Чувства под протезом.

Месяц. Прошел ебанный месяц. Сал, конечно, привык к одиночеству, но после резкого прекращения общения с Ларри на сердце была сильная боль. Она сдавливала внутри, не давая выдохнуть. Может, он просто хотел отдохнуть? Или же больше пообщаться с Эли после столь долгой разлуки? Эти вопросы мучали Сала днями, неделями. Он перестал есть. Еда просто не лезла ему в горло, ему было противно. Каждую неделю он пытался зайти к Ларри когда не было Элизы, но когда Лиза говорила, что в комнате Ларри еще кто-то был, он оборачивался и шел назад. Сал настолько привязался к нему, что уже попусту не может быть в одиночестве. Наедине с собой он начинает размышлять о том, что случилось в Нью-Джерси и это сводит парня с ума. И вот, Сал решается пойти к Ларри вновь. Но ему уже не было интересно есть ли там Элиза или нет. Весь месяц Фишер просидел в комнате, поэтому выйти из неё было каким-то событием. Парень даже в школу не ходил, он сказал отцу, что ему опять плохо, тот сразу же разрешил не идти, ведь Генри до сих пор чувствовал свою вину перед сыном и хотел всеми способами её загладить. Папа стал часто оставлять еду на столе, как бутерброды, вафли. Он даже научился жарить яичницу и печь блины. Но Сал ничего из этого не ел, что очень беспокоило Генри. Они даже один раз поругались из-за того, что Сал отказывается от еды, которую он так старался вкусно приготовить. Но диалог закончился словами "Где ты был, когда был так нужен?!" он извинился. Но вина разрослась еще больше. Как большая опухоль. Сал вновь надевает эту чёрную водолазку, и напяливает на себя красные джинсы с дырками на коленях. От непривычки эта одежда казалась ужасно неудобной. Он вышел из комнаты. Генри сидел как всегда на кухне за большим круглым столом. В последнее время он думает только о сыне, и что с ним случилось, но не хочет давить на него вопросами. Его мучает совесть того, что он начал думать о нём только сейчас. Увидев сына прямо по коридору, он тут же вскочил со стола. — Я к Ларри. — Тихо пробормотал синеволосый и открыв входную дверь, вышел из квартиры. Доставая ту самую ключ-карту, он вспомнил, как хотел сжечь её, но разум был сильнее. Вставив ключ-карту в проём, лифт двинулся. Холод и сырость тут же прошлись по телу протезника, как только двери лифта раздвинулись. Он опять стучит в эту дверь. Слышит шаги. Похоже, Лиза дома, она может услышать. Но когда дверь открылась на пороге стоял Ларри, удивлённо смотря прямо в глаза Салу. Он молча отодвинулся, давая ему пройти. Теперь они в комнате Ларри. Эли нет, странно. Синеволосый вдыхает как можно больше воздуха, как можно больше этого запаха, по которому сильно скучал. — Ларри. — Начал тот. — Чего? — Длинноволосый достает из кармана пачку сигарет, в которой, видимо, осталась одна. — Я хотел кое-что обсудить.. — Голос Сала звучал немного подавленно. Смотря на друга, который уже равнодушен к нему, хотелось тут же плакать, поэтому он сдерживал свои слёзы. Свою грусть. Свою усталость. Он симулировал улыбку, что всё в порядке, но Ларри видел этот взгляд. — Обсудить? — Он запалил сигарету и один раз втянул, после чего выдохнул целое облако дыма, из-за чего Сал тут же начал кашлять. — Про наши.. — Сал не переставал кашлять. Кажется, он проглотил этот дым, горло начало печь, а кашель не останавливался. — отношения.. — Молчание. Ларри перестал подводить сигарету к губам, поэтому держал её между двух пальцев, смотря на Сала круглыми глазами. Через секунды две, длинноволосый громко выдохнул. Он втянул сигарету вновь, выдохнув дым уже через нос, откинув сигарету в пепельницу. — Это.. — Хриплый голос Ларри отдавался болью ножевым порезом в сердце. —Были ложные чувства. — Сал не смотрел на него. Он просто уткнулся в пол, сдерживая свои эмоции, от этого его даже немного будоражило. — Понятно. — Ларри вопросительно хмыкнул. Посмотрев на Сала, он увидел улыбку и слёзы. Они напомнили тот случай в больнице. Он так же улыбался как придурок и плакал. Он плакал от счастья, но даже тогда Ларри сказал. «Больше никогда не плачь.», а сейчас, он сам заставил его плакать. Сал посмотрел на Ларри и выбежал из комнаты к лифту. Он бежал так, как будто за ним кто-то гонится, а слёзы стекали по щеке, заканчивая подбородком и по пути летели в разные стороны. Боль. Воспоминания. Боль. Первый поцелуй. Боль. Чувство полноценности. Боль. Быть счастливым с ним. Ложь. Сал забегает в квартиру, ему нужно отдышаться, но он не останавливается, ему надоело. Он берёт кухонный нож, в унисон подворачивает рукава. Он не знает что им движет, он подводит нож к оголенной руке, белой как мрамор руке. Первый порез. Воспоминания. Второй порез. Первый поцелуй. Третий. Чувство полноценности. Руки трясутся. Холодная кровь струями стекает по руке. Солёные слёзы капают на раны. Больно быть счастливым с ним.. Последний порез, самый глубокий. Ложь. Перед глазами всплывают множество воспоминаний. Но все они — ЛОЖНЫЕ.