Научи меня быть счастливым

      Клаус сидел в кресле-качалке, на его коленях была Хоуп. Он читал ей детскую книгу и показывал на пестрые картинки. На губах первородного светилась улыбка, а в глазах блеск. В такие моменты он был похож на обычного человека, отца маленькой девочки, которая была для него всем чертовым миром. Его дочь — его принцесса. В дверях показалась Хейли, она прислонилась к косяку, скрестив руки на груди. Клаус заметил ее присутствие и улыбнулся ей, та улыбнулась в ответ, подходя ближе. Она погладила дочь по голове и коснулась указательным пальцем кончика носа.       — Не хочу вас прерывать, но нужно поговорить, Никлаус.       — В чем дело, Элайджа? — радушно произнес гибрид.       Первородный показал распечатанный конверт, на котором было написано « Клаусу». Гибрид напрягся, что и кому было от него нужно?       — Жду тебя внизу. Это насчет Кэролайн.       Улыбка спала с его лица, напряглась каждая клеточка его бессмертного тела. Он отдал дочь Хейли и велел той сидеть тихо и не высовываться. Клаус знал, что не сможет держать себя в руках. Он никогда не мог владеть собой, когда дело касалось ее. Слишком много чувств и эмоций вызывала в нем эта блондинка, еще с самой первой их встречи.       — В чем дело, Элайджа? — нервно спросил он.       Клаус спускался по лестнице напряженный, как гитарная струна. Внизу сидела Камилла, застывшая, как статуя древнегреческой богини, возле нее стоял Элайджа, не сводящий глаз с брата. Он держал в руках послание и бокал, наполненный дорогим коллекционным виски.       — Я уже попросил Марселя присоединиться к нам.       Клаус почувствовал, как кровь вскипает в венах. Он резким движением выхватил письмо из рук брата и сел на диван напротив обеспокоенной и ничего не понимающей Камиллы. Глаза гибрида налились золотым светом, его затрясло, но он не мог прекратить бегать взглядом по кривым строчкам, перечитывая их снова и снова. Это, что, шутка? Если да, то у шутника определенно есть несколько лишних рук…       «Твоя девушка у нас. Если тебе дорога ее жизнь, приходи сегодня в полночь на заброшенный склад. Один. И без глупостей, если не хочешь найти ее обезглавленное тело в комнате дочери».       — В конверте было вот это, — Элайджа протянул брату прядь светлых волос.       Дрожащими руками Клаус забрал прядку и поднес ее к лицу, вдыхая ее запах. Именно ее. Непохожий на все остальные. Карамель и черника. Единственный запах, который он узнает, где и когда угодно.       — Никлаус.       Первородеый зарычал, резко вставая со своего места. Его грудь тяжело поднималась и опускалась.       — Я убью его. Вырву ему сердце!       — Клаус, пожалуйста, успокойся, — взмолилась барменша, подрываясь с места.       — Камилла! — предостерегающе начал тот, отшатываясь от ее бережных прикосновений, бьющих по телу, как разряд тока.       — Пожалуй, оставлю вас тут ненадолго, — Элайджа допил виски и мгновенно исчез.       Ками положила руки на плечи гибрида и усадила того на диван, присаживаясь рядом. Она не понимала в чем дело, она вообще пришла поговорить насчет той девушки, которая появилась под руку с Марселем, и на которую так остро он отреагировал. Но нашла это письмо, прикрепленное к двери с помощью ножа. И сразу отдала то Элайдже, явно не рассчитывая на развернувшуюся здесь драму.       — Все будет хорошо, но если ты позволишь гневу завладеть тобой, ты только навредишь и себе, и ей. Ты должен трезво оценить ситуацию, я понимаю, что она… дорога тебе. Это ведь та самая девушка, про которую ты мне рассказывал? — Клаус молчал, переводя дыхание, — это та самая Кэролайн? Та, которая пришла с Марселем? Если я права то… не бросайся в омут с головой, если не хочешь, чтобы тебя затянуло на дно.       — Я…       — Я понимаю тебя. Захочешь поговорить об этом, ты знаешь, как меня найти, — Ками сжала его руку на прощание и, поднявшись с дивана, ушла, быстро моргая.       Клаус остался один. Он скрестил пальцы в замок и уткнулся в них лбом. От одной мысли, что ей сейчас больно, его начинало лихорадить. Он думал, что отпустил, но не забыл, бережно сохранив в памяти ее образ, что она больше не имеет над ним власти. Но теперь, когда она оказалась в опасности из-за него, ему становилось плохо. До желания выть и крушить все вокруг, царапать собственное лицо, раздирая кожу до мяса. Кэролайн Форбс — единственное существо на планете, которое без страха и сомнения вырывает сердце у него из груди и безжалостно топчет его ногами, а после, тряхнув светлыми кудряшками, грациозно уходит прочь.