Великая Эра Выживания

Чем ближе становился город, тем большее волнение меня охватывало, и даже оживленный гомон на палубе не мог его заглушить. Все болтали без умолку, строя планы, планируя списки покупок, мероприятий и мест, которые нужно посетить. Все, кроме меня. Мой список покупок и мероприятий был составлен давным-давно, и сейчас я просто сидела на фальшборте и смотрела на знакомый с детства город, меланхолично отмечая, что эпидемия и на него наложила свой отпечаток. Хотя, в отличие от благополучных закрытых островов, мимо которых мы проплывали до этого и которые были похожи на миниатюрные замки, здесь отличия были не так заметны. Уотер 7 издали напоминал причудливый конусовидный фонтан. Дома в нем располагались ступенчато, роль улиц, переулков и проспектов выполняли многочисленные каналы. Некоторые из них были настолько широкими, что при желании там мог бы проплыть Моби Дик, другие, напротив, были узкими, больше похожими на облагороженные ручьи. А на самой вершине действительно располагался огромный фонтан. Мощная струя воды била вверх на десяток метров днем и ночью. Впечатляющее зрелище даже для искушенного зрителя — где еще увидишь что-то подобное? Когда я была здесь в прошлый раз, ночью тут еще включалась подсветка, создавая просто волшебное ощущения попадания в сказку. Сейчас же, когда энергию следовало экономить, я здоров сомневалась, что смогу увидеть подобное снова. Вид города теперь несколько портила высокая стена, окружавшая его по периметру со стороны моря. Собственно, стена была тут и раньше с кучей ворот, ведущих в разные доки, только не такая высокая и укрепленная. Ныне она могла похвастаться большим числом смотровых башен и куда более крепкими воротами. По сравнению с мелкими островами, Уотер 7 выглядел как настоящая неприступная крепость, так что, немного подумав, я решила, что от появления стены внешний облик города только выиграл. Стоящая неподалеку от меня Рози ни удивленной, ни восхищенной не выглядела. Мне вообще не казалось, что она испытывает в связи с остановкой здесь какие-то особые чувства. — Не люблю большие города, — словно прочитав мои мысли, улыбнулась она. — Мы родились в подобном же. В худшем его районе. Его внешний лоск — обычная туфта, не стоит им обманываться. — Я не обманываюсь, может, только немного, — пожала плечами я. — Скорее немного ностальгирую. Сто лет тут не бывала. Интересно, как сильно здесь все изменилось. И нас туда вообще пустят? — на всякий случай уточнила я. — Казалось бы, такой огромный остров непременно должен быть закрытым. — Пустят, куда денутся? — махнула рукой та. — Местные жители живут в самом центре города, туда действительно чужаков не пропускают, а окрестности — это открытая зона. По крайней мере, для здоровых людей, а пираты они или нет — дело десятое, с этим уже разбираются дозорные, которые там живут. Но, поверь мне, им обычно тоже никакого дела нет, кто к ним заплывает, так что нечего бояться, никто нас не тронет. — А вообще чего ты так удивляешься, Бонни? — вдруг заговорил не пойми откуда взявшийся рядом Татч — я была готова поклясться, что еще миг назад его тут не было. — Уотер 7 — сердце кораблестроения. Люди приплывают сюда со всего мира. Было бы странно, если бы сюда никого не допускали. И хотя Рози права насчет местных дозорных, это не означает, что тут можно расслабиться, мы как-никак в розыске. И хотя тут обычно не приветствуются подобные разборки, всегда есть шанс нарваться на какую-нибудь «шишку» из Дозора, которая решит, что долг превыше всего. — Ты меня прямо несказанно обрадовал, — саркастично заметила я. Тут же промелькнула мысль, что лучше было бы, пожалуй, остаться на корабле. Чего мне действительно не хотелось, так это встретить тут кого-нибудь знакомого. Мои одногруппники в Академии уже должны были закончить обучение и вплотную приступить к службе. И пусть я ни с кем из них близко не общалась, видеть кого бы то ни было из них я не желала. И хотя я здорово изменилась за прошедшие годы, в том, что узнать меня легко, я не сомневалась — все же моя внешность довольно примечательна. Впрочем, мысль эта так и осталась мыслью. Сойти после долгого плаванья на берег все же хотелось, да и как я могла разрушить свои планы и надежды девочек, что уже распланировали походы по магазинам и прочим подобным местам за компанию со мной на два дня вперед? Ну и что, что у меня мурашки по спине бегают, когда я начинаю всерьез задумываться об их намереньях? Высаживаться здесь, к моему удивлению, собирались далеко не все. Какое там, даже Эдвард-сан и тот решил остаться на корабле. Прогнав прочь навязчивые мысли о том, что стоит последовать его примеру, я решительно спрыгнула вниз вслед за девчонками. — Так, слушай мою команду, — витийствовал Татч, встав на какой-то ящик, чтобы всем его было видно и слышно. — Мы тут на два дня, и послезавтра в это же время возвращаемся на корабль, так что планируйте свое время. Если что, держим связь по мини ден-ден муши. Всех, кто не явится вовремя, оставим здесь. Но, кажется, кроме меня и еще пары человек, его никто особо и не слушал, так как все начали расходиться еще на половине его речи. Впрочем, Татч вроде не обиделся подобному пренебрежению, потому что уже в следующий миг оказался у КПП, опередив остальных. — Ну что, идем? — легко толкнула меня в бок Мишель. Проверка ничем не отличалась от той, которую на корабле проводила я. Все тот же сканер, все та же процедура, ничего нового. Задали пару вопросов о периоде нахождения в городе, да и отпустили с миром, изрядно удивив. Ничего не фотографировали, ничего не записывали, данные не сверяли — это что за система безопасности такая? Получается, заходи кто хочешь, называй любое понравившееся имя и делай, что вздумается? — Их обязанность — просто не пускать в город зараженных, — пояснила Рози, когда, оказавшись за стеной, мы с девчонками двинулись по узкой улочке наверх. — Так… Замерев на перекрестке, где соединялись в одной точке сразу три канала, а улицы были связаны между собой узкими мостиками, Рози озадаченно почесала затылок, пытаясь сориентироваться. У меня же в голове упорно строились возмущения неправильностью данной системы и злость на невозможность как-то повлиять на происходящее. Черт, после всего, что со мной произошло, я все еще не избавилась до конца от дозорного образа мышления… — О, а вот и були, — пытаясь избавиться от неуместных мыслей, я кивнула в ту сторону, откуда к нам приближалась пара животин, служащих здесь транспортом. Так как Уотер 7 был городом на воде и улицами тут являлись каналы, то и транспорт, что логично, был также ориентирован на передвижение по воде. Замеченные мной були отдаленно напоминали лошадей, только водоплавающих. Вместо ног у них были плавники, а на широких спинах закреплялись седла. В зависимости от размера буля, он мог перевозить разное количество человек. Но наиболее распространенными были седла на троих-четверых. — Интересно, как они плавают в этой воде и не заражаются? — окинув придирчивым взглядом ездовых водоплавающих, я не заметила у них никаких признаков заражения. — Потому что здешняя вода максимально очищена, — пояснила Мишель. — Для этого и нужны стены вокруг островов. Они изолируют острова от внешнего мира и от зараженных вод океана. Препарат, подавляющий заразу в теле, можно использовать и для очистки воды, просто для этого нужны умопомрачительные количества. Рассмотри эту воду под микроскопом, и ты удивишься, как мало в ней осталось от воды. Там настоящий коктейль и для очищения ее от заразы, и для обеспечения необходимой среды этим лошадкам. Обитаемые острова теперь только так и выживают. Их водоемы максимально очищены путем многократной прогонки воды через фильтры и смеси ее с очистителем. — Но ведь в таких условиях получается, что рано или поздно очищенная пресная вода закончится, — обдумав сказанное ею, возразила я. — В том-то и дело, — развела руками она. — Для нашего мира давно уже начался обратный отсчет. Тик-так, тик-так. Если не найдется способ решить проблему кардинально, нам всем придет каюк, это только вопрос времени, сколько продлится нынешняя агония. Пока мы с Мишель беседовали, Рози интересовали вещи куда более существенные, поэтому, не тратя времени на бессмысленные рассуждения, она двинулась к плывущим на булях людям и уточнила, как нам пройти к ближайшей нормальной гостинице. Все же магазины магазинами, а о ночлеге следовало позаботиться заранее — как-никак, уже начинался вечер. Запоздало я подумала, что у меня совершенно нет денег, но почему-то появилось стойкое ощущение, что если я хотя бы заикнусь об этом, то сестры меня стукнут. Возможно, даже по голове. Возможно, даже с Волей. Поэтому я предпочла благоразумно промолчать, вместо этого крутя головой по сторонам и возрождая в памяти свой прошлый визит сюда. Тогда город показался мне удивительно легким. Это невозможно было описать словами, это было что-то на уровне ощущений. По сравнению со строгим и дисциплинированным Маринфордом, Уотер 7 казался перышком. Жизнь здесь кипела и бурлила, проносясь вокруг с бешеной скоростью. Казалось, что даже время здесь шло быстрее. — Эй, Бонни! Ты уснула, что ли? — донесся до меня более низкий, чем у сестры, голос Мишель, и я действительно словно пробудилась ото сна. Повернувшись к спутницам, я с удивлением обнаружила, что они обе сели на того же буля, на котором до этого плыл молодой человек, невольно ставший нашим источником информации. Кажется, все ждали только меня одну. — Здесь, на окраине, приличных гостиниц нет, — сказал парень, когда мы трое оказались на борту. — Они все ближе к центру. Там же и нормальные магазины и рестораны. А здесь вечерами и, тем более, ночами лучше вообще не бродить. Тут и раньше-то было неспокойно, а теперь и того хуже. Преступность вовсю процветает, люди подчас убивают за кусок хлеба. Дозорные и в ус не дуют на подобное, только изредка устраивают проверки, да что толку? Сегодня ловят десятерых, завтра на их место придут пятьдесят, и станет только хуже. Краем глаза я увидела, как после этих слов многозначительно переглянулись Рози и Мишель, и в их взглядах промелькнуло такое, что можно было заранее посочувствовать тем бедолагам, которые осмелились бы на них напасть, приняв за обычных горожанок. Тем временем, узкий канал, по которому мы плыли, сменился широким, да и окружавшие нас дома сменились куда более благоустроенными и богато выглядящими. Следовательно, бедный район остался позади. Занятно, что отсутствовал даже намек на какой бы то ни было разделитель между районами, будь то хоть обычный забор. — Эта улица одна из самых оживленных в городе, — витийствовал тем временем Лот, как, оказалось, звали нашего неожиданного попутчика и, по совместительству, путеводителя. — Здесь в любое время суток куча народу. — А я думала, на островах действует комендантский час, — осторожно заметила я, уже ожидая, что мои спутники вновь схватятся за лицо в обреченном жесте. — Действует, но только в центральном районе, — вопреки ожиданиям, ответил парень. — Все зарегистрированные на этом острове жители возвращаются туда к восьми вечера, они вообще редко взаимодействуют с внешними территориями и почти не выходят сюда. Исключение составляют лишь те, кто работает в доках. Но к приезжим комендантский час не относится. Так что этот город никогда не спит. Народу тут и правда было много, самого разного: всевозможных рас и культур. Простые люди, рыболюди, крылатые люди с небесных островов, длиннорукие, длинноногие — от подобного разнообразия рябило в глазах, особенно если учесть еще и то, что большая часть была облачена в красочные разноцветные наряды. — Спасибо, что подвезли, — попрощались мы с парнем, когда буль причалил к одному из берегов, давая слезть с него. — Не за что, — улыбнулся в ответ тот. — Будьте осторожны, даже тут хватает всяких жуликов. И держитесь подальше от окраины. От моего взгляда не укрылось, как перед тем, как уехать, Лот обменялся с Рози какими-то бумажками. Поддался ее обаянию и пригласил на свидание, что ли? Ну, почему бы и нет? Судя по взглядам, девчонки собирались неплохо оттянуться после долгого плаванья. Имеют право. Как бы то ни было, денег за то, что подвез, он с нас не взял, как-то быстро затерявшись в толпе таких же булей. Регистрация в гостинице пролетела мимо меня, ровно как и осмотр номера. Глубоко задумавшись о чем-то неопределенном, но неизменно тревожном, я очнулась лишь тогда, когда Мишель настойчиво потрясла меня за плечо. — Да что с тобой такое? — удивилась она. — Спишь на ходу весь день. Не зная, что на это ответить, я только пожала плечами. Ситуацию разрядило урчание желудка, напоминая, что настало время ужина. Сестры, видимо, проголодавшиеся ничуть не меньше, восприняли это как сигнал к немедленным действиям. В городе они ориентировались на порядок лучше меня, так что я предпочла довериться им, и не напрасно. Уже через десять минут мы втроем сидели за столиком в уютном ресторанчике под открытым небом, откуда открывалась шикарная панорама. Казалось, что весь город лежал у наших ног. В свой прошлый визит сюда я ни разу не была в этом районе и знать не знала о существовании этого чудного заведения. Глянув меню — весьма объемистый томик блюд этак на сто с лишним, — я изрядно воодушевилась. Потом глянула на цены и почувствовала, как встают дыбом волосы. Что за грабеж! Когда я еще только плыла на Литл Гарден, на те деньги, что тут требовали за одно-единственное блюдо, можно было прожить почти неделю, особо себя не ограничивая. Совершенно обалдев от подобного, я уже открыла рот, дабы высказать официанту, что я думаю об их ресторане, когда меня решительно перебила Мишель, невозмутимо начав диктовать заказ. Судя по всему, для них подобное было в порядке вещей, да и недостатка в деньгах они явно не испытывали. Так что уже в который раз за день напомнив себе, что мне не следует беспокоиться из-за чего бы то ни было, я тоже увлеченно вчиталась в меню, стараясь не заострять внимание на ценах. Мне вдруг нестерпимо захотелось мяса — тем более изображения в каталоге блюд были слишком уж аппетитными. Официант, если и удивился количеству заказанного, то ничем себя не выдал. Вежливо кивнув нам, он удалился, оставив нас троих почти в одиночестве — за исключением нас, в ресторане было всего два человека, слишком уж тут кусались цены. Быстро мазнув взглядом по лицам других гостей, я все же позволила себе немного расслабиться. — Ну наконец-то, — словно уловив эту перемену, довольно хмыкнула Рози. — Я уже начала подумывать о том, чтобы подлить тебе чего-нибудь успокоительного. Сколько ты еще будешь сидеть, словно на иголках? — Знаешь, с тех пор, как мне на глаза впервые попалась розыскная листовка с моим лицом, я старалась держаться как можно дальше от мест скопления людей, — честно сказала я. — Извини, если напрягаю. — Да никто нас тут не тронет, — беззаботно отозвалась Мишель. — Во-первых, мы не такие уж и беззащитные, и ты не исключение. Будешь отрицать? — кивнула она на винтовку, с которой я расставалась разве что во сне и в ванной. В ответ я вновь неопределенно пожала плечами. — А, во-вторых, нападать на членов нашей команды вообще мало охотников. Тебе ли, как бывшей студентке военной школы Дозора, не знать, какая за нами идет слава, и чем заканчивали те, кто смел тронуть кого-то из наших накама? Нас защищает одно только имя нашего отца. — Да, но… — возразила я, пытаясь облачить в слова то, что не давало мне покоя. Но, чем сильнее я пыталась, тем больше убеждалась, что это невозможно. — Ладно, забудьте. В этот момент появился официант с огромным подносом с блюдами, источавшими настолько восхитительный аромат, что стало не до разговоров. Вкус не уступал запаху ни капли, поэтому следующие минут сорок мы отдавали должное шедеврам местного шеф-повара. — Вот черт, — откинувшись на спинку стула, протянула Мишель. — Не в обиду Татчу, но это был мой лучший ужин. — Мой тоже, пожалуй, — кивнула Рози, аккуратно составляя грязную посуду, чтобы она занимала как можно меньше места на столе. — Если я еще что-нибудь съем, то лопну. — Что-то не верится, девочки, — невозмутимо прокомментировала я, отставляя от себя восемнадцатую тарелку и водружая ее на самый верх высоченной башни из посуды, которая держалась, казалось, на одном честном слове. — Судя по всему, не так хорош был этот ужин, раз вы почти ничего не съели. — Ошарашенные лица сестер были самым лучшим зрелищем за весь день, впрочем, стоящий рядом в полуобморочном состоянии от увиденного официант тоже вносил свою лепту. — А Татчу я ваши слова, пожалуй, передам. Даже интересно, что окажется после этого в ваших тарелках. Думается, у него не только роммельский дурман имеется. — Дааа… давненько я вскрытиями не занималась… — не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотала себе под нос Рози, а потом выразительно посмотрела на меня, изломив одну бровь. — Интересно, как в тебя столько помещается?.. — Туше́, — примирительно подняла руки вверх я. Воображение мигом нарисовало картину, как эта миловидная девушка, крутя в пальцах скальпель, ловко разделывает меня на органы. И хотя я не сомневалась, что Рози не станет так со мной поступать, интуиция подсказывала, что она вполне на это способна и не исключено, что уже не проделывала что-то подобное раньше. — Ладно, девочки, — Мишель решительно поднялась из-за стола, — вы как хотите, а я спать хочу, чего и вам советую. Если вы забыли, у нас завтра очень насыщенный день. — И не менее решительно двинулась к выходу. Рози бросила красноречивый взгляд на официанта, все еще находившего в прострации, и велела принести счет. Тон голоса у нее при этом был такой, словно бедолага был ее нерасторопным слугой, которому она не сегодня так завтра велит убираться прочь. Тот быстро взял себя в руки и в считанные секунды притащил длинный чек. Заглядывать в него я не стала, опасаясь, как бы от увиденного меня не хватил удар, но пачка денег, которую оставила на столе Рози, все равно впечатляла. Спать совершенно не хотелось. Несмотря на приснившийся кошмар, я неплохо выспалась на палубе. Вместо этого мной прямо-таки овладел какой-то странный азарт. Захотелось в одиночку пройтись по улицам, прочувствовать город, надышаться им, ощутить его внутренний ритм. Рози, когда я высказала ей все это, как ни странно, возражать не стала. Более того, у нее был такой уставший вид, что мне было бы совестно тащить ее еще и на прогулку. Получив относительную свободу, я двинулась куда глаза глядят. Рисковала, конечно, банально заблудиться, но сомневалась, что до такого дойдет. Не терялась же я, в конце концов, в Маринфорде, а он вроде побольше, чем Уотер 7, будет. Лот был прав — несмотря на то, что быстро стемнело, народу на улицах меньше не стало. Зажжённые фонари придавали городу какое-то особое очарование, сделав его совершенно не похожим на тот, что был при свете дня. Перед уходом Рози сунула мне немного денег, так что я ни в чем себе не отказывала. Купив в красочном киоске мороженое, я двинулась туда, откуда доносился шум множества восторженных голосов. Идти пришлось недолго, и вскоре я вышла на рыночную площадь, представлявшую собой огромное водное пространство, днем заполненное сотнями булей как продавцов, так и покупателей. Но сейчас там не было ни тех, ни других. Вместо этого, раскинувшись на спинах двух огромных булей, (как я помнила, они назывались кинг булями), посреди площади было что-то вроде сцены, где в окружении разношерстной подтанцовки заливисто пела какая-то молодая женщина. Гремела музыка, а толпа вокруг сцены также пела и плясала, вторя певице. Меня накрыло сильнейшее чувство дежавю, ведь точно также в тот раз здесь выступала моя мама. Только тогда дело было днем, и рынок закрыли по такому случаю. Кое-как пробившись в первый ряд, я разглядела певицу лучше. Невысокая, тоненькая, с волной золотистых волос до плеч, одетая лишь в топ и короткую юбочку, которые ничуть не скрывали прекрасную фигуру, она, закрыв глаза в свете софитов, полностью отдавалась пению, иногда пританцовывая в такт. Невольно я заслушалась, и меня перестала волновать и беснующаяся толпа, и все остальное. Голос певицы был чист, прекрасен и чувственен и навевал воспоминания о маме. Песни были незнакомыми и шли одна за другой: грустные сменялись веселыми, быстрые — медленными. Толпа давно подхватила меня и закружила в вихре бесконечного танца, и впервые с того момента, как прикинула Мариджоа, я почувствовала себя совершенно свободной. И, двигаясь в ритм музыке, танцуя и кружась, я неожиданно поняла, что в кои-то веки чувствую себя ровно на свои семнадцать с половиной лет. Я давно потеряла счет минутам и при всем желании не смогла бы сказать, сколько же времени прошло с того момента, как я пришла на площадь. Усталости, несмотря на танцы, не наблюдалось, сна по-прежнему не было ни в одном глазу, а тем временем начинался рассвет. — Дамы и господа, — обратилась певица ко всем присутствующим, и разговоры и шум резко стихли. — Я хотела бы поблагодарить всех вас за то, что вы пришли. Напоминаю, что этот концерт — это дань памяти моей вдохновительнице, что, к большому сожалению, безвременно покинула нас семь лет назад. Я так и замерла, словно из меня разом выбили весь воздух. По щекам покатились слезы, стоило лишь увидеть до боли родное лицо, выведенное на огромный экран над сценой. Захотелось, плюнув на конспирацию и вообще на все, броситься к женщине, открыться ей, ведь кто знает, может, она единственная, с кем я могла бы поговорить о маме. Но нет, нельзя. Как я посмею пятнать репутацию мамы — что скажут люди, если я, ныне пиратка, в открытую признаюсь, что прихожусь дочерью Джевелри Холли? Газетчики будут рады раздуть из этого историю. На душе стало как-то пусто после того, как я покинула площадь. Город входил в дневное русло, жизнь вновь шла своим чередом, проносясь мимо меня бешеным вихрем. А я шла, не обращая внимания ни на людей, ни на булей, ни на город в целом, лишь чудом избегая столкновений со стенами или падений в воду. Солнце уже совсем взошло, когда я поняла, что ноги занесли меня черте куда. Учитывая, что с этой точки мне открывался поистине роскошный вид на город, а позади располагалась закрытая зона, я каким-то образом забралась на стену, ограничивающую центральный район. Расстояние я прошла значительное, и ноги начали ныть от усталости — нагрузки от плясок всю ночь напролет все же давали о себе знать. Хорошо погуляла, ничего не скажешь. Решив дать немного отдыха ногам, я уселась прямо там, где стояла, спустив ноги вниз. Хех, еще с Литл Гардена я стала замечать за собой любовь к высоте. Там я постоянно сидела то на наблюдательных башнях, наблюдая за морем, но на отвесных скалах в горном районе, с одной из которых меня при встрече сбросил Татч. На корабле моим излюбленным местом отдыха была рея на мачте рядом с вороньим гнездом, одна из самых высоких точек на судне. И вот сейчас я сидела на высокой стене, откуда город был виден как на ладони. Промелькнула мысль, что вполне может оказаться, что сейчас на меня смотрит кто-то из команды, а я об этом ни сном, ни духом, так что я растянула вокруг себя Волю наблюдения. И тут же пожалела об этом, потому что ужас накрыл меня с головой, заполнив каждую клеточку тела, и лишь каким-то чудом я не навернулась вниз. «Голос», что был буквально в паре десятков метров, оказался более чем знакомым и сиял так неистово, что почти заглушал собой все остальные. «Ну, вот и все, добегалась…» — только и успела подумать я, прекрасно зная, что от этого противника убежать не удастся. От кого угодно, только не от него. Не помогло бы даже Сору, если бы я им владела. Колени предательски задрожали, но было бы смешно и нелепо сейчас вставать и пытаться как-то спастись, поэтому я продолжала сидеть на месте и ждать неизбежного, с такой силой сжав кулаки, что побелели костяшки пальцев. Погрузившись в окончательный фатализм, я даже не подняла глаза, когда рядом промелькнула тень обладателя ярко сияющего «голоса», а в следующий миг он невозмутимо уселся рядом со мной. Таковым оказался высокий, метра три ростом, темноволосый мужчина. Его лицо было изрыто глубокими морщинами. Он был одет в зеленую рубашку с фиолетовым галстуком и яркий костюм в вертикальную желто-оранжевую полоску. — А ты выросла, Бонни-тян. Черт возьми, да что за день гребанных совпадений?! И какого хрена он тут вообще забыл?! Не поворачивая головы, я задумчиво смотрела в пространство перед собой, сохраняя внешнюю невозмутимость. Лихорадочно перебирая в мыслях различные варианты побега и раз за разом убеждаясь, что все они обречены на провал, я все равно не собиралась сдаваться так легко. И плевать, что по правую руку от меня сидит целый адмирал Дозора. Какая нелегкая его сюда принесла именно в этот день?! Или все изменилось настолько, что адмиралы теперь живут в стратегически важных объектах и крупных городах? Да нет, бред какой-то. Будь это так, ребята бы об этом знали, и меня бы никто не отпустил гулять по городу в одиночестве. — Давно не виделись, Борсалино-сан, — ответила я. — Или мне по старой памяти называть вас дядя Борсалино? Ну да, когда твои дела швах, остается только шутить… Ну и ностальгически вспоминать былое время, когда жизнь казалась намного, намного проще. — Выжила, значит. — Голос адмирала звучал спокойно, почти без эмоций. Мне он запомнился другим, легким, чуть насмешливым, с явными нотками сарказма. — Вернулась вопреки всем прогнозам. Всем назло. — А вы… вы считали, что я умру? — негромко спросила я. — Не лелеял глупых надежд об обратном, — без обиняков сказал тот. Ну, в этом ничего странного нет, учитывая, что был период времени, когда я сама переставала верить, что выживу. Однако эффект от его слов все же дал о себе знать: к моему удивлению, страх за свою жизнь отступил так резко, словно его никогда и не было. А на смену ему пришло возмущение, и гнев, и неверие. И сильнее всего разочарование. — Значит, это правда? — руки тряслись от напряжения. Больше всего хотелось наплевать на здравый смысл, броситься на внезапного собеседника, схватить его за лацканы пиджака, трясти изо всех сил и кричать, кричать, кричать. — Дозор действительно был в курсе о том, что тогда произошло, верно? — голос же, вопреки желанию, лишь звенел, то и дело срываясь на угрожающий шепот. — Все знали, что случилось, но просто умыли руки? Не выдержав, я все же повернулась, снизу вверх смотря в глаза мужчины, скрытые желтыми линзами очков. — Весть о том, что случилось с тобой и Холли-сан, дошла до Маринфорда слишком поздно, — сказал адмирал. — Не мне тебе объяснять, что это значит, ты и сама отлично знаешь законы. Если бы Дозор вошел в прямую конфронтацию с тенрьюбито, начался бы хаос. — Ну, конечно же, — невольно скривилась я. — Подумаешь, две жизни. Подумаешь, это те, с кем вы были знакомы лично. Подумаешь, они рассчитывали на вашу помощь до последнего. Что они стоят в сравнении с мировым спокойствием? Так что дело замяли, не так ли? А мы с мамой официально погибли в том самом кораблекрушении. Горосеи, небось, надеялись, что о нас больше никто никогда не услышит. Неудивительно, ведь все знают, что рабы Мировой знати, как правило, долго не живут, а если возвращаются, то уже не в состоянии что-либо делать, потому что прячутся от жизни, пытаясь всеми силами забыть пережитое. — Именно так, — спокойно подтвердил Борсалино, и не думая отрицать столь нелицеприятные вещи. — Вы обе исчезли, и вас официально объявили мертвыми. Но никто не ожидал того, что случилось четыре года назад. По части живучести, упрямства и способности устраивать неприятные сюрпризы тебе и твоему отцу нет равных. Ты действительно его дочь, Бонни-тян. Уверен, несмотря на внешнее равнодушие, в глубине души он тобой гордится. — Да плевать я хотела, гордится мной Сакадзуки или нет! — презрительно хмыкнула я. Вести себя вежливо было выше моих сил. Теперь, когда я узнала все из первых рук, злость на отца, бросившего нас с мамой в той дыре, стала еще сильнее. — Что же до Мариджоа, так вы сами обучили меня выживанию, вам и расхлебывать. Эти ублюдки ответили мне за всё. За каждый день моих и маминых страданий за все три года, что я там провела. Надеюсь, Горосеи и Дозор сто раз пожалели о своем решении. Ведь, вмешайся они тогда, и жертв было бы гораааздо меньше. — Ой-ой, — в притворном испуге усмехнулся адмирал. — Что же, ты можешь злиться, имеешь полное право, Бонни-тян. Кстати, после инцидента на Мариджоа, когда стало известно о твоем участии и правительство назначило за тебя награду… — За это к вам, кстати, отдельный счет, — перебила его я. — Как вы посмели пятнать доброе имя моей мамы? Чего ради мне дали ее фамилию? Хотя нет, не отвечайте, и так все ясно, — я покачала головой. Все равно он меня отсюда живой не отпустит, так хоть выскажу напоследок все, что думаю. — Мировое правительство прикрывало задницу. Горосеи скорее удавились бы, чем обнародовали тот факт, что побоище на Святой земле устроила дочь дозорного высшего ранга. Как же, ведь такой позор на репутации. — После твоего побега с Мариджоа мне было интересно, что же ты намерена делать, — протянул тот, благополучно игнорируя все мои попытки вывести его из спокойствия. — Мировое правительство отрядило меня уладить твою проблему, и я проследил за тобой до Литл Гардена. — Похоже, о моем месте нахождения не знал только ленивый, — хмыкнула я. — Не ожидал, что ты после столь яркого выхода решишь просто залечь на дно, — заметил Борсалино. — А вы думали, что я вломлюсь в Маринфорд в попытке отомстить Дозору? — изломила бровь я. — Вопреки ожиданиям некоторых людей, я еще не выжила из ума. — Тогда что ты намерена делать? По тому, как неуловимо изменился тембр его голоса, можно было с уверенностью сказать, что это далеко не праздный вопрос, и от того, как я на него отвечу, зависит очень многое. Возможно, даже моя жизнь. — Прыгай! Чего?! — Ты покинула остров, плаваешь на корабле Белоуса. Какую цель ты теперь преследуешь? — Прыгай вниз. Сейчас! Волей я слышала «голос». Марко? Но где? Откуда? Я растянула Волю шире, но толку не было. Сидящий рядом Борсалино был слишком ярким и мешал сосредоточиться настолько, что даже от легкой попытки сконцентрироваться у меня заболела голова. — Никакую, — прямо посмотрела на адмирала я, делая вид, будто ничего не случилось. Я здорово сомневалась, что мне удастся его обмануть, все же не того полета эта птица, но попытаться все равно стоило. — Нет у меня цели. Все, что я намерена делать, это просто жить дальше и, возможно, эту самую цель искать, вот и все. Взгляд адмирала быстро скользнул куда-то над моей головой и пробежался по сторонам, а на губах появилась «улыбка доброго дядюшки», коим Борсалино казался мне в далеком детстве, когда я донимала его вопросами о правах Дозора во времена военного положения. Он хоть и не слышал нашего разговора, но явно тоже чувствовал чужое недружелюбное присутствие. — Да прыгай же! Эх, была не была! Тяжко вздохнув, я все же подчинилась. Без всякого предупреждения, не прощаясь, я бесстрашно сиганула едва ли не с пятидесятиметровой высоты вниз. Ветер в лицо, свист в ушах вынудили зажмуриться и не видеть стремительно приближающуюся мостовую. Однако сполна насладиться свободным падением мне не дали, потому что уже пару мгновений спустя меня поперек пояса перехватила чья-то рука. — Что ж это такое? Стоит тебе остаться одной, как непременно что-то случается, — беззлобно проворчал держащий меня подмышкой Татч, стоя прямо на воздухе. Мне же оставалось только покорно болтаться в этой нелепой позе и не дергаться лишний раз. — Ну и ну. В безлюдном месте приставать к беззащитной девушке. Тебе мама не говорила, что так поступать нехорошо, Борсалино? Давно не виделись, кстати, — произнес парящий в нескольких метрах от нас Марко, как и в прошлый раз полыхая голубым пламенем. — Ну, кто бы сомневался? — отозвался адмирал, поднимаясь на ноги. — Знакомы всего ничего, а уже готовы рискнуть ради нее головой. — Осмотревшись по сторонам, он лишь досадливо цыкнул. — Впрочем, людный город — не самое подходящее место для разборок. — Но в следующий раз ты так легко не отделаешься, Бонни-тян. Я лишь скривилась в ответ на эту реплику. — Не переживайте, я отношусь к вам не настолько хорошо, чтобы сомневаться в подобных угрозах. Получив мой ответ, Борсалино разлетелся сотнями световых вспышек. Только спустя долгих несколько секунд до меня дошло, что все обошлось, и облегчение обрушилось на мои плечи столь сокрушительной лавиной, что голова пошла кругом. Сердце колотилось как сумасшедшее, словно норовя проломить грудную клетку изнутри, руки дрожали, движения были нервными и дерганными. Когда, спустившись на землю, Татч поставил меня на ноги, я чудом не рухнула. — Ну и заставила же ты нас поволноваться, ёи, — голос Марко мог бы показаться беззаботным, но я отчетливо слышала в нем тревожные нотки. Неудивительно. Нервное напряжение по-прежнему владело моим телом безраздельно, заставляя трястись с ног до головы и истерично хихикать. Кое-как обернувшись, я увидела и остальных, кто сошел с корабля, включая Рози и Мишель, которым вроде бы полагалось все еще мирно спать в гостинице. Мне и самой сложившаяся ситуация не нравилась ни капли, потому что перспектива всякий раз во время одиночных прогулок где бы то ни было встречаться с адмиралом мне совершенно не улыбалась. Все же надо было послушать интуицию и оставаться на корабле. — Что от тебя хотел Кизару? — осведомился Харута, смотря на то место, где минуту назад стоял адмирал, словно от его пристального взгляда тот мог снова там появиться. — Мне самой интересно, — совладав, наконец, с голосом, произнесла я. — Как бы там ни было, спасибо, что вмешались. — Да я чуть с ума не сошла, когда услышала, что в городе Кизару! Тебя всю ночь не было, и ден-ден муши ты не взяла, — обвинительно ткнула в меня пальцем Мишель, но почти сразу же смягчилась, сделав такое лицо, что растопила бы любое сердце. — Пожалуйста, не заставляй нас больше так переживать. И все же я была удивлена, и это слабо сказано. Действительно, все эти слова «накама то, накама это» хорошо звучали, но все это время, как ни старалась, я так и не смогла поверить в них до конца. Поставить на кон собственную жизнь ради друга — это казалось чем-то нереальным. Тем более ради меня, по сути сидящей на шее у команды уже не одну неделю, не принося при этом особой пользы. Не считать же, в самом деле, пользой работу по сканированию возвращающихся. Зато серьезность их намерений, кажется, прекрасно осознавал сам Борсалино, потому и предпочел отступить. Разгорись тут серьезный бой, и район города, а то и не один, полег бы в руинах, тут сомневаться не приходилось. Но всего этого я, конечно, не сказала вслух. Во-первых, это могло прозвучать обидно, во-вторых, вновь появилось стойкое ощущение, что в этом случае меня стукнут уже не только Мишель и Рози, и такого моя голова может и не выдержать. — Ладно, мальчики, — вырвав меня из размышлений о дружбе и вере, сказала Мишель. — У вас были планы, у нас были планы. И раз уж ничего страшного не случилось, почему бы не вернуться к тому, на чем все остановились? У мужской части команды предложение вновь разделиться, кажется, не вызвало энтузиазма, однако после слов Мишель, что, «коли они хотят составить дамам компанию в их походе по магазинам одежды, то она не смеет их отговаривать», они резко передумали. Меня и саму передернуло от подобной перспективы, что меня, словно куклу, начнут наряжать во все что ни попадя. Но возражать не имело смысла. Оставалось смириться с судьбой и, сжав зубы, вынести и эту пытку.