знал, что ответ будет отрицательным. — Нас в военкомате уже погоняли, — донеслось из строя. Юра с удивлением обнаружил Боярышева. — Все здоровы. Если в ком и сомневаемся, так это в вас. — Это ненадолго, — пообещал Леруа. — Как бы я ни хотел составить индивидуальную программу для тебя, любитель сладкого, в армии у нас главная вещь одна — единообразие. Будем придерживаться. Так что, после осмотра, все дружно в ряд идут в столовую на обед гусиным шагом. Бойцы издали неровный разочарованный вой, кто-то предложил Боярышева в одиночку наказать, кто-то вопрошал, на кой это надо. Джей-Джей покачал головой: — Развеять сомнения, на кой. Ну, а прежде всего, нагулять аппетит. Лично проверю, — он снова повернулся к Юре. — До обеда еще зайду. Работа кипела. Юра увлекся, изучая карты солдат вдоль и поперек, осматривал, проверял, в общем, на совесть, и поразился, когда кандидаты закончились — только успел войти во вкус. — Позже еще десять бойцов зайдут, — сказал Джей-Джей после осмотра крайнего бойца, выйдя на крыльцо и бросив взгляд на будущих подчиненных, скрипящих берцами по снегу в гусином шаге до столовой. — Можешь присылать побольше, — дал добро Юра, застряв в дверях и выдохнув облачко пара. — Всерьез взялся, я смотрю. Не поворачиваясь, Леруа поставил правую ногу на одну ступеньку выше. — Побольше пришлю вечером. — Чтобы я задержался допоздна? Джей-Джей повернул к нему голову. — У тебя другие планы? При свете морозного солнца его глаза были совсем светлыми. Юра поочередно взглянул на каждый из них, не к месту припомнив, как раньше в этом же месте, с этой же позиции Джей-Джей мгновенно преодолевал расстояние между ними, чтобы согреть быстрым прикосновением на ближайшие пару часов, а то и на полдня. — Мне не нужно, чтобы ты от переутомления уснул на рабочем месте, — произнес Леруа. — Скажешь мне, когда всё. — Не так уж это и трудно, — возразил Юра. — Это затратно. — Джей-Джей мельком посмотрел на него, ушел взглядом вбок, но потом снова вернулся глазами и уставился вниз. — Замерзнешь, Юра. — А затем вверх, выше его лица, оглядел его полностью с ног до головы, и улыбнулся неожиданно нежно. — Тебе идет. Юра закрыл дверь в медпункт изнутри, мысленно чертыхнувшись и сдернув с головы чепчик, о котором, разумеется, благополучно забыл. *** — Мне казалось, что у меня уже крыша едет, а он мне такой «мадмуазель, разрешите отведать ваших фирменных пирожков?», а я ему «я уже мадам», и, короче, не поняла, кто из нас был удивлен сильнее. Мила порхала за прилавком, подготавливая Юре разнос с обедом, пока тот благодарил богов, что в чепке не было лишних ушей. — Мы все знаем, кто был удивлен больше всех. Да бля. Юра фыркнул, отвернувшись от Отабека, появившегося в дверях. — Мне нельзя было сказать? Партизан хренов. — Тогда бы не было сюрприза. — Вот чего такой подозрительный ходил. Про Москву тоже ты говорил? — Спросил, я ответил. Извини. Он у меня все это время твой номер клянчил, я не давал. — Ты не дал ему свой номер? — ужаснулась Мила, замерев с коробкой сока в руке. — Бедный Джей-Джей. — Да какой бедный, — пробубнил Юра. Ему показалось, что Милка этим соком его уебет, но та помотала головой: — Все равно нельзя так. Представляю, как он мучился. Это она высказалась, даже не зная о Викторе. А Юра тоже теперь представлял, прекрасно уже зная, как все выглядело. А я тут, блядь, квасил, можно подумать. Умотал на учебу и развлекался время от времени с особистом, так, по-твоему, капрал? Хорошо, один раз чуть не. Но ведь и Джей-Джей чуть не. Может даже не чуть, он же у нас любитель недоговаривать. Ага, потому и приперся с синяками. — Его на довольствие поставили? — полюбопытствовал Юра. — Хотели, но он отказался, — ответил Отабек. — Сказал, что будет вместе со своими, в общем, на казарменном положении. Я не удивился, чего ему в общаге делать. Тут же поинтереснее. Последнее Юра пропустил мимо ушей. — Но покидать территорию ему же можно? — Можно. Отобедав, Юра решил попытать удачу в штабе, передав полковнику просьбу Джей-Джея. Михалыч поворчал, ожидаемо отказал, обещался снять с капрала стружку, чтоб не подумал с его солдатами неугодное вытворять. Я сам скажу, вырулил Юра, но у него самого рана еще не зажила, не станет он наших гонять. А лучше б гонял, заявил полкан. Юра криво улыбнулся, уже не зная, что ответить, и поспешил покинуть кабинет, однако, проходя по коридору, замер, услышав голоса. Двери в штабе были самые обычные, по срокам уступали разве что батареям, и о звукоизоляции не могло быть и речи. Юра напомнил себе, что подслушивать нехорошо, но даже из закрытого кабинета Никифорова было слышно едва ли не каждое слово. — … начальство неспроста вынесло такое решение. — Виктор и говорил-то негромко. — ФСБ очень не любит, когда их дурачат. — Никого я не дурачил, — донесся голос Джей-Джея. — Вас, разве что, когда уехал. Или я был вашим особым заданием? Не много ли чести для рядового? Пошла гулять губерния, в панике подумал Юра, но майор, кажется, только раззадорился: — Вот и я думал — не много ли чести? Но потом до меня дошло. Незадачливый боец, которому попросту нечего терять. Разве можно найти кандидата лучше? Ох, Джей-Джей, только не ведись. Юра, блядь, только не попадись. — Вам обещали подполковника, но я все подпортил обращением к Фельцману, — не повелся Леруа. — На сколько я это мероприятие отодвинул? Полгода, год? С этого борзости никакими федералами не выбьешь. — На твоем месте, капрал, с того момента, как только пересек эту границу снова, я беспокоился бы только о себе. На твои угрозы, чекист, у него давно фильтр стоит, ухмыльнулся Юра, тут же бесшумно отодвинувшись при отдаленном звуке шагов. Лишь при выходе из штаба на улицу до него вдруг дошло, что в коридоре были установлены камеры, но его это нисколько не взволновало, в отличие от ответа Леруа «Мне есть о ком еще беспокоиться». В таком настроении на него никак не повлияли сообщения Виктора, которые он не хотел открывать, оттягивая до вечера. Чтобы посмотреть все предложенные курорты, надо было пройти по ссылке, чего Юра, разумеется, не удосужился сделать. Не говоря уже об ответе. Виктор знал, что он занят, и все равно явился бы под вечер. Юра и впрямь заработался, принимая солдат, являвшихся к нему уже без командира. Тот вовсю штудировал часть, отбирая солобонов, и Юра не мог не загнаться, задумавшись, чего это там особист еще ему наплел. У самого Виктора выяснять это было делом пустым. Показавшись в медсанчасти часом позже обычного, он сходу налетел с вопросами, как так, ты еще не смотрел варианты, неужели так много работы, Юра, безобразие, завтра же распоряжусь, чтобы тебе выделили взвод. — Это лишнее, — бросил Юра, открыв чат с Виктором, только чтоб на него не смотреть. Нажал-таки на последнее сообщение, переходя по ссылке на страницу предложений, равнодушно пролистал фотографии отелей, прежде чем зацепиться глазом за цифры. Листнул обратно наверх, медленно выпрямляясь на стуле в неверии. — Через три дня? Сидевший напротив него Никифоров утвердительно кивнул. Юра непонимающе нахмурился: — Ты же хотел после Нового года. — А чего тянуть? — Виктор и впрямь не видел проблемы. — Ты представь только, тридцать первое декабря, горячие источники, а потом застолье… — Я говорил, что доработаю до Нового года, — перебил его Юра. — Сейчас Дмитрий Михалыч не отпустит, да и встретить я планировал с дедом дома, как всегда. И ни слова лжи. — Ты предлагаешь отодвинуть отпуск? — спросил майор. Юра хотел было ответить, что да, Вить, мы же договаривались, почему ты вообще решил все за меня, но тот и слова сказать ему не дал: — Или отменить вовсе? Никогда и ничей взгляд Юра еще не выдерживал с таким трудом. — Не твой, — выдавил он. Виктор кратко рассмеялся, обвел искрящимися глазами кабинет, развел на секунду руками. — И что, вот так вот, просто? — Что просто? — не понял Юра. Смешинка тут же исчезла. — Заслужить твое прощение в первый же день своего возвращения. После всего. С места в карьер. Знакомо, этим уже не удивишь, и эту прямоту Юра предпочитал больше, чем метания вокруг да около. — Если ты называешь «просто» пробиться обратно туда, куда путь закрыт, где сразу же применяют рукоприкладство… — А слова-то какие, — зацокал чекист. — Прямо всему веришь, что он говорит? — Только не начинай эти свои особистские штуки, — поморщился Юра. — А что ты хотел, Юра? Так бывает, если суешься к федералам. И вот только не надо, я знаю, как работают наши парни. Через недельку заживет. До этой части он мог вообще не доехать. Фельцман, в отличие от меня, не церемонится. — Как он объяснил бы труп сына чиновника? — А у нас что, несчастных случаев в армии мало? Тем более с таким залетчиком. У Юры все внутри застыло. Быть может, Фельцмана остановило только то, что в части было кому дело расправиться с докучливым канадцем, чтобы закрыть ему ход навсегда? — Не буду врать, что это не принесло мне удовольствия, после того, как он «красиво» ушел, но я такие методы тоже не одобряю. Хочешь верь, хочешь нет. — Как же не верить, когда ты мне все уши про его жену прожужжал. И умолчал при этом, что вернуться он не мог из-за тебя. А сам мне пел, не жди, учись, у меня в Москве знакомая врач, а еще вот тебе хата свободная, ничего мне от тебя не надо, да забудь ты о нем, Юра, а может, съездим с тобой в отпуск, на кой тебе эта часть сдалась, поступишь в Московскую академию. Хата ведь все еще свободна, а его откомандируют со дня на день, осмыслил Юра, откинувшись на спинку стула и сжав подлокотник так, что побелели пальцы. Виктор взирал на него с любопытством. Гадал, небось, выскажется Юра или проглотит то, как он им крутил. Пожал плечами: — Это ведь ему не помешало. — Отбитый потому что на всю голову, — тихо проговорил Юра. — В таком случае, может, и не нужна ему голова? С Юры было достаточно. — Хватит. Ты ведь пальцем его не тронешь. Особист вздернул брови, заинтересованно спросил: — Уверен? Юра склонил голову вбок. Не совсем он тупой, чтобы бросаться пустыми угрозами. — Не станешь же из-за него жизнь себе ломать. Ответ Виктору явно понравился. — Разумеется, не стану. Еще не хватало. В армии полно способов превратить службу в ад. Этим-то его точно не запугаешь. Истощишь, быть может, как Юру, который смертельно устал бодаться. — Товарищ майор, мне работать надо. — Так а я и не мешаю. — Никифоров поднялся, надев шапку. — Ждать, я так понял, не стоит. Юра утвердительно прикрыл глаза. Виктор подержал чуть его взгляд и неожиданно спросил: — Сколько раз он сегодня заходил? От вопроса Юра попросту растерялся: — Не считал. Он и солдатам счет потерял, цифры перед глазами плыли. Майор выпрямился, оперевшись одной рукой на спинку стула, побарабанил пальцами. — Тянет же сюда, как Адама к райскому саду. До чего яркое сравнение. Юра подавил смешок, справедливо заметив: — В санчасть я не могу никому запретить приходить. — Ты и не такое можешь, сержант. Пластинка про власть, давненько ее не слышали. Юра уже приготовился отключить к чертям слух, но особист убрал руку, попрощавшись привычно холодным «честь имею» и вышел. С его уходом Юра мгновенно ощутил тяжесть насыщенного дня, практически развалившись на стуле. Виктор высосал из него остатки сил, словно теперь дожидаясь, когда Юра сдастся и всё-таки попросит увезти домой, чего сам Юра хотел меньше всего. Больше всего он хотел просто вырубиться. — Товарищ старший сержант. Да еб вашу мать, вы хоть минуту отдохнуть дадите? — Приём окончен, солдат, — не открывая глаз, пробормотал Юра. Приходи завтра, хотел добавить он, но язык не слушался, а шевеление дало знать, что боец послушно развернулся. — Иди, завтра первым зайдешь, — приказал голос капрала. Юра потрудился разлепить веки, но их все тянуло вниз. Дверь тихо захлопнулась, и послышалось шуршание, как если бы вскрывали упаковку. Будь Юра котом, он бы непременно заинтересованно повел ухом. Руке вдруг стало прохладно. Юра машинально сжал ладонь, удерживая маленькую коробочку. — Что это? — Сок. Юра приоткрыл веки, поднеся уже проткнутую трубочкой коробку сока к лицу, тихо спросил: — Ананасовый? Джей-Джей не ответил, и Юра вслепую присосался к трубочке, тут же почувствовав, как полегчало. Конечно, ананасовый. И в коробочке малюсенькой, такой, какую дедушка покупал ему в детстве, привив к крохотным упаковкам с трубочками нездоровую любовь на всю жизнь. Ну, так Юра считал. Леруа это казалось ужасно милым, что он доказывал довольно частыми подгонами до того, как уехал. Выпив все за один присест, Юра ощутимо взбодрился. Моргнул несколько раз, сжал коробку, чтобы отправить в урну, и медленно потянулся на стуле, размяв шею. — Спасибо. Джей-Джей молча наблюдал за ним, сидя на стуле напротив. — Я совсем тебя утомил. — На себя бы посмотрел, — ухмыльнулся Юра, красноречиво глянув на круги под его глазами. Джей-Джей ухмылку ему вернул: — Страшно. Юра поморгал еще раз, оглядевшись так, будто не помнил, где очнулся. Картина та же: теплый свет в кабинете, за окном морозно и уже темно. Ничего себе его срубило. И ведь не от усталости, просто слишком много событий для одного дня. Или единственное, потрясшее до ослабевших ног. — Ты, наверно, за мазью. — Юра закопошился на столе, отчего-то не зная, куда деть руки. — Где-то тут валялась. Джей-Джей прокашлялся. — Я сам. Потом. Хотел у тебя обезболивающее попросить. Дошло-таки, что не уснет. Юра вскочил, подошел к шкафу с лекарствами, выбрал нужное, обошел стол, встать прямо перед Леруа. — Сильно болит? — Ну… Чувствуется. — Пей сейчас. — До отбоя еще два часа. — Выпьешь еще. — Юра протянул ему целый блистер. — Но не увлекайся. И разденься, зря, что ли, пришел. Во взгляде Джей-Джея мелькнуло что-то вроде намека на улыбку. Поняв, что ляпнул, не подумав, Юра невозмутимо обработал руки, найдя, наконец, тюбик, и неспешно открутил крышку. Леруа к тому времени уже выпил лекарство, и сейчас снимал рубаху. Юра смотрел, как лопатки расходились от протянутых вперед рук — Джей-Джей стягивал верх как большинство служивых, как он сам, через заднюю часть воротника, немного сгибая спину. Затем выпрямился, развернувшись, чтобы протянуть ладонь. — Спереди я сам, — ответил он на вопросительный взгляд Юры. Тот выдавил мазь ему на руку, себе, пока он отворачивался, и принялся аккуратно наносить там, где синело. — Михалыч отправлять солдат на обследование отказался, — начал Юра, чтобы хоть что-нибудь говорить. — Сказал, чтобы ты их там не загонял. Но при этом гонял. Смех Леруа прошелестел совсем тихо. — Понял. Сильно гонять все равно не получится. — Куда уж там. Гусиным шагом до столовой это тебе не с парашютом прыгать. — Это воспитательный процесс. А чтобы с парашютом прыгать, месяца тренировок им не хватит. Забыл, ты же у нас опытный. А со спиной можно уже заканчивать, все измазал. Но в этот раз под пальцами двигались мышцы, приковывали глаза, завораживали, даже несмотря на темные сгустки под кожей. Если бы Джей-Джей закрыл ногами живот, спине бы прилетело больше. Рефлекс — раз лег, руки к голове, ноги к туловищу. Возможности сопротивляться его лишили, значит, скорее всего, и не было лежачего положения. Били, роняли, поднимали, били еще раз. А может держали все время, как в боевиках ебучих. Федералы, сука, конечно глаза закрывать не станут после патриотичного шантажа, на который патриот и не пошел бы без острой на то необходимости, созданной майором. Юру внезапно оглушило, а слова вырвались сами собой прежде, чем он успел их переварить: — Это из-за меня. Джей-Джей застыл. — Что? Юра убрал руки, отвернулся, помыл их в раковине, протер полотенцем, обработал еще раз. Он пытался упорядочить мысли, но те носились в его голове, расталкивая друг друга, в суматохе дав голос дорвавшемуся сердцу. — Зачем ты калечишь себя из-за меня? Развелся, бросил все, чтобы что? Правда думаешь, что это того стоит? Неправильная расстановка вопросов, сказал бы особист. Юра сам понял, что перебор, но чувствовал, что его уже не остановить. Джей-Джей повернулся к нему, не спеша одеваться. — Снова намекаешь, что я зря вернулся? — Не намекаю. — Юра. — Леруа хотел было произнести что-то еще, передумал, но все же решительно продолжил: — Не говори так, пожалуйста. Я увидел тебя. Говорю с тобой. Мне так спокойно просто оттого, что ты рядом. Это все стоило того, чтобы даже узнать лично от тебя, что ты этого не хотел. — Я этого не говорил. — Ты даешь это понять. Это я сейчас не виню тебя ни в коем случае, просто до меня все никак не может дойти. Ты не писал мне. А потом Бек сказал, что ты уехал с особистом в Москву. А теперь он забирает… Черт, я думал об этом в Оттаве, места себе не находил, думал сегодня весь день, когда мои худшие догадки подтвердились. Что бы там ни произошло или все еще происходит между вами, я это допустил. Все еще происходит? — Ты ведь даже не знаешь, что произошло. — Юра, я не хочу это слушать. Я не могу это слушать, понимаешь? А Юра, выходит, мог. Юре он не оставил выбора, просто выпалив про развод и неудавшуюся близость с женой. Юра верил, что он просто-напросто пожалел о своем решении после игр особиста, весь день размышляя, как бы съебаться обратно, но подобное откровение точно не ожидал. Джей-Джей принялся одеваться, и Юра, глубоко вдохнув, выпалил: — Даже то, что ничего не было? — Леруа, напялив рубаху, замер, недоверчиво скосил глаза. — Вернее, до этого не дошло. Я не смог. Джей-Джей повернулся к нему всем корпусом, непонимающе хмурясь. — Тогда что это было? Туроператоры, варианты какие-то? Витя, блядь, ну и кизяк ты подкинул, как теперь с этим объясняться? — Ты поэтому хотел, чтобы я уехал? — спокойнее спросил Джей-Джей, накинув бушлат. — Чтобы не мешал? Даром, что лычки пришил, ума не прибавилось. Чего только себе напридумал. Дурак. Дурак мой. Юра медленно помотал головой: — Смешной ты, капрал. И Виктор молодца, намутил воды вилами, керосинчику подлил, да и поджег, умиротворенно удалившись. Как же ему не знать, какие плоды приносит его труд. Юра только сейчас подумал, что угроза его — всего лишь одна из звеньев цепочки, которую майор обматывал вокруг его шеи, привязывая к себе. Знал же, что в страхе за Леруа Юра будет держать его как можно дальше от себя, не мог не знать. Руки пачкать ему еще не хватало. На такой волне Юра бы реально полетел с ним куда тот пожелает, лишь бы Джей-Джей оставался в безопасности. — Смешной, — эхом отозвался Джей-Джей. — Идиот. Вернулся, потому что с хера-то решил, что ничего не кончено. Насчет идиота Юра был полностью согласен и готовился это подтвердить, но Леруа, видимо, посчитал самокритику конечной точкой их разговора, повернувшись к выходу. Юра мог оставить его разбираться с надуманным самому, чтоб дошло без его помощи, какую ересь он нес, чтоб мучился ночами в мыслях так же, как Юра полтора месяца, страдая бессонницей, похуизмом к окружающему и заканчивая неудавшейся попыткой изолироваться в клетке. А потом вспомнил, что он и так намучился достаточно. — Джей-Джей! Это не Юра звал, это сердце стукнуло в ребра, отдавшись звоном в горле и отчаянно сорвавшись с языка именем, которое слишком долго не произносило до этого дня и останавливаться больше не собиралось. Джей-Джей замер у двери, видимо, в колебаниях дожидаясь продолжения, которого Юра предоставить не мог. Он больше ничего сказать не мог, краем сознания уповая на то, что необходимость разъясняться отпадет, если Леруа обернется. И Джей-Джей обернулся. А смотрел так, что больше никаких слов не надо было. Только сделать шаг, так же, как он, вначале неуверенно и медленно, а затем преодолеть расстояние молниеносно, чтобы наконец оказаться в объятиях, самых крепких и долгожданных, после каких не отпускают никогда. Юра закрыл глаза и дышал им, полной грудью дышал, несмотря на то, как тесно вжимался в него. Сердце его взлетело, и тело стало таким легким, что он буквально чувствовал, как оно парило над полом, готовое подняться еще выше, как только чужие руки перестанут его держать. Джей-Джей вдыхал запах его волос, обнимал еще крепче, будто знал, что Юра был на грани улететь. Коснулся губами щеки, носа, лба, другой щеки, подбородка. Внутри все сыпалось от нежности, с которой он это все делал, считывая то, что нельзя было выразить словами, как сильно он скучал. А я как скучал, я же просто с ума сходил, жмурился Юра, осознавая, что руки физически отказываются его отпускать. Они скользнули на шею Джея-Джея, только когда тот слегка отстранился, чтобы завести Юрину прядь за ухо, оставить ладонь на его щеке, заставить захлебнуться в своем взгляде. Юра позволил себе утонуть полностью, словив двинувшиеся навстречу губы своими, и запретил себе задумываться, как жил без его поцелуев столько недель. Как больше не проживет ни дня без.