И была на то чья-то злая воля...

— Ооо, моя оборона… — Замолчи, а? Фрост сделала обиженный вид. — Отпу-у-у-усти-и-и и забу-у-у-дь… У Кейтлин сдавали нервы. Ее собственный голос, в ее собственной голове, чуть ли не доходил до уровня Аронольда Шварцнегера: как по уровню ледяных шуток, так и по надоедливости. Дошутиться ведь, еще крепость одиночества построит. Так — как назло — она еще и петь не умеет. И Киллер Фрост, обладая тем же телом (и голосовыми связками), тоже. — Серьезно? Девушка, как кажется Кейтлин, улыбается. — А что, нельзя? Между нами не тает лед? «У-у-у, да заткнешься ты сегодня или нет?» — думает Кейтлин, буквально прорычав в ответ Фрост: — Ты мешаешь. Она — киллер, еще не убивший даже Барри, а уж с его-то уровнем «догонялок» она бы успела, пока он тугодумит — смеется, громко, заразительно. А Кейтлин даже становится смешно — ведь нет ничего заразительнее смеха — на секунду. А потом вспоминает о том, что Киллер Фрост и она делят одно тело. Интересно, а камеры в С.Т.А.Р.лабс морозоустойчивые? — Да, морозоустойчивые. Я проверяла. — Как… Ты… — У нас с тобой одно тело, врач ты недоделанный. — она вроде как недовольна — Айс, айс, бэ-э-эйби… Ан нет, показалось. Кейтлин простонала — только этого дерьма не хватало. — О, Иисус, как ты это допустил? А ей хоть бы хны. Даром, что сломлена, зато шутки шутить может. — О, Супермена зовешь? У него есть така-а-ая чудесная ледяная крепость. Звучит двусмысленно, но она же исправит фразу? — Неа. Не надейся. Ну, это уже хамство — в чужие мысли лезть. И вообще, с каких пор, какое накопление ярости с суперсилами решила шутить? И есть она вообще? — Ты в стендаперы записалась? — Это ты в них записалась. Ты и правда думаешь, что я, будучи тобой, только с увеличенным скиллом выживания, шучу чужими шутками? Чьи это шутки, мимика, смех? — Не помню от себя такого уровня юмора. — Ты не можешь признать очевидного или дура? Ты и есть я. Кто говорит с ней сейчас? — Я не сломана. — Правильно, ты разбита на части. Доходит, но потихоньку, да? Кто остался на замороженной остановке? Кейтлин закрывает глаза. Голос Фрост, по своей сути, это голос Сноу. Но тот же голос был у той девушки с альтернативной земли. Внешность Киллер Фрост — это внешность Кейтлин, только с парой косметических различий. Но все то же самое можно говорить и об остальных бесконечных ее копиях. Ярость Кейтлин — это ее холод, мороз Фрост, но это ничего не значит. Это лишь эмоции, они схожи у многих девушек со схожими силами. И Сноу успокаивается — на остановке, где поломана на льдинки ее вторая половина, нет самой девушки. И она продолжает свою работу без назойливых песен сознания. И где-то внутри нее улыбается Киллер Фрост. Она-то знает, что Кейтлин слабая, ее легко разбить на остановках. Скажем, эгоизмом. Она-то знает, что общее строение тела не скинешь на двойников. Например, молчанием можно многое доказать. Скажем, существование второй Салли. И ярость, похожую на лед в холодные дни Сибири, не спутаешь с эмоциями и мультивселенной. «И никогда, никогда… — говорит себе Кейтлин… «И никогда, никогда… — говорит себе Фрост… … Не забывай, что лишь осколок настоящей Кейтлин» — говорят обе Кейтлин. Остановка, где лежит спящая Сноу, рушится, разваливая всю чертову жизнь на льдинки и снег.