Великая Эра Выживания

Я проснулся от урчания собственного желудка и уже привычно саданул кулаком в солнечное сплетение, пытаясь его усмирить. Иногда это помогало, и он успокаивался на несколько часов, но зачастую дело было наоборот, и он после этого начинал урчать еще неистовее. Сейчас был именно второй случай, и я, обреченно вздохнув, сел на постели. Уснуть под такой аккомпанемент точно не получится. За окном еще только-только забрезжил рассвет и, насколько я мог видеть со своего места, накрапывал мелкий дождик. Словно какая-то издевательская насмешка… На соседней кровати зашевелилась Джолли, но не проснулась, а только перевернулась на другой бок. Я же, сунув ноги в тапки, двинулся к столу. Там лежали десятки самых разных книг: по метеорологии, осадкам, садоводству, почвам. Пробежав пальцами по корешкам и переплетам, я отдернул руку — читать не хотелось от слова совсем. Даже книги по корабельному делу уже не вызывали былого энтузиазма. Родители, скорее всего, тоже еще спали — с тех пор, как у нас не стало крупного рогатого скота, ради ухода за которым надо было вставать в несусветную рань, они стали позволять себе поспать подольше. Так что, на цыпочках прокравшись мимо их комнаты, я пришел на кухню. Холодильник радовал глаз великолепным разнообразием пустоты, разве что пара банок разносолов стояла у стенки. Там же рядом была крошечная баночка крыжовникового варенья. Вот только о хлебе, вприкуску с которым можно его есть, оставалось только мечтать. Впроголодь мы жили уже две с лишним недели, с тех пор, как окончательно подошли к концу наши запасы. Один соленый или маринованный помидор/огурец/перец каждому в сутки — это максимум, что мы могли себе позволить, и то при том, что нас четверо, это казалось слишком большой тратой. Лина-сан и Годжо-сан, разумеется, часть своих порций отдавали Джолли, и я брал с них пример. Есть хотелось просто до тошноты, до болезненных спазмов в животе, но продукты было взять неоткуда. Выйти за ворота в поисках еды было слишком опасно, хотя эта идея все чаще и чаще приходила мне в голову. Особенно после недавнего происшествия. С сожалением закрыв холодильник, я вышел через заднюю дверь на улицу и уже в который раз окинул взглядом то, что еще недавно было нашим огородом — довольно внушительным, между прочим! Я сказал «было», потому что сейчас земля вместо плодородного чернозема представляла собой черт знает что, и я понятия не имел, как исправить ситуацию, мной же устроенную. Разумеется, изначально я не хотел ничего такого. Моей целью было научиться вызывать дождь по собственному желанию. Весна весной, но засуха стояла страшная, и родители с сестрой с ног сбились, поливая рассаду, только недавно высаженную на грядки. Я же, как обычно, с головой ушел в книги и почти не принимал участия в ведении огорода. Тем более что исследования мои неожиданно пошли в гору. Успех не успех, а создать облако, подобное тому, что тогда вышло у Джолли, у меня наконец-то получилось. Оставалось только заставить его проливать дождь, над этим я и работал в поте лица. Честное слово, мне все эти расчеты и формулы даже во сне являлись, так что в итоге я при всем желании не смог бы сказать, какие открытия я сделал во сне, а какие — наяву. В итоге мои бдения все же увенчались успехом. Так я тогда думал. По крайней мере, на отдельном участке мне удалось пролить небольшой дождь и полить стоящую на отшибе яблоню. Родители встретили мое изобретение на ура, и на радостях я создавал облака одно за другим, устраивая дожди то тут, то там. Хорошо, никому из нас не пришло в голову использовать эту дождевую воду как питьевую. Потому что через пару дней, проснувшись поутру, мы, к своему ужасу, лицезрели не зеленые грядки и деревья, а ссохшуюся пожухлую траву, которая рассыпалась от ветра или малейшего прикосновения. Так хреново, как тогда, мне не было никогда в жизни! Я не знал, как мне смотреть в глаза родителям, и вообще не представлял, что мне делать. От стыда и досады хотелось выть, а потом собраться и убежать куда-нибудь далеко. А хуже всего было то, что меня толком и не отругал за содеянное. Смотрели с укоризной, но не упрекнули ни одним словом, и от этого становилось только тяжелее. Лучше бы на меня наорали, выпороли на худой конец — все было бы не так паршиво. И вот сейчас, спустя две недели, пошел нормальный дождь. Как очередное напоминание о моей поспешности и неосмотрительности. В сарае с моими изобретениями снова царил беспорядок. На столе лежал чертов «посох», погубивший наш огород, и мне даже прикасаться к нему не хотелось лишний раз. Однако приходилось брать себя в руки и напоминать, что, раз я натворил безобразие, мне его и исправлять. И я снова погружался в работу. Вновь и вновь разбирал свою поделку на составляющие, пытаясь понять, в чем же я ошибся и где промахнулся, что привело к такому плачевному результату. Но, увы, мои научные изыскания опять забуксовали на месте, и ничего лучше мне так и не удалось создать. Хотя, возможно, я и знал причину. Я просто боялся. Банально боялся. Боялся, что не исправлю, а наоборот лишь усугублю и без того паршивую ситуацию. Или что натворю еще чего похуже. Снаружи по-прежнему толклись эти твари всех мастей и расцветок, и я всякий раз ужасался их количеству, стоило только выглянуть за забор с крыши дома. Несколько десятков безмозглых, жаждущих крови монстров, которые не так давно были нашими соседями. Голова шла кругом, стоило только задуматься, как быстро и неожиданно перевернулась с ног на голову наша привычная жизнь… Справедливости ради стоит заметить, что возле нашего участка толклись далеко не все твари. И, пусть с крыши и открывался не слишком удачный обзор, но я совершенно точно видел вдалеке еще несколько таких же толп, окруживших дома. Посему выходило, что мы не единственные, кто смог выжить и избежать заражения. Уж не знаю, почему, но этот факт здорово меня обнадеживал и давал какую-то странную иррациональную надежду, что все обойдется. Однако прошла еще неделя, а ситуация так и не улучшилась. На родителей уже невозможно было смотреть без содрогания. Лина-сан и так-то была очень худой, а ввиду вынужденной голодовки и вовсе стала похожа на тень. Сестренка тоже стала вялой и неразговорчивой и большую часть времени проводила в комнате, почти не показываясь на глаза. Да и я сам изрядно шуганулся, когда увидел себя в зеркале. Не сказать, что от меня остались буквально кожа да кости, все же сложение у меня всегда было довольно плотным. Но вот темные тени под глазами и общий нездоровый вид так сильно напомнили мне тварей на улицах, что я вообще зарекся смотреть в зеркало. А еще я совершенно случайно нашел способ немного притупить чувство голода. На нашем участке росла сосенка, единственная уцелевшая после моего дождя, и ее мягкую смолу можно было жевать, словно жвачку. Не сказать, что это сильно помогало, но все-таки. Джолли и родители тоже оценили такой способ, и наша семья жевала круглые сутки, стараясь не думать о пустых кладовых. Тем временем ситуация становилась все отчаяннее, а у меня созрел вполне себе неплохой план. Нет, свой дождевой скипетр я так и не довел до ума. И способа спасти огород тоже не нашел. Вместо этого я обильно облил кислотой — или что там вырабатывали мои облака? — тварей снаружи. Просто справедливо подумалось, что если эта жидкость так сожгла всю органику на нашем участке, то и на живую (ну ладно, может, не очень живую) плоть должна действовать соответствующе. Результат не сказать, что совсем не радовал, но я рассчитывал на большее. А так вышло, что жижа из облаков сделала и без того-то нелицеприятных тварей еще более омерзительными с виду — меня и так едва не выворачивало, стоило только на них глянуть. А ведь казалось бы, за такое время и привыкнуть можно. От плана я отказываться все равно не спешил и регулярно поливал толпу за забором дождем собственного производства. И когда посчитал, что ситуация подходящая: сейчас или никогда — выскользнул с территории участка и на всей доступной мне скорости бросился куда глаза глядят, пользуясь тем, что почти сожженной толпе немного не до меня. Идея моя была простой до одури, хоть и отдавала грязным душком мародерства. Проще говоря, если мои расчеты верны, то, кроме нас, выживших в Ист Энде единицы, а это означает что множество домов остались без жильцов. Их-то я и собирался обшарить. Хотя бы несколько из них. У меня теплилась надежда, что мне удастся найти какую-нибудь еду. Разумеется, с начала повальной эпидемии прошло уже довольно много времени, но должны же были у соседей остаться какие-нибудь консервы или разносолы, или еще что-то непортящееся со временем. Прогулка по деревне не показалась мне увеселительной от слова совсем. Больно было смотреть, во что превратилась моя родина. Да и осторожность приходилось соблюдать будь здоров. Перемещаться приходилось короткими перебежками от дома к дому и постоянно оглядываться, чтобы не попасть в поле зрения очередному чудовищу. Куда больше, чем людей, я боялся больных животных. Человека-то можно оббежать, а вот от собаки попробуй удери. Первый же дом встретил меня почти гробовой тишиной и пустотой. Несмотря на это, кровь стучала в висках так, что почти оглушала меня. И, хоть из глубин дома не доносилось ни единого звука, мне то и дело казалось, что из-за угла вот-вот выскочит очередная тварь. Это ощущение постоянной тревоги вновь и вновь заставляло меня сжимать «кислотный жезл», чтобы при случае незамедлительно пустить его в дело. И хотя толку от этого явно будет немного, ничего другого у меня с собой все равно не было. В конце концов, им можно бить как палкой, но лучше, конечно, до подобного не доводить. К отвратительному запаху, что пропитал собой весь наш остров, я уже давно успел привыкнуть, поэтому его наличию в этом доме не придал особого значения — с чего бы, когда он был всюду, где бы я ни находился? И зря. Хоть изначально я собирался посетить только подпол, для этого все равно было необходимо пройти почти через весь дом. Спуск туда был в гостиной — я прекрасно это знал, потому что в этой части деревни все дома планировкой были один в один как наш собственный. Но все же к такому меня жизнь не готовила… Нет, я прекрасно понимал, что хозяев дома уже нет в живых — они либо умерли, либо пополнили собой число тварей, что, собственно, одно и то же. Однако это не отменяло того факта, что открывшаяся моим глазам картина была омерзительной… Четыре тела, и у всех налицо признаки заражения — я уже успел на такое насмотреться, поэтому мог отличить следы инфекции от естественного разложения. А еще у них отсутствовали головы… У всех четверых. Охотничье ружье, очевидно, послужившее причиной, валялось рядом с телом главы семейства. Это не было страшно — в последнее время мы все навидались и не такого. Было скорее противно: и из-за запаха, и из-за вида изуродованных тел далеко не первой свежести. Очевидно, вся семья подверглась заражению. И, когда это стало ясно, отец семейства принял страшное решение, после чего покончил с собой. Грустная история… Стоило задуматься об этом чуть глубже, как в голову полезли нехорошие мысли, что наша семья тоже могла разделить участь этих бедняг… Наверное, Годжо-сан поступил бы так же, если бы мы заболели. Да, жестоко, но это лучше, чем бродить по улицам без разума и души, желая лишь найти и убить тех, кто еще жив и из последних сил борется за себя и своих близких. Так! Нет! Не смей даже задумываться о подобном! С нами ничего не случится. Мы приняли все возможные меры предосторожности, позаботились обо всем и регулярно проверяем исправность всех средств защиты. У инфекции просто нет возможности до нас добраться. Нам осталось только продержаться еще совсем немного, и нас обязательно спасут. Да… Еще немного протянуть… Надо только найти еду… Немного приободрившись этой мыслью, я подошел к тому месту, где находился спуск в подпол. Как назло, одно из тел лежало прямо на люке. Вздохнув и уже подумывая о том, чтобы плюнуть на все и пойти в другой дом, я все же стиснул зубы и ухватился за угол ковра. В конце концов, бродить от дома к дому — это лишний риск. И никто не гарантирует, что в следующем доме ситуация не окажется еще хуже. Тело оказалось невероятно, просто невыносимо тяжелым, и мне пришлось изрядно поднапрячься, чтобы при помощи ковра откатить его в сторону. И вот он — заветный спуск в подпол. Мысли метались бешеным роем, когда я смотрел в открывшийся темный зев, невольно заставляющий думать, что там внизу живет какое-то неведомое чудовище, и стоит туда спуститься, как меня сожрут, не дав и пикнуть. Но, к счастью, все чудовища, населившие наш остров, сейчас бродили по улицам, а не прятались по подвалам. Так что, щелкнув выключателем на фонарике, я почти бесстрашно начал спускаться вниз. Разумеется, никаких чудовищ и монстров там не было. Более того, там не было даже мышей, которых я ожидал и, честно говоря, изрядно опасался. Но нет. Я светил по сторонам, путаясь лучом света выцепить из темноты какие-нибудь припасы, будь то банки с солениями или любые другие консервы. Однако в этом отношении подвал был кристально чист. Тут не было даже намека на банки, да и овощная яма была пуста. Я отчаянно осматривал каждый сантиметр подпола в надежде найти хоть что-нибудь, но увы… Видимо, жившая тут семья сперва выгребла все свои запасы прежде чем их настигла болезнь. Или же, наголодавшись, они отчаялись настолько, что рискнули съесть зараженное мясо, и вот к чему это привело… Убедившись, что тут поживиться нечем, я вздохнул и выбрался сперва из погреба, а потом и вовсе из дома. Так, один за другим, я обошел еще несколько домов. Они встречали меня либо очередными бездыханными телами, либо отсутствием оных. Причем, второе скребло на сердце сильнее… Только лишь в четвертом по счету доме мне наконец-то улыбнулась удача. В подполе таки обнаружилось несколько банок с солеными огурцами и яблочными компотами, пара ящиков с картошкой и настоящее сокровище: целый мешок с мукой килограммов этак десять весом. От вида всего этого изобилия рот невольно наполнился терпкой слюной, а желудок неистово заурчал, напоминая, как давно я нормально не ел. Казалось, тело внезапно зажило своей жизнью, и я практически не отражал, как упал на колени, а мои руки сами открутили крышку с ближайшей банки компота и вытащили оттуда сладкое и сочное яблочко. Я не мог остановиться… Одно за другим я доставал эти потрясающие яблоки и съедал их в один миг, думая, что никогда в жизни не ел ничего вкуснее и слаще. Опомнился только тогда, когда все содержимое банки, за исключением большей части компота, перекочевало в мой желудок. И в тот момент я не испытывал даже намека на угрызения совести, что это было эгоистично с моей стороны, тогда как самые дорогие мне люди изнывали от голода, дожидаясь моего возвращения. Еще раз осмотревшись, уже более осознанно, я прикидывал, что бы мне взять с собой сейчас. Не могло быть и речи, чтобы взять столь желанный сейчас мешок с мукой. Я просто не смогу его отсюда вытащить. Да и даже если бы смог, до дома тащиться довольно далеко, и путь мой будет пролегать явно не по широким улицам с ровной дорогой. Долго раздумывать не хотелось, так что пришлось принимать решение, исходя из собственных возможностей, а не играть в героя. С собой у меня была довольно вместительная сумка, в которую я и начал составлять самые легкие на вид банки. Компоты, которые были минимум по три литра каждый, увы, пришлось оставить до лучших времен. Не с первого раза (все же приходилось дважды выкладывать по несколько банок), но в итоге мне все-таки удалось собрать именно столько, что сумка не тянула меня к земле неподъемной ношей, сводя мобильность к нулю, но и не была легкой, как пушинка, — в самый раз. Проблемы начались на выходе из дома. То ли у тварей был такой отменный нюх, что они каким-то образом учуяли меня с такого расстояния, то ли еще что-то — я не знаю. Однако же факт оставался фактом: стоило только выйти на улицу, как я оказался практически в окружении монстров. Будучи не готовым к такому сюрпризу, я на пару секунд замешкался, и это едва не стоило мне жизни. Как и в том случае, когда на нас с Джолли набросилась мутировавшая Джина-сан, я внезапно словно спиной увидел полусгнившие, покрытые гнойными ранами руки, тянущиеся ко мне. И это будто вывело меня из ступора, но времени, чтобы снять с пояса жезл, все равно не было. Выбора не оставалось, и я со всей дури ударил по рукам сумкой. Послушался звон стекла, а сумка незамедлительно начала пропитываться чем-то мокрым, что могло означать лишь то, что часть, если вообще не все банки не выдержали подобного и благополучно разбились. Но мне уже было все равно. Отскочив назад, я вырвался из окружения и со всех ног бросился к дыре в заборе, через которую и попал на участок. Все-таки сняв с пояса свой адский прибор, я для верности выпустил над участком очередное кислотное облако, надеясь, что оно хоть как-то сможет затормозить возможную погоню. А дальше все было просто. Ну, так мне, по крайней мере, казалось… Дворами-закоулками я двигался в сторону дома. Футболка и штаны насквозь промокли и пропахли рассолом из сумки, и это немного действовало на нервы. Я то и дело отвлекался на резкий запах, от которого успел отвыкнуть, и переставал контролировать ситуацию. Наверное, из-за этого я и проморгал момент, когда в десятке метров передо мной неожиданно выскочила собака. Замерев в ужасе, я не мог отвести взгляда от ее распоротого бока и торчащих наружу острых ребер. Открывшееся мне зрелище более чем красноречиво говорило, что передо мной очередной оживший труп, которого не обманешь игрой в палочку. И я не знал, что мне делать… Собираясь шариться по подвалам, я опасался зараженных мышей или крыс, но совершенно забыл, что есть и другие, куда более крупные и опасные животные. Лихорадочно соображая, что же делать, я кидал быстрые взгляды на маячивший в конце улицы забор нашей крепости, прикидывая, каковы мои шансы добежать до него и не стать кормом для этой псины. Шансы стремились к нулю, что удручало… Времени на раздумья не было — издав утробный рык, собака вдруг сорвалась с места и бросилась ко мне. Не придумав ничего лучше, я, отскочив в сторону от летевший на меня твари, со всех ног рванул к дому. Не оглядывался, но слышал, что собака развернулась и висит у меня на хвосте. Валяющаяся на земле коряга оказалась настолько не к месту, насколько это вообще возможно! Зацепившись ногой, в следующий миг я уже летел кувырком. Очки улетели куда-то вперед, а сам я, нашарив на земле какую-то сухую палку, спешно перевернулся на спину. И почти сразу же зубы собаки сомкнулись на ветке буквально в нескольких сантиметрах от моего лица. Слабо различая контуры, я, что было сил, держался за палку, заблокировав ею зубастую пасть. Но долго так продолжаться не могло. Голодание не пошло мне на пользу, и сил почти не было. Не зная, что делать, я отчаянно шарил по земле в поисках спасения. Единственным, что подвернулось под руку, был осколок одной из банок, которые при падении точно разбились все и частично вылетели из сумки. Не видя другого выхода, я наносил один удар за другим, пока морда псины, и без того не особо привлекательная, окончательно не превратилась в кровавое месиво. Когда силы были совсем на исходе, мне все же удалось вонзить осколок глубоко в череп твари, и, к моему немалому изумлению, она тотчас же обмякла и рухнула на меня всем своим весом. Какое-то время я так и лежал, пытаясь отдышаться и угомонить бешено колотящееся сердце. Черт, сил не было даже на то, чтобы скинуть с себя зловонный труп, что уж говорить о большем… Не знаю, сколько времени прошло, пока я наконец не смог откинуть в сторону тушу, а после медленно подняться на все еще подрагивающие от пережитого стресса ноги. Осмотрев себя на предмет ранений и, к счастью, не обнаружив ничего серьезнее содранных локтей и коленей, я поспешно подобрал очки и сумку и на всей доступной мне скорости побежал к дому. Потому что хватит с меня на сегодня экстрима… Но и сейчас я расслабился рано. Словно до этого ожидая в засаде, из подворотен выскочило еще несколько псов. Прекрасно понимая, что с целой стаей мне не сладить — черт, да даже на одного бы моих сил уже не хватило! — я несся настолько быстро, насколько мог. — Годжо-сан! — заорал я, зная, что он непременно стоит на воротах в ожидании моего возвращения, и искренне надеясь, что именно в этот конкретный момент он не отошел куда-нибудь. Чуть приоткрывшиеся ворота показались мне самым замечательным зрелищем на свете, и у меня словно открылось второе дыхание. Поднажав еще немного, я буквально влетел в родной двор, слыша, как за моей спиной захлопывается створка ворот. Дальнейшее я помнил словно через какую-то пелену. Видимо, растратив последние силы на финальный забег, мой организм сам по себе перешел в режим сохранения энергии. Голоса родителей доносились словно из какого-то другого мира. Кажется, меня кто-то обнимал, и я слышал плач Лины-сан, плавно перетекающий в тонкий голосок Джолли. Как бы там ни было, очнулся я уже на кровати в своей комнате. Тело казалось ужасно тяжелым, и болело будто бы абсолютно все, начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев на ногах. Словно меня недавно не один раз пропустили через мясорубку, а потом наспех сложили обратно. — Братик проснулся! С этим криком на меня бросилась Джолли и стиснула в таких объятьях, каких я точно не ожидал от маленькой изголодавшейся девочки. Сама не замечая того, она нечаянно придавила мои разбитые в кровь, а ныне заботливо перевязанные колени. И то ли внезапная боль подстегнула мои мысли, то ли еще что-то, но до меня только сейчас дошло, насколько же мне повезло вернуться живым с этой отчаянной вылазки, о которой я даже не потрудился никого предупредить… От мысли, что меня могли разорвать на части эти проклятые псы, меня ощутимо передернуло. — Что-то случилось? — негромко спросила сестренка. Вымученно натянув на лицо улыбку, я зарылся лицом в ее волосы, буквально физически ощущая, как отпускает меня тянущее чувство запоздалого ужаса и леденящего кровь страха за свою жизнь. Родители ничего мне не сказали по поводу безрассудности моего поступка. Напротив, у нас состоялся маленький праздник, который мы давно заслуживали. Того, что я притащил, вполне хватило, чтобы поесть всем четверым и оставить немного про запас. Пока ели, я рассказывал родителям о том заветном подвале, в котором еще осталась куча съестного. Не могло быть и речи, что меня снова отпустят туда одного, да и я сам теперь подумаю тридцать раз, прежде чем так необдуманно покинуть наше убежище. Но при этом я понимал, что выходить все равно придется. Но это случится не сейчас и, возможно, даже не завтра, так что в данный момент я имел полное право отдохнуть и отпраздновать свою маленькую победу.