ParabaChronicles

Алек не спит уже три недели. Только коротких пару часов, чтобы держаться во время рейдов и управлять как-то Институтом. Алек практически совсем не ест – пару кусков в день, чтобы не падать. Алек не слушает ничьих советов и не выносит жалостных взглядов. Просто уходит, хлопая дверью, а Джейс устал чувствовать тоску, боль и бессилие парабатая. Вэйланд лишь хочет ему помочь, хочет для Алека простого счастья. Джейсу не нравится Магнус Бейн. Но Алек часто с ним улыбался, и Джейс не смел этому перечить. Он улыбался ему в ответ, глотая в собственном горле ком и проклиная себя за это. Он не имел права ревновать, он должен был быть за брата счастлив, и Джейс старался изо всех сил. Алек был счастлив, он был любимым, и точно также любил в ответ, чего еще Джейс мог пожелать? Лишь молча радоваться за них, пытаться жить как-то себе дальше и даже пробовать полюбить. Было практически идеально, только теперь Алек мрачнее тучи каждую ночь хлещет крепкий виски, закрывшись в собственном кабинете, рисует руну пыточной боли, чтобы хоть как-нибудь перебить воспоминания о разрыве. Не получается ничего. Он вспоминает и вспоминает свой первый раз, первый поцелуй и тот болезненный, пустой взгляд, которым маг одарил его, когда зашел в двери кабины лифта и бросил Алека одного. Лайтвуд давно привык к разной боли. Боли от шрамов, глубоких ран, что получал часто во время рейдов. Боли от первой глупой любви в вечно прекрасного крутого Джейса, боли от смерти друзей и близких. Но Магнус Бейн сломал его, Алек не знал, как привыкнуть к боли в своем разбитом и глупом сердце, как перебить ее другой болью или избавиться от нее. Виски и руны не помогали, они лишь делали только хуже. Алек отчаялся впервые в жизни, хотелось просто себя жалеть и упиваться своей же болью, и разрешить ей себя разрушить. Джейс нарушает все его планы, он появляется бесшумной тенью и выбивает бокал из рук. Он говорит ему, что был у Бейна, что он притащит мага обратно, пусть даже силой, даже в цепях, только бы Алеку стало легче, только бы Лайтвуд вновь улыбнулся. Алек не слушает его слов, только рисует новую руну, делая боль еще нестерпимей, и Джейс срывается на него. Удар по левой щеке, по правой, да такой силы, что кровь пошла из рассеченных губы и скулы. Он не пытается защищаться, а подставляет свое лицо. Он ждет ударов, почти их жаждет, но вместо этого Джейс целует, целует так, что в глазах темнеет от удивления и напора, с которым губы парабатая впились в его приоткрытый рот. Он отвечает лишь инстинктивно, а после все-таки понимает природу Джейсовых слов и действий. Алек отталкивает его, так, что блондин улетает в стену, сбив по дороге один из стульев. – Ты что творишь, совсем обалдел? Как далеко ты готов зайти в своем желании меня утешить, милый заботливый парабатай? – Дальше, чем думаешь, Александр. Так называл его только Бейн. Это срывает самоконтроль, и так истлевший за эти дни почти до горстки серого пепла. Джейс перешел все границы сразу, и он ответит сейчас за это, за свою глупость, свою горячность. Благие цели – дорога в ад. Алек и сам толком не понимает, как он толкает Джейса к стене и как впивается в его рот. Он просто хочет выплеснуть боль, всю свою злобу, всю свою ярость. Джейс сам пришел, он сам виноват, и он же сам ему отвечает, обняв руками его за шею. Алек не знает, что происходит, не понимает, что дальше делать, и почему его боль уходит с каждым касанием парабатая, с каждым прерывистым, хриплым вздохом, с каждым движением чужих рук, уже забравшихся ему под майку. Нет, его сердце еще разбито. Его однажды разбил Джейс Вэйланд, а Магнус Бейн склеил обратно, чтобы потом разбить еще раз. Джейс возвращает свои долги или жалеет парабатая? Алек не хочет об этом думать, он просто даст Джейсу шанс исправить его же собственные ошибки. Он просто даст ему второй шанс.