Знакомьтесь, мистер Блэк

Большой зал был освещён тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Нас подвели к этому столу и приказали повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам. Перед нами, казалось, были сотни лиц, бледневших в полутьме, то тут, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений, а над головами оказался бархатный чёрный потолок, усыпанный звёздами. -Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, - прошептала опять оказавшаяся рядом Грейнджер. - Я вычитала это в «Истории Хогвартса». -Красиво, - искренне сказал я. МакГонаггал поставила перед нами видавший виды табурет, положила на сиденье заплатанную Распределяющую шляпу, и та исполнила ежегодную песню. Те, кто не знал об этом обычае, были весьма впечатлены... Впрочем, многие из тех, кто знал, тоже выглядели так, будто им срочно нужно выйти. Та девочка (я так и не узнал ее имени, но не сейчас же знакомиться!) вообще спряталась за мной, насколько могла, и я ее понимал: мало приятного в том, чтобы стоять навытяжку перед всей школой, а уж когда спины буравят взглядами преподаватели... МакГонаггал шагнула вперёд, в руках она держала длинный свиток пергамента. -Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, - произнесла она. - Начнём. Аббот, Ханна! Девочка с белокурыми косичками, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа закрыла ее голову чуть не до подбородка, а через мгновение изрекла: -Хаффлпафф! За крайним правым столом зааплодировали, Ханна прошла туда и села на свободное место, я же вздохнул поглубже, потому что... -Блэк, Райджел... - каким-то странным тоном выговорила МакГонаггал, а я прошел к табурету и надел шляпу. «Гм-м-м, - задумчиво произнёс мне в ухо тихий голос. - Непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает, и имеется весьма похвальное желание проявить себя, это тоже любопытно… Так куда мне тебя определить?» «Я не намерен выбирать, - мысленно ответил я. - Для меня существует только один путь». «Уверен? Кое-кто избрал иное, и... Впрочем, вижу, уговаривать тебя бесполезно...» -Слизерин! И я прошел к столу своего факультета, где меня встретили сдержанными аплодисментами. Следом за мной за стол села Миллисента Буллстроуд, а потом — та девочка из лодки — ее звали Фэй Данбар. -Шляпа предлагала мне Гриффиндор, - шепотом сказала она, когда Грейнджер отправилась именно туда, - но я подумала, что тогда почти наверняка окажусь рядом с ней... Тут за стол сел Гойл, следом за ним Крэбб, а потом и Малфой, нашедший в себе силы бледно мне улыбнуться и поприветствовать. Невилл — оказалось, он Лонгботтом, тоже известная фамилия, и тоже родня нам, - неожиданно для самого себя оказался на Гриффиндоре. Наконец подошла очередь Поттера, и он сидел со Шляпой на голове еще дольше, чем Лонгботтом... -Гриффиндор! - объявила она наконец. Что тут началось! «С нами Поттер!» - скандировали гриффиндорцы, а бедняга, по-моему, не знал, куда деваться от такого бурного приёма. Наконец церемония завершилась — последним за наш стол сел Блейз Забини, - МакГонаггал унесла Шляпу, а директор произнес речь, к счастью, очень краткую. За столом не разговаривали: мои новые соученики, по меньшей мере, знали о приличиях. Вот за гриффиндорским столом гомонили, обсуждая то и сё. Я искоса посмотрел на преподавателей. Хагрид что-то пил из большого кубка, МакГонаггалл беседовала с директором, а какой-то странный тип в лиловом тюрбане — с человеком, которого я сразу узнал по описанию, как отцовскому, так и дядиному. С нашим деканом. Тот вел себя немного странно: он то пристально смотрел на гриффиндорский стол, то переводил взгляд на меня. И если на гриффиндорцев (или одного отдельно взятого гриффиндорца) он смотрел с неприкрытой неприязнью, то на меня — с искренним удивлением. Впрочем, я его понимал: он должен был хорошо помнить и папу, и дядю (второго в особенности), а что они были похожи внешне, что я - вылитый отец. Трапеза наконец завершилась, и директор снова встал. -Теперь, когда все мы сыты, - произнес он, - я хотел бы сказать ещё несколько слов. Прежде чем начнётся семестр, вам следует кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Судя по направлению его взгляда, в первую очередь это касалось гриффиндорцев. -По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует колдовать на переменах. А теперь насчёт тренировок по квиддичу - они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. Судя по выражениям лиц старшекурсников, они пытались понять, шутка это или нет, и, похоже, склонялись к мысли о том, что нет, не шутка. Впрочем, это можно было выяснить позднее... * В слизеринских подземельях было не слишком людно, и славно. Комнату я разделил с Теодором Ноттом (он был крайне неразговорчив) и Блейзом Забини (прямой противоположностью Нотта, они прекрасно друг друга уравновешивали), а по соседству поселился Малфой со своими телохранителями. Мне нравилось думать, что наша спальня — та самая, где жил мой отец, но, конечно, вероятность этого была не слишком велика... Наутро нас подняли задолго до завтрака — декан желал пообщаться с первокурсниками перед первым учебным днем. Внешность у него, надо сказать, была своеобразная, а в сочетании с угрюмым видом и повадками... Словом, стало ясно, отчего другие факультеты так его боятся: я успел краем уха услышать о том, что профессор Снейп всегда выгораживает своих учеников и не стесняется снимать баллы с чужих. Если я верно истолковал рассказы дяди и отца, наш и гриффиндорский деканы занимались этим с особым азартом, но я не видел ничего ужасного в межфакультетском соревновании. Правда, игра велась не всегда честная, но уж так было заведено. Судить же людей по внешности я отучился года в три или четыре, когда во время прогулки с дедушкой по маггловскому Лондону засмеялся, увидев нелепо ковыляющую девушку. Она шла довольно быстро, без костылей, но как-то странно, будто ноги у нее были повернуты коленями назад, а передвигаться она могла только на цыпочках. Я тогда схлопотал полновесную затрещину... Более того, дедушка догнал ту девушку и приказал мне извиниться. Она даже не слышала, что я смеялся над ней, очень удивилась и сказала, что не обиделась, что не надо меня наказывать, потому что я еще маленький и не понимаю... На что дедушка ответил, что я уже достаточно большой, чтобы усвоить правила поведения и не сметь тыкать пальцем в людей, которые чем-то отличаются от остальных. По-моему, тогда я больше удивился не наказанию, а тому, что дедушка — дедушка! - счел необходимым извиниться перед магглой. -Издеваться над тем, кто слабее тебя и ничего тебе не сделал — гнусно, запомни это раз и навсегда, - сказал он мне тогда, и я запомнил. Потом дедушка объяснил — мысли магглов он читал легко, - что эта девушка родилась инвалидом, и если б не ее родители, так на всю жизнь и осталась бы прикованной к постели. Но они сделали все, что могли, выжали из маггловской медицины все, на что та была способна, и вот — их дочь могла сама передвигаться по городу и вести вполне обычную жизнь. Она была студенткой медицинского колледжа — хотела научиться помогать таким же детям, как она сама. Их у магглов не так уж мало... Я очень хорошо запомнил тот случай и дедушкину отповедь. И я наверняка знал, почему был наказан: дедушка не мог не знать о дядиных развлечениях в школе, папа наверняка ему рассказывал. Ну а когда я прочитал папин блокнот, всё встало на свои места. Дедушка просто не хотел, чтобы я судил людей по первому впечатлению. Повторюсь — я хорошо запомнил этот урок. Но я отвлекся. В сущности, ничего нового профессор Снейп не сказал, просто напомнил о правилах поведения, о том, что ссоры между собой не принято выносить на люди, всё должно решаться на факультете, а с серьезными конфликтами можно и нужно обращаться к старостам или к нему лично. Ну а с другими факультетами задираться тем более не следует, хотя, конечно, это неизбежно. Я знал, что Слизерин всегда стоял особняком, а уж после войны... Нас скопом можно было записывать в темные маги! И отношение к нам было и будет соответствующим... -Слизерин шесть лет подряд выигрывает первенство школы, - добавил декан в конце своей краткой речи, - постарайтесь продолжить эту традицию. Впрочем, помните и о том, чтобы в погоне за победой не уронить чести факультета — она стоит дороже баллов. И еще... - он помолчал. - С любой своей проблемой, пусть даже самим вам кажется, что она яйца выеденного не стоит, вы можете прийти ко мне. Правда, я рассчитываю на то, что если у кого-то на носу вскочит прыщ, и он поймет, что по этому поводу у него вот-вот сорвется свидание, этот кто-то все-таки догадается пойти к мадам Помфри... Послышались робкие смешки. -А теперь идите завтракать, - велел декан. - И постарайтесь не опаздывать на занятия. Старосты, проследите. -Да, сэр, - отозвались те и принялись строить первокурсников парами. -Мистер Блэк... - негромко произнес декан, остановившись рядом со мной (я нарочно держался позади всех). - Вы... гхм... -Я сын Регулуса Блэка, если вы хотели спросить об этом, сэр, - вежливо ответил я, потому что ждал этого вопроса. Малфой-старший, повторюсь, знал о моем существовании, а судя по рассказам дяди и записям папы, они с нашим деканом были хорошо знакомы, так что профессор Снейп тоже мог что-то слышать обо мне. Но мистер Малфой знал только о том, что я — внук Вальбурги и Ориона Блэк, а вот сколько мне лет, который из их сыновей мой отец, мог лишь догадываться. Подозреваю, он считал, что старший: это было больше в дядином духе, чем в папином. Ну а учитывая «тёплые» отношения дяди со Снейпом, тогда еще не профессором, а его однокурсником... Кстати, тогда понятно и некоторое удивление декана при виде меня: дядя ведь попал в Азкабан в восемьдесят первом, и я сейчас вполне мог оказаться младше одиннадцати лет. Мне, однако, скоро должно было исполниться двенадцать — родился я в ноябре семьдесят девятого... -Я не знал о том, что... -Почти никто не знал, сэр. -Вы очень похожи на него, мистер Блэк. -Да, сэр, я знаю, - кивнул я. - Разрешите идти? Он кивнул, и я присоединился к веренице однокурсников. Интересно, а декан расскажет мне что-нибудь о папе? Не сразу, конечно, но, может быть, когда-нибудь... Они ведь несколько лет жили в одном общежитии, пусть и учились на разных курсах, и папа много писал о нем. Может, и сам декан помнит о папе что-нибудь такое, о чем тот забыл или не счел нужным упомянуть? Но я решил подумать об этом позже, когда как следует обживусь в школе. А времени на это требовалось немало: одни движущиеся лестницы и бесконечные зачарованные двери чего стоили! Хорошо еще, старосты опекали нас до тех пор, пока не убедились, что мы в состоянии дойти от гостиной до Большого зала, а оттуда — до учебных кабинетов и при этом не заблудиться в трех коридорах.