«Хаки»

      Люди, привыкшие к тишине и покою, очень тяжело переживают моменты, когда они оказываются в центре внимания. Когда каждая пара глаз в комнате цепляется за твой сжимающийся от неловкости силуэт, или когда кто-то отворачивается, чтобы пошептаться со своими друзьями. Ненависть это, зависть или простой интерес — неважно. Чрезмерное внимание не всегда приносит удовольствие.       Пэм передвигается по коридору университета намного медленнее обычного её шага. Рядом с ней плетется Ширли, то и дело мечущая презрительные взгляды в сторону сплетников. Она будто защищает свою соседку, которая теперь капитан команды чирлидерш.       Теперь стены заведения будто пропитаны осуждением. Это очевидно. Пэм это понимает и сама — будь она на чьем-то другом месте, тоже бы была в небольшом недоумении от этой ситуации.       — Что, хотите автограф? — восклицает Ширли, заметив толпу девушек, стоящих неподалеку и не отрывающих взгляда от них. — Тогда встаньте в гребанную очередь!       Пэм не понимает, чего она хочет: отблагодарить Ширли или попытаться заткнуть. Потому что так она привлекает еще больше внимания.       Просто Ширли Грейс — сплошная непробиваемая броня и сила духа в худосочном теле. Киньте её на растерзание волкам и она вернется, возглавив их стаю.       Поэтому Делински решает, что уместнее будет благодарность ей. Без неё она бы не выдержала этого давления, льющегося со всех сторон и буквально топящего в Пэм остатки уверенности. Ей и без того казалось, что она воплощение нелепости, а сейчас вообще хочется зарыться на заднем дворе школы и цветочки сверху посадить.       В мыслях вертится: я ненавижу тренера Холланда, я ненавижу тренера Холланда, я ненавижу, ненавижу, ненавижу…       Непонятно, как эта новость разлетелась так быстро за пару часов. Теперь даже уборщицы об этом знают. Конечно, такая, как Пэм, да и в капитаны… Это сплетня стоящая обсуждения. Ведь по устоявшимся клише капитаном должны становиться девушки спортивные и с хорошей фигурой, со стойким и боевым характером, не желающие сдаваться.       Но это — университет Рейвенвуд, и капитаном команды чирлидерш стала девушка, не подходящая ни по единому пункту.       В столовой все затихают, когда Пэм и Ширли открывают двери и входят. Последняя разводит руками и хмурит брови, громко произнося: «серьезно?!».       Да уж. Серьезнее некуда.       Пэм очень хочется поменяться с кем-нибудь жизнями. Непринципиально с кем — можно с незнакомцем с улицы или даже бездомным. Хочется быть кем угодно, только бы не Пэм Кейси Делински.       — Тебе теперь нельзя солёное, сладкое и жареное, — Ширли отодвигает от Пэм пластиковый поднос с картошкой фри и содовой. — Так как ты капитан, то тебе необходимо поддерживать фигуру.       — Фигура? У меня есть фигура? — Пэм складывает руки на груди и откидывается на спинку стула.       — Конечно, глупая, у каждого она есть, — соседка вынимает из сумки бутылку воды. — Вот, теперь это твоя замена сокам и газировкам. Пойду возьму тебе диетический салат.       Не успев выслушать все возражения Пэм и выставив перед её лицом ладонь, Ширли поднимается из-за стола и захватывает поднос с картошкой и содовой в целях убрать это подальше. Через пару секунд запах фастфуда растворяется в воздухе вместе с тонкой фигурой брюнетки.       Делински тяжело вздыхает и утыкается лицом в ладони. Быть кем-то другим. Она думает, каково это — быть, например, восьмидесятилетней бабулей, выращивающей герань на подоконнике и пьющей зеленый чай по утрам. Быть двенадцатилетним мальчиком, катающимся на велосипеде до школы и обратно до дома. Быть кем угодно, только не Пэм Делински, ходячей нелепостью и незрелостью, ставшей капитаном команды чирлидерш.       — Ты не очень-то рада.       Она убирает руки от лица и поднимает взгляд на Джастина. Он стоит с банкой «Пепси» и смотрит на Пэм сверху вниз.       — Как и любой другой человек, узнавший об этом, — она жмет плечами и от нервов поправляет зеленый браслет на руке.       В голову невольно лезет образ улыбающегося Джастина, и его улыбка была точь-в-точь улыбкой Чеширского кота. До сих пор остается загадкой, что его так обрадовало или рассмешило. На самом деле, Делински не очень хочется это знать, поэтому она подавляет в себе этот вопрос.       Бибер отпивает из банки и оглядывается по сторонам. Он видит на стуле сумку, но не видит её обладательницы. Выгибает бровь и возвращает взгляд к Пэм.       — А где твоя сторожевая собака? — спрашивает он и склоняет голову вбок.       Делински закатывает глаза.       — Не называй её так.       — Ты не ответила.       Она отводит взгляд в сторону, пытаясь найти среди кучи народа в столовой Ширли. Спустя какое-то время обнаруживается, что она стоит у витрин и набирает здоровую еду на новый поднос: миска с каким-то салатом, красное огромное яблоко, глубокая тарелка с неизвестным содержимым.       Личный тренер и диетолог Пэм Делински. И это просто потому, что кто-то из педагогов определил их обеих в одну комнату.       Ты не обязан быть с кем-то добр просто потому, что он часто рядом. Но если ты все равно это делаешь, это о многом говорит.       Иногда Ширли действительно удивляет своей своеобразной заботой и своевременной чуткостью. Иногда она оказывается единственной, кто может понять и выслушать, не окатив при этом волной осуждения в ответ.       — Она теперь мой личный тренер-диетолог. Хочет, чтобы я держалась в форме.       От воспоминания о теплой и вкуснопахнущей картошки фри у Пэм тянет в животе. Черт, она действительно хотела съесть её, а теперь ей придется давиться салатом.       Ширли виртуозно обходит столы и стулья, удерживая при этом поднос с нелегким содержимым. Смотря на неё невольно задаешься вопросом: есть ли что-то, что эта девушка делать не умеет?       Она ставит поднос перед Пэм и выпрямляется, после чего деловито говорит:       — Так, здесь салат с тунцом, овсяная каша на воде и яблоко, вроде, ничего не упустила.       Ширли замечает стоящего рядом Джастина, которого данная ситуация повергает в легкое недоумение. Девушка складывает на груди руки и оглядывает его с головы до ног, а потом возвращает взгляд на его лицо.       — Бибер.       — Грейс.       Какое-то время они молча смотрят друг на друга, будто оба дожидаются продолжения этого «разговора». Если это можно назвать разговором. В любом случае, Ширли не выдерживает первой. Она откидывает с плеча прядь волос и быстро вздыхает.       — Спасибо за мустанг.       — Пожалуйста.       Пэм, сидя между ними и смотря на них снизу вверх, чувствует напряженную атмосферу, но не решается в неё влезать. Мало ли. От греха подальше, так сказать.       Джастин и Ширли — соперники на футбольном поле, а значит и в повседневной жизни не поддерживают доверительные отношения. Так всегда было и всегда будет.       Бибер прочищает горло, приставив ко рту свободный кулак. Он смотрит на Пэм и облизывает нижнюю губу, прежде чем спросить:       — Слышала про миссис Хэнсен и её экскурсию по заповеднику?       — Да, — Пэм перебирает ложкой овсяную кашу, тягучую и горячую, как расплавленный металл. — Я думаю, это отличный шанс получить её расположение и хороший балл.       — Значит, ты едешь?       — Да. А ты?       Ширли молча усаживается за свой стул, опустив глаза. Почему-то её напрягает присутствие Бибера, который, как назло, стоит слишком близко.       Он неуверенно ведет плечом и хмурит брови. Крепче сжимает банку газировки, отчего слышится характерный хруст. Перед его глазами всплывает мятно-кремовый, светлые блестящие волосы, духи с нотами мяты. Внутри все больше нарастает диссонанс между собственными чувствами.       Отходит на полшага ближе к Ширли, точнее — ближе к пурпурно-красному, чтобы обезопасить себя. Цвет хаки по-прежнему его травмирует, и ему безумно хочется, чтобы это хоть на сколько-нибудь, да уменьшилось. Он больше не хочет остерегаться цвета, больше не хочет болезненных ассоциаций и этой ненормальной боязни.       Тем не менее, рядом с пурпурно-красным он чувствует себя, как в кругу из соли. Его спина немного расслабляется, пальцы разжимают жестяную банку. Выдыхает.       — Не знаю. Возможно.       Это ненормально, думает он. Это против моих принципов, повторяется эхом в голове.       Он не ведает, что творит. Вернее — зачем.       Пэм пожимает плечами и закусывает губы, опуская взгляд в свой поднос. Ложка прилипает к овсяной каше, которая пахнет, как покрышка. Аппетит отбивает напрочь.       — Хорошо, — Делински пытается разорвать неловкую тишину.       Джастин кивает, повторяя таким же сдавленным тоном:       — Хорошо.       Ширли раздраженно мычит и закатывает глаза, чем заставляет Джастина и Пэм вопросительно взглянуть на неё. Она это замечает и разводит руками.       — Что с вами не так? Ведете себя, как только что переспавшие пятнадцатилетние подростки.       Бибер закусывает внутреннюю сторону щеки, подавляя улыбку и переводя многозначащий взгляд на Пэм. Сама же она горит от стыда, потому что это максимально близкое сравнение, максимально близкая догадка. Она убирает руки под стол, подальше от глаз Ширли, и заламывает пальцы поочередно, чтобы унять нервозность и нарастающую неловкость.       Слава всему святому, что Грейс ничего не замечает. Она увлечена своим обедом в виде вареного риса и ждет, пока Джастин перестанет обременять её и её соседку своим присутствием.       Но он все еще стоит рядом, и тепло его тела ощущается спиной. Грейс ерзает на стуле.       Пэм заправляет волосы за уши и старается вернуть самообладание. Она только что поняла, что секрет, который хранит она и Джастин, должен быть закрыт под десятью замками и зарыт глубоко под землей. Потому что если Ширли узнает, что произошло в ту ночь, то ей может стать так же мерзко и неприятно, как и Питеру, когда он узнал об этом.       От воспоминаний о том, как они встретились в библиотеке, у Пэм внутри все болезненно сжимается. Она подавляет в себе грустные мысли, стараясь сконцентрироваться на своей еде. Это бред — теперь она точно не полезет в горло.

Portico Quartet — Dust Portico Quartet — Index

      С другого конца столовой слышится какой-то шум и повышенные мужские голоса. Джастин, Пэм и Ширли одновременно поворачивают головы к источнику звука. И когда видят, как Ноа, схватив Питера за воротник толстовки, тащит его на задний двор, то подрываются с места и бегут туда же.       Но остальные тоже это замечают, поэтому чуть ли не каждый в столовой поднимается со своего места и толпится у стеклянных больших дверей, через которые видно происходящее. Человек десять достает телефоны и поднимает вверх, чтобы заснять и разглядеть конфликт получше. Джастин, Ширли и Пэм оказываются в самом конце столпотворения.       Последняя пытается протолкнуться сквозь людей, извиняясь и боясь наступить кому-то на ноги. Кто-то из толпы выталкивает её обратно, и Пэм падает назад, но не ударяется — Джастин ловит её за плечи и помогает удержаться на ногах.       — Там Питер, — обеспокоенно говорит она, поворачиваясь к Джастину и смотря на него глазами, полными мольбой о помощи. — Мне… мне нужно к нему.       Пока он её слушает, сохраняя холодное выражение лица, мысленно он старается отскребать с себя пятна цвета хаки. С его рук, которыми он коснулся плеч Делински, и с его груди, которой она коснулась этими плечами. Его кидает в дрожь. Защитный механизм сам срабатывает, будто по таймеру, будто почувствовав опасность.       Он сжимает губы в тонкую линию и хмурит брови. Его глаза становятся темнее.       — Зачем?       Пэм сокрушенно выдыхает. На её лице отражается её внутренний страх и переживания. Девушку буквально трясет. Испуганными глазами она изучает лицо Джастина, пытаясь найти в нем ту часть, которую она понимает. Которую он сам ей недавно показал. Но он снова стал тем придурком с вечеринки и тем придурком в университетских коридорах.       Она игнорирует его вопрос. Лишь разочарованно качает головой и, кинув огорченный взгляд на Бибера, снова разворачивается и протискивается в толпу. На этот раз ей удается хотя бы слиться с ней и не выпасть обратно.       Кажется, ситуация во дворе накаляется, потому что все разом восторженно закричали, будто болельщики на трибунах. Кто-то захлопал, кто-то начал скандировать имя Клэйтона.       Пэм кажется, будто она задыхается. Она ниже каждого из толпы как минимум на полголовы, поэтому ей трудно разглядеть даже путь перед собой. Вокруг лишь крепкие плечи, широкие спины, женская грудь, чьи-то локти. Тут легко потеряться, как в лесу или в лабиринте, вот только здесь все еще хуже — со всех сторон кто-то толкается или пихается разными частями тела, кричит и ругается матом. Делински отчаивается, боясь не успеть на помощь Питеру.       Она точно знает, что у него возникли неприятности. Откуда — без понятия. Но Ноа выглядел недружелюбно, когда вытащил его за шкирку из столовой и начал драку на улице.       От мысли, что Питер пострадает, Пэм паникует еще сильнее. Её слух, к сожалению, улавливает звуки ударов и громкую ругань Питера, но почему-то не слышно ответов со стороны Ноа. И снова — удары, удары, удары. Громкие и наверняка сильные.       Делински кто-то крепко хватает за локоть, и только она хочет возразить, как люди перед ней начинают постепенно расступаться. Она поворачивает голову и замечает Джастина, выросшего перед ней, как высокое дерево. Одной рукой он держит её за локоть, пока второй отталкивает людей перед собой. Он обходит её, наклоняется к её уху и говорит: «не отпускай мою руку», после чего она хватается за его бицепс и прижимается.       Он идет вперед, расталкивая народ, и Пэм пытается не наступать никому на обувь, и особенно — Джастину. У неё получается. Она чувствует, как с его помощью пробирается быстрее и легче, хотя кто-то по-прежнему толкает и её, и самого Бибера.       Когда они оказываются впереди, прямо у стеклянных дверей, Пэм замирает. Потому что в ту же секунду Ноа размахивается и ударяет правым кулаком по лицу Питера, отчего у него брызгает со рта кровь и он падает на грязную землю. Клэйтон не теряет и секунды, поэтому бьет свою жертву по животу ногой.       И Пэм кажется, будто она чувствует каждый удар. А когда Питер поднимает глаза, полные слез, она не выдерживает и выбегает на улицу.       Холод обдает её со всех сторон, над головой — темно-серые тучи, говорящие о том, что скоро будет дождь. Девушка, не теряясь, подходит к Клэйтону, стоящему спиной к ней и все еще наносящему удары, и пытается взять его за руку, но тот рычит и отталкивает её настолько сильно, что та падает на землю, ободрав ладони о бордюр.       Джастин выходит следом и толкает Ноа так, что тот разворачивается. У него счесана левая скула и рассечена бровь, но выглядит он получше, чем Питер, плюющийся кровью на газон. У того вообще все плохо — окровавленный рот, разбитый нос и левый глаз с заплывшим кровью белком и синяком под ним.       — Ты что творишь, Клэйтон?! — кричит Джастин, сдерживая Ноа, который пытается добраться до Питера.       — Я не позволю ни одному сукину сыну испачкать мое имя, — цедит он, словно сорвавшийся с цепи пёс. — Я не позволю, ясно?! — добавляет он, уже крича во все горло.       Он снова пытается вырваться из хватки Джастина, но тот дает ему оплеуху и скручивает руки. Ноа болезненно стонет и выгибается. С его щеки капает кровь.       Делински подрывается с земли, отряхивая ладони о штаны. Свежие ранки отдают жжением при соприкосновении с тканью. Девушка быстро подходит к Питеру и садится рядом с ним, боясь до него дотронуться, но так желая помочь.       Истхоуп выплевывает кровь, на газоне уже сформировалась приличных размеров красная лужица. Сам парень едва в сознании, каждое место на его лице и теле пульсирует болью. Он держится только на трясущихся локтях. Перед его глазами все темнеет.       Дрожащими руками Пэм вынимает телефон из кармана штанов, кое-как набирает номер скорой и подносит к уху. Трубку на том конце моментально снимают, и едва шевеля губами и задыхаясь, Пэм проговаривает адрес университета. Умоляет приехать как можно скорее. Ей обещают, что они будут с минуты на минуту, но это ни на йоту не умаляет страха Пэм. Она кивает и отключает вызов.       Джастин параллельно пытается успокоить Ноа, сдерживая его в своей хватке и пытаясь разузнать, в чем дело. Он снова и снова отвешивает ему отрезвляющие пощечины, но тот будто с катушек слетел, все твердя про свое имя, про репутацию, про его территорию (что бы это ни значило).       Взгляд Бибера обращается в сторону Питера и Пэм. Он видит, как девушка балансирует на грани истерики, что-то шепча теряющему сознание Истхоупу, аккуратно дотрагиваясь до него. Джастин выдыхает и снова возвращается к Ноа, которого уже невозможно сдерживать. Он уводит его подальше от университетского двора, оставляя здесь только Питера и Пэм.       Она касается холодного, кровавого и грязного лица Питера руками, большими пальцами стирая кровь. Парень мычит от боли и вдыхает больше, чем выдыхает. Его тело будто бы горит от агонии, и Пэм перенимает каждое дрожание на себя, дрожа вместе с ним.       — Сейчас, Питер, сейчас приедут и помогут тебе, — шепчет Пэм, не заметив слез, сорвавшихся с её ресниц.       Он в последний раз смотрит на неё, после чего закрывает глаза и отключается, погрязнув лицом в грязной окровавленной траве. Пэм паникует и начинает шлепать его по щекам, повторяя его имя снова и снова. Он не реагирует, и девушка отпускает его лицо, не имея малейшего понятия, что ей нужно сделать. Все курсы по оказанию первой помощи будто бы стерли из головы.       Её отодвигают от Питера, и она покорно садится в сторону, прямо на грязную землю. Ширли садится на колени и засучивает рукава, прежде чем перевернуть парня на спину немалыми усилиями. Она поднимает голову в сторону зевак с телефонами, и кричит им, чтобы вызвали медсестер. Кто-то все же решается это сделать.       Ширли кладет голову Питера на свои колени, бережно кладя руки на его щеки. Она опускает голову, завешивая лицо волосами, чтобы никто не увидел её слез страха. Грейс поглаживает грудь парня, тяжело и редко вздымающуюся. Ей остается лишь надеяться, что не задеты жизненно-важные органы в ходе драки.       Иначе она уничтожит гребанного Клэйтона.       Спустя несколько минут откуда-то издалека воет машина скорой помощи. И дальше — все как в тумане. Люди в белых комбинезонах, Питер на носилках, обнимающиеся Ширли и Пэм. Они спрашивают у санитаров, все ли будет хорошо с ним, на что получают кивок головы и уверенное: «мы позаботимся о нем».