Карусель

      День у Ани не задался с самого начала: вначале проспала, потом в ванной трубу прорвало — успела только зубы почистить, в итоге опоздала на трамвай и две остановки пришлось идти пешком.       Зима постепенно стихала, уступая место весне — снег прекратил валить практически каждый день, а на смену ему пришло теплое солнце — в конце марта термометр уже показывал 0, лишь только по ночам опускаясь до -2.       Тамара Ивановна больше не приезжала — позвонила Ане в начале недели после работы и сообщила, что звонить теперь по воскресеньям будет, а приезжать будет намного реже. Ей после всего случившегося было страшно возвращаться в город при деньгах, а потому она и Ане посоветовала возвращаться в деревню.       — Мам, ну какая деревня? Ты чего?       — Страшно жить там, милая, страшно! — сказала она тогда. — Приезжай, да к нам в районную больницу санитаркой устраивайся. Денег, конечно, платить меньше будут, но хотя бы жива останешься! В большом городе опасно сейчас, ой как опасно…       Но Аня попыталась убедить маму, что с ней все в порядке, что одна она в ночное время на улице не появляется, а кроме университета да больницы не ходит больше никуда. Естественно, она не сказала, что еще раз встречалась с Димой — незачем маму волновать, но тема эта все же всплыла — соседка Маша, которая все это время лежала на кровати и прислушивалась к Аниному разговору, спросила:       — Мамку-то зря обманываешь. Что это за мужчина, Анюта?       — Не обманываю я ее, — отозвалась Аня, возвращая трубку на рычаг. — Это мой знакомый. Он, между прочим, маму выручил.       — Да, помню я, — кивнула Маша. — Это с ним ты в коридорчике обнималась, — и захихикала.       — Ни с кем я не обнималась, — уже у дверей Аня бросила на Машу недовольный взгляд. — И вообще, это мое дело.       — Твое-то твое, вот только придут к нам эти ребята и убьют, если им что-то не понравится.       — Да не бандиты они, — вздохнула Аня, хмурясь. — Не бандиты, — и вышла из комнаты.       А как только она до университета доехала, там в руки Насти попала — та вообще без умолку щебетала да вопросами засыпала, где Аня пропадает — на дискотеки больше не ходит, гулять с ней тоже отказывается.       — Так работаю, Насть, что же я делать еще могу? — пожала плечами Аня.       — Ой лапшу ты мне на уши вешаешь, Трофимова, — Настя прищурилась и покачала головой. — Ты работаешь через день, а со мной все равно отказываешься на дискотеку ходить. Уже, между прочим, четыре раза пропустила! Сходи хотя бы с нами погулять сегодня после занятий. А что — пятница, погода на улице хорошая, а мы с Олежкой и Витей в парк пойдем.       Аня горестно вздохнула, но все же согласилась — чувствовала свою вину перед подругой. Ей, конечно, очень хотелось поделиться тем, что происходило в жизни, но Аня молчала как партизан. Она не боялась неодобрения, не боялась того, что о ней могут подумать, просто для нее Дима был секретом — тем, который никому не хотелось рассказывать, его хотелось сохранить только для себя.       Вот после всех занятий, а закончились они только в пятом часу, все четверо — Аня, Витя и Настя с Олегом — вышли из учебного здания. Солнце уже не так сильно припекало, как в середине дня, но погода действительно была хорошая, а в воздухе пахло весной.       — Куда пойдем-то? — подала голос Настя, обвязываясь шарфом.       — Так в Московский же договаривались, — улыбнулся Витя, а затем посмотрел на Аню. — Ты была там? — но та лишь головой покачала. — Эх ты, балда, три года уже тут, а в Парк Победы так и не сходила.       Аня поджала губы и бросила укоризненный взгляд на подругу, Настя в ответ только плечами пожала и подхватила Олега под руку, и пара пошла вперед. Витя же пристроился рядом с Аней.       — Молчаливая ты в последнее время, — вздохнул Витя. — Никуда не ходишь. Все уроки учишь?       — Учу, — кивнула согласно Аня. — А вы, как я посмотрю, все по гулянкам ходите?       — Конечно. Жизнь и молодость нам одна дана — надо успеть повеселиться и погулять. А там, глядишь, через пару месяцев сессия начнется, экзамены, потом практика — уже не до веселья будет.       В Московский Парк Победы ребята решили отправиться на троллейбусе — в ту сторону шел только один, на него-то они и успели. Вышли правда на остановку раньше, а оттуда уже пешком пошли. Настя все Олегу улыбалась, а Витя никак не хотел отставать от Ани — спрашивал про маму, про свободное время, даже на свидание позвал — Аня отказалась.       — У тебя есть кто-то, да? — догадался Витя, печально улыбаясь.       А Аня и не знала, что ответить: вроде ни «да» сказать не может, ни «нет», поэтому лишь плечами пожала.       — Да скажи уж, чего мне голову морочишь? — вдруг ни с того ни с сего обозлился Витя.       — Ты сам себе голову морочишь, — отозвалась Аня, видя, как шедшие впереди Настя с Олегом убавили шаг и обернулись, нахмурившись.       В общем, прогулка Ане тоже не понравилась. Витя хоть и извинился, но осадок неприятный все же остался, а под конец она и вовсе замерзла — поэтому распрощалась со всеми пораньше да на остановку пошла, чтобы на трамвае до дома доехать. Трамвай очень долго не приходил, поэтому еще минут тридцать Аня стояла на улице, переступая с ноги на ногу — первый день не надела теплый свитер и в такой холод попала. А по приезде домой сразу же спать завалилась — даже без ужина. Но перед сном все прокручивала в голове разговор с Витей. Ане очень хотелось сказать ему, что да, у нее кто-то есть, но этот «кто-то» не появлялся уже неделю.       Ане казалось, что свидание прошло хорошо — они о многом поговорили, она рассказала о себе, а Дима о своем прошлом. После кафе он подвез ее до дома, но они еще какое-то время сидели в машине — Аня порывалась поцеловать его в щеку, поблагодарить, но когда Дима повернулся, стушевалась. Ей эта затея показалась глупой, потому что смысл ей — двадцатилетней девчонке — лезть целовать взрослого, тридцатилетнего мужчину, — в щеку. Но она все же тихо его поблагодарила, а затем выбралась из машины — сама. Дима, правда, вышел следом — нагнал ее уже около двери, насильно развернул и притянул в объятия. Так они и стояли еще минуту под слабым светом фонаря у подъезда, но Дима отстранился первым. Улыбнулся, убрал прядь волос, что скользнула ей на щеку, и сказал, что еще выйдет на связь. Но за эту неделю на связь так и не вышел.

***

      У Димы утро субботы началось со звонка мобильного телефона. Оля проворчала что-то в подушку, а затем развернулась к нему спиной, накрываясь одеялом с головой.       — Да, — прошептал Медведев сонно, жмурясь от солнечного света, забравшегося сквозь щель между шторами.       — Здорова, Дим, — послышался на том конце голос Кости. — Проблемы у нас, подъезжай в «Барсу».       Медведев протяжно застонал, садясь на постели и проводя ладонью по лицу.       — Что случилось?       — Куколок подожгли.       В этот момент у Димы сон как рукой сняло — он нахмурился, прокашлялся, и переспросил:       — Еще раз: что случилось?       — Клуб подожгли говорю, — рыкнул беззлобно Костя. — Давай дуй в «Барсу»… А хотя, знаешь, давай на место сразу. Там потушили уже все.       — Серега рядом там? Пусть заедет за мной, я у Ольки на квартире. Мы вчера отдыхали, я тачку свою в центре оставил.       Барыжин открыл свой клуб «Barbie» еще в девяносто третьем году — это место являлось одним из самых злачных заведений Петербурга. Но все началось с полуподвального помещения, дешевого алкоголя и маленьких приват-комнат, размером с туалетные кабинки. С каждым месяцем заведение разрасталось, через год начало приносить прибыль, к тому моменту Барыжин открыл еще несколько клубов и казино, а «Barbie» стало местом встречи бизнесменов различной категории. Каждую пятницу там проводились небольшие вечеринки закрытого типа, где обслуживающим персоналом были исключительно молоденькие блондинки, разгуливающие по клубу топлес.       Сам Дима редко посещал такие вечера, а в самом клубе за все это время был раз семь — и то, когда там встречались все верхушки и его присутствие, как правой руки Барыжина, было необходимо.       Сергей прибыл через час — Дима как раз успел принять душ, а проснувшаяся сразу после Медведева Оля сварила кофе и накормила его бутербродами.       — Спасибо, — он на прощание чмокнул ее в щеку, но этого Оле показалось мало — она притянула его к себе, обвивая руки вокруг широкой шеи. — Оленька, ну времени нет, правда.       — Знаешь, ты когда ко мне в прошлый четверг приехал, от тебя так вкусно пахло, будто ты где-то в кондитерской был, — прошептала она и потерлась носом о его колючую щетину.       Дима припомнил, что именно в прошлый четверг был вместе с Аней — они уплетали пирожные и пончики в том самом кафе, а затем кивнул и отстранил Олю, запоздало подмечая, что не наведывался к Ане уже больше недели.       — Ты приедешь сегодня?       — Нет, как дела решу — домой поеду, — соврал он. — Хоть иногда надо в свою квартиру наведываться.       Оля лишь понуро опустила плечи и, кивнув, закрыла за ним дверь.       Сергей ждал Диму уже у подъезда. Медведев закурил, зачем-то оглядываясь на окна ее квартиры, но самой Оли в них не заметил, и сел в машину. До клуба они добрались минут за тридцать, а там их уже встретил Костя.       — Привет, — они пожали друг друг руки, и Дима оглядел то, что осталось от клуба. — Менты приезжали?       — Да, составили протокол, пожарные сказали — поджог, — нахмурился Чернышев.       — Не удивил, — скривился Дима, подходя ближе — в нос ударил запах гари. — Ответили значит. Пострадал кто-нибудь?       — Официантка одна и два мужика — посетители, они в приват-комнате были, вышли не сразу, — отчитался Костя, почесывая подбородок. — Делать нам что теперь?       — Барыжину сообщили?       — Первым делом, а он уже потом мне позвонил, сказал, чтобы тебя искал. Медведь, мы в дерьме, — как-то совсем опечалено заключил Костя.       — Это еще не все, — выдохнул Дима, отходя к машине и вновь закуривая. — Я тут у жены Соловьева был, Марины, Егор хотел сообщить в тот вечер, что у нас крот завелся.       Костя невесело хмыкнул и тоже закурил. Минут пять они молча курили, оглядывая последствия пожара. Больше всего пострадал второй этаж — видимо, именно там было место возгорания. Стекла выбили пожарные, стены обуглились и покрылись сажей.       — Что делать — не представляю, — честно признался Медведев.       — Ладно, придумаем что-нибудь, — Костя похлопал другу по плечу. — Ты куда сейчас?       — Да меня Серега до дома подбросит, я переоденусь, а потом хочу за Анютой поехать.       Чернышев задержал взгляд на Диме, подозрительно оглядывая того с ног до головы. Его светлые брови почти что скрылись за волосами.       — Что ты вообще в ней нашел? Маленькая, щуплая, ей вообще восемнадцать-то есть?       — Есть, — рассмеялся невесело Медведев. — Не знаю, что нашел — вот хоть убей. Просто… — он на мгновение запнулся, а потом продолжил: — Когда рядом с ней, то чувство такое, что еще не все потеряно, понимаешь?       По Костиному взгляду стало ясно, что он ничего не понял, а Дима лишь махнул рукой. Они постояли около сгоревшего клуба еще минут десять и расселись по машинам — Костя поехал в «Барсу» на встречу с Барыжиным, чтобы доложить о результатах, а Дима, как и сказал, к себе домой.       Сергей остался в машине, а Медведев поднялся к себе, еще раз принял душ, чтобы смыть с себя запах гари и духов Оли, а затем, остановившись около зеркала, оглядел себя, отмечая, что взгляд казался каким-то потерянным, но так было на самом деле — Дима впервые в жизни не представлял, что делать. Но вернуть на лицо маску железного спокойствия не составило труда — благодаря образу жизни Дима умел даже в самых тяжелых ситуациях выглядеть совершенно невозмутимо.       До Ани они добрались в считанные минуты — по практически пустой дороге Сергей вел машину, словно гонщик. Дима уже давно знал Савичева — он пришел к ним через два года после Димы — вначале был обычным бойцом — быком, как их называют, — а затем поднялся выше. Ему предлагали стать смотрящим в одном из районов, но он отказался — слишком велика вероятность смерти при такой должности, а жить хочется больше, чем иметь много денег. Савичев всегда был неразговорчив, о семье не распространялся, как и о своем прошлом, но работу свою, в которую входило информацию искать, делал хорошо — главной его задачей было оставаться в курсе всех событий и находиться поблизости с Медведевым, с Чернышевым или с Барыжиным.       — Ты меня тут подожди, я ненадолго, — сказал Дима, как только автомобиль остановился около знакомого подъезда.       Сергей молча кивнул и заглушил мотор, закуривая, а Медведев зашагал в сторону двери. Солнце еще не село, а потому свет в ее окошке не горел. Дверь без кодового замка скрипуче отворилась, пропуская его в темный, затхлый подъезд, насквозь пропахший сыростью и мочой, и Дима поднялся на третий этаж.       Звонить в дверь пришлось долго — никто не спешил открывать. А когда по ту сторону послышался топот ног, Дима удивился — это была не Аня. Дверь в квартиру ему открыла высокая девушка средних лет с волосами цвета вороньего крыла, а практически черные глаза и смуглая кожа выдавали в ней южную кровь.       — Здравствуйте, — осторожно поздоровалась она, прищуриваясь. — А вы к Ане?       Дима, не дожидаясь, пока его пригласят, сам шагнул в квартиру — в груди стало почему-то неспокойно. Он огляделся в коридоре, отмечая висящее на вешалке Анино пальто, и за ребрами опять что-то заныло. Дима ненавидел это чувство.       — А Аня где?       — Заболела она, в комнате спит.       Не медля ни секунды, он без стука открыл ее дверь и в несколько широких шагов пересек комнату, подходя к кровати — на совсем узкой полуторке Аня свернулась клубочком под двумя одеялами — смотрелась она еще меньше, чем раньше. Светлые волосы разметались по подушке, а короткие локоны прилипли к влажному от температуры лбу.       — Анюта, — Дима наклонился к ее лицу и провел широкой ладонью по горящей щеке — она никак не отреагировала. — Анечка…       На столе лежали белые упаковки от таблеток, Дима сразу же посмотрел на количество выпитого — видно, заболела Аня несколько дней назад. В этот момент в дверях показалась та самая соседка.       — Я ее периодически проверяю, — прошептала она из-за его спины — Дима даже не обернулся.       — Она пыталась кому-нибудь позвонить? — с надеждой спросил он — Аня могла позвонить ему, но вчера, пока он был с Олей, телефон был выключен.       — Нет, попросила только в аптеку сходить. Я Маша, кстати. А ты, видимо, Дима?       Медведев вновь ничего не ответил, лишь только потрогал лоб Ани и ужаснулся — состояние ее было явно хуже некуда. Быстро оглядевшись, он заметил в углу старую спортивную сумку и кивнул на нее Маше:       — Собери ее вещи на пару дней — самое необходимое.       — В смысле? — опешила та.       — В прямом. Я ее забираю.       Дважды повторять не пришлось. За пять минут Маша сложила часть ее вещей в сумку, а Дима тем временем позвал Сергея.       — Вещи в машину отнеси.       Сергей кивнул без вопросов и спустился вниз уже с сумкой, а Маша помогла надеть на ничего не соображающую Аню два свитера, спортивные штаны и пальто, а потом всучила еще и сапожки. Дима без труда поднял легкое тельце Ани — та машинально закинула ему руку на шею, прижимаясь виском к его подбородку, и наконец-то приоткрыла глаза.       — Дима? Должно быть, мне это снится.       — Тут я, Анечка, тут, — отозвался он сразу же. — Потерпи немного.       — Мама… — прошептала она, а следом закашлялась. — Мама будет звонить.       — Куда?       — Маше… Маше будет звонить в воскресенье. Мама не должна знать.       Маша, все это время стоявшая в коридоре, кивнула.       — Если Тамара Ивановна будет сегодня звонить, скажешь, что Аня у подруги готовится к занятиям, — тут же скомандовал Дима, но, уловив страх в почти что черных глазах, добавил: — Не беспокойся, я ее не обижу.       И, прижимая больную Аню к себе, спустился вниз, а затем уложил ее на заднее сидение и сел рядом. Сергей лишних вопросов не задавал, а сразу же направился в сторону дома Медведева. Дима, положив Анину голову себе на колени, поглаживал ее по волосам. И даже несмотря на ее с каждой минутой ухудшающееся состояние, не мог ею не любоваться — он слишком рад был ее видеть, а поставить ее на ноги не составит труда. И глядя на то, как подрагивают ее ресницы во сне, а тонкие пальчики сжимают полы его пальто, понял, что когда она рядом, для него еще действительно не все потеряно.