The red thread

Глава 12. Милан, палаццо Фабретти, 17 апреля 1500 г.       Роберто вошел в кабинет, где за столом, погруженный в раздумья, сидел граф. Бессмысленный взгляд его был устремлен на картину с изображением натюрморта, написанный самим Мариусом много лет назад. Николо Фабретти бережно хранил труды своего сына, а тот, в память об отце, не стремился избавиться от них. - Синьор, вам пришло письмо. - От кого? - тут же встрепенулся граф, подскочив с места. - От синьора Бонмарито.       Поникнув, Мариус снова сел, протянул руку и, забрав письмо, вскрыл конверт. Желания читать записку казначея, совсем недавно сменившего своего отца на этом посту, не было. Единственное послание, которого он ждал, не приходило уже несколько месяцев. С этим стоило бы смириться, но граф упорно не желал этого делать, и оттого часто пребывал в дурном расположении духа.       Заметив, что Фабретти даже не взглянул на исписанный лист бумаги, а вновь предался одному ему известным размышлениям, Роберто кашлянул. - Может, там что-то серьезное?       Мариус нехотя, словно делал одолжение дворецкому, проглядел письмо. Сальви довольно кивнул, увидев, как улыбка тронула губы хозяина. - Хорошие новости? - Сегодня у нас будет гость. Надеюсь, он сможет прийти. Пусть приготовят хороший ужин, и пришли мне кого-нибудь: я отправлю приглашение. В городе появился новый банкир. Адриано пишет, что он хочет познакомиться со всеми. Вероятно, было бы невежливо оставить синьора Гведоли без нашего внимания. - Вы этому рады, словно знакомы с ним. Однако, мне не стоит лезть в ваши дела, верно? - Ты прав, Роберто. Но я совершенно не представляю, чем закончится наша встреча. Может, мне после нее и жить не захочется. - Глупости говорите, синьор. Лучше съездите на винодельню и в лавки, проверьте, как обстоят дела с восстановлением оружейных. Синьор Аудиторе не зря дал столь дельные советы, чтобы вы ими пренебрегали. - Синьору Аудиторе, я думаю, глубоко наплевать, как я с ними обойдусь! Впрочем, как и на все остальное в Милане! - вспылив, граф принялся писать приглашение новому банкиру, и дворецкий поспешил оставить его, досадуя на свой неосторожный язык.       С тех пор, как ассассин покинул поместье, прошло три месяца, и если поначалу дела пошли в гору, то в последнее время хандра Мариуса не позволяла ему следить за всем, следствием чего стали неприятные ситуации: на стройку древесины меньше привезли, чем оплатили, да и крестьяне прикарманили несколько золотых с продажи товаров. Роберто, конечно, сумел бы разобраться с этими неприятностями, однако граф пустил все на самотек раньше, чем он узнал об этом. То, что причина такого поведения Фабретти связана с отсутствием Аудиторе, было очевидно для дворецкого, но он еще не смог придумать, как избавить своего господина от тоски, хоть сейчас у него и появилась слабая надежда на этого неизвестного синьора Гведоли. "Может, они смогут сойтись? Пусть так, лишь бы Мариус взбодрился. А ведь я предупреждал, что их роман с Аудиторе ни к чему хорошему не приведет, да кто же меня послушает? Всего лишь дворецкий..."       Пока Сальви удалялся по коридору, граф закончил краткое письмо, запечатал его и отложил на край стола. В кабинете было душно, и пришлось приоткрыть окно, впуская прохладный, наполненный ароматами нарциссов, воздух.       Мариус понимал, что ждать ответа от Эцио - дело глупое, но раз за разом обдумывая текст отправленных ему писем, он не находил причин, чтобы ассассин ему не ответил. Поэтому он стал всерьез беспокоиться, жив ли тот еще. Увидев в письме от Адриано имя Орсо, граф обрадовался и взволновался - встреча с ассассином позволила бы ему узнать, что с Аудиторе, но услышать плохие вести Мариус боялся.       Чтобы успокоиться, он наскоро собрался, передал мальчишке письмо для банкира и отправился на объезд своих владений, стараясь сосредоточиться на делах, а не на воспоминаниях. Милан, палаццо Фабретти, 11 января 1500 г.       Он обнимал широкие плечи, касался губами их смуглой кожи, пока ладони ассассина удерживали его за поясницу - горячие, сильные ладони, ощущая которые Мариус прижимался к груди Эцио, вздрагивал от размеренного движения внутри себя и шепотом, горячим дыханием обжигающим ухо мужчины, умолял двигаться быстрее. И его желание исполнялось.       Сбились простыни, подушки раскидались по краям постели, став рамой картины, на которой в огне любовной страсти сплетались тела.       Ветер всколыхнул занавески на приоткрытом окне и внес несколько снежинок, растаявших в тепле комнаты. - Тебе хорошо? - ассассин накрыл графа покрывалом, коснулся легким поцелуем золотистой макушки и откинулся на спину. Мариус кивнул, лениво положив колено поверх бедер Эцио и устроив голову на его плече. - Я сегодня должен объехать свои земли. Составишь мне компанию? - А у меня есть выбор? Не оставлять же тебя на произвол судьбы. Что будешь делать, если встретишь французских наемников? - Аудиторе приподнял бровь, с хитрецой глядя на графа. - Судя по твоему тону, я должен вскинуть руки, заверещать и броситься наутек, подобрав юбки. Но нет, Эцио, этого не будет. Ты же поедешь со мной, значит, я просто сделаю широкий жест и предоставлю тебе решить проблему. Вот так: гордо и пафосно, как настоящий аристократ, - Фабретти водил пальцами вдоль белесых линий старых шрамов и свежих, недавно появившихся и еще розоватых рубцов. - На тебе всегда все так быстро заживает? - Да. От предков досталась такая особенность. Очень полезно в условиях моей работы. - И очень опасно. Понадеешься на это чудо, а оно в один прекрасный момент раз - и... - перебросив руку через торс мужчины, Мариус навис над ним, касаясь губами темных сосков, груди и повел вниз, к животу. - Мариус...- предостерегающе позвал Аудиторе, осторожно касаясь ладонями его головы. - Мариус, постой. Мы же только что...Хочешь еще? - Я не знаю, - Фабретти замер, касаясь щекой желанного тела там, где мгновение назад были губы. - Я просто подумал, что не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не хочу, чтобы в один день ты не смог подняться после чьего-то удара. Я не в праве так говорить, да?       Эцио сел, заставив и Мариуса сесть ему на колени, коснулся ладонью его волос и с теплом в сердце отметил, как тот отозвался на ласку. - Я благодарен за твое беспокойство и заботу, но с чего ты взял, что так будет? К тому же тебя это не должно волновать. Ты забудешь меня через месяц. Может, через два. Полностью займешься своими владениями... - Да-да, и у меня будут другие любовники, мне будет хорошо, - смахнув его руку, граф встал с кровати и накинул длинный шелковый халат, подобрав его с пола. - Но я не провидец, и не знаю, что будет потом. Поэтому говорю то, что чувствую сейчас. - Обиделся? - помолчав с мгновение, разглядывая прямую спину Мариуса и его нервные движения рук, спросил Эцио, пряча снисходительную улыбку в кулаке. - Мы ведь уже говорили об этом. - Я помню. И то, что ты скоро уедешь, и то, что у тебя семья, и то, что ты выполняешь черт знает насколько ответственную и важную миссию в своем братстве, которое хочешь, но не можешь бросить. Но мне неприятно, что тебе все равно, с кем я буду спать потом. Впрочем, об этом мы тоже говорили. Помню. И не давлю на тебя. Мы же просто развлекаемся, да? - граф, повернувшись в пол оборота, с усмешкой взглянул на ассассина. - Наслаждаемся, Мариус. Дарим друг другу то, чего обоим не хватает, - оказавшись на краю постели и спустив ноги на пол, Аудиторе обнял графа за узкую талию. Тот хотел было что-то ответить, но в дверь спальни тактично постучали. - Синьор, к Вам гость, - раздался голос Сальви, не решившегося войти. - Кто? - поглаживая руки Эцио, поинтересовался Мариус. - Да еще так рано... - Синьор Бонмарито. - Адриано? Что ему нужно? - Спросите у него лично, синьор. К слову, завтрак готов. Вы спуститесь или подать в спальню? - Спустимся. Спасибо, Роберто. Проводи гостя в южную гостиную и скажи, что я скоро буду - только оденусь.       Как только шаги дворецкого стихли, Эцио поинтересовался, не дав графу выскользнуть из его рук. - И кто такой этот Адриано? - Мой любовник. Но разве это должно тебя волновать?       Спорить Аудиторе не стал, решив, что таким образом Фабретти ему язвит. Тот оделся быстро, хоть и придирчиво выбирал в шкафу одежду. - Хочешь произвести на него особенное впечатление? - накрывшись углом покрывала, Эцио вернулся в постель, подложив под голову две подушки и внимательно наблюдая за сборами Мариуса. - Конечно. Нужно подумать о своем будущем. Адриано - не лучшая замена тебе, но на первое время сойдет. - Ох, Мариус, и тебе не надоедает подначивать меня? Уже должен был понять, что это бесполезно, - поморщившись, улыбнулся Эцио, провожая взглядом графа до двери. - Почему ты решил, что я подначиваю? Спускайся в столовую, меня можешь не ждать.       Искренность удивления и серьезность тона Мариуса сначала позабавила ассассина, оставшегося в одиночестве, но спустя некоторое время, разожженная раздумьями, взыграла гордость - и Эцио, заставляя себя не торопиться, оделся и спустился вниз.       Холл был пуст. Из дальних комнат доносились звуки работы слуг и болтовня служанок. Оглядевшись, ассассин уверенно двинулся в южную гостиную и вошел, как полноправный хозяин, распахнув двери. - Мариус! Я подумал, что это невежливо, самим отправиться к столу, и не пригласить гостя.       Двое чинно сидели на диванах, друг напротив друга, и с одинаковым удивлением воззрились на вошедшего, громогласно нарушившего напряженную тишину. - Доброе утро. Я - Эцио Аудиторе, гость Мариуса. А Вы, должно быть, его давний приятель? - с доброжелательной деловитостью продолжил ассассин, присаживаясь рядом с графом и опираясь локтями на колени. - Да...- растерянно проговорил Адриано, переводя взгляд с Фабретти на Аудиторе. - Адриано Бонмарито, помощник казначея. У нас... - У нас была деловая беседа, Эцио, - сдерживая улыбку, пояснил Мариус, довольный неожиданным появлением ассассина. - Тогда я с удовольствием поприсутствую! Вы не против? - обращаясь ко всем, для приличия поинтересовался Аудиторе и откинулся на спинку дивана, широким жестом вытянув руку вдоль нее так, чтобы большим пальцем почти касаться волос Фабретти. Бонмарито был сухощавым белокожим брюнетом, довольно миловидным, однако Эцио не определил, что в нем могло привлечь графа. - Итак, раз вы - помощник казначея, значит, и вопрос вы решали соответствующий. Что-то не так с казной дожа? - Я уже объяснил все нюансы налогообложения в наше время. Судя по доходным книгам, у семьи Фабретти возникли небольшие задолженности перед королем Франции. И нам хотелось бы решить вопрос так, чтобы обе стороны не остались обижены. Мы понимаем, какая непростая ситуация в твоем доме, Мариус. Но решение принять придется. - Как я уже сказал, я изучу всю документацию, которая есть в моем распоряжении, и после этого дам ответ. Сделай для меня исключение, Адриано, по старой памяти. Небольшая отсрочка никому не повредит, ведь так? - Это не мне решать, но ситуация в городе нестабильная. Может, день-два я и смогу для тебя выторговать. Но если затянешь дольше - я буду бессилен. Ты знаешь, что в последние дни убили маркиза и его приближенных лиц? Подозревают, что это дело наемников Сфорца. Другие поговаривают, что видели ассассинов. Только этой напасти в городе не хватало. - А что, они могут создать много проблем? - сменив ногу, Мариус склонил голову. - И какое отношение эти события имеют к тому, что моя семья задолжала по налоговым сборам? - Это все слухи, Мариус, но если в городе орудовали наемники герцога, то с ними разберется армия короля. Но если же к этому приложили руку ассассины - никто не знает, чем все закончится. Ты еще с ними не сталкивался ведь? - Не припомню, - без раздумий солгал Фабретти. - Говорят, что они повсеместно навязывают свои правила, забирают детей, чтобы вырастить из них себе подобных, и устраивают поборы. - То есть, ничем не отличаются от любых других захватчиков? - усмехнулся граф, стряхивая пылинку с колена. - Именно так, - кивнул Бонмарито. - Хуже того, что с ними очень тяжело справиться. Придется увеличивать численность патрулей, улучшать снаряжение, оружие. А решение этих вопросов упирается в деньги. Теперь понятно, почему я завел этот разговор? - Да, казне не хватает на содержание армии, вот и тянут со всех... - Как обычно это и происходит, - буркнул Эцио, до того разглядывавший декор камина. - А вы давно знакомы? - Бонмарито сел поудобнее, поправив полу симарры. Ему было неловко от оценивающего взгляда Аудиторе, - Должно быть, вы - друг отца Мариуса? - Нет, я - друг самого Мариуса. И мне кажется, вы закончили обсуждать финансовые дела. Не отправиться ли нам на завтрак? Я весьма подустал за ночь и проголодался, - как бы невзначай коснувшись волос и шеи графа, лениво отозвался Эцио. Фабретти на касание откликнулся легким наклоном головы, желая еще раз ощутить кожей шероховатость чужих пальцев. - Чем же вы занимались, позвольте узнать? - Адриано, уязвленный тоном Аудиторе и его хозяйским поведением, нахмурился, став похожим на судью. - Эцио и я всю ночь разбирали чертежи, которые подготовили зодчие. По его совету я планирую восстановить наши оружейные и ткацкие лавки, - не дав ответить ассассину, спохватился граф. - В свете последних событий, мне очень нужна его помощь в благоустройстве своих владений. - Ну да. А помощь, я так полагаю, безвозмездная? - Разумеется, - кивнул граф. - Разумеется, нет, - усмехнувшись, Эцио потер подбородок, с хитрецой наблюдая за Бонмарито. - Но мы с графом сошлись на приемлемых для нас обоих условиях. Правда, Мариус?       Фабретти смутился и поднялся. Двое последовали его примеру. - Адриано, ты помнишь, где столовая. Мы скоро будем, - он указал на дверь. Нехотя, собираясь что-то сказать, но передумав, помощник казначея вышел, прикрыв за собой дверь. - Он так на меня смотрел, будто я враг. Почему это? - наигранно удивленно произнес ассассин, когда Мариус коснулся его щеки поцелуем. - Тебе должно было быть все равно, Эцио. Но спасибо, что пришел. - Он тебя обижал? - обняв узкую талию, спросил ассассин абсолютно серьезно. - Задавал неудобные вопросы. Франческа ему сболтнула, что я вернулся не один, а после этого начались убийства, - огладив плечи, покрытые белым шелком сорочки, пояснил граф. - Будь с ним осторожнее. Не провоцируй. - Я смотрю, уже ты меня учишь, как вести дела? Не бойся. С ним я справлюсь. - Эцио, я серьезно. - Он настолько ревнив? - Ты дурачишься? Тогда прекращай! Не хочу, чтобы тебе пришлось раньше времени сбегать, потому что на тебя натравят стражу! - Я всегда серьезен, Мариус. Я уеду завтра, как договаривались, и ни часом раньше, - намерение поцеловать острый носик графа было прервано: Фабретти отстранился и, оправляя одежду, с ворчанием направился на выход. - Лучше бы не приходил, ей-богу.       За завтраком беседа шла словно по острому лезвию изогнутого кинжала Шута: Бонмарито не оставлял попыток докопаться до истины, кем является Аудиторе, который в свою очередь колко раззадоривал его подозрения, но чуть позже гасил их прямыми, пусть и не самыми правдивыми, ответами.       Провожать помощника казначея отправился граф, попросив Эцио остаться и доесть фруктовую нарезку, чтобы та не испортилась.       Конечно же тот этого не сделал, последовав за ними, но держался на расстоянии. У входной двери Адриано так крепко схватил Фабретти за локоть, что-то объясняя тихим голосом, что Эцио захотел вмешаться, если бы его не отвлек внезапно появившийся Роберто, удерживающий на одной ладони блюдо с фруктами. - Синьор. Какие яблоки вам пришлись больше по вкусу? - Роберто, сейчас не время, - недовольно отстраняя тарелку, ассассин сделал шаг, как увидел, что дверь за Бонмарито закрылась. - Видите ли, Мариус может и сам выпроводить гостя. Так какие яблоки? - Красные, - буркнул ассассин и взял несколько долек, отправив их в рот. Милан, городская площадь, вечер 17 апреля 1500 г. - Мы же пойдем вместе? - Да. - А мне надо как-то еще вырядиться? - Нет. - Ну и чертовски здорово. А так мне обязательно в этом платье шарахаться? - Это не платье, Биаджо, а симарра. Ты - помощник банкира, значит, надо выглядеть соответствующе. - Не мог ты какую-нибудь другую должность себе взять, - ворчал подросток, оправляя длинную одежду. - Почему вообще банкир? Когда это у тебя банки были? Ты же кроме как книжки читать ничего не любишь делать.       Орсо усмехнулся, откидываясь на спинку лавочки и устремляя взгляд к строящимся белокаменным стенам собора, поражающим своей красотой даже в незавершенном виде. - Когда-нибудь, надеюсь, ты поймешь, что в книгах содержится больше мудрости, чем ты вообще можешь себе представить. Брал бы пример с Мясника. - Тот только сказки читает. Какая там мудрость? Глупость одна. Ну шутейки бывают ничего так. Мне вообще обязательно туда идти? - Мастер сказал держаться вместе, пока не обоснуемся. К тому же не знаю, кого Фабретти пригласит еще. Поэтому надо соответствовать. - Мастер, по-моему, через чур печется обо всех. - Это его работа. К тому же, сейчас время для Братства нелегкое. Сколько наших гибнет в каждую стычку с солдатами Борджиа, - Гведоли недобро нахмурился, памятуя о недавних событиях в Риме. - А погибшим замену найти сложно. Поэтому, Биаджо, считай, тебе оказана великая честь от самого Мастера Ассассина, Главы Братства, который поручил тебе помогать мне в основании здесь нашего отделения. - А чего он сам сюда не приехал? Я думал, только Глава может основаниями всяческими заниматься. - Ему забот хватает и в Риме. К тому же - не твое дело, почему он не приехал. Поправь пояс. - Merda... - И не ругайся. Учись говорить обстоятельно и красиво. - Да, Мастер, - с гримасой отвращения пробормотал Биаджо, поправляя пояс симарры так, чтобы из него не выпали метательные ножи и прикарманенные монеты праздно шатающихся горожан. - Хорошо, что на прием к Людовику меня не взяли. И на том спасибо. Не пришлось там расшаркиваться. - Пойдем. Я покажу тебе еще одно место, за которым ты завтра будешь следить. После краткого возвращения Сфорца власть Франции только устанавливается, и потому, я думаю, нам стоит ждать мелких пакостей от наших противников. Борджиа тоже не успокоятся, пока на все не наложат свои загребущие руки. Стоит быть настороже.       В палаццо Фабретти они прибыли через два часа. Сальви, встретив их и проводив в столовую за южной гостиной, неподалеку от тренировочной залы, оставил гостей. - И чо мы тута будем делать? - Биаджо издалека рассматривал накрытый на две персоны стол с золотыми приборами, и его чувство собственной уверенности таяло, как снег летом. - Договариваться о сотрудничестве, - отозвался учитель, степенно замирая под большим полотном с живописным пейзажем над камином цвета слоновой кости. - А есть надо будет обязательно? - предвкушая свой провал за столом, неуверенно поинтересовался юный ассассин. - Тебе не стоит переживать. Мне кажется, граф весьма лояльно относится к неумехам вроде тебя. Судя по всему, третьих лиц не будет, а значит, эту встречу можно назвать неофициальным визитом. - Странные эти богатеи. Чо ж надо так расфуфыриваться заради простой жральни? - Биаджо! - Зачем так беспокоиться, если ужин неофициальный, я хотел сказать, - исправился ученик и составил компанию Орсо, устремив серьезный взгляд на картину. - Мммм. Красивенько намулевано.       Гведоли вздохнул и, убедившись, что они все еще одни, отвесил Биаджо увесистый подзатыльник.       Вскоре вошел Роберто со служанкой, которая добавила приборы на еще одну персону и стремительно покинула комнату. Дворецкий принес извинения за опоздание графа, которого, вероятно, задержали неотложные дела на местах. Впрочем, не прошло и десяти минут, как дверь приоткрылась, и вошел раскрасневшийся с дороги Мариус, почти робко прикрывая ее за собой. - Приветствую. Прошу простить мою оплошность, но нужно было разобраться с поставками продукции. Мужики все напутали, пришлось пересчитывать самому...Ну да вам это неинтересно. Рад вас видеть в добром здравии, Орсо, - улыбнувшись, Фабретти приблизился к мужчине и пожал ему руку. - Это ваш...? - Ученик. Биаджо. - Тот самый? Шут, кажется, о нем говорил. - Чо это он там говорил? - донесся решительный бубнеж, но осекся под взглядом Мастера. - Прошу простить его манеры. - Не страшно. Биаджо, будь спокоен: ничего дурного. Приступим?       Мариус жутко нервничал. Даже намеренно задержался в дороге, пусть в объяснениях и не лгал - он действительно был в деревне по делу. Однако за непринужденной беседой с Гведоли, который всем своим видом напоминал доброго дядюшку, граф расслабился и даже позволил себе избавить Биаджо от соблюдения столового этикета.       Они успели обсудить все последние события: битву при Новаре, которую герцог Сфорца так глупо проиграл менее численной армии Людовика XII (1), экономическую нестабильность от смены власти и растущее влияние семьи Борджиа на всем Апеннинском полуострове. - Так почему ты оказался здесь? - поинтересовался граф, откладывая в сторону расшитую салфетку. Хотелось задать более прямой вопрос, но было неловко. - Какая-то миссия в Милане?       Орсо усмехнулся, отодвинув от Биаджо полный бокал вина: тот чрезмерно увлекся вкусным напитком. - Глава нашего Братства выразил обеспокоенность тем, что происходит на севере Италии. Я могу допустить, что этому способствовали и личные мотивы, но утверждать не буду. - А он отсюда, этот ваш Глава? - Нет, синьор. Он не местный. Но я слышал, что здесь живет его приятель, за которым он когда-то присматривал. Знаете, как бывает? Возьмешь кого-то под свою ответственность, а потом никак из головы не выбросишь, всему ли научил, все ли сделал...Наверное, это типичное учительское. - У некоторых это получается. Думаю, вашему главному стоило бы поучиться у Эцио. Мастер выбрасывания, - буркнул Фабретти и заметил, как поднялись брови Орсо, а в уголках его глаз появились хитрые и веселые морщинки. - Что? - настороженно произнес Мариус. - Хочешь сказать, он и есть - Глава Братства?       Гведоли кивнул и пресек попытку Биаджо вернуть себе бокал. - И почему он сам тогда не приехал?! Почему он не ответил ни на одно письмо? - вспылил граф. - Нет, Орсо, этот человек определенно думает только о своей выгоде! Никакие приятели его тут не волнуют! Так что не выгораживай, я знаю, что он послал вас сюда только для решения каких-то ваших проблем!..- замолчав на мгновение, Мариус продолжил тише, чем вызвал смех ассассина. - Он же мне ничего не передал? - Ох, Мариус...У Эцио сейчас столько проблем, что, думаю, он не помнит, когда последний раз спал нормально. Но ты прав, у меня ничего для тебя нет, и мы здесь для того, чтобы вести дела Братства. Я и Биаджо занимаемся формированием отделения и...честно говоря, нам бы весьма пригодилась твоя помощь. - Финансовая, разумеется? - невесело предположил Фабретти, поджав губы. Душа его бунтовала: хотелось спрашивать об Эцио, узнать каждую минуту его жизни за последние месяцы, но произносить вслух подобное ему казалось чем-то неверным, пошлым и оскорбительным. Вдруг такими вопросами он поставит Аудиторе в неловкое положение? - Именно так. По слухам, убийства - не ваша сильная сторона, синьор, - усмехнулся ассассин. - А еще Мастер сказал, что вы должны были достроить оружейные. Нам понадобится много оружия! Они готовы? - влез в разговор Биаджо, смачно пережевывая сочное яблоко. - Скоро будут, - холодно ответил граф, с раздражением подумав, что Аудиторе наверняка предусмотрел будущую нужду ассассинов и не преминул использовать Фабретти в своих целях. Стало обидно.       Гведоли наблюдал за реакцией графа и сменой настроения, которая, несмотря на всю его вежливость в дальнейшем разговоре с Биаджо, была отчетливо заметна. Шут рассказал ему о том, что происходило во время их совместного путешествия, и, признаться, Орсо даже был благодарен Фабретти за некоторые положительные изменения, произошедшие с Шутом. Вопрос отношений Мариуса и Аудиторе волновал его исключительно из любопытства, но он надеялся, что, как бы они ни сложились, это никак не повлияет на сотрудничество Братства и миланского графа. Иначе обеспечивать отделение будет крайне проблематично.       Приближалась полночь, когда они покончили с затянувшимся ужином. Мариус предложил им остаться в поместье до утра, и Орсо не стал отказываться. Пока ученик ассассина с разрешения графа исследовал палаццо (воровать Гведоли ему запретил строго-настрого, припугнув отсечением конечности, если ослушается), Орсо и Мариус отправились на прогулку в сад. Ассассин не был против молчания, которое царило между ними, но граф все же не выдержал. - Как там Шут? - пнув маленький камешек в сторону клумбы, поинтересовался Фабретти, и, как показалось Орсо, немного нервно. - Неплохо. Пытается освоить грамоту. - Почему он с тобой не приехал? - Он нужен в Риме. К тому же, не я решаю, кто куда отправится. - А кто? - Мастер. - А он где? - сложив руки на груди и как можно безразличнее поинтересовался граф. - В Риме. Ты не знал? - мельком глянув на него, не сдержав иронию, отозвался Гведоли. - Да откуда мне...- отмахнулся Мариус. - Давно? - Несколько месяцев. Вскоре после его возвращения Чезаре напал на Монтериджони. Нехорошая битва была. - Все живы? - все напускное безразличие графа было сломлено одной волной страха и беспокойства. - К сожалению, так не бывает. Многие погибли. У Эцио был дядя, Марио. Слышал о нем? - увидев, как Мариус мотнул головой, Орсо продолжил. - Хороший человек был, сильный. Многое сделал для Братства и для Эцио в частности после того, как его отца и братьев убили. Чезаре Боржиа застрелил Марио прямо у него на глазах. - А сам он как? - Был ранен, но все обошлось благодаря друзьям. У него получилось уйти. Его семья тоже спаслась. Катерину Сфорца взяли в плен. Так что, надеюсь, ты понимаешь, что его теперь держит в Риме и насколько личной стала его вражда с Борджиа?       Мариус закусил губу, нахмурившись: он испытывал сильное беспокойство и сильнейшее бессилие. - Как я могу помочь? - Обеспечь наше отделение: продукты, оружие, одежда...По мере возможности. Мы будем благодарны за все. - С этим мы уже разобрались - я дал свое согласие. Как я могу помочь Эцио? - Он справится со своими проблемами сам. Не беспокойся.       Гведоли услышал слабое раздраженное фырканье Мариуса и ободряюще похлопал его по плечу. В ночи раздались переклички невидимых птиц, и стало зябко от поднявшегося ветерка. - Вернемся в дом? Милан, палаццо Фабретти, 13 января 1500 г.       Ночь тянулась долго. На рассвете они еще не спали, любуясь лучами всходящего солнца. Неделя подошла к концу, и оба не смогли бы ответить, почему так быстро пролетело время.       Мариус все еще испытывал робость, которую приходилось преодолевать, ведь желание прикоснуться к мужчине было сильнее любых разумных доводов против, а Эцио перестал думать о делах Братства, предоставив себе возможность отдохнуть. Только после отъезда из палаццо Фабретти он намеревался отправиться в горы, куда его звала карта, добытая в подземелье, а потом - в Монтериджони, где ждали его возвращения, о чем дядя даже написал письмо с требованием заканчивать поиски таинственного артефакта побыстрее. Впрочем, об этом Аудиторе не рассказывал, предпочитая наслаждаться коротким периодом жизни обычного дворянина. Ему было в радость делиться с Фабретти соображениями по поводу строительства оружейных и торговли, давать ему советы, которые он не отвергал и благодарил за них таким незамысловатым, но приятным способом, что порой ассассин ловил себя на усиливающемся желании остаться в поместье если не навсегда, то еще на пару месяцев.       Они старались как можно реже поднимать вопрос об их взаимоотношениях. Граф, робея после нескольких язвительных перепалок с ассассином, стеснялся говорить открыто о своих укрепляющихся чувствах, в то время как Эцио никак не мог признаться сам себе в том, что ему нравится юноша не только как любовник, но и как друг, о котором хочется заботиться самому и от которого приятно получать заботу в ответ. И забота эта была отнюдь не отцовской, как он позволял себе лживо оправдываться. - Эцио, можно я тебе буду писать? - лежа на его плече, Мариус еще не задумывался, как потом будет сложно приучить себя засыпать на подушке. Сейчас он волновался, и Аудиторе чувствовал, как бьется его сердце. - Зачем? - Может, мне понадобится твой совет. - У тебя здесь полно советчиков. Все, что мог, я тебе рассказал. - А если мне просто понадобится тебя услышать? - Нет, так не надо. Будет тяжелее обоим, - ощущая под ладонью мягкость густых волос, вздохнул ассассин. - Не понимаю, почему мы должны забывать друг о друге, если обоих все устраивает. Или ты так любишь свою жену, что не станешь ее обманывать?       Эцио поморщился. - Катерина не нуждается в моей верности, и клятв мы друг другу не давали. Считай, что так я пытаюсь снова позаботиться о тебе. Кстати, вот еще один совет - смени кровать. У графа она должна быть несколько шире. - Если ты будешь приезжать, сменю. Иначе зачем она мне? - Тогда не меняй, - согласился Эцио. - Пусть это сделает твоя жена, когда появится.       Граф ничего не ответил и подтянул к шее край одеяла, предоставив ассассину закончить. - Давай спать. Мне предстоит тяжелая дорога. - Хороших снов.       Тогда Мариус так и не уснул, пытаясь придумать веские причины не прощаться навсегда.       День же выдался теплым и солнечным. Таял выпавший снег, образуя лужи и оголяя темную землю. Лошади в конюшне всхрапывали, будто переговаривались, пока двое прощались у распахнутых деревянных ворот: Эцио проверял крепление седла, не глядя на расстроенного, но сдерживающегося Фабретти. - Ты не забудешь, что сначала нужно отстроить здание, потом нанять персонал, а не наоборот? - Не забуду. - И не забывай носить стилет с собой. Никогда не знаешь, когда он пригодится. Кстати, ты написал Леонардо? - Нет. - Тогда напиши ему, чтобы с ума не сошел. Успокой старика. Уверен, что он места себе не находит. - Напишу. И тебе напишу, если за два месяца не забуду, как тебя зовут. Договорились?       Аудиторе вздохнул, закидывая поводья к седлу. Сопротивляться грустному виду графа уже не было никаких сил. - Мариус, поступай как знаешь. Я буду в Монтериджони, в Тоскане. Даже если уеду, твое письмо меня дождется. Только будь осторожен в словах: прежде, чем писать, их стоит осмыслить.       Фабретти ждал этого позволения последние дни как наилучшего подарка, какой мог получить от мужчины, с которым ему так не хотелось расставаться.       Возможно, не уступи Аудиторе в этой мелочи, не было бы жарких объятий и долгого поцелуя перед тем, как ассассин вспрыгнул на лошадь, и, не оглядываясь, умчался со двора палаццо. Возможно, и граф не стал бы позже терзать себя мыслями и надеждами на то, что они еще когда-нибудь встретятся, прогоняя из воспоминаний мягкий голос, шепчущий "tempo di dire addio" (2). Примечания: 1) Битва действительно закончилась, с моей точки зрения, крайне стрёмно. Сами посудите: Две армии. У Сфорца она более многочисленна, чем у Людовика. И обе их армии включали в себя наемников из Швейцарии. По договорам запрещалось использовать наемников из Швейцарии друг против друга. И что получилось? Наемники Сфорца отказались биться против наемников Людовика и, договорившись с французской стороной, сложили оружие и пошли домой (немецкие наемники тоже к ним примкнули). Герцог, судя по всему, просек положение дел и, замаскировавшись под наемника, тоже потопал с ними якобы домой, в Швейцарию. Но этот его грандиозный план провалился (не актер он был, очевидно): его разоблачили, схватили и упрятали в плен, заточили в замке, где он вскоре и помер. Стрёмно? Стрёмно. 2) Tempo di dire addio (ит.) - время сказать "прощай".