Карусель

      Середина марта ознаменовалась нападением боевиков в Грозном — Чеченская война шла уже полтора года и об этом вовсю трубили газеты. Дима вот уже как пару дней жил у Оли — они даже из постели практически не выбирались. Рана на ноге почти не беспокоила — пока не затянулась, но больше не дергала. Дима по-прежнему прихрамывал, хотя кость не была задета, а потому Оля предложила ему остаться у нее — всяко лучше с ней, чем одному.       — Сегодня в центре обозрения средств массовой информации, — начал вещать Сергей Ломакин — ведущий новостей центрального телеканала ОРТ, — нападение чеченских сепаратистов на город Грозный… — Дима практически не слушал телевизор, но взгляд уловил, как на экране появились танки. — Федеральные войска для уничтожения складов с боеприпасами применяли дальнюю авиацию и артиллерию…       — Они хоть когда-нибудь перестанут воевать? — нахмурилась лежащая рядом Оля и отставила виноград на тумбочку. — Только и делают, что воюют.       — Так это у них в крови, — отозвался Дима, переключая канал. — Южный темперамент.       — Ой да брось, — отмахнулась она. — Денег они хотят и власти.       — А кто сейчас этого не хочет? — рассмеялся Медведев. — Сейчас время такое — все друг другу глотки грызут, да ножи в спину втыкают. Оглянуться не успеешь, а тебя уже сместили — и хорошо, если живым останешься.       — Да не во времени дело, Дим, — как-то печально вздохнула Оля. — Время тут ни при чем. Все просто свою безнаказанность почувствовали, вот и творят, что захотят.       Медведев, прищурившись, обернулся. Что-то в ее голосе напрягло его — то ли проскользнувшая печальная нотка, то ли какая-то обреченность.       — Соколовская, что с тобой?       — Ничего, — надула она губы, отвернувшись. — Тебя пристрелить могли, а ты так спокойно об этом говоришь, будто такое случается направо и налево.       — Оленька, — улыбнулся Дима, укладываясь обратно на постель и привлекая ее поближе к себе, — тебе не стоит волноваться.       Оля ничего не ответила, лишь только положила руку ему на плечо и легонько погладила — в этом была вся она: остывала так же быстро, как и воспламенялась. Дима знал, что она волновалась за него, но бизнес этот бросать не собирался — в него он вложил слишком много денег и нервов, а потому был уверен, что удерживать будет его до последнего вздоха, и ничто, а точнее никто, не сможет его переубедить.       Мама Димы — Марина Степановна — тоже была против с самого начала, но ничего поделать не могла. А когда Дима начал им деньги в село отправлять, так замолчала — спрашивала только, живой до сих пор или нет. Медведев ей трубку подарил, чтобы та звонила, если что-то понадобится, но она ею сама ни разу так и не воспользовалась — брала лишь только тогда, когда он сам звонил. А отца своего Дима не помнил — он ушел, когда тому и трех лет не исполнилось. Печалился конечно, что мать свою с ее братом, вором, оставил, но дядя Леша клялся, что завязал. Он воровал, как говорил, из-за того, что денег не было, а после первой отсидки еще и не брали никуда на работу, а когда Дима начал им деньги отправлять, то вроде успокоился. Мать говорила, что пьет, как сапожник, но хотя бы не буянит.       Дима не раз предлагал маме перевезти ее в Петербург — он и квартиру тут купил, и машину, но Мария Степановна отказывалась — говорила, что не на кого хозяйство оставить. Дима знал, что дело было вовсе не в доме и огороде, а в его образе жизни, но завязывать не собирался. Так и жили: Мария Степановна с братом в деревне, а Дима — в Петербурге.       От мыслей его отвлек звонок телефона. Оля нахмурилась, но промолчала, а Дима полез во внутренний карман пиджака. После того случая несколько недель назад, когда его подстрелили, пришлось новый купить — тот он выронил где-то на улице.       — Да, — рявкнул он недовольно, так как в это воскресенье собирался отдохнуть.       На том конце послышался какой-то шорох и треск, а следом еле слышный голос:       — Дима?       И в этот момент сердце опустилось в пятки — такое с Медведевым случалось крайне редко. Он резко сел, мгновенно изменился в лице — брови взметнулись вверх, а затем съехались к переносице.       — Аня?       — Прости, что беспокою тебя, — голос ее на том конце дрожал, а за эти несколько секунд, что она молчала, он вообразил себе такие ужасы, что могли с ней случиться, если она позвонила. — У меня проблемы. Точнее, даже не у меня, а у мамы моей. У нее очень большую сумму денег украли, я даже… не знаю… — она вновь запнулась. — Не знаю, зачем тебе позвонила.       — Все в порядке, — выдохнул Медведев, проходясь ладонью по лицу, чтобы сбросить напряжение. — Вы дома сейчас?       — Д-да, но… извини, Господи, я такая глупая, зачем я тебе позвонила? — Диме показалось, что она вот-вот расплачется.       — Эй-эй, малая, успокойся, — он улыбнулся, отмечая, что на душе как-то потеплело: она вспомнила о нем, и даже не важно, по какой причине. — Я приеду через час, жди.       — Л-ладно, — и сразу же отключилась.       Дима какое-то время смотрел на телефон, а затем обернулся на ничего не понимающую Олю — она надула губы и прищурилась.       — Ну и что за малая? — поинтересовалась она не без нотки ревности — такое в ее голосе Дима слышал впервые.       — Девчонка, что пулю вытащила, — расслабленно улыбнулся он, пододвигаясь к сложившей на груди руки Оле. — Да ладно тебе, Соколовская, — Дима оставил поцелуй на ее тонкой шее.       Оля повела плечами, расплываясь в улыбке, но все же изо всех сил пыталась состроить обиженное выражение лица.       — Оля, Оленька, — прошептал Дима, забираясь на нее сверху и устраивая свою ладонь на ее ягодице. — Тебе совсем не идет обижаться.       — Медведев, ты последняя сволочь, — рассмеялась она.       — Знаю, — усмехнулся Дима и, шлепнув ее по бедру, рассмеялся. — У меня есть немного времени — успеем по-быстрому.       Костя подъехал практически сразу, как только Дима ему позвонил — был в соседнем районе. Распрощавшись с Олей и пообещав ей в следующий раз вместо винограда привезти арбуз, чтобы та не обижалась, он спустился вниз и запрыгнул в черный автомобиль.       — Ну и какого лешего? — начал Костя вместо приветствия. — Отдохнуть же собирался.       — Да знаю я, — отмахнулся Медведев. — Ты это, знаешь, где арбуз нарыть можно?       — Какой, к черту, арбуз? — рассмеялся Чернышев, покосившись на друга. — Март месяц на улице. Тебя какая муха укусила?       — Да я Ольке обещал, что арбуз привезу. Ладно, ребятам вечером скажу, пусть хоть в Турцию за ним летят. А мы сейчас к Анечке, давай сворачивай, — кивнул на сигнальную стрелку светофора Дима.       — К какой Анечке? — нахмурился Костя, но все же повернул в указанную сторону.       — К той самой, от которой ты меня забирал. Проблемы у нее, позвонила — попросила помочь.       — А ты что, Робин Гудом заделался?       — Ага, — усмехнулся Дима. — Герой нашего времени.       — Да упаси Бог наш город от таких героев!       Добрались до нужного дома быстро — в воскресное утро машин на дороге практически не было, к тому же погода была хорошая — солнце светило вовсю и на небе ни облачка.       Костя остался сидеть в машине, но Дима не был против. Поднявшись на нужный этаж, позвонил в дверь, и буквально через секунду по ту сторону послышались шаги — торопливые, но маленькие — в этот момент Медведев понял, что начал отличать Аню по шагам — нутром чувствовал, что это она.       Так и оказалось. Аня быстро распахнула дверь и моментально сделала шаг назад, продолжая хвататься за ручку, чтобы не упасть. Первое, что отметил Дима — ее испуг, второе — что она за неделю, что они не виделись, похорошела еще больше, хотя светлые волосы торчали во все стороны, а одета она была по-домашнему — в потрепанные тапки, большой вязаный свитер и те же черные лосины.       — Привет, малая, — улыбнулся он, оглядывая ее с ног до головы, — что стряслось?       Нос учуял запах корвалола, а взгляд зацепился за большие клетчатые сумки, стоящие у ее комнаты, дверь в которую была немного приоткрыта.       — Прости, что я позвонила. Просто ты единственный, кто хоть как-то может помочь, — Аня сделала шаг назад, пропуская его в квартиру.       Из дальней по коридору двери выглянул мальчик — лицо его показалось Диме знакомым — тот самый, который открыл дверь Косте. Секунду мальчуган смотрел на Медведева, но, испугавшись прямого взгляда, спрятался в комнате.       Аня кивнула на комнату, а сама закрыла входную дверь на два замка. Оказалось, что в комнате их поджидала женщина — Дима сразу отметил невероятное сходство матери и дочери — светлые длинные волосы, острый подбородок.       — Это мама моя — Тамара Ивановна, — подсказала Аня, стоя у него за спиной.       — Дмитрий, — кивнул он женщине, позволяя той присмотреться — она недоверчиво прищурилась и поджала губы.       — Мам, пожалуйста, расскажи ему, — умоляюще попросила Аня, наблюдая, как она продолжает окидывать недовольным взглядом Диму.       Оказалось, что Тамара Ивановна ехала на рейсовом автобусе из небольшого города под Петербургом — собиралась прикупить вещи на Сенном рынке да долг своего хозяина вернуть — четыре тысячи долларов. На трассе у въезда в город автобус тормознули — зашли люди с оружием, попросили всех на выход, хотя никакой пропускной пункт там не установлен. Дима кивал, внимательно слушая, но не сводя взгляд с Ани — она сидела, опустив голову, и нервно теребила кромку выцветшего свитера.       — Я им деньги и отдала, — пожала плечами Тамара Ивановна, готовая вновь заплакать, но Аня тут же протянула ей стакан воды. — Мы до города доехали, а там я в милицию побежала: все и рассказала, а они только присвистнули и говорят: «Ты, мать, заявление пиши, но денег тебе никто не вернет». Так сразу ясно — бандюги они, кто ж с ними связываться то будет? — и, отхлебнув, промокнула платком глаза.       — Дим, я не денег прошу, — подала голос до того молчавшая Аня, даже не поднимая головы, — просто… ты сказал, что всех тут знаешь.       — Знаю, малая, знаю, — кивнул он и перевел взгляд на Тамару Ивановну. — Кроме денег ничего не забрали? Золото на месте?       — Ой, какое золото? — отмахнулась та. — Ничего у меня нет. Доллары забрали эти проклятые да деньги, что он мне на одежду дал. Ох, как знала, что нельзя везти… Как знала! И ведь вернусь если с пустыми сумками да скажу, что денег нет, так убьет меня, — затрясла она головой. — Как пить дать, убьет!       — Убить не убьет, а вот на счетчик поставить может. Нормально все будет, не волнуйтесь, — отозвался Дима, похлопывая женщину по руке, а потом поднялся и кивнул Ане на выход, подзывая.       Девчонка тут же вскочила и первой вышла из комнаты, Дима — следом, прикрывая за собой плотно дверь. Он оглядел встревоженную Аню с ног до головы и, не сдержавшись, коснулся ее плеча в ободряющем жесте.       — Ну чего ты, Анюта, голову повесила? Нормально все будет.       — Да неудобно мне, — призналась она. — Неудобно и за маму страшно. Я тебе-то позвонила только потому, что больше некому. Я ей деньги отдам, которые ты мне дал, а дальше как-нибудь соберем. Может, мама дом в деревне продаст, а сама ко мне приедет, не знаю, — по голосу чувствовалось, что она уже окончательно поникла — практически шептала.       — А ну отставить продажи всякие, — улыбнулся Дима, приподнимая ее лицо за подбородок и заглядывая в голубые глаза, — я правда всех в этом городе знаю, и меня все знают. Все нормально будет. Ждите меня, я вечером приеду.       — Дим, — она только попыталась что-то сказать, но он спешно ее перебил:       — Анют, ну что ты в самом деле? У меня охранное агентство свое. Сейчас ребят захвачу — мы просто поговорим.       — Ты это… осторожнее там, ладно?       — Ладно, малая, — рассмеялся Медведев.       Костя ждал его в машине — крутил радио, пытаясь найти новостной канал. Дима запрыгнул в автомобиль, захлопнул за собой дверцу и быстро вытащил телефон из кармана.       — Блин, повсюду про эту Чечню, — поморщился Чернышев. — Достали уже со своей войной, ей-Богу. Как будто нам Афгана было недостаточно.       И пока Костя причитал, Дима набирал номер Громова Павла — Грома, как прозвали его в «Барсе». Он пришел не так давно — не больше четырех лет назад, но за это время неплохо себя зарекомендовал. Обычно к Громову обращались, когда, во-первых, необходимо было быстро собрать людей, во-вторых, потому что у него были ключи от склада, где люди Барыжина хранили оружие.       — Гром, привет, это Медведь. Дело есть — срочное. Люди мне нужны.       Костя, нахмурившись, покосился на Диму, но промолчал.       — Привет, сто лет тебя не слышал. Сколько людей надо?       — Много, — кивнул Дима, жестом показывая Косте, чтобы тот заводил мотор. — У нас бабки украли. Всеволжские автобус тормознули на въезде в город. Где примерно обитают, знаю, но чтобы перетереть люди нужны.       — Базара нет, все будет в лучшем виде, — откашлялся Павел на том конце. — Инструмент брать?       — Да, — кивнул Дима охотно. — Снабди ребят — чисто для антуража. Нам проблемы с Всеволжскими не нужны, и так на ножах.       — Ну и замечательно. Где место сбора?       — В «Барсу» ехать уже смысла нет, — он глянул на часы, — давайте по пути пересечемся у выезда на трассу, где та бензоколонка.       Паша отключился, Медведев еще какое-то время задумчиво смотрел на телефон, а затем закурил.       — Ну и что произошло? — подал голос Костя с водительского сидения. — Куда едем-то хоть?       Машина вырулила на заснеженную дорогу и понеслась к центру города. Голова у Димы шла кругом, но стоило ему только прикрыть глаза, как под веками появлялось светлое лицо Ани — у нее был такой доверчивый, полный благодарности взгляд, что ему становилось не по себе — на него никто в жизни так не смотрел. И за ребрами начинало что-то болезненно ныть.       — Ко мне давай, соберусь и поедем.       На все сборы у них ушло не больше часа. Первым делом заехали на квартиру к Медведеву: много вещей не взял — только кобуру да пушку, потом уже наведались к Косте — тот с собой зачем-то еще и биту прихватил.       — Она-то тебе зачем? — усмехнулся Дима, покручивая ее в руках. — Помнишь, мы с ней тогда первый раз на Сенной пошли?       — Ага, — кивнул, улыбаясь от уха до уха, Костя. — Подруга моя верная, спутница жизни.       — Бабу бы лучше нашел, — расхохотался Медведев, закидывая биту в багажник.       Со Всеволжскими ребятами Петроградская ОПГ столкнулась еще в самом начале. Тогда Барыжин только компанию свою собрал, Всеволжские под предводительством Феди Чупы (по паспорту Федора Чупаева) уже вовсю подминали под себя районы Петербурга — начали с окраин и постепенно двигались к центру. А как до центра дошли, столкнулись с Барыжиным. Территорию пытались поделить долго — около года, вот только Петроградская ОПГ быстро людей набирала, к тому же на каждый удар ответным ударом отвечала. В итоге Петроградским удалось под себя почти весь Петербург подмять и оттеснить Всеволжских на окраины — те быковали поначалу, но результата не добились. Так все и остановилось — холодная война продолжалась, но в открытое наступление никто не шел. Правило у Барыжина было одно: «Мы их не трогаем, они не трогают нас».       Вот и сейчас Медведев не хотел «трогать» Всеволжских — ему нужно было просто поговорить. К тому же, Соловей, которого пару недель назад положили, был со Всеволжской стороны — он с самого начала под Федей ходил, но Михаил ему денег больше предложил, вот он и стал информатором. По факту, Соловей всегда говорил одно: «Все спокойно», и Дима надеялся, что так и останется.       Автомобиль остановился на обочине около бензоколонок. Костя закурил, глядя, как Дима вертит в руках бензиновую зажигалку, открывая и закрывая крышку. Молчание затянулось — не спасала даже музыка из приемника. Дима продолжал думать об Ане, вспоминая тонкие пальчики, перебирающие кромку свитера.       — Олька-то как отреагировала? — первым прервал молчание Костя.       — Да как она может отреагировать? — улыбнулся Дима. — Покуксилась конечно, куда без этого?       Но дальше разговор не пошел — на другой стороне у обочины тормознули три машины, выпуская на заснеженную улицу ребят. Те, оглянувшись и приметив черный внедорожник, двинулись к автомобилю. Костя затушил сигарету и вышел, а Дима просто приоткрыл окно.       — Привет, братва, — улыбнулся Чернышов, похлопывая по плечу Виталика — высокого смуглого мужчину в дубленке.       — Привет-привет, — кивнул здоровяк. — Ну чего, какой план? — и тут его взгляд коснулся Димы. — Привет, Медведь. Ты ведешь?       Дима кивнул, почесывая подбородок — живя у Оли, он даже не брился, отчего щетина начала чесаться.       — Осторожненько подъезжаем, мы просто побазарить хотим, — объяснил Медведев, но затем все же покачал головой: — Вы только посовещайтесь там, кто у тачек останется, а кто с нами пойдет — нам там тоже люди пригодятся.       — Ясен-красен, — кивнул Виталик.       — Вам Паша инструмент выдал?       — Обижаешь, — расплылся тот в улыбке. — Все всегда при себе носим.       — Ну и отлично. Тогда по машинам.       Вот только осторожненько у них не получилось: как только автомобили подъехали к самодельному пропускному пункту, которым служила небольшая бытовка, из нее сразу выскочили четверо с автоматами наперевес. Костя присвистнул, притормаживая.       Дима выбрался первым, махнул рукой ребятам, показывая, чтобы те шли за ним, а сам двинулся к мужикам.       — Ну, привет, — улыбнулся он, вытаскивая руки из карманов пальто и показывая, что пустой. — Нам бы с главным вашим побазарить.       — А вы кто такие будете? — прищурился один из охранников — щуплый и невысокий, совсем не представляющий угрозу.       — Я Дмитрий Медведев, эти ребята со мной, — пожал он плечами, не сводя с коротышки взгляда. — Мы сюда поговорить приехали, так что давай по-быстрому к главному меня проводи, а сами на улице постойте, наших ребят развлеките.       Стоящий рядом с щуплым второй мужик — ростом, конечно, повыше, но такой же тощий — недовольно выдохнул носом пар и сделал шаг вперед, угрожающе передернув затвор автомата.       — Ты так на хате у себя разговаривать будешь.       — Не, мужик, я так с тобой разговаривать буду, — и улыбка Димы мгновенно превратилась в звериный оскал. — А теперь еще раз повторю: к главному меня проводите.       Третий раз просить ему уже не пришлось. Недовольно фырча, — а мужики явно были не в восторге, потому что выбора не было — численное превосходство было не на их стороне, — все же завели Диму и еще четверых ребят в бытовку.       Главным оказался мужчина не старше самого Медведева — на вид ему было лет тридцать, не больше, лысый, с огромными темными кругами под глазами, вот только дерганый немного — Дима сразу понял, что он под бляшкой.       — Ну че, побазарим? — улыбнулся он, садясь напротив.       — Ты чей будешь? — нахмурился ширяльщик. — Че надо?       — Да ты не нервничай, — отмахнулся Дима, принимая расслабленную позу: закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку стула. — Вы тут человека нашего утром обобрали — нехорошо это. Бабки вернуть надо.       Мужик ухмыльнулся, поблескивая расширенными зрачками.       — Это наша территория и Петроградским тут делать нечего. То, что ваш петух тут оказался — исключительно ваша проблема.       — Не, фраер, ты не понял, — но не успел Дима договорить, как с улицы послышались звуки выстрелов.       Быстро сориентировавшись, он схватил с его стола маленький кухонный нож, и пока главный оперся руками о стол, желая подняться, Дима молниеносно воткнул острие ему в тыльную сторону ладони. Следом послышалось рычание, дальше отборный мат, а Медведев присел обратно, вновь напоказ расслабляясь, хотя внутри все клокотало. Понял он, что на улице все пошло совсем не так, как планировали, и его ребята уже всех положили, а этот — последний. Его парни же даже не дернулись — продолжали стоять у входа.       — Ты присядь, успокойся, — Дима вновь добродушно улыбнулся, будто к старому товарищу обращался. — Я думаю, ты понял, что тебя ждет? — На этом мужик нервно закивал. — Бабки где?       — Так отдали все. Пахан час назад приезжал — все подчистую забрал, — поморщился тот, пытаясь выдернуть нож. Кровь начала заливать игральные карты, лежащие на столе.       Дима какое-то время с улыбкой смотрел на морщившегося от боли мужчину, а потом поднялся с места и кивнул своим ребятам:       — Уберите его, — и вышел на улицу.       Наигранная улыбка окончательно сошла с лица, как только он увидел картину происшествия: четверо встретивших его мужчин лежали на земле, глядя невидящими глазами в безоблачное небо, под их телами медленно растекались кровавые лужи. Дима попытался глубоко вздохнуть, успокаиваясь, но носа коснулся запах крови вперемешку с дорожной пылью. Где-то на задворках сознания зазвенел тревожный колокольчик.       — Блядь! Какого хуя вы стреляли?! — заорал он.       — Этот начал, — посмурневший Виталик кивнул в сторону одного. — Миху вон зацепил.       Дима быстрым взглядом окинул державшегося за бок парня. Если Всеволжские начали первыми, то его ребятам ничего не оставалось, кроме как стрелять в ответ. Такие моменты в своей работе Медведев действительно не любил — ему было намного привычнее решать вопросы мирным путем, а не насильственным, но если уж взялся за оружие — и не важно, огнестрельное или холодное — он всегда доводил дело до конца. Дима медленно добрался до автомобиля, стараясь успокоиться, чтобы от злости не ударить по машине.       Пока ребята оттаскивали трупы подальше от дороги, Костя запрыгнул на капот и протянул Диме сигарету.       — Блядь, — снова выругался он, — хотели ведь по-тихому.       — Да ладно, разберемся.       — Придется разбираться, — затянулся Дима. — Деваться уже все равно некуда.