за два года до
Джастин стоит на крыльце дома уже три минуты, глупо топчась на месте и постоянно оборачиваясь назад, чувствуя желание сбежать отсюда. Но он понимает, что так нельзя. Он не приходил к Саше целых три месяца после того, что с ней случилось. Она не должна думать, что ему все равно. Потому что ни одну ночь Джастин не спал нормально, подвергаясь тысяче ужасных мыслей. Каждый день он уговаривал себя написать Саше или позвонить, узнать, что с ней и как она. Но он боялся до дрожи, что трубку возьмет врач или родители девушки и скажут то, что он так боялся услышать. Так что спустя три месяца он здесь, совершенно не зная, что происходило с Уэлш на самом деле. Он робко стучится в дверь, после чего отходит на шаг. Чувствует, как сердце набирает ритмы, а дышать становится тяжелее, учитывая, что осенний воздух освежает. Джастин считает до десяти в мыслях, чтобы успокоиться. Вспоминает любимую музыку или фильм, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, но внутри все равно холодно и неприятно. Тревога нарастает с каждой секундой. Когда замок с той стороны щелкает, Джастину кажется, что его сейчас вывернет от волнения. Но он стойко держится. Даже тогда, когда на пороге появляется мистер Уэлш, явно не обрадовавшийся приходу парня. Мужчина, чьи очертания очень напоминают Сашины, хмурит брови и слегка ведет носом. Весь его внешний вид показывает, что он не рад своему гостю. Его гнев — цвета лесного пожара. И искры задевают кожу Джастина. Обжигают, будто пощечина. — Ты… — презрительно шипит он, оглядывая мальчика с ног до головы. — Что тебе нужно? Джастин забывает, как дышать. В чем он провинился настолько, что мистер Уэлш, когда-то считавший его своим сыном, смотрит на него с таким отвращением? На несколько секунд Бибер теряется. Он молчит, и ему кажется, что его молчание — масло в огонь. Потому что напряжение растет. Черный дым от лесного пожара тянется ввысь, к небу. — Я просто… я… — он тяжело сглатывает. — Я хотел узнать, что с Сашей. В черных глазах мужчины вспыхивает гнев. Он саркастически смеется, прежде чем покачать головой и вернуть прежнее ядовитое выражение лица. Он скалится, когда подходит к Джастину на шаг, приближаясь к его лицу и испепеляя его зверским взглядом. — Вон отсюда, — цедит он. — Не смей приближаться к моей дочери. Бибер действительно перестает дышать на эти секунды, когда мистер Уэлш находится рядом. Только когда он отходит к двери, чтобы снова зайти в дом, мальчик «оживает». Он встряхивает головой, отчего его челка смахивается на другую сторону. Он пришел за тем, чтобы узнать, что с Сашей, и он не уйдет, пока не добьется своего. Черт возьми, разве он этого не заслужил, когда спас её в ту ночь? Что, если бы его вообще не оказалось рядом? Кто бы тогда так решительно полез спасать её? Мета, которая была на грани нервного срыва? Или все эти пьяные и обкуренные подростки? Джастин спас её гребанную жизнь и не заслуживает того, чтобы мистер Уэлш так обращался с ним. На его месте Бибер бы возносил спасителя своего ребенка на пьедестал. — Стойте, — уже тверже проговаривает Джастин, за что мысленно себя хвалит. — Что не так? Я не понимаю. — Что не так?.. — тихо и удивленно произносит мистер Уэлш, глядя через плечо, а потом оборачиваясь. — Что не так?! — он уже переходит на крик. — Ты погубил мою дочь, малолетний осёл! Ты чуть её не убил, а сейчас спрашиваешь, что не так?! Бибер молчит. Потому что чувствует, как начинает медленно распадаться на кусочки. Как пожар охватывает его, и он горит. Что-то внутри подсказывает, что эти ожоги никогда не заживут. Его сердце уже не набирает обороты — на несколько секунд оно остановилось. Джастин выталкивает из себя воздух, и плечи, вместе с коленями, слабеют. Мальчик напрягает челюсть. Он даже не может описать, насколько ему обидно и больно сейчас. Во-первых, он не понимает осуждения мистера Уэлша, а во-вторых… неужели он не спас Сашу и ей до сих пор плохо? — Что?.. — Думал, я не узнаю? Думал, Саша не расскажет, какой ты на самом деле? Это начинает злить столько же, сколько ранить. Джастин тоже хмурит брови и напрягается. — Может быть вы уже объясните, что я сделал не так, вместо того чтобы обвинять меня? Мистер Уэлш вскидывает брови от наглости этого мелкого мальчугана. Тем не менее он складывает руки на груди и прислоняется плечом к дверному косяку. — Саша рассказала о твоих гнусных кознях, Бибер, — начинает он ровным и жгучим тоном. — О том, как ты накачал её наркотиками, которые заставил купить. Я доверял тебе, Джастин, я считал тебя своим сыном, а ты… — Погодите, — мальчик распахивает глаза. — Что я сделал?.. — Я больше не собираюсь подыгрывать твоему спектаклю, — мистер Уэлш выпрямляется и заходит в дом. — Еще раз увижу тебя здесь или рядом с Сашей — пеняй на себя. Дверь захлопывается прямо перед лицом Джастина. Он все еще горит, даже если лесной пожар уже скрылся в доме. Мальчик чувствует, как из-за этого огня сжимается сердце, легкие, в глазах начинает неприятно печь, а в горле встревает ком. Дышать вновь становится тяжело. Джастин еле передвигает ногами, когда спускается с крыльца. Он чувствует себя так, будто его пронзили копьями насквозь. В самое сердце. На улице все еще тепло, но теперь вместо жгучего чувства обиды Джастина обдает холодом предательства. Это ощущается, как сильный мороз, как когда на окне рисуются узоры; как когда пальцы прилипают к ледяному железу, а оторвав их, слой кожи на них повреждается и кровоточит. Холодно и горячо одновременно. Столько эмоций и ассоциативных ощущений, что у Джастина внутри растёт буря. Ураган, сокрушающий его мальчишеское ранимое сердце. Столько вопросов терзают его изнутри, но самый главный из них: почему человек, которого он любил больше своей жизни, так с ним поступил?***
Джастин возвращается домой опустошенным. Он одновременно чувствует всё и не чувствует ничего. Слышит, как гулко бьется его сердце, которое вот-вот разорвется или остановится вовсе. Мальчику кажется, будто он прямо сейчас умрет на месте. На пороге собственного дома. Он садится на ступеньки крыльца, выдыхая рвано и шумно. Лоб начинает побаливать из-за того, что Джастин хмурит брови. Всеми силами мальчик пытается не заплакать, не развалиться на осколки, как хрупкое тонкое стекло. Но прокручивая слова мистера Уэлша в голове снова и снова он понимает, что уже разбит. Саша рассказала о твоих гнусных кознях, Бибер… Джастин резко втягивает воздух из-за резкого всхлипа. …как ты накачал её наркотиками… — Нет, — он закрывает глаза и опускает голову, хватаясь за волосы обеими руками. Я доверял тебе, Джастин… — Нет! — говорит он громче, крепко зажмурившись и не давая слезам литься. …я считал тебя своим сыном, а ты… — Я ни в чем не виноват! — теперь уже кричит, встав и пнув мусорный бак. Разве этого он заслужил? Разве вот она — награда за то, что он спас любимого человека? Его предательство? Он ничего не понимает. Не понимает, почему Саша так сказала и почему мистер Уэлш поверил в это. У него есть все основания верить своей дочери, но почему он не поговорил с Джастином, как мужчина с мужчиной, чтобы хотя бы убедиться в словах девушки? Это не имеет смысла. Всё не имеет смысла. Единственный человек, на которого Джастин опирался; единственный человек, с кем Джастин строил планы на будущее; единственный человек, понимающий его лучше всех остальных, предал его. Так нелепо уничтожил его душу, даже не имея на то веских причин. Он слышит, как сзади открывается входная дверь, но не оборачивается. Все так же стоит на дорожке и, откинув голову, плачет и тяжело дышит. — Джастин, нам надо поговорить, — строгим голосом говорит его мама. — Звонил мистер Уэлш и рассказал кое-что о тебе. Зайди в дом. Бибер замирает и поднимает голову. Оборачивается и смотрит на маму, стоящую на пороге со сложенными на груди руками. Её крестик сверкает под октябрьским солнцем. — И что же он сказал тебе, мама? — язвительно говорит Джастин, всхлипнув и нервно смеясь. — Неужели раскрыл страшную тайну о том, что я наркодиллер и чуть не убил свою лучшую подругу, а? Не поверишь, но я сам только что узнал! Вот неожиданная новость, да? Он нездорово хохочет, вертя головой, пока слезы беспрестанно льются по его лицу. Он всхлипывает, вытирает нос, сгибается и разгибается в хохоте, а внутри всё продолжает ломаться. Битое стекло режет, режет, режет, а он только и делает, что смеется и не может поверить в происходящее. Даже его собственная мать не верит ему. Потому что смотрит на Джастина самым строгим и злым своим взглядом, значащим, что ничего хорошего впереди его не ждет. — Я не буду повторять дважды, Джастин, — ровно произносит она, стоя на том же месте. — Либо ты сейчас поднимаешься и идешь на разговор со мной и с отцом, либо ищешь себе другой дом. Бум. Еще одно копье, рядом с первым, пронзает его сердце. Джастин перестает улыбаться. Его лицо уже красное и разгоряченное, а глаза покрыты влажной пеленой, из-за которой он практически ни черта не видит. Бибер смаргивает слезы, которые тут же превращаются в мокрые дорожки на щеках. Он пятится, и, смотря на маму, разводит руками. — Раз вы не собираетесь мне верить, то я, наверное, и правда здесь больше не нужен, — он всхлипывает, но нервная улыбка снова растет на его лице. — Поставь за меня свечку в своей гребанной церкви, мамочка, если ты конечно еще принимаешь меня за сына. Видимо, нет. Потому что с таким же холодным яростным выражением лица она разворачивается и заходит в дом, хлопнув дверью. Она не собирается с ним играться. Она в ярости, и она очень разочарована поведением своего сына. Миссис Бибер каждый день, все шестнадцать лет молилась за благополучие Джастина, и что теперь? Она узнает, что он торговец наркотиками, который чуть ли не убил по этой глупости человека. Она больше не узнает его. И по той же причине не хочет видеть. Она верит, что Бог, прежде чем наставить его на истинный путь, накажет его. А Богу она доверяет больше, чем себе. Джастин ошеломленно стоит посреди дороги, смотря на закрытую дверь. На самом деле он ждал, что мама спустится, возьмет его за руку и снова начнет внушать что-то религиозное, да, черт, сделает хоть что-то! А не отвернется и закроет дверь, наплевав на то, что Джастину абсолютно некуда идти. Пока машина не сигналит ему, мальчик стоит там же. Он тут же отбегает в сторону тротуара и молча принимает оскорбления водителя. Видимо, весь мир его сейчас ненавидит. Бибер идет по улице, опустив голову и пиная мелкие камушки. Засунув руки в карманы, он размышляет о том, куда бы ему податься. Он, дурак, даже не захватил с собой много денег. С собой у него лишь телефон, ключи, пара долларов и подушечка мятной жвачки, которую он тут же закидывает на язык. Он останавливается и присаживается на скамейку автобусной остановки. На улице уже начинает темнеть, закатное солнце заливает Бейкерсфилд оранжевым цветом. Выглядит красиво, и Джастин бы даже запечатлел этот закат снимком, но он не хочет, чтобы в будущем хоть что-то напоминало ему об этом ужасном дне. Рядом с ним останавливается автобус, и на табличке Джастин читает «П. Дождливая Долина». Он не верит в Бога, но воспринимает это как знак. Поэтому встает, садится на свободное место и едет к бабушке и дедушке.наше время
Джастин замолкает и смотрит в одну точку, закончив свой рассказ. У него болит в груди и жжет в глазах, но он стойко держится, потому что за два года уже научился это делать. Нужно лишь посильнее сжать челюсть, прикрыть глаза и выдохнуть. Смириться, потому что уже ничего нельзя изменить. Он откидывается на спинку сиденья и смотрит в окно со своей стороны, игнорируя внимательный и сочувственный взгляд Пэм. Ему не нужна жалость, она бесполезна. Так он почувствует себя еще хуже. Пока он говорил, Делински казалось, что он вот-вот заплачет. Она сама еле сдерживала тяжелые вздохи и замирала каждый раз, когда это делал и Бибер. Она смотрела на его холодное выражение лица, отличающееся от безразличного только тем, что карие глаза горели болью. Эта боль была настолько осязаемой, что просочилась в голос парня, подрагивающий на некоторых словах и заставляющий Пэм вздрогнуть тоже. Вот, оказывается, почему в тот день его родители были такими. Почему они заставили Джастина пойти в церковь. Они думали, что он искупит свой грех. Пэм вздрагивает от мысли, что Джастин настолько чувствует себя виноватым, что принимает всё осуждение родителей. Что позволяет им помочь ему с помощью церкви и Бога. И какой бы верующей Пэм ни была сама, она знает, что Джастину это не поможет. Только он сам в силах себе помочь. Его нужно только навести на это, чтобы он перестал винить себя и забыл о том, что произошло. Как бы тяжело это ни было. — Всё это время… — тихо начинает Пэм, смотря на сосредоточенный профиль Джастина, — всё это время ты жил с бабушкой и дедушкой за городом? Джастин кивает. — Они не знают? — Я рассказал им всё прежде, чем до них добрались мои родители, — парень ведет плечом и прислоняется виском к стеклу. — Рассказал то, что является правдой. Что я пытался спасти, а не убить Сашу. И они поняли меня и поверили. А когда позвонили родители, моя бабушка послала их к черту, чем чуть не вызвала инфаркт у матери. Пэм хихикает, и Джастин, услышав это, тоже улыбается уголком губ. — А твои бабушка с дедушкой — не верующие? — Нет. Они, скорее, агностики. Я их люблю больше, чем родителей, потому что те постоянно указывали мне, что делать и как жить, а когда я приехал в Долину, я жил свободно. Учился отвыкать от боли, работать, проводить время с пользой, а не таскаться в церковь и скупать иконы по акции. Пэм хмурится, и Джастин, наконец, поворачивается к ней. — Я не со зла, — он добро усмехается. — Просто они действительно хорошие люди. Они бы тебе понравились. — Они мне уже нравятся, — мягко отвечает Пэм, не принимая близко к сердцу ранее сказанное. — Они не бросили тебя в сложный момент, когда это сделали твои родители. Поверили в тебя, а не то, что о тебе говорят. Джастин смущенно улыбается и кивает, опустив голову. Делински смотрит на него и понимает, что смущенный он выглядит очаровательно. Настолько очаровательно, что у неё всё внутри тает… В следующую секунду Джастин, будто озаренный, поднимает голову и поворачивается к девушке. — Хочешь, я познакомлю тебя с ними? Мы можем поехать к ним прямо сейчас. Делински на секунду теряется. Она приоткрывает губы и вспоминает, сколько сейчас время. Явно не для визитов, а особенно к пожилым людям, которые, наверное, уже давно спят. — Не знаю, сейчас же поздно… — говорит она. — Нет-нет, ничего страшного. Они сказали, что я могу возвращаться в любое время, — Джастин снимает блокировку с дверей. — Давай, пересаживайся на переднее сиденье. Он выходит из машины и пересаживается за руль, и Пэм проделывает то же самое, сев рядом с ним. Она пристегивается, наблюдая, как Бибер воодушевлен этой идеей. И почему её это так трогает? То, что он хочет повезти её ночью к своим близким людям… Разве это не… Потрясающе? Джастин заводит машину и съезжает с парковочного места. Включает фары и делает тише радио. Пэм смотрит в сторону парня, видя его сияющим и даже отчасти счастливым. — А вдруг они не будут рады меня видеть? — с сомнением спрашивает Пэм. — Ты первая девушка, которую я приведу к ним спустя два года, — Джастин улыбается, смотря на дорогу и плавно покручивая руль. — Они будут рады. У Делински вспыхивают щеки. Она вскидывает брови и приоткрывает рот, чувствуя, как сердце набирает обороты. Спустя полминуты до Бибера доходит. Его щеки тоже чуть розовеют, и он, на мгновение повернувшись к Пэм и взглянув на неё смущенным открытым взглядом, быстро проговаривает: — Ну, знаешь, как подругу... — он пожимает плечом. — Они будут рады узнать, что я вообще общаюсь с девушками... Черт, в общем, ты поняла меня. Конечно, она поняла его. Разве могло быть иначе? Она кивает и отворачивает голову к окну. Прикусывает нижнюю губу, старательно скрывая свою улыбку. Пэм даже не понимает, почему улыбается. Почему внутри всё вдруг сразу стало так хорошо и тепло, учитывая, что на улице холод и темная ночь, а завтра нужно будет решить кучу тестов по математике и написать реферат по истории. Но с Джастином, здесь и сейчас, все эти рутинные будни кажутся такими неважными. Пэм чувствует лишь приятный парфюм парня, видит его в приподнятом настроении (что многого стоит) и едет по плавной дороге в Дождливую Долину. И если раньше она бы возмущалась о времени, куче дел и опасности, то сейчас она расслабленно прикрывает глаза и улыбается, зная, что Джастин рядом улыбается тоже. А по радио — снова та песня, под которую они танцевали сегодня ночью. Джастин прибавляет громкость, возвращает руки на руль и тихо говорит, прежде чем начать подпевать: — Мне нравится эта песня.Ты просто нужна мне сегодня ночью.