Больше, чем сестра

Несмотря на долгий, полный путешествий и разговоров, день, Гарри заснул не сразу. Его одолевало множество мыслей, начиная с той, сколько им ещё с напарником предстояло проверить, и заканчивая тем, что если бы не Гермиона, то им бы не удалось уцепиться и за такой кончик тонкой нити клубка трагичных событий, взявших своё начало несколько месяцев назад. Когда он повернулся на другой бок, в его голове вновь прорисовалась лестница, и Гермиона, сидящая на ступеньках с книжкой. Ему было так привычно ожидать холод или обиду к себе за совершенные неправильно, либо не совершенные вовсе поступки, что её реакция оказалась не только неожиданной, но и несколько смутила, а может, ещё и взволновала его. Просто не верилось, что какие-то жизненные, не менее важные вещи могут происходить и по-другому — без обид, громких обвинений, долгих объяснений, что в целом можно было назвать выяснением отношений. Гермиона… Ещё в школьные годы она, примерная и умная ученица, постоянно корила их с Роном за безрассудство и лень, но стоило только ей понять или почувствовать свою необходимость, как она же готова была нарушить и правила, и пойти на риск, и нагло врать ради их блага. Она же волновалась за каждого из них и, порой не сдерживая чувств, бросалась на шею, словно не веря и желая убедиться, что они целы. Неужели та самая Гермиона, что затерялась где-то в глубине безжизненной оболочки, всё явственнее стала проглядывать? Гарри чувствовал, как от этого внутри него что-то рождалось и росло, кажется, это была радость. Он с улыбкой и заснул. * * * Утро для волшебника наступило с того времени, когда над горизонтом принялось подниматься солнце, касаясь улиц и домов мягкими лучами, а в окне мелькнуло что-то серое, что врезалось в стекло и соскользнуло вниз. Как оказалось минутами позже, это была сова Мэйсона. Возбужденная наставлениями хозяина, она так торопилась, что хотела попасть к Гарри напрямик. Ворча себе под нос что-то насчёт чучела и перьев, Кикимер принёс в комнату записку. Мэйсон предлагал разделиться и сэкономить время — обойти сразу несколько мест, а потом вместе обсудить результаты. Быстро собравшись, Гарри вышел из комнаты и взгляд его, задумчивый, исполненный некоторого удовольствия, коснулся соседней двери. Да, возможно, он поторопился и сплоховал прошлым вечером, желая всё успеть, но он исправится. Обязательно исправится, может, и не сегодня, но сразу, как только представится возможность. Эта мысль его вдохновляла и придавала уверенности. * * * — Ну что, как твои дела? Мэйсон, вероятней всего, также уделивший сну не больше часов пяти, выглядел бодрым и сразу же принялся пересказывать, как прошла его встреча — на прежнем месте о таинственном волшебнике уже год ничего не слышали, лишь упоминали, что он им всегда казался замкнутым и странным. — Его зовут не Джим, а Эрик, — сказал Гарри, когда пришла его очередь вспомнить про посещение детского дома. — И его настоящей фамилии никто не знает. — Как это так? — Младенцем оставили на крыльце. — О… Мэйсон взял время, чтобы обдумать эту мысль. — Погоди-ка… это что, он столько старался… снимал наиболее бедные комнаты… потом выкрал том… Он что, намеренно кому-то мстит? Гарри щёлкнул пальцами. — Именно так я и подумал. Помнишь первых жертв? Атриусы. Они лишились состояния. Что, если это вовсе не ради наживы и никакая не случайность, «благодаря которой никто не пострадал»? — «Гринготтс вынужден лишить семью последнего в счет уплаты долга», — задумчиво процитировал Мэйсон старую газету. — Слушай, кажется, у меня тоже родилось несколько интересных мыслишек… * * * Гарри снова вернулся под ночь. Когда он вошёл, в доме играла музыка, и, остановившись у входа в гостиную, он невольно засмотрелся на Гермиону. Та же прямая спина, небрежный, но не лишенный при этом привлекательности пучок каштановых волос, бледное лицо и полные то ли печали, то ли пустоты, карие глаза, обращенные к пространству. Такая, казалось бы, хрупкая фигурка, в которой всегда таилась сила. И сейчас, даже не радуя вниманием и словами, она продолжала наполнять эту гостиную, этот дом, да и самого Гарри уверенностью, жизнью и силой. Гермиона подняла взгляд, и её пальцы замерли над клавишами. — Поужинаем? — приветливо предложил Гарри. Она кивнула и поднялась с места. Они вместе зашли на кухню, где, опережая Кикимера, засуетилась Фликки. Гарри от внимания Гермионы чувствовал себя необычно и несколько неловко, что вновь принялся говорить. И единственное, что занимало его ум, была, несомненно, работа. Гермиона, за что он ей был благодарен, никак не отвергла эту тему и внимательно слушала. — …и этот Эрик, представляясь Джимом Дейнсом, так долго наведывался в библиотеку, что его там не только запомнили, но и начали задавать вопросы. Фликки на мгновение прервала их, волшебством наполняя стол и желая приятного аппетита. — Он, конечно, неохотно отвечал, но хотя бы не соврал насчет детдома. Хотя... — Гарри прожевал кусок, — Мэйсон считает, он тогда просто не подумал, что эта деталь может привести нас к… Гарри прервался снова, на этот раз, чуть не выронив вилку. Гермиона внезапно разомкнула губы, словно захотела что-то сказать, но заглотила воздуха и снова сомкнула. — Что? — спросил он с волнением, возникшим от мысли, что он может услышать её голос. Она отвела взгляд и скользнула им по кухне, пока не наткнулась на Фликки. Та поняла её и без слов. — Непременно, — любезно откликнулась эльф и щёлкнула пальцами. На столе появился пергамент и перо с чернилами. Услышав слабый звон, Гарри понял, что всё-таки выронил вилку, когда перед ним появились слова. «Ты должен быть осторожен». Он поднял от пергамента потрясённый взгляд и не сдержал улыбки. Гермиона, она... Она с ним заговорила! Неважно как, но она это сделала. — Я… и так осторожен. Более чем, — заверил он, но его полное восторга лицо, видимо, её ни капли не убедило. «Серьёзно. Волшебник с магией рун, тем более знающий, какая из неверных комбинаций может навредить, очень опасен». — Не мне его бояться. Тем более я не один. Со мной Мэйсон, а он… Гарри заметил, что Гермиона колеблется, теребя перо, и протянул к ней руку. Его пальцы обхватили её сжатую ладошку, возвращая той спокойствия. — Не стоит за меня беспокоиться. Правда. Гермиона не сводила с него глаз, и Гарри подумал, как же он соскучился по ней, такой то ворчливой и строгой, как мать, то сообразительной и смелой, как настоящий друг, то просто тревожной и не находящей от волнения места, как обыкновенная девчонка. Соскучился по ней, такой дорогой и родной ему, словно знал её всю жизнь и потерял на время. Помедлив, она кивнула, видимо, согласившись, и поднялась с места. Глядя ей вслед, Гарри вдруг подумал, что «возможности» ждать и не нужно. Её может и не быть, как и тех же ничтожно малых шансов, о которых им так рьяно твердили многие, кто не верил, что Волан-де-Морта можно одолеть. — А знаешь, у меня идея, — внезапно произнёс Гарри, последовав за Гермионой в коридор. Она остановилась и повернулась к нему. — Позволишь мне исправиться? — спросил он и, расценив её ожидание, как согласие, бросил в сторону: — Кикимер! Фликки! Эльфы объявились там же. — За мной. Вся компания переместилась в гостиную. Гарри наклонился и прошептал, чего он хочет. Фликки подпрыгнула от радости и кинулась помогать. От её усилий диван со скрипом заскользил к стене, следом за ним устремилось и кресло, и кофейный столик, и книги. — Кикимер таким не занимается. — То есть ты признаешься, что не знаешь ни одной? — Грязный вздор! Кикимер всю жизнь исправно служил семье, которая чтила все… От выразительного взгляда эльф замолкнул и понял, что своими же заслугами оказался пойман в ловушку. Что-то буркнув, он нехотя поплелся к роялю и, как заправский дирижёр, вознёс к потолку руки. Гермиона растерянно замерла, когда зазвучала музыка, и Гарри протянул к ней руку. Она неуверенно приняла её и шагнула навстречу. Гарри увлёк её к центру освободившейся гостиной и положил вторую руку на талию. Он двинулся первым, и она последовала за ним, впрочем, как и всегда. Гарри смотрел в её ореховые, тёплые глаза, и Гермиона не отводила своих. Их движения чуть возросли, обретая уверенность. Фликки рядом восторженно захлопала, но никто не обратил внимания. Движимые неведомой силой, они кружили, словно в мире снова больше не существовало никакой опасности. Когда музыка утратила силу и начала стихать, Гарри ещё держал Гермиону, позабыв о том, сколько мыслей водилось в его голове. Он думал лишь о том, как же это прекрасно — вот так вот просто оказаться здесь и сейчас, в момент времени и жизни, когда будущее ещё не наступило, и его напряжение не может иметь власть. — Спасибо… — сам не понимая зачем, произнёс он, и отметил, как легкий румянец выступил на щеках Гермионы. Она тут же отстранилась и устремилась в коридор. Глядя ей вслед, Гарри задержался на мысли, что очень бы хотел услышать её голос, а затем вдруг поймал себя на том, что не помнил. Он совершенно не помнил, что стало причиной потери такого чуда: бессилие, шок, магия, применённая Беллатрисой, или всё это вместе. Не помнил, говорил ли ему об этом Рон, и в какой вообще момент он сам согласился, что подруга, действительно, больше не произнесёт ни слова. Пока за его спиной гостиная приобретала прежний вид, Гарри всерьёз отметил, что обязательно разберётся с таким позорным пробелом в своей памяти.