A groan behind the wall

***

      Слов на ветер Чимин никогда не бросает – это совершенно не в его стиле. Когда Намджун под вечер появляется в комнате с тяжким вздохом, говорившем об усталости гораздо больше, чем его вид, Пак, быстро соображая, с нескрываемым ликованием понимает, что наступает момент благодарения, о наступлении которого он так долго грезил. С энтузиазмом он бросает телефон под подушку и следит за неторопливыми телодвижениями соседа, напоминающего полую материю, и пытается определить отметку его переутомления.       — Чё глаза вылупил? — разбито говорит Намджун и даже головы не поворачивает, чтобы посмотреть на младшего, потому что, если он только взглянет на это вечно довольное лицо, это станет последней каплей его и без того слабого терпения.       — Да так, наблюдаю... Слушай, Джун, — Чимин поднимается с постели и поправляет свои красные штаны, — а ты умеешь расслабляться?       Парень замирает, обдумывая вопрос и то, почему Пак интересуется этим.       — Ну, умею, а тебе что с того? Если ты опять хочешь выпить, то я пас.       — Да нет же. Расслабляться по-настоящему, не с помощью алкоголя или фильмов.       — А что, есть какой-то другой способ? — с измученным видом ухмыляется Ким, бросает на пол верхнюю одежду и лицом падает на подушку. Ещё никогда в жизни он не был настолько рад возвращению в постель. — Чимин, не лезь ко мне со своей ерундой, я спать хочу.       — Я тут помочь тебе хочу, дурак.       На слова Пака Намджун не реагирует, для него теперь то, что исходит из его рта – всего лишь шум, немного раздражающий и тихий шум, но только до тех пор, пока Чимин не усаживается на его бёдра.       — Это что ещё такое? Ты меня добить хочешь?!       Чимин тогда не соврал, что его мать работала когда-то массажисткой; так, присутствуя с ней на сеансах, он научился правильной технике его исполнения. Он, правда, на практике довольно редко использовал полученный от матери опыт, однако Намджуна он в таком состоянии бросить не может, к тому же, Пак надеется получить удовольствие не меньше парня. Можно сказать, что Чимин берёт плату с Намджуна натурой за его издевательства.       — На тебе совсем лица нет, Джун. Что, в спортзале перезанимался? — руки он укладывает парню на спину, с интересом разглядывая его профиль.       — Наверное, — холодно отвечает тот и слабо, почти беспомощно дёргает правой рукой, как бы пытаясь этим действием согнать с себя младшего. — Но ты лучше слезь с меня, слышишь?       — Тише, — Чимин хватается за нижний край намджуновской водолазки и поднимает до лопаток.       Бледная ровная спина возникает перед его глазами. Он знает, что осязание – самое приятное и, в какой-то степени, интимное чувство, помогающее понимать людям друг друга без слов. Массаж для Намджуна он, пожалуй, сейчас даже назовёт входом в рай. Чимин опускает ладони на кожу, тут же ощущая её жар – действительно слишком интимный для него момент. Первые прикосновения к его телу доставляют невероятное количество эмоций, Пак пробует догадаться, где же находятся его эрогенные зоны, чтобы мягко надавливать на них и приводить парня в восторг. Может, у Кима шея, линия позвоночника или поясница – это наиболее чувствительное место? Чимин принимается растирать мышцы.       Он достаточно знаком со всеми достоинствами массажа, знает, что массаж порой бывает даже интимнее, чем обычный половой акт, знает, что массаж – один из способов вступить в близость человека, главное – знать, как пользоваться руками и техническими приёмами на каких-то определённых частях тела. В случае Чимина это спина – самая большая мышечная группа.       — Знаешь, — начинает младший, понижая тон голоса и постепенно прилагая больше сил при надавливании на спину, — массаж – это отличный способ снять напряжение и стресс. Разве может человек наслаждаться жизнью, испытывая какое-то давление? Конечно же нет, от стресса возникает слишком много проблем. С друзьями, к примеру, или в половой жизни. А ещё отражается на самочувствии и здоровье. Как думаешь, зачем в больницах делают массаж? А эта усталость? Мне просто жаль тебя, ты ведь в курсе о том, что усталость имеет свойство накапливаться? Кто знает, как это на тебя повлияет. Но вряд ли будет какой-то положительный исход.       Намджун, прикрывая глаза, молчит, прислушиваясь к тихому голосу, который словно исходит откуда-то издалека.       — Мы ведь друзья, а друзья должны помогать друг другу. Как я могу позволить тебе ходить в напряжении изо дня в день? Это всё из-за твоих упорных занятий в спортзале. Такими темпами ты станешь раздражительным, а работоспособность снизится настолько, что ты и пошевелиться не сможешь. Так что обещаю тебе, вся твоя усталость исчезнет! Ты только расслабься, хорошо? Ни о чём не думай, — Пак наклоняется, едва не прикасаясь своей грудью к голой коже, и приближается к уху парня, выше задирает водолазку, призывая Намджуна снять её. Тот, всё ещё не раскрывая глаз, слушается, решившись довериться Чимину и его словам.       Намджун удобнее укладывается на подушке, прижимаясь к ней щекой, и вытягивает руки вдоль тела.       — Рас-слабь-ся, — повторяет как мантру младший и пытается прочувствовать тело Намджуна и каждую его ноющую мышцу, определить, где следует приложить больше силы, а где – меньше, — забудь о прошедшем дне. Удобно?       Чувства старшего постепенно обостряются, когда Пак применяет лёгкие поглаживания, а после поднимается от самой поясницы к уровню ключиц, смещая кожу, и возвращается к крестцу, этими движениями обрабатывая всю спину. Чимин делает это блаженно неторопливо, говоря всем своим видом, что он точно знает, что делает. Но Намджун всё равно не думать ни о чём не может, когда его мышцы с нежностью разглаживают. Хотя Чимину, настраивавшему парня на получение наслаждения, удаётся всё равно сделать кое-что важное – Ким забывает обо всём, что приносит ему отрицательные эмоции.       Его миниатюрные ладони обхватывают бока и спокойно поглаживают их, Чимин млеет от того, насколько же горяча кожа Намджуна, и так же, как и старший, прикрывает глаза и позволяет себе расслабиться. Ему только мешают внезапно зашедшие в голову похабные фантазии, пока его руки вновь опускаются на поясницу. Намджун берёт назад свои слова по поводу того, что у Пака женственные руки. Эти руки теперь с особой нежностью и силой разглаживают его затвердевшие мышцы, смесь получается действительно чертовски приятной, заставляющей чувствовать какое-то полузабытье. Точек, в которых спина особенно напряжена, после каждого надавливания на них становится меньше, Чимин переходит к круговым движениям, поднимается к плечам, жадно обхватывая их пальцами, и опускается к крестцу. Полюбившаяся его часть намджуновской спины – самые широчайшие её мышцы, на них он уже надавливает не только ладонями, но и локтями, старательно сдерживаясь, чтобы не прикоснуться к коже губами. Когда пальцы, скользя ниже, едва достигают пресса, Чимин, чувствуя необходимость в каком-то душевном действии, сдавленно выдыхает, стараясь сделать это как можно тише. Намджун выдыхает в ответ.       Когда на Кима нападает ещё большая сонливость, чем прежде, он распахивает глаза, чтобы не лишить себя такого удовлетворения от чужих манипуляций. Предметы в комнате, на которые он кидает взгляд, теряют свои очертания и будто сливаются друг с другом, представляя одно пятно непонятной формы. Это всё из-за кончиков пальцев Пака, в которых находится самое большое количество нервных окончаний. Своими ловкими и приятными касаниями младший заставляет Намджуна подумать, что он теряет собственную оболочку, словно он сам вливается в то бесформенное пятно и растворяется в нём. Намджун ловит себя на той мысли, что почему-то его возбуждает то, как Чимин ведёт ладонями по обеим сторонам позвоночника, спускаясь всё ниже и ниже.       Чимин захватывает, мнёт, оттягивает и массирует круговыми движениями все мышцы спины, он закусывает нижнюю губу, чтобы не простонать от того, какой шторм эмоций вызывает в нём этот массаж, пока он восседает на старшем. Он уже давно обнаружил, как крепка его эрекция под домашними штанами, но ему с каждым движением ладоней хочется больше узнать о теле Намджуна, поэтому будет непростительным то, если Чимин покинет парня слишком рано. Впервые он испытывает такую жадность.       Заканчивая массаж, Пак принимается покрывать всю спину лёгкими ударами кулаков и рёбер ладоней, а после поглаживает, стремясь обхватить короткими пальцами как можно больше поверхности. Он в последний раз ударяет по спине, мощно встряхивает руками и удовлетворённо выдыхает, будто бы только что закончился их половой акт.       — Вот и всё, Намджун, — не повышая голоса, возвращает Пак Намджуна обратно в реальность из отдалённых размышлений. — Ну что, уже лучше?       Ким неторопливо раскрывает глаза, приподнимаясь на локтях с младшим на бёдрах, вертит шеей, на его лице возникает слабая улыбка, буквально кричащая о потрясающем его рассудок удовлетворении.       — И вправду... Словно лет пять мне сбросил! Я хоть сейчас готов двадцатикилометровый марафон пробежать.       — Эй-эй-эй, погоди-ка, какое заниматься? Сейчас тебе необходим только сон, вот как лежал – так и лежи, — Пак покидает бёдра соседа и, собираясь проследовать на выход из комнаты, тут же поворачивается к нему спиной, желая скрыть возникшее под штанами возбуждение.       — Чимин, — окликает того Намджун, молчит долго, когда Чимин оглядывается на него через плечо, и всё же говорит: — Спасибо, мне гораздо легче.       — Да было бы за что, Джун!       Улыбка на лице младшего не заставляет долго ждать, кто из них двоих ещё и удовлетворение получил. Как только дверь за парнем захлопывается, Намджун резко отрывается от кровати, не позволяя себе, разомлев от тепла и нежности, погрузиться в сон. Под брюками невероятно тесно, он кладёт ладонь на пульсирующий член, мягко массируя его через ткань, и думает, что виной всему слишком ласковые руки соседа. Слишком. Ну не может же он, сам Намджун, возбудиться на какого-то глупого парня с идиотскими замашками? Определённо нет, просто у него давно не было близости ни с кем, в этом вся беда.