***
Billie Eilish — lovely
Природа неустанно поражает нас своей красотой. Каждый день нам приходится наблюдать за разнообразными рассветами и закатами; мы видим, как в медленном танце качаются верхушки деревьев на ветру; и каждый из нас хотя бы один раз в жизни видел самое красивое озеро или море в его жизни. Природа сводит с ума и очаровывает. Неужели она не заслуживает хорошего к себе обращения? Неужели мы, пленники всей этой красоты, не можем хотя бы попробовать сохранить благополучие окружающей среды? Пэм протягивает продрогшую от холода руку и касается стволов деревьев, пальцами ощущая жесткую кору. Она слушает размеренный голос миссис Хэнсен, рассказывающий о том, что этот заповедник формировался несколько миллионов лет. Удивительно, как долго Мать Природа к этому шла. Делински улыбается, подняв голову и почувствовав, как косые солнечные лучи пробились через паутину веток и легли на её лицо, приятно его согревая. — Я бы хотел жить в доме, расположенном в лесу, — признается Сойер, тоже посмотрев наверх, навстречу солнцу. Девушка понимающе кивает и опускает голову. Да, она бы тоже не отказалась от такого. И тут же всплывают воспоминания о шаткой постройке в глубине леса. С высокими изломами утёсов и водопадом, пропадающим в глубоком озере. Делински вспоминает легкий вес теплого пледа на своих плечах. Вспоминает бледное лицо Бибера на фоне изумрудного леса. Она останавливается, и Сойер, проделав пару шагов, оборачивается на неё. Он выгибает бровь и подходит к Пэм. — Что-то не так? — интересуется он и шмыгает порозовевшим от прохлады носом. Пэм оглядывается с целью найти нужного человека среди толпы студентов. Она видит лишь мелькающие лица, слышит не те голоса. А потом видит его. Усталого, бледного. Идущего рядом с Нэт. Джастин, словно почувствовав взгляд на себе, поднимает глаза. Он замечает, как Делински на него смотрит. Останавливается, и то же самое делает и Нэт. Она что-то у него спрашивает, но Бибер не слышит — лишь в упор смотрит на Делински. Через почти всю толпу, игнорируя вопросы, они смотрят друг на друга. И у обоих на уме тот домик в лесу, с теплым пледом и скрипящим полом. В следующую секунду он слабо улыбается. Солнечные лучи падают на его лицо, и в их свете карие глаза становятся золотыми. Его улыбка становится золотой. Теплой. Почему-то, когда он улыбается и смотрит на неё — только на неё, — Пэм кажется, будто освещается и весь лес тоже. Будто тепло, растворившееся на её коже, не от хорошей погоды, а от того, что какой-то юноша просто улыбнулся ей вот… так. Так, как Джастин. Такая улыбка может быть только у него. Даже если не появляются ямочки и не видно света в глазах, от этой улыбки перекрывает дыхательные пути. Он улыбнулся. Просто так, потому что увидел её. Потому что они впервые вышли с друг другом на контакт после той ночи, когда Пэм решилась поцеловать его в щеку. А он позволил это ей. Сердце Пэм немного колит, когда она видит, как Нэт встает прямо перед Джастином и кладет ладонь на его лицо, разворачивая к себе. Ему приходится оторвать взгляд и разорвать неловкий, но многозначащий зрительный контакт с Пэм. — Всё хорошо, — отвечает она, не прекращая смотреть на Джастина. И пускай, что он уже не смотрит. Она отворачивается к Сойеру, понимая, что согрелась.***
Когда экскурсия, наконец, подходит к концу, Джастин чуть ли не взывает от удовольствия. Он уже тысячу раз пожалел, что решил поехать, потому что его голова болела на протяжении двух часов. Плюс этот жуткий холод… Парню казалось, будто его кожа уже давно покрылась инеем. Он заходит в автобус и садится в самый конец, у окна. Попросил Нэт оставить его ненадолго, потому что он хотел бы побыть один. К счастью, она поняла его и села с какой-то шатенкой впереди. Транспорт наполняется студентами, и, соответственно, и их голосами. Голова у Бибера начинает болеть еще больше, поэтому он закрывает тяжелые веки и зевает, приставив ко рту кулак. Примыкает виском к холодному окну и устремляет рассеянный взгляд куда-то вдаль. Он даже не сразу замечает, что автобус тронулся с места. Парень улавливает какое-то движение рядом с собой и поворачивается. Делински присаживается рядом с ним, неловко улыбаясь и краснея. Джастин выпрямляется и сглатывает. — Привет, — тихо говорит он. — Привет, — она заправляет волосы за уши. — Не думала, что ты поедешь после… такой тяжелой ночи. Хаки оседает в воздухе, покалывает кожу. Джастин тут же вспоминает о мятно-кремовом и вздыхает. Он действительно не в силах контролировать свою синестезию. Он никогда об этом не просил, но вот, посмотрите на него — этот парень чувствует цвета людей. Даже не их ауру, а лишь то, как он сам их воспринимает и с чем ассоциирует. Биберу очень жаль, что Делински именно такого цвета. Черт, он бы все отдал, чтобы отделаться от своей синестезии. Она не дает ему нормально общаться с людьми и заставляет идти у неё на поводу. Какой цвет — такое и отношение. Вот, как это работает у Джастина. Он пожимает плечом и молчит. Не потому, что ему нечего сказать, а потому, что он не хочет сознаваться, что поехал на эту идиотскую экскурсию из-за Делински. Просто чтобы провести с ней еще немного времени. — Твой дружок не против, что ты отсела от него? — беззлобно спрашивает Бибер, указав взглядом на Сойера, что сидит в компании двух близнецов Рэнделл и громко смеется. — А твоя подружка не ревнует? Конечно. Конечно, Пэм видела, как Нэт не отходила от Джастина ни на шаг, выглядя такой обеспокоенной и влюбленной, что аж тошнит. — Я сказал ей, что хочу побыть один, — объясняет парень, отвернув голову к окну. — Оу, — Пэм вскидывает брови. — Извини, я тогда пойду. Она поднимается с места, но Джастин возвращает взгляд к ней, и, отлипнув от спинки сиденья, берет её за запястье. Пэм в недоумении поворачивает голову и её щеки снова краснеют. Она смотрит на него сверху вниз, смотрит прямо в эти карие измученные глаза, просящие о том, чтобы она осталась. Поэтому она возвращается на место и касается своим плечом плеча Джастина. Он отпускает её руку. Девушка сцепляет пальцы и опускает на них растерянный и смущенный взгляд. Она чувствует, как горит её кожа от неловкости. — Ты же хочешь побыть один, разве нет? — робко интересуется Пэм, не смотря на Бибера. Он облизывает губы и тоже опускает взгляд. Почему ему вдруг стало так неудобно перед ней? Или это все головная боль, не дающая покоя? У него снова тянет в висках, и он, прикрыв глаза, откидывается на спинку сидения и запрокидывает голову назад. Тяжело вздыхает и накрывает холодными ладонями лицо. Черт, он может поклясться, что подхватил какую-то болезнь. Голова не может болеть настолько сильно лишь из-за какого-то недосыпа и похмелья. — Ты в порядке? Он поднимает голову и открывает глаза, уставившись на Пэм. Она смотрит на него тем выражением лица, каким обычно смотрят взволнованные матери на своих детей. От этого взгляда Джастину, почему-то, не хочется ничего скрывать. Если Нэт он говорил, что с ним все в порядке, то сейчас… — У меня жутко болит голова. — Подожди, я сейчас вернусь. А разве он мог куда-то сбежать? Пэм поднимается и, придерживаясь верхних поручней, идет к сиденью миссис Хэнсен. Джастин видит, как девушка что-то говорит преподавательнице, после чего они обе поворачиваются в его сторону. Женщина поджимает губы и говорит что-то Пэм. Какое-то время они еще разговаривают, но потом Делински возвращается к Джастину. — Это анальгетик, — она протягивает ему маленькую таблетку-капсулу. — Должно помочь. Он снова слабо улыбается и принимает таблетку из её руки. Кладет на язык и проглатывает даже без воды, чем вызывает удивление у Пэм. — Спасибо. Что ты сказала Хэнсен? — То же, что ты сказал мне, — девушка пожимает плечами. — Что у тебя сильная головная боль. Джастин кивает. Он очень не хочет выглядеть слабым на глазах у других. Да, он понимает, что он тоже человек, и это естественно, но его раздражает думать о том, что он тоже может быть бессильным и нуждающимся в помощи. Особенно на глазах у Делински. Она смотрит на него большими зелеными глазами, полными беспокойства, полными вопросов. Но девушка вежливо отмалчивается, додумавшись, что последнее, чего хочет сейчас Джастин — отвечать на глупые вопросы. Но и эта тишина его напрягает. Поэтому он говорит первый: — Кажется, ты подружилась с этим парнем, — он произносит это тихо, взглянув на Сойера, который в эту же секунду поворачивает голову и машет Пэм, при этом очаровательно улыбнувшись. Пэм машет ему в ответ и отвечает: — У нас с Сойером много общего. Мы любим одну и ту же музыку, одни и те же фильмы. Вот только он учится на мультипликатора, а я — на психолога. — Мультипликатора? Серьезно? — Да, он показал мне фотографии своих рисунков. Он действительно очень талантлив. Бибер снова кивает в ответ. Да уж, думает он, парень весьма неплох. Неудивительно, что Делински так сразу начала вести себя с ним, как чертова сладкая девочка. Будто флиртовала с ним. А он — с ней. Он отмахивается от этой мысли. Не может такого быть, чтобы он ревновал Делински. Между ними ничего нет, и она — самого ужасного цвета, который ему приходилось встречать. Она не создана для него, а он — для неё. Это неправильно. Но почему тогда, черт возьми, так коробит от воспоминания о том, как этот Сойер смеялся вместе с Пэм и был к ней слишком близко? Вопрос, скорее, в другом. Почему Джастин вообще об этом думает? — А Нэт, кажется, глаз на тебя положила, — уголки губ Пэм дергаются в странной улыбке. — Я знаю, — Джастин ведет плечом. — Знаешь и ничего не делаешь? — По-твоему, я должен отвечать взаимностью каждой девушке, которая влюбилась в меня? Он прав. Он никому ничего не должен. Пэм осекается, приоткрыв губы и тут же их сомкнув. Она отводит взгляд и потупляет его в пол, сжав рукава своего свитера. — Нет. Конечно нет. И Джастин, и Пэм, не замечают, как автобус уже довез их до университета. Миссис Хэнсен встает у дверей, достав свой блокнот и ручку. Студенты выходят из транспорта, предварительно отметившись у преподавательницы. Бибер и Делински выходят последними, чувствуя, как их снова начинает обдавать осенней прохладой. Уже двенадцать часов дня, пар нет ни у Пэм, ни у Джастина. Поэтому последний уже мечтает побыстрее оказаться в своей комнате и утонуть в кровати, пролежав в ней до самого вечера. Он кидает последний взгляд на Делински, заметив, что она тоже смотрит на него. Они улыбаются друг другу снова и расходятся по своим общежитиям.