Подготовка к празднованию началась еще в пятницу утром, хотя день рождения выпал на субботу. Пока Аня была на практике в больнице, Дима с Костей съездили на рынок и закупили продукты. А сама Аня попала в квартиру только в шестом часу — споткнулась о пакеты, стоящие в коридоре, и прислушалась к смеху из гостиной. Оттуда же доносились голоса Димы, Кости и звонкий хохот Настасьи. Аня быстро скинула обувь и прошмыгнула в комнату, мгновенно попадая в объятия подруги.
— Привет-привет! — Настя сдавила ее ребра почти что до хруста. — Не ждала?
Оказалось, что поедут все на нескольких машинах, так как друзей собиралось достаточно много. Дима с Аней на его автомобиле, Костя с Настей отдельно, помимо этого собирался приехать Сергей — он хотел ехать в машине вместе с неизвестным ей Павлом, а потом Дима назвал еще около пяти неизвестных ей имен.
На мгновение ей стало немного не по себе, ведь это будет ее первое знакомство с друзьями Медведева, но стоило только Диме притянуть ее в свои объятия, как все страхи отступили. Аня присела ему на колени, пока он расположился за диване, и потерлась носом о его колючую щетину.
— Как день прошел?
— Нормально, — кивнула она. — Собираться надо. Сейчас вот посижу так еще немного, — промурлыкала она, устраивая голову на его груди, — и пойду.
В итоге собиралась она в самый последний момент — все уже подъехали и ждали на улице, а Аня бегала по спальне в поисках купленного ею на этой неделе купальника. Специально для этой поездки Дима дал Ане денег на одежду, которой у той было совсем немного. Она вначале отнекивалась, но под строгим взглядом Медведева все-таки сдалась.
В итоге купальник так и не был найден, но самое главное, а это подарок Диме, она положила на самый низ спортивной сумки. Переоделась из сарафана в джинсовые шорты и майку, а затем вышла в коридор к уже собравшимся ребятам. Настя первая спустилась вниз, Костя подхватил пакеты, а Дима ободряюще улыбнулся Ане и взял их вещи.
На улице их ожидала уже целая делегация на трех машинах. Из одной из них, машины Кости, торчала голова немецкой овчарки с высунутым языком. Аня быстро осмотрелась в поиске знакомых лиц, но тщетно — из всех присутствующих она знала только Настю, Костю и Сергея, что загружали вещи в багажник. Она уже хотела подойти ближе к автомобилю Димы, как среди всего этого гама раздался громкий бас:
— Медведь! — один из мужчин подошел к Диме и со всей силы хлопнул его по плечу так, что Аня подпрыгнула на месте и даже отстранилась на несколько сантиметров, чтобы не попасть под раздачу. — А Олька где? Или она потом приедет?
Аня мгновенно поймала взгляд Димы, адресованный незнакомцу, и опустила глаза, сделав вид, что ничего не поняла.
— Пойду к Насте пока, а вы поговорите, — тихо шепнула она, выдавливая улыбку, хотя уже видела в его глазах беспокойство.
Дима только кивнул и обратил свой взгляд на знакомого. Что он говорил ему, Аня уже не слышала, только лишь по интонации поняла, что посыл был явно не дружелюбный.
Выехали из города они уже часов в восемь — пока все перездоровались и переобнимались, пока перекурили и загрузились, пока по вечерним пробкам добирались до выезда, солнце уже начало закатываться за горизонт. На дачу в поселок приехали уставшие и вымотанные — сил хватило только на то, чтобы немного перекусить на открытой веранде, ополоснуться под летним душем и завалиться спать.
Дом Кости состоял из бревенчатой двухэтажной избы, к которой постепенно начали пристраиваться дополнительные комнаты. Тех, кто приехал парами, распределили в пристройки, а всех одиночек на втором этаже. Дима сказал, что там три комнаты, поэтому места на всех хватит.
А утро встретило Аню духотой. Она открыла глаза от того, что все тело покрылось испариной, а дышать становилось труднее с каждой минутой. Железная крыша пристройки под палящим солнцем нагревалась слишком быстро, превращая комнату в самую настоящую парилку. Аня разлепила глаза, жмурясь от света, и протяжно застонала, утыкаясь носом во влажное мужское плечо. Одеяло, под которым они засыпали вечером, сбилось к ногам, а на подушке Димы виднелось небольшое мокрое пятнышко — капельки пота скатывались по коже и впитывались в материю.
Часы на его руке, что Дима забыл снять, показывали уже начало одиннадцатого. Аня осторожно попыталась перелезть через мужчину, чтобы встать на пол, но стоило ей только упереться коленями в матрас по обе стороны его бедер, как у Димы на губах появилась шаловливая улыбка, а большие ладони моментально сгребли Аню в охапку.
— Доброе утро, — промычал он, прижимая ее к себе.
— Не такое уж и доброе, — промычала она ему в шею с улыбкой, пытаясь выбраться из крепких объятий. — Сваримся тут, как сосиски, — и Аня пару раз шлепнула его по рукам, все-таки соскакивая на прохладный пол.
С улицы через открытое окно уже были слышны мужские голоса и женский смех. Аня глянула через тюль на собравшуюся в тени компанию и обернулась на Диму. Он устроился на боку, подперев голову рукой, и бесстыдно оглядывал девичье полуголое тело. Аня вечером не стала искать пижаму, а потому уснула в трусиках и майке.
— Вообще, люблю, когда ты спишь голая, — сказал он серьезно. — Но здесь такое нельзя позволять. Вламываются, когда захотят.
— Да к тебе в квартиру тоже вламываются, когда захотят, — отмахнулась она с улыбкой, ища глазами вчерашнюю одежду.
Дима лишь улыбнулся и тоже поднялся с постели. Они быстро оделись в то, в чем приехали вчера, так как из машин достали только продукты, а потом вышли на свежий воздух. Аня тут же прищурилась от яркого солнца, но утренний ветер приятно развевал волосы, оголяя вспотевшую шею. Дима же застыл на пороге, потягиваясь и хрустя костяшками.
— А вот и голубки! — раздался мужской гогот из тени, где компания из четырех человек валялась на покрывале и играла в карты. — Поздравлять-то можно уже?
— Рано еще! — Медведев бросил быстрый взгляд на часы. — Не родился пока.
Среди них Аня заметила и Костю, и Сергея, и того самого мужчину, который спросил про Олю — Илью. Еще вчера в машине Аня невзначай спросила про него, и Дима рассказал, то Илья кто-то вроде личного финансового помощника Михаила. Илья закончил в Москве финансовый институт, а после получения диплома перебрался к невесте в Петербург, где и познакомился с Барыжиным. С невестой не сложилось, зато сложилось с Михаилом — так Илья и стал его консультантом. Ане, правда, было намного интереснее послушать про самого Барыжина, а не про его людей, но она тему эту сама начинать не стала. Такие разговоры были сродни ходьбе по минному полю — никогда не знаешь, куда наступить и где копнуть так, чтобы не рвануло.
Дима отправил Аню на веранду к остальным девушкам, а сам остался на улице. Именно в тот момент, когда он подходил к мужчинам, из кустов рядом выскочил Риччи и бросился Медведеву в ноги, виляя хвостом. Аня еще какое-то время смотрела на то, как Дима поглаживает собаку и улыбается друзьям, а затем зашла в дом.
Всего у Кости на даче собрались десять человек, из которых девушек было четверо. Прошлым вечером Ане так и не удалось познакомиться со всеми, так как приехали они совсем поздно, но случай выдался сразу же, как только она зашла на веранду. Все приехавшие девушки собрались за дубовым столом для чаепития. Настя мгновенно улыбнулась при виде подруги, остальные же две девушки приветливо кивнули.
— Завтракать будешь? Давай тебе чайку налью и познакомимся.
Оказалось, что всем на кухне заправляла Катя. Ее муж Вадим еще утром ушел на рыбалку, а потому она и сама бодрствовала чуть ли не с шести утра. Поскольку из всех присутствующих дам на эту дачу она единственная приезжала не первый раз, то командование взяла в свои руки. Аня видела, как Насте неприятно, что чужая женщина командует на кухне ее жениха, но та молчала. Ей даже на мгновение показалось, что Настя может ревновать, но она сразу же отбросила эту мысль — конечно, Катя, несомненно, была высокой красавицей с копной каштановых волос и серыми глазами, но глупо было бы ревновать Костю к замужней женщине.
Самой же молчаливой оказалась Олеся — девушка Ильи — невысокая полная девушка лет двадцати с кудрявыми рыжими волосами, розовыми щечками и небольшой щербинкой между зубов. Олеся немного смущенно улыбалась Ане, сидя напротив нее на веранде, но за все утро не произнесла ни слова.
Где-то через полчаса разговоров Аня спохватилась, что Дима не завтракал, и уже поднялась с места с намерением отнести им бутерброды, но Катя ее остановила.
— Они там дела обсуждают, не ходи. Проголодаются — придут. А не придут, так мы их сами минут через двадцать позовем, пусть тоже чаю попьют да начнут дрова для костра колоть. Они при нас все равно обсуждать ничего не будут, а поговорить им надо. Барыжина с ними нет, пусть ему хотя бы косточки перемоют спокойно.
Аня бросила быстрый взгляд на Настю — та лишь пожала плечами, и опять опустилась на стул.
— Барыжин вообще козел, — вдруг изрекла до этого момента улыбающаяся Олеся. — Вроде с виду хороший такой, а на самом деле…
— А тебе-то он чего сделал? — подала голос падкая на сплетни и новости Настасья.
— Лично мне — ничего. Он пару недель назад Илью обвинил в том, что бабки кто-то из казны берет, — поделилась рыжая, опуская нос в чашку. — Не знаю, что и как они разбирались, но в итоге Илья домой пришел и сказал, что крысу нашли — им водитель Барыжина оказался. Он, видимо, не только деньги крал, потому что я слышала, что кто-то его все же пристрелил.
Аня, стараясь не выдать немного трясущихся рук, обхватила пальцами чашку и уставилась на маленькие пузырьки. После того дня, когда Аня познакомилась с Михаилом, а потом подслушала их разговор, тему эту с Димой больше не поднимала. Во-первых, нужды не было, а во-вторых, боялась — и сама не понимала чего. Просто почему-то каждый раз, когда в голове рождался какой-то вопрос, в горле пересыхало, и она могла лишь только немного нервно улыбаться и делать вид, будто ничего не произошло. Хоть она и поклялась себе, что самообманом заниматься больше не будет, но все же старалась многие мысли от себя гнать — давалось это с большим трудом, но Аня ничего поделать не могла. В какой-то момент она, лежа рядом с Димой в постели, просто поняла, что он значит для нее гораздо больше, чем она думала. Аня, если честно, даже ни разу не задумывалась над тем, кем она ему приходится — девушка, любовница или любимая. Знала просто, что она «его», и этого было достаточно.
В прочем, как Катя и предполагала, мужчины закончили обсуждать дела через полчаса — ввалились на веранду всей компанией, включая Катиного мужа Вадима, удерживающего в руках большое железное ведро с плескающимися в воде рыбешками. И пока Катя занималась пойманной рыбой, Олеся решила прибраться на улице — сложить покрывало и убрать карты, а Настя с Аней начали делать бутерброды.
Минуты в этой шумной компании летели слишком быстро — все вокруг шутили и смеялись, и Аня постепенно начала расслабляться, к тому же сам Дима практически не выпускал ее из объятий. Они вначале сидели на веранде, потом, пока Катя и Настя занялись обедом, а Олеся с Ильей скрылись в комнате, ушли опять на улицу.
— План-то какой? — спросил Сергей ближе ко второй половине дня и глянул на часы. — Поздравлять-то пора уже!
— До вечера подождите, черти! — крикнула с порога Катя, смеясь. — Кто ж водку в такую жару пьет?
Погода и правда стояла слишком жаркая и солнечная. Мужчины, не стесняясь, ходили в шортах, лишь только на Диме была обычная черная майка, открывающая вид на накаченные руки, но скрывающая шрамы на груди, а девушки разгуливали в шортах и топиках, и только полная Олеся не оголялась, оставаясь в цветастых свободных штанах и футболке.
После обеда, когда солнце перешло на другую сторону и стало немного свежее, большая часть всех гостей разбрелась по дому. Дима тоже утащил Аню за собой в их комнату, чтобы немного вздремнуть перед вечерним весельем.
Он завалился на постель, расслабленно выдыхая, а сама Аня застыла в дверях, с улыбкой любуясь мужчиной.
— Ты чего там застыла? Давай поспим немного.
— Поздравлять-то можно уже? — шагнула вперед Аня.
Дима удивленно приподнял брови и сел на постели. Аня сочла это за согласие, поэтому несколько секунд рылась в сумке и, волнуясь, достала оттуда маленький бархатный мешочек, зажимая тот в кулаке. Дима заинтересованно и, как ей самой показалось, немного взволнованно поднялся с постели и шагнул к ней.
— Я знаю, что у каждого из нас есть ангел-хранитель, — Аня на мгновение запнулась, а затем протянула Диме маленький бархатный мешочек.
— Конечно, — кивнул он. — И мой ангел-хранитель это ты.
— Это конечно приятно слышать, — улыбнулась Аня, но все же вложила мягкий бархат ему в ладонь.
Дима какое-то время смотрел на Аню, что закусывала губу от волнения, но спустя несколько секунд все же раскрыл ее подарок. На ладонь выпала вначале серебряная цепочка, а следом маленький и аккуратный нательный крестик.
— Я знаю, что ты верующий, поэтому решила вот… — она смущенно пожала плечами, чувствуя, как стремительно краснеют щеки. — Но если тебе не нравится…
— Нет-нет, господи, Анюта, конечно нравится! — Дима какое-то время смотрел на поблескивающий в дневном свете крестик, а затем приподнял голову Ани за подбородок, заглядывая в глаза. — Ань… Спасибо тебе.
Она кивнула и мгновенно обняла Диму, утыкаясь носом в солнечное сплетение. Сердце бешено стучалось в груди от волнения, что ему мог не понравиться подарок.
— Знаешь, а я ведь крестик свой еще в феврале потерял, — усмехнулся он, поглаживая ее по плечу. — В тот вечер, когда ты нашла меня. Вот и не верь потом в знаки.
— А ты думаешь, это был знак? — шепнула Аня тихо.
— Конечно, Ань. Всем знакам знак.
Они еще с минуту простояли обнявшись, а затем Аня застегнула ему на шее цепочку. Поспать, правда, у них так и не вышло — оба просто лежали на постели и смотрели в потолок, каждый думая о своем.
А ближе к семи часам вечера, когда все уже отдохнувшие после плотного обеда и дневного сна собрались на веранде, началась подготовка к праздничному столу. Вадим мариновал пойманную рыбу, Катя крутилась рядом, подавая то соль, то перец, то лимон, Костя занялся мясом — ему помогала Настя, Илья и Олеся занялись поисками мангала, так как с прошлого лета никто в этот дом не приезжал, а Сергей и Дима отправились колоть дрова в компании Риччи. Ане показалось, что собака Кости из всей собравшейся компании только к Диме и самому Косте подходила, а все остальное время пес проводил отдельно от людей. Аня пообещала, что чуть позже подойдет к Диме, чтобы помочь перенести дрова, и задержалась на веранде — уж очень ей хотелось поймать Настю, так как за последние дни они толком не разговаривали, а в большой компании посекретничать было проблематично.
Настасья практически сразу заметила ничем не занятую подругу, а после Аниного кивка головой поцеловала Костю в висок и позвала Трофимову на улицу. Дима с Сергеем были практически на другой стороне участка и их разговора слышать не могли, а Риччи завалился под одной из яблонь и тихо лежал с закрытыми глазами.
— Тебе Костя не рассказывал, что было в Москве? — начала Аня шепотом.
Настя какое-то время смотрела той в глаза, а затем осторожно кивнула и опустила голову.
— Только в общих чертах. Сказал, что кто-то знал, что они приедут и устроил им что-то вроде ловушки.
— Ловушки? — переспросила Аня, хмурясь. — Что это значит?
Настя немного помолчала, но потом глубоко вздохнула и быстро проговорила:
— Граната около квартиры.
Аня громко ахнула и прикрыла рот рукой, мгновенно оглядываясь по сторонам, чтобы этого возгласа никто не услышал.
— Тебе Дима не говорил? — Настасья подняла осторожный взгляд на Аню, но та лишь покачала головой. И Настя продолжила: — Мне Костя тоже рассказывать не хотел, но я настояла. Видела, что он какой-то раздраженный вернулся, вот и начала допытывать. Он злился какое-то время, а потом мне все-таки рассказал, — пожала она плечами. — Больше подробностей не знаю.
Аня несколько раз кивнула, обдумывая услышанное, и чуть приобняла подругу. С каждым днем вопросов становилось все больше, но Ане казалось, что Диме их задавать нельзя. Ей очень не хотелось лезть в этот бизнес, но уж слишком сильно она волновалась за Медведева. И от одной только мысли, что с ним может что-то случиться, внутренности стягивало узлом.
— Мы, кстати, сегодня всем скажем, что у нас свадьба, — улыбнулась Настя, пытаясь приятной новостью сгладить повисшее в воздухе напряжение. Но через несколько мгновений улыбка ее померкла: — Вот только меня Костя видел в свадебном платье, представляешь?
— И что же в этом плохого? — улыбнулась Аня.
— Так примета плохая. Я его мерила в магазине, а Костя должен был за мной приехать. И пока я в зеркало смотрелась, он зашел. Я его конечно выгнала сразу, — зашептала она, — но ведь он видел меня! Видел!
— Настасья, — рассмеялась Аня, отмахиваясь, — да это же глупо! Неужели ты веришь в приметы?
— А как не верить? — покачала та головой.
— Я вот не верю во все эти глупости, — сказала Аня твердо. — Я Диме подарила крестик нательный, — поделилась она, — а когда его в лавке покупала, так меня бабуля спросила, мол, кому. Я и сказала, что мужчине, а она говорит: «Примета плохая. Того, кому крестик подаришь, ждут беды и несчастья!» — вспомнила она слова старушки и передернула плечами. — А я считаю, что это все глупости!
— Анечка, — запричитала Настя, с опаской глядя на подругу, — так ведь действительно примета плохая! Крестики же только новорожденным при крещении дарят.
Аня никогда не была мнительной, в отличие от Настасьи, а потому ни в приметы, ни в суеверия не верила. Она, если честно, в наличии Бога тоже сомневалась. Аню, родившуюся в Советском Союзе, не крестили и в детстве не водили в церковь, а когда в девяносто первом в соседней деревне мужчины своими силами реконструировали старую церквушку, Ане было уже не до веры — она по уши погрязла в учебе и дополнительной литературе, чтобы облегчить себе поступление в медицинский. А в Петербурге, конечно, все было совсем по другому — не так, как в деревне. В городе было огромное количество храмов и монастырей, которые поражали Аню своим величием. Было в этих архитектурных сооружениях, мраморных колоннах и позолоченных куполах что-то таинственное и неземное, но она ни разу не заходила внутрь — несмотря на поражающее ее величие этих стен, они пугали Аню, а потому она только лишь любовалась ими издалека.
Но ни Диму, ни Настю она не осуждала, полагая, что человек может верить в то, во что считает нужным, так как вера, на ее взгляд, придавала внутренних сил. Сама же Аня не сомневалась, что рано или поздно под давлением общества тоже к этому придет, но пока сторонилась походов в храм.
Шашлык начали делать только часам к восьми. Пока Олеся и Катя вносили последние штрихи в праздничный ужин — добавляли в салат майонез и доставали на стол рюмки и бокалы, все остальные столпились около костра. Почетное задание по приготовлению мяса досталось Косте — тот прыгал вокруг готовящегося шашлыка, то переворачивая, то брызгая водой на постоянно появлявшиеся небольшие огонечки, тем самым не позволяя ужину сгореть.
Аня же прижалась к Диме, обняв его за талию обеими руками, и вполуха слушая разговоры. Мужчины то обсуждали дела — поверхностно, то последнюю встречу в «Барсе» и новости о том, что один из них оказался предателем. Аня, смотря на тлеющие угли, никак не могла понять — как же так получилось, что она, обычная девушка из деревни, сейчас стояла в компании мужчин, которые зарабатывали себе на жизнь не всегда законными делами. Но что самое главное — она не осуждала никого из них, хотя, наверно, должна была. И сколько бы она ни пыталась гнать эти мысли, они все равно возвращались.
— Не замерзла? — шепнул Дима, выводя Аню из раздумий.
Она быстро улыбнулась, отрицательно покачала головой, но все же прижалась к теплому мужскому телу ближе.
— Почему Риччи ни с кем не играет? Он, кажется, вообще людей не любит.
Дима хохотнул, отчего его плечи и грудь немного дернулись вместе с Аней.
— Без понятия. Почти год пытаемся это понять.
Мясо было готово уже минут через двадцать. Вся делегация, возглавляемая Костей с мясом наперевес, зашла в дом и расселась вокруг большого дубового стола, покрытого клетчатой клеенкой, порванной в углах и местами прожженной сигаретами. Стол был богатый — девушки приготовили и оливье, и салат с крабовыми палочками, и порезали овощи, но главным его украшением было, конечно, жареное мясо, от которого пахло так вкусно, что у Ани мгновенно заурчало в животе.
— Давайте-давайте, — приговаривал Вадим, снимая куски мяса с шампуров. — Костя, разливай давай!
И празднование началось. Все по очереди говорили тосты, мужчины пили водку, девушки — красное вино. Ане оно так понравилось, что она даже попросила наполнить ей второй бокал под удивленный взгляд Насти. Аня пила очень редко, так как ей не нравилась горечь во рту от алкоголя и послевкусие, но не от этого вина. На третьем бокале она, уже не стесняясь, смеялась со всеми, ловя на себе приятно удивленные взгляды Димы.
— Расслабляешься? — шепнул он ей, пока мужчины отвлеклись от тостов за здравие.
— А ты против? — приподняла она одну бровь — в крови уже взыграл алкоголь.
— Ничуть, — на его губах появилась задорная, мальчишеская улыбка. — Но мы потом еще и купаться пойдем. Ты взяла купальник?
— Нет, — медленно покачала она головой, смотря ему прямо в глаза и видя, как там вновь зажигается огонь — и от такого взгляда внизу живота вновь начинало приятно тянуть. — У меня нет купальника.
Медведев еще какое-то время смотрел на Аню, а затем закусил губу и расплылся в улыбке, покачивая головой и явно поражаясь ее словам. Она и сама была поражена своей реакцией, но понимала, что в ней говорил не алкоголь — говорила сама Аня.
— Дим, сыграй нам, а? — вдруг подала голос Катя, улыбаясь. — Мы так давно не собирались вместе.
Медведев хохотнул, откидываясь на спинку скрипучего стула, и махнул рукой.
— Тащите гитару!
Костя принес гитару со второго этажа через несколько минут. Мужчины закурили прямо в доме, но из-за открытой на улицу двери и больших открытых форточек запах табака почти не чувствовался.
Аня закусила губу в предвкушении, а сердце в ее груди забилось о ребра. Она ни разу не слышала, как играет и как поет Дима, но если у нее от его голоса и так подкашивались ноги, то что произойдет с ней, когда Дима начнет петь? Он пару раз прошелся пальцами по струнам, а затем глубоко вздохнул, улыбнулся и заиграл.
Песен еще ненаписанных, сколько?
Скажи, кукушка, пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать или гореть звездой? Звездой.
Солнце мое, взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Вот так…
И стоило Диме только запеть, Аня почувствовала, как ее сердце, до того бешено колотящееся в грудной клетке, остановилось и через мгновение рухнуло в ноги. Ей пришлось глубоко вздохнуть и сжать зубы, чтобы не взвыть. Его голос — такой сильный, временами стальной от напряжения, еще никогда не казался таким мягким и мелодичным. Он касался самого ее сердца, заставляя практически распадаться на куски. И еще Аня почему-то чувствовала в его голосе боль — потаенную, но тем не менее такую острую, что под ребрами закололо.
Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные да смелые головы сложили в поле в бою.
Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме да с твердой рукой в строю, в строю.
Солнце мое, взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Вот так…
Где же ты теперь, воля вольная?
С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь? Ответь.
Хорошо с тобой, да плохо без тебя,
Голову да плечи терпеливые под плеть, под плеть.
Солнце мое, взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Вот так…
Солнце мое, взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Вот так…
Несколько секунд на веранде стояла гнетущая тишина. Дима уже отложил гитару, но продолжал смотреть в одну точку, а Аня не сводила с него взгляда. И ей бы хотелось что-нибудь сказать, вот только она никак не могла собрать мысли в кучу и озвучить хотя бы одну из них — они все разбегались как тараканы.
— Ух ты, — только и произнесла тихо Настя, ошарашенно глядя на Диму.
— Вот поэтому играет на гитаре у нас только Дима, — медленно улыбнулся Вадим и почему-то подмигнул сидящей напротив него Ане, у которой еле заметно начали трястись губы.
Аня изо всех сил пыталась не расплакаться, сама же удивляясь собственной эмоциональности. Но было в этой песне и ее подаче что-то такое, от чего хотелось просто рухнуть на пол и заскулить. Казалась, боль, сочившаяся в мужском мелодичном голосе, проникала в каждого сидящего за столом, включая и Аню. Но она попыталась взять себя в руки и уже через несколько мгновений положила похолодевшую ладонь на мужское плечо, привлекая к себе внимание Димы.
— Это было потрясающе, — прошептала она так тихо, что услышал только он, на что сразу же получила медленный кивок с закрытыми глазами.
Уже через несколько минут разговоры вновь возобновились, вот только Аня продолжала молчать, не убирая руки с мужского плеча. Дима какое-то время сидел ровно, Аня видела, как напряжена его спина, а потом он вдруг чуть склонил голову и потерся щетиной о тыльную сторону ее ладони.
— Кстати, мы же самое главное не сказали! — отвлек от размышлений Аню довольный голос подруги.
— Да-да, — поддакнул Костя, улыбаясь и поднимая стакан с соком. — Мы с Настасьей приглашаем всех на нашу свадьбу, которая состоится тридцать первого июля.
Вслед послышалось мужское улюлюканье, громкие аплодисменты и поздравления, и лишь только Дима и Аня одновременно сдержанно улыбнулись друзьям, встречаясь взглядами.
— Ребят, а как же самая главная традиция? — раздался в помещении голос Ильи. — Купаться-то идем? Девчонки, надевайте купальники и айда на речку — вода теплющая!
Все потихоньку начали подниматься из-за стола и двигаться на выход, но Аня и Дима продолжали сидеть. И только когда вся компания вышла на воздух, оставив этих двоих наедине, Аня подала голос:
— Я не хочу плавать.
Дима лишь только кивнул и в следующую секунду, сжав ее пальцы в теплой и большой ладони, поднялся с места, увлекая девушку за собой. Вся компания уже начала спускаться к воде позади дома — оттуда доносился женский смех и всеобщий гомон, но Дима повел Аню в сторону выделенной им спальни. Она покорно шла за ним — медленно и размеренно, но уверенно, хотя ей хотелось взбежать по ступенькам и скорее попасть в его объятия.
И как только дверь комнаты за ними закрылась, Аня тут же почувствовала, как сильные руки прижали ее спиной к стене, а большая ладонь, что еще секунду назад сжимала ее руку, уже юркнула по животу ниже и начала расстегивать пуговицу на шортах.
— Я бы все равно не пустил тебя купаться голышом, — и от этого шепота у Ани подкосились ноги — она бы наверняка упала, если бы крепкое тело не вжимало ее в стену.
Ответить она уже ничего не успела — в следующую секунду Дима накрыл ее губы своими в требовательном поцелуе. Без капли нежности. Ярый призыв к подчинению. И Аня подчинилась, позволяя теплой ладони скользнуть под белье.
— Ты… — и вновь непонимающий шепот в ухо, заставляющий ее стыдливо закусить губу и прикрыть глаза. — Зачем?
— Настя посоветовала, — прошептала Аня в ответ. — Ну, не посоветовала… просто… вдруг тебе не нравится…
— Мне все нравится, Аня. Запомни это. Больше так не делай.
И Аня тут же быстро кивнула и задержала дыхание, чувствуя, как пальцы скользнули по гладко выбритой коже глубже. Ей очень хотелось прикоснуться к Диме — провести ладонями по напряженным мышцам, по широкому развороту плеч и снять с него наконец вечно натягивающуюся на груди майку, но он продолжал одной рукой удерживать ее запястья над головой.
— Посмотри на меня, — и опять не просьба, опять приказ.
Аня подняла на него взгляд, а глаза его — черные, горящие, блестящие в этой темноте и вновь слишком опасные, но такие манящие, что невозможно оторваться. И слова — те самые, которые ей так хотелось сказать, опять застряли в горле, не давая сделать вдох. Но кажется, Дима и так все понял — улыбнулся, чуть повел плечами и вновь прижался к ее губам — с такой нежностью, что этот поцелуй отозвался щемящей болью в девичьей груди.
Аня никогда не знала, что можно испытывать такую гамму чувств — и душевную боль, и наслаждение от его прикосновений, и вся эта палитра вдруг нахлынувших на нее эмоций разрывала на куски. И Аня вновь рассыпалась на мириады маленьких частиц, но каждая из них, каждая, тянулась к Диме. Потому что он, сам того не зная, собирал Аню воедино.
