***
Пэм уже полчаса ищет фильм для просмотра, листая ленту и разные сайты, пока Ширли лежит на своей кровати, закинув ноги на стену и свесив голову с кровати. У брюнетки от такого положения кровь приливает к лицу, и её бледная кожа на щеках становится красной. — Почему мы просто не можем посмотреть «Бойцовский клуб»? — причитает Ширли и все же принимает нормальное сидячее положение. Делински вздыхает, продолжая крутить колесико мышки и не отрывая взгляда от экрана. Сотни обложек фильмов проносятся перед глазами. — Объясняю в третий раз, — отвечает она спокойно, — я не вижу ничего хорошего в фильмах с таким количеством насилия. — Но там же гениальный смысл, — Ширли эмоционально разводит руками. — Ты, как зануда, должна во всем видеть мораль. А в этом фильме она точно есть. «Зануда» вскидывает одну бровь, стараясь не обижаться на это прозвище. Правдивое, конечно, но кому в наше время нужна правда? Да еще и в такой форме. Ширли вздыхает, смирившись с тем, что смотреть они, кажется, будут какую-нибудь документальную нудятину про земельных червей или о том, как размножаются петухи. Не так она представляла себе этот вечер, когда единогласно, вместе с Пэм решила устроить «вечер кино». Вот только пока Делински выберет фильм, уже будет «ночь кино». Они могли бы хотя бы пересмотреть все части Гарри Поттера, как все нормальные люди. Так нет же. Делински и мальчик, который выжил, чем-то не угодил. В дверь разносится два несильных стука. Ширли, кинув быстрый взгляд на дверь, возвращает его к дисплею телефона, громко спрашивая: — Кто там? — Нэт. Пэм здесь? Соседки мгновенно замирают и недоуменно переглядываются. Ширли поднимается с кровати и подносит к губам указательный палец, после чего прогоняет Пэм к другой стороне комнаты — той, где её не заметит неожиданная гостья. Для верности она даже присаживается на корточки, из-за чего Грейс качает головой. Она смахивает челку со лба двумя пальцами, после чего открывает дверь. Нэт стоит перед ней, одетая в серую спортивную форму — стильную и теплую. Штаны с лампасами и серая водолазка. Волосы у блондинки завязаны в хвост. — Нет, её здесь нет, — как можно правдоподобнее отвечает Ширли, с деланой гордостью вскидывая подбородок. Нэт переводит взгляд куда-то за спину Ширли, после чего — снова на неё. — Там её страница в фейсбуке открыта. Как Пэм, имея такую занудливую и параноидальную личность, умудряется совершать такие малейшие глупости? Ходячее противоречие. Грейс пытается за пару секунд придумать достойную ложь, переминаясь с ноги на ногу. Она на взводе, и только слепой это не увидит. А у Нэт очень хорошее зрение. — Она пошла к миссис Ингрэм за дополнительным заданием, сказала, что скоро вернется. Мартен усмехается. — На кой черт ей дополнительное задание, если она на каждой лекции сама, как миссис Ингрэм? — Чтобы построить хорошие отношения с преподавателями, — объясняет Пэм, выходя из-за двери и вставая рядом с Ширли. — Ты что-то хотела, Нэт? — Да, вообще-то, я пришла извиниться за свое поведение, — она наблюдает за недоуменной реакцией соседок, пытаясь подавить в себе смех. — Я повела себя некрасиво и хотела бы искупить свою вину. Натали сует руку в карман штанов и достает оттуда маленькую бархатную темную коробочку, прямо как для колец. Не дав времени девушкам поинтересоваться, она открывает и показывает содержимое, сверкающее под одной только лампой разными цветами радуги. Две пары маленьких сережек. Маленькие камешки бриллиантов выглядят дороже, чем дом у Пэм или Ширли. Или вместе взятых. Девушки наклоняются поближе с целью разглядеть эту красоту, но больше всего хочется потрогать. Как никак, у большинства представительниц женского пола все-таки есть слабость к украшениям. А если они еще и дорогостоящие — это снос крыши. Мартен спокойно ждет, пока соседки налюбуются её подарком. Но Ширли, вернув себя с небес на землю, выпрямляется, смотрит на неё и говорит: — Искупить вину не от слова «покупка», Нэт. Так прощения не просят. — По-другому я не умею. Натали — девушка, родившаяся уже с деньгами и золотом в руках. У неё есть все, о чем мечтает любая другая — роскошный дом, богатые родители, собственный банковский счет с кучей денег на нем, дорогая машина, безмерное количество одежды. Единственное, чего ей недодали — внимания. И теперь эта девочка внутри неё отчаянно его просит, цепляясь за любую удобную возможность. Она любит свое положение в обществе, и любит свою жизнь. Любит Бога, потому что он распорядился так, что именно ей все это достанется. Но ей так хочется научиться ценить людей, чего не умеют, как раз, её циничные родители. Вот, что бывает, когда твой отец — лучший хирург штата, а мать — востребованный модельер. Ты превращаешься в слиток золота, такой же сияющий и тяжелый на подъем. Поэтому она действительно не знает, как обычно извиняются люди. Все то время, что она дружит с Метой, а это примерно с конца июля, она еще не извинялась перед ней, потому что не было повода. Девушки были не разлей вода. А сейчас Нэт стоит у двери в комнату тех, с кем не заговорила бы, будь рядом Мета. И все же это безумие — от потери одного только человека потерять и себя самого. — И еще я хотела пригласить вас поиграть в волейбол со мной и Ниной, — добавляет Нэт, выдержав паузу. — Спортивный зал открыт до десяти вечера, так что у нас еще есть пара часов. Пэм вопросительно смотрит на Ширли, у которой в глазах читается не меньшая доля озадаченности. Эта ситуация действительно удивила девушек — вот уж они не думали, что их вечерний марафон фильмов превратится в нечто подобное. С другой стороны, Нэт действительно сделала большой шаг. Судя по тому, что она пришла только спустя несколько дней, она долго решалась это сделать. И еще эти роскошные серёжки… Делински попросту не умеет держать зла на людей. А Ширли… С Ширли все проще — ей нравятся украшения и спорт. Так что какой бы там ни был план у Нэт, он сработал. — Хорошо, — вздыхает Пэм, и Ширли принимает из рук Нэт коробочку. — Дай нам время переодеться. — Я подожду в спортзале, пока разогреюсь. Они кивают друг другу, и Ширли закрывает дверь, не найдя никаких слов. Пэм отходит к шкафу и вынимает оттуда серую футболку и черные штаны. Она скидывает с себя кардиган и кладет его на кровать. — Больше мне про мораль не рассказывай, любительница бриллиантов, — шутливо кидает Пэм, переодеваясь в футболку. Ширли смеется и аккуратно кладет коробочку в ящик. — Да ладно, я видела, что ты тоже смотрела на них голодными глазами, — она замолкает, после чего добавляет: — Как на Бибера в коридорах. И снова смеется. А Пэм, стоящая спиной к Ширли, поправляет свои волосы и пытается унять жар, появившийся на щеках. Она ведь не думала, что это настолько заметно. Ей казалось, она лишь иногда посматривает на него. Когда он сидит с ней на одних лекциях, проходит в коридорах или постоянно покупает себе газировку в автомате. Черт, как неловко. — Вот и неправда, — смущенно и тихо выдавливает она, прекрасно понимая, что это самая что ни на есть правда.***
Нэт даже и не заикалась о том, что играет в волейбол, как профессиональная волейболистка. Её удары по мячу настолько отточены, что даже Ширли пришлось попотеть. Нина, что стояла на одной территории с Нэт, просто блекла на фоне своей спортивной подруги. Нина — невысокая смуглая шатенка с кубинским корнями и милым акцентом. Таких девушек, как она, обычно относят в категорию: «живет в розовой комнате и пьет зеленый чай вместо черного». Она действительно показалась Ширли и Пэм слащавой, будто какая-то мать Тереза. Даже не ругнулась за все то время, что они играли, а вот Грейс и Мартен, наоборот, не скупились на брань. Это было действительно стоящее противостояние. Мяч касался в основном только ладоней их двух, а Пэм и Нина лишь изредка вставали на подачу. Тем не менее, игра оказалась увлекательной и легкой — девушки принесли с собой небольшую колонку, включили музыку и представляли, будто они снимаются в фильме про спорт. Нэт уже перестала казаться одержимой стервой. Она хоть и по-прежнему выглядела как-то дерзко и высокомерно, но это, скорее, от её образа, который она сама себе создала. За весь вечер она ни разу не нагрубила и даже не отпустила ни одну саркастичную шутку. И непонятно, сдерживала ли она себя в этом или действительно не хотела это делать. Все-таки, люди начинают что-то подозревать, когда к ним слишком хорошо относятся. Врачи бы назвали это паранойей, но Пэм, скорее, отдала бы предпочтение названию «меры предосторожности». Конечно, она не глупая, чтобы вот так сходу начать доверять Нэт. Она следила в оба, чтобы та ничего не натворила. И, к счастью, все обошлось. Вечер действительно выдался хорошим, несмотря на то, что про марафон фильмов Пэм и Ширли благополучно забыли. Теперь в их мышцах пульсирует приятная усталость, а каждый сантиметр кожи покрыт тонкой пленкой пота. Как и у их соперниц. Поэтому они решили пойти в душевую, расположенную сразу за спортивным залом. — Твою мать, — шикает Нэт, схватившись за ручку и дергая её то от себя, то на себя. — Когда её уже починят? Ей приходится навалиться на дверь всем телом, чтобы протолкнуть её внутрь и зайти в душевую. В одиночку это не выходит, поэтому Ширли присоединяется, и они вдвоем «выбивают» дверь коленями и бедрами. Наконец она распахивается, и девушки выдыхают. На этот раз шторы Пэм никто не открывает нараспашку, потому что Ширли уходит первой, предупредив, что возьмет что-нибудь в столовой и вернется сразу в комнату. Дальше Делински слышит, как поочередно отключаются оба крана в соседних кабинках — Нэт и Нина тоже уходят, переодевшись и попрощавшись с ней через шторку. Теперь есть лишь Пэм и горячий душ. Она проводит по волосам руками, приподнимая пряди и касаясь рельефных позвонков шеи, потирая приятно ноющие мышцы. Она и не думала, что спорт может быть приятным. Даже хочется еще. Она в блаженстве прикрывает глаза, откидывая голову и подставляя лицо теплому потоку воды. Но спустя пару секунд слышится щелчок, а потом душевая погружается во тьму. Пэм в недоумении вытирает глаза и закрывает кран. Это не смешно, думает она, ступая босыми мокрыми ступнями на холодный кафель. Она даже не может одеться, потому что ни черта не видно — хоть глаз выколи. Ей приходится найти стену и двигаться медленно, придерживаясь рукой. Когда она натыкается на приоткрытый шкафчик, то тут же протягивает руку и хватает полотенце, обматывая им свое тело. Пэм чуть ли не опрокидывает душевые принадлежности, стоящие на полке, пока пытается найти свой телефон. Он оказывается у неё в руках, но возникает другая проблема — по ту сторону стенки раздаются какие-то звуки. Больше похожи на шаги и чей-то шепот. Пэм чувствует дрожь в коленях (на самом деле, во всем теле), и тут же включает фонарик на телефоне. Она прижимается к стене, слушая, как кто-то медленно ходит, ступая тяжело и громко, и вдобавок говоря что-то слишком неразборчиво. Первая мысль, что возникает у Делински в голове — её пришли убить. И паника в ней борется с инстинктом самозащиты, велящим ей выйти и накостылять тому, кто решил её напугать. Пэм думает о том, что было бы очень нелепо умереть в душевой университета. Поэтому она хватает швабру и на носочках приближается к двери, светя фонариком. Свет от него дрожит вместе с её рукой. Она втягивает как можно больше воздуха в легкие, после чего шумно выдыхает через нос. В мыслях считает до трех, после чего тянет тяжелую дверь на себя и заглядывает в коридор. В котором тоже, черт возьми, темно. Но шепот все еще есть. Он такой же неразборчивый и прерывистый, будто говорит иностранец. Пэм аккуратно выскальзывает за дверь, которая предательски громко хлопает прямо за её спиной, отчего у неё чуть не слетает полотенце с тела. Она закусывает губу до крови, чтобы не закричать от такой неожиданности. Крепче сжимает швабру и поднимает руку с фонариком, освещая путь перед собой. Делински делает несколько аккуратных и боязливых шагов на трясущихся ногах, и свет от телефона падает на какой-то объект. Это обувь. И явно мужская. Делински поднимает телефон выше, чтобы рассмотреть парня полностью, и уже наготове держит швабру. Она не уверена, что сможет ударить ею достаточно сильно, но по крайней мере даст понять, что она не собирается сдаваться. Шепот уже ближе. Делински поднимает телефон, и… — Какого хрена, Джастин?! Он стоит, припав плечом к стене и смотря куда-то перед собой. Его губы едва шевелятся, а ресницы медленно опускаются и поднимаются снова. Бибер переводит темный взгляд на Пэм, но все еще молчит. Она щурится, пытаясь рассмотреть его лучше. Отставляет швабру к стене и поправляет полотенце на груди, буквально сгорая со стыда. — Ты говоришь сам с собой? Бибер не успевает ответить словами — вместо этого он многозначительно икает. Но потом добавляет с печальным придыханием, жестикулируя рукой: — Больше не с кем. Его голос плывет, так же как и его взгляд и жестикуляция. Пэм думает, что теперь с ней уже действительно случилось все, что могло было. Она стоит в темном коридоре в одном полотенце и с телефоном в руках, а перед ней пьяный в слюни Джастин ведет беседы с самим собой. Лучшего исхода у этого вечера и быть не могло. — Ты влажная, Делински, — пьяно усмехается Джастин, отмечая её мокрые волосы и полотенце на теле. — Зато я не пьяная в ноль, — Пэм качает головой и складывает на груди руки. — Была когда-то. Я помню. Джастин отворачивает голову к стене и прикрывает глаза, видимо, находясь уже на грани сознания. Свет от фонарика ложится на его лицо, и Пэм, подойдя чуть ближе, замечает две крошечные царапины. — Кто тебя так? — спрашивает она не без удивления. — Мета, — он жмет плечом, приоткрыв глаза. — Но за что? — Боже, Делински, — хнычет Бибер и отворачивает голову, прижимаясь затылком к стене, а после совсем по ней скатываясь и плюхаясь на пол. — Я не в духе на вопросы твои тупые отвечать. Пэм поджимает губы. И что ей делать с этим идиотом? Не потащить же его на руках, как невесту к алтарю — она более, чем уверена, что Джастин весом не обделен. И в сравнении с ней он точно тяжелее. Еще и свет вовремя отрубили… Прекрасно. Пэм делает выводы, что это из-за грозы, начавшейся прямо во время игры в волейбол. Джастин снова икает. Он сгибает ноги в коленях и ставит на одно из них руку. Поворачивает голову к Пэм и смотрит снизу вверх абсолютно пьяным взглядом. И все равно, зараза, обворожителен. — Я даже пьяный и в полутьме вижу, что ты краснеешь, — и снова безразлично отворачивает голову. — Как будто мы с тобой не спали. Щеки вспыхивают моментально. Пэм нечего сказать, потому что в такие моменты она теряется. Бибер уже давно понял, куда надо нажать, чтобы стало стыдно. Чтобы овладеть ею. Пэм быстро выстраивает план в голове: сейчас она оденется и заберет свои вещи, позвонит Ширли и попросит её прийти и помочь ей дотащить Джастина до своего корпуса, а потом она ляжет спать, как будто ничего этого не было. Идеально. Она ничего не говорит Джастину, прежде чем развернуться и пойти в сторону душевой — придурок все равно настолько пьян, что даже встать не может. Так что он никуда не побежит, пока она переодевается. Вот только когда Делински толкает дверь, она понимает, что в дерьме. Потому что её снова заклинило, а она в одном полотенце, и по её плечам до сих пор текут капли воды. Она пытается повторить методику Ширли и Нэт — как можно сильнее навалиться на дверь и толкать, пока не откроется. Вот только из-за этого Пэм оказывается в дерьме дважды — телефон выскальзывает из её рук и с треском падает на пол. Свет тут же потухает. — Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — ругается она, не понимая, почему такое происходит именно с ней. — Не ругайся, блять, Бог все видит! — восклицает Джастин откуда-то из темноты и снова замолкает. Пэм думает: и что теперь делать? Побежать в полотенце к себе и оставить тут Джастина? После того, как он ей волосы держал и отрезвлял? После того, как доверился ей? Ну уж нет. Она не собирается оставаться в долгу, чтобы он потом это припоминал ей. Но тогда придется идти по улице в одном полотенце и в обнимку с пьяным Бибером, а что еще хуже — надо будет так зайти в мужское общежитие и идти до самой комнаты парня. Позор. Хуже ничего быть не может. Она склоняется над Джастином, нащупав его голову в темноте и случайно ткнув ему в глаз. Тихо извиняется и пробует поднять его, схватив за подмышки. Бибер раздраженно выдыхает и перехватывает её запястья, держа их слишком крепко. Он убирает от себя её руки и поднимается сам, видимо, опираясь спиной о стену. Отпускает её запястья. — У тебя руки мокрые. Мне неудобно, — мямлит он и снова икает. — Ну уж извини, перчатки для переноски пьяных парней оставила в комнате, — фыркает она, возмущаясь его наглости. — Что? — Ничего. Ты можешь идти сам? — Ага. Ничего подобного — Джастин делает шаг и тут же ругается, видимо, споткнувшись об свою же ногу. Пэм тяжело вздыхает и проводит руками по волосам, выжимая из них капли воды. В эту же секунду включается свет, и девушка облегченно вздыхает, поняв, что хоть одна проблема устранилась. — Так, возможно, это очень плохая идея, но тебе нужно закинуть свою руку мне на плечо, чтобы я смогла донести тебя. Если не сломаюсь... — неуверенно добавляет она сразу же. Бибер будто бы замирает. Он переводит свой взгляд на девушку, и его глаза наполняются каким-то неопределяемым чувством, больше похожим на страх. Будто перед ним сейчас дикий зверь. Он прочищает горло. — Ты имеешь в виду, что мне нужно будет... дотронуться до тебя? — А как еще, по-твоему, я должна помочь тебе дойти до комнаты? — Делински накрывает лицо ладонями, после чего раздраженно говорит: — Разумеется, тебе нужно будет дотронуться до меня, пьяный идиот. — Я тебе за идиота припомню, — он сразу же грозит пальцем. Она закатывает глаза. Даже в таком состоянии и даже при условии того, что она хочет помочь ему, он все равно умудряется вредничать. Невыносимый человек. Делински подходит ближе и взглядом намекает, чтобы он перекинул свою руку. Он с сомнением смотрит на неё, сжав губы, а потом, вздохнув, все же приближается к ней и делает то, что ему велено. И он чувствует, как его даже сквозь пальто пробирает этот чертов цвет. Он так отчаянно пытается бороться с этим, но чем дольше он держит на её плече свою руку, тем неудобнее ему становится. То же самое, когда человеку налипает пыль на руки и он тут же хочет смыть её с них. Тут аналогичная ситуация. Они выходят на улицу, где безумно холодно, а вдали громыхает молния и гром. Пэм чувствует, как октябрьский мороз пробирается в каждую клеточку её тела, в каждый сантиметр кожи, но иначе просто не может — бросить Джастина тут она не в силах. Его груз на её плечах весьма ощутим, но Пэм замечает, как Бибер старается облегчить ей ношу и идти самостоятельно, что у него получается просто ужасно. Это длится недолго, потому что они, к удивлению, довольно быстро добираются до холла мужского общежития. Охранник на посту отсутствует. Джастин медленно убирает свою руку с её плеч, касаясь влажной ледяной кожи и мокрых волос. Только сейчас до него доходит, что эта сумасшедшая, вышедшая в полотенце и с босыми ногами на улицу, вероятнее всего, простудит себе всё, что можно. Он знает, что нужно делать, чтобы согреть человека. Это слишком просто. Не успевает он полностью от неё отстраниться, как тут же толкает к ближайшей стене и вжимает в неё холодное женское тело. Своим он пытается передать тепло, поставив локти по обе стороны её головы и столкнувшись с ней носами. Девушка томно дышит от неожиданности и смущающей близости. Цвет хаки скоро будет у него течь по венам вместо крови. — Что ты делаешь? — спрашивает она, прерывисто дыша. — Выражаю благодарность. Джастин склоняет голову к её шее, буквально сходя с ума от внутреннего диссонанса. Его разум, будто охвачен огнем, в панике кричит отстраниться, но тело, прижимающееся к другому, не слушается. Он уже потонул в этом гребанном хаки, он лежит на самом дне этого зеленого моря, но ему все равно. Пока девчонка не согреется, он не отойдет. Она кладет свой подбородок ему на плечо и восстанавливает дыхание. Её тело потихоньку перестает дрожать, и Джастин медленно поднимает голову, встречаясь взглядами с Пэм. — Дождь, — давит Бибер, шумно дыша. — Что? Дождя нет, только гроза, — раскрасневшаяся девушка хмурит брови. — Нет, Делински. Ты — дождь. Ранний летний дождь. Он кладет голову ей на плечо, но уже скорее от бессилия. Его руки начинают неметь, поэтому он скользит ладонями по стене, после чего кладет их на талию девушки, заставляя её снова дрожать. Он слабо улыбается с закрытыми глазами. Сзади слышится свист, после чего кто-то начинает хлопать в ладоши. Бибер безразлично поворачивает голову, чувствуя, как Пэм, от неловкости, старается его оттолкнуть, но он стоит, как стена. — Вот это ты самец, приятель! Секс в душевой кабине университета, — незнакомый парень восторженно показывает два больших пальца. — Да еще и с какой цыпочкой. Бибер отворачивает голову к Пэм и смотрит ей в глаза, почти не видя её зрачков из-за пелены размытости. Но он видит, что девушка снова покраснела, и от этой ситуации ей хочется провалиться сквозь землю. Возможно, это алкоголь, возможно, цвет хаки пленил его рассудок, но у Джастина внезапно появляется желание защищать. Он не позволит ей снова идти по холоду, даже если он отдаст ей пальто — это мало поможет. Поэтому он спрашивает тихо, чтобы слышала только девушка: — Ты не против поспать в моей комнате сегодня?