И была на то чья-то злая воля...

Барри не хочет идти в спидфорс. Там холодно, голодно и вообще некого спасать. Смешное, конечно, оправдание, но идти к мертвой матери — хорошо, это не она, но все же — совершенно не хочется. Но кто его спросит? Савитар? Ага, его драгоценный реликт так и пойдет на диалог и понимание. Савитар (Барри не хочет видеть в нем себя — вот еще, психом быть, больно хочется.) его бы туда просто отправил пинком под зад, да еще бы кричал ему, мол, заслужил. — Поторопись, Барри. — это голос его матери, которым говорит энергия скорости, а ней пересидел его реликт, ставший злодеем, но изначально предназначавшийся для того, чтобы победить этого самого злодея. Что ж, 1:0, спидфорс — Барри Аллен. Айрис — точно деревянная балерина, смотрит на него недоверчиво — не уверена, что он действительно сможет уйти. И когда он заходит в спидфорс — и все-таки там холодно (Снарт передает привет столь отличной погодке с другого конца времени, а Мик уже на том свете понял бы его, если бы Барри забрал у него огненную пушку ради обогрева.) — спидстер понимает, как чувствовал себя оловянный солдатик, когда плавился в печи. Только Барри не оловянный, он стеклянный. Стекло вообще важная часть его жизни — большую часть своей жизни он говорил с отцом именно через стену из этого материала, а в реальной жизни тоже был как за стеллажом из магазина — смотрите, как герой спасет вас, наблюдайте, вы же на выставке разодетых клоунов из армии спасения от мета-людей. Спасаем тех, кого хотим, а не тех, кого надо, билет можно купить за сломанную или неспасенную жизнь (HR сам виноват, но спасибо ему сказать надо — если бы не он, Айрис сейчас бы была бы на его месте, а Барри этого совсем не хочет.), сломанное счастье (Трейси ему жаль, но все же она — лишь одна из тысяч несчастных дам, которым не помогли), оборванные семьи… В общем, все примочки «удачной» работы клоуна в кожанке без чувства юмора и судьбы как главного управляющего. Спидфорс — конечно, в виде матери Барри — усмехается. — Ну, а теперь иди в комнатку, будь хорошим солдатом для всего мира, окей? Спидстер вздыхает и открывает дверь в злосчастное помещения. Спидфорс доволен — Барри чувствует это чуть ли не жопой. — Эх, солдат из тебя хороший. Жаль, что проклятый, из стекла. Кто-то постарался напомнить о твоем долге. Ох, HR оказался куда обидчивее — зря за сахар ругали. Надо было ему всю сахарницу в глотку засовывать. Авось и страдал бы синдромом Меркуцио. И Аллен бы давно был счастлив, если бы этот Уэллс без костюма и без мозгов. Спидфорс удивленно смотрит на покосившееся от злости лицо Барри. — Парень, да ты дезертир. Это потому тебя черный коп воспитывал или как? Спидстер молчит, озлобленно глядя на образ матери. И голос матери исчезает в серости комнаты, почти, как кажется Барри Аллену, горестно вздыхая по его совести, которая уже проснулась и капала на мозги. — Ну спасибо, мам. Мне теперь в угол встать? Но в комнате тихо, как могиле. Интересно, почему ему на ум пришел гроб? Что ж, время подумать у него больше, чем достаточно. Может, даже вечность… … Что бы стать Савитаром или кем-то вроде него. Стеклянный дезертир не думает о благе человечества — он о нем и не думал никогда. И он за это поплатился — и ему прекрасно известно об этом. Аллен не мечется по комнате, как угорелый, Аллену не страшно стать чудовищем — одно он уже остановил. Остановит еще раз, черт с ним. Ну, остановит он сам себя еще пару раз — круги нарезать он умеет профессионально, с высокой скоростью. И застревать во времени он тоже может очень хорошо. Тоун ему, наверное, завидует — застрял во времени он куда серьезнее. Петля Барри душит, не оставляя возможности выбраться — Савитар улыбается ему где-то в далеком будущем, искажая свое лицо так, что шрам на половину его стремной рожи начинает казаться живой кожей, чем-то правильным и неизбежным. А петля Тоуна разорвана, но и была она не такой уж и страшной в сравнении с тем, что натворил его давний лучший враг. Солдатик, согласно сказке, оставляет после себя мысли о всесильной, как подарки спидфорса, любви и пепел картона и олова. Барри же оставит не такое большое духовное наследство. Стеклянный солдат, в чьем отражении признаки будущего дезертирства чуть ли не горит синем пламенем (преимущественно на одной стороне лица) в глазах самого солдата и балерины, рушится под давлением собственных мыслей и чьих-то желаний. А полк оловянный, он горит быстрее. После алого спидстера останется плавленное стекло между реальностью и миром скорости и мертвая петля. Что ж, значит, Барри будет это ждать с большим нетерпением.