***
Ревела я долго. Настолько долго, что нос перестал дышать вообще, а в глазах все слилось. Но даже после подобного лучше мне не становилось. Последующие пол часа я просто лежала на кровати и смотрела в потолок. Вынырнула из этого состояния апатии, когда в дверь осторожно постучали. — Лирия, это я, Икар. Можно? — робко спросила девушка. — Входи, — произнесла я, вытирая влагу с лица и переворачивая мокрую подушку. Дверь скрипнула, и в комнате оказалась крольчиха. Посмотрев на неё, поняла, что она в таком же состоянии, как и я. Лицо красное, как и глаза, которые всё ещё слезились выдавали её. Она закрыла дверь и посмотрела на меня. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а потом обе разревелись. Она подбежала ко мне, сидящей на кровати и обняла, уткнувшись мне в плечо. Так, в обнимку, мы ещё какое-то время проревели. Бедный Минк, глядя на нас и стараясь хоть как-то успокоить, тыкаясь головой нам то в ноги, то в руки, столько нервных клеток потерял. Когда мы немного отошли от приступа истерики, я одной рукой вытирала собственные слёзы, а второй гладила Минка, а Икар сидела у меня на кровати и шмыгала носом. Я достала из прикроватной тумбы носовой платок и протянула его крольчихе. Та приняла его, вытерла им глаза, щеки и нос, сделала глубокий вдох, выдохнула и заговорила: — Я пришла, чтобы отчёт о задании с Неврой составить. Поняла, что ты устала и решила не усложнять тебе жизнь. А тут это, — крольчиха запнулась и уткнулась носом в носовой платок. Я привстала и обняла её. — Спасибо тебе, — произнесла я, старая снова не разреветься, — Я чувствую себя не так паршиво, как до твоего прихода. И спасибо за то, что сама пришла. — Не только я. Там за дверью Керо стоит. Можно ему войти? — спросила у меня Икар и подняла на меня глаза. — Давай мы сначала себя в порядок приведём, а потом уже его впустим. А то он будет как Минк, — предложила я, быстро проведя пальцем Икар по носу, как мне мама в детстве делала. Девушка слегка кивнула и улыбнулась, а я поднялась с кровати, потащив её за собой, и мы направились в ванную. Умылись холодной водой, посмотрели на себя в зеркало и представили, в каком состоянии будет Керошан. Вот именно эта мысль и заставила нас рассмеяться. Вот так, смеясь всё сильнее и громче, мы и открыли дверь Керо. Он сначала долго не мог понять с чего это мы такие весёлые, хотя пару минут назад рыдали в три ручья, но потом сам улыбнулся, видимо решив, что уж лучше мы будем смеяться, как сумасшедшие, чем реветь. Я устроилась у изголовья кровати и обняла подушку, Икар легла на живот с другой стороны кровати и, болтая ногами, приготовилась заполнять формуляр, Керошан сел напротив меня на краешек кровати, а Минк улегся на подушку, которая лежала перед Икар и начал засыпать. Вот в таком положении мы и настроились на хоть и не самый лучший, но рабочий лад. Керошан задавал вопросы, я отвечала, а Икар быстро записывала.«Спасибо вам, ребята…»
Мы закончили с формуляром, даже двумя, когда Керо посмотрел на книги, которые были на полках книжного шкафа. И взгляд у него был, словно он ребёнок, который очень хочет игрушку в магазине, но знает, что родители её не купят. — Хочешь узнать, о чем книги? — спросила я у него, слегка наклонив голову набок. Икар тоже повернула голову к Керо. — Очень, — признался единорог, — но я не понимаю язык, на котором они написаны. — Если хочешь, я могу почитать вслух, — предложила я. Керо и Икар уставились на меня с такой мольбой в глазах, что даже не по себе стало. — Выбирайте, — предложила я, кивая в сторону книг. Эта парочка подскочила с кровати и начали выбирать книгу. Смотрели на обложку и корень книги, её толщину, листали страницы, иногда перебрасывались фразами по типу: «Нет, эта слишком большая. А у этой обложка странная», — и прочее в таком духе. В итоге, они выбрали одну книгу и подбежали к кровати, протягивая её мне. Стоило мне взять книгу в руки, как они начали поудобнее устраиваться и приготовились внимать. Как дети, ей богу. С легкой улыбкой от собственных мыслей открыла первую страницу книги и прочистила горло. — Ну что же, не самая весёлая история, но что выбрали. Если что, потом другу выберете. Ребята закивали и подвинулись вперёд. — «Речной царь», — прочитала я название и парочка сразу затихла, — «Юный игрок сбежал в затопленный город. Он был должен золото и пролил кровь, и не мог вернуть ни того, ни другого. Отчаявшись, он готов был уже повернуть, когда услышал песню, зовущую его ещё раз испытать удачу… Певцом оказалось существо с самым большим ртом, какой игрок видел в жизни. — Прости за пение, — сказало сладкоголосое чудовище, — Оно служило, чтобы привлечь твое внимание. Я знаю, что ты попал в беду, и могу помочь. — Ты можешь вытащить меня из этого переплёта? — спросил юноша. — Мальчик, весь мир — река, и я её владыка. Нет мест, где я не побывал, и нет мест, куда я не могу отправиться вновь. Взамен я попрошу одну малость. Видишь ли, я испытываю голод, который непросто утолить, да за столом, как этот, для меня нет места, поэтому мне нужно чтобы люди, вроде тебя, меня пригласили. Карты и игральные кости были единственной страстью игрока, и эта цена показалась ему невысокой. — Если ты предлагаешь выход, — наконец произнес юноша, — я согласен на сделку. И прежде, чем прозвучало ещё одно слово, чудовище схватило его и бросилось бежать… Игрок был перенесён в далекую страну и оставлен перед дворцом удачи… Прошли годы. Игрок нашел любовь, его невеста принцесса, а свадьбу никто бы не пропустил… Теперь, когда голодное чудовище наконец появилось, кто закричал, кто стал сражаться, и, хотя игрок пытался его прогнать, оно сожрало и подарки, и дом, и золото. Однако его голод был неутолим… — Прошу, не надо! Не сегодня! — заплакала невеста. В ответ чудовище ей проурчало: — Мой голод — тяжкое бремя. Но я клянусь, это в последний раз. Поэтому простите. Ложь, что звучала так искренне, очаровала невесту, а потому она не заметила, как пасть демона распахнулась. Она вскрикнула лишь один раз — когда он разорвал её плоть и разгрыз кости. — О, вот это блюдо пришлось мне по вкусу! Так что плачь, если хочешь, мальчик! У тебя был шанс, но ты глупец! Глупец, который меня пригласил». Я закрыла книгу и посмотрела на ребят. Бледные от страха, но счастливые, от того, что узнали что-то новое, они смотрели на меня, а потом на книгу. — Жутко, — отмерла Икар, — но безумно интересно! Керо, всё ещё пребывая в прострации, слабо кивнул, а потом спросил: — А ещё почитаешь? Я усмехнулась, но кивнула. Парочка снова ринулась к книгам, Керо прихватил уже прочитанную книгу и поставил её на место, и начались споры, какую книгу читать. Остановились на книге с красной обложкой, цвет которой плавно переходил в оранжевый, и золотыми узорами, и подбежали ко мне с ней. Икар легла на живот, болтая ногами, Керо сидел как примерный ученик, и только его хвост постоянно вилял туда-сюда. Открыв книгу, я снова прочистила горло и начала читать: — «Шурима: Вознесение». — Что такое «Шурима»? — спросила Икар, после прочтения мной названия. — Это древний затерянный город в пустыне. Его не существовало, автор выдумал его, — объяснила я. Крольчиха затихла, и только я сделала глубокий вдох, как в дверь постучали. — Можно? — раздался голос Невры из-за двери. — Входи, — просипела я, пытаясь откашляться. Невра вошел под полные недовольства взгляды Керо и Икар. Вампир замер около двери и настороженно спросил: — В чём дело? — Ни в чем, — ответила я, переставая кашлять, — А ты зачем пожаловал? — Мико отчеты ждет, — ответил Невра, следя за движениями каждого присутствующего в комнате. Даже на спящего на подушке Минка посматривал. Икар зарылась в сумке, достала два формуляра и протянула их Керо, и вскоре листы полетели к Невре с помощь магии единорога. Взяв формуляры, Невра ещё раз осмотрел нашу компанию, потом посмотрел на книгу у меня в руках. — Читаешь им? — спросил вампир, пытаясь рассмотреть название на обложке. — Ага. Они с такими печальными глазами сидели и смотрели на книги, что я решила их немного осчастливить, — с легкой улыбкой ответила я. — А про что книга? — Не скажу, — выдала я, улыбаясь во все тридцать два. Невра усмехнулся, подошёл к кровати и сел рядом с Икар, всем своим видом показывая, что уходить не собирается. Я мысленно махнула на него рукой. Как только надоест — уйдет. Так что я просто начала читать ребятам: — «Трагическое падение Шуримы не шло ни в какое сравнение с её трагическим возвращением… На рынке на краю пустыни появляется незнакомка. Кассиопея — благородная дама из Ноксуса — ищет проводника, который покажет ей путь к легендарному затерянному городу. Но ей нужен не простой проводник. Она нанимает воительницу с легендарным клинком — наёмницу по имени Сивир… Сивир собирает группу наемников, и они отправляются в пустыню, чтобы найти то, что осталось от Шуримы… Пять дней под палящим солнцем. Разведчик видит башню, торчащую из дюн, и лестницу, ведущую под землю. Они спускаются во тьму… Древние сокровища мерцают в свете факелов. Даже Сивир поражена величием руин. Её люди идут дальше, но попадают в ловушки и погибают. Ужас охватывает Сивир, но Кассиопея не ведает страха. Она видит статую гигантской змеи, охраняющую вход в гробницу императоров, и улыбается… Древнее оружие — это ключ… Кассиопея предает Сивир. Она берёт клинок Сивир, вставляет его в замок и призывает проклятие стража: каменная змея оживает. Она впивается в Кассиопею зубами, и яд проникает в плоть, как кислота… Дверь гробницы открывается, и появляется Ренектон — любимый, но безумный брат погибшего императора, которого он запер там. За ним идет Зерат, отнявший рассудок у Ренектона… Сивир пытается выбраться, истекая кровью, но погружается во тьму… Сивир лежит, истекая кровью, но вдруг происходит что-то невероятное. Сивир, сама того не зная, является последним потомком Азира — потерянного императора Шуримы -, и когда её кровь проникает в древние пески — пробуждается тайная магия. Воскрешение… Сначала разум Азира, а потом и его тело возвращаются из забвения, чтобы жить снова, но он видит Сивир, дивится её лицу. В этой дочери Шуримы он видит себя. В этот момент он не думает об империи и власти. Он знает одно: ей нужна помощь. Он должен унести её в Оазис Рассвета, мать жизни. Он чует воду, чует жизнь, он молится лишь о том, чтобы не опоздать… Азир не мечтает о том, как он — величайший император Шуримы -, завоюет свое вознесение и восстановит разрушенный город. Но если он сможет спасти её, возможно, он сможет спасти их всех.» Дочитав последнее слово, я закрыла книгу и подняла глаза. И каково было мое удивление, когда я увидела перед собой толпу из уже сидевших здесь Керо, Икар и Невры, к которым добавились Валькион, Мико и Эзарэль, стоявшие около кровати. — Вы как давно тут? — спросила я, смотря на эту появившуюся троицу. — Все по-разному, — ответил Валькион, — Я пришел на моменте, когда Кассиопея предала Сивир. — А я и Эзарэль пришли на моменте, когда воскрес Азир, — ответила Мико и спросила, — А кто такие Кассиопея и Сивир? — Это… — я хотела объяснить, но Икар подтянулась ко мне, встала на колени и закрыла мне рот ладонью. — А надо было слушать с самого начала! — заявила крольчиха с наглой улыбочкой на губах. Разразилась словесная битва. Мико и Валькион пытались допытаться ответа на свои вопросы, а Икар и компания отказались рассказывать. Спокойным среди всей этой перепалки был только Эзарэль. Он стоял в стороне с каменным лицом и пустыми глазами. Взглянув на эльфа, мое веселье вмиг исчезло. Я посмотрела в окно и поняла, что уже подходит время ужина. — Идемте ужинать, — произнесла я, вставая с кровати, — Не хочу нести ответственность за вас, если вы умрёте от голода. Раздалось пару смешков и недовольное ворчание, и мы всей дружной толпой двинулись в столовую. Минк выбежал из комнаты первым и возглавлял это шествие, что смотрелось достаточно забавно. Пока мы сидели у меня в комнате, я не замечала холода, но выйдя из комнаты, поняла, что жутко замерзла. Причем холод был не естественный, а скорее напоминающий озноб, но гораздо сильнее. Стараясь не привлекать к себе внимания, я засунула руки в карманы штанов, пытаясь хоть немного согреть, по дороге в столовую. В столовой обхватила кружку с горячим чаем двумя руками и пила достаточно большими глотками. Наваливались жуткая усталость и сонливость, словно я не спала неделю. В комнату я вместе с Минком шла с разным темпом: то замедляя, то ускоряя шаг. С одной стороны хотелось как можно меньше двигаться, а с другой хотелось быстрее оказаться в кровати и укрыться в теплом одеяле с головой, а когда зашла в комнату, то быстро переоделась в ночную сорочку, ежась от холода, залезла на кровать и укрылась одеялом по самый нос. Рядом улегся Минк, который прижался ко мне, стараясь тоже согреть. — Спасибо тебе, малыш, — тихо сказала я, поворачиваясь на правый бок к котенку, и погладила его, высунув из-под одеяла руку, — Ты самый лучший друг. Так я и заснула, кутаясь от холода, но в тоже время поглаживая котенка.***
Маленький молекот бегал по ночному коридору и жалобно мяукал, останавливаясь около каждой двери и скребя по ней лапкой. Но никто не выходил из своих комнат: либо крепко спали в столь поздний час, либо просто игнорировали. Но вот, когда малыш остановился у очередной двери, она открылась и показалась заспанная рыжая девушка-брауни с кроличьими ушками. Она осмотрелась по сторонам, но, когда почувствовала, как что-то потерлось о её ноги, перевела взгляд вниз. — Минк? — недоуменно спросила девушка, садясь на корточки перед фамильяром, — Что ты здесь делаешь? Маленький фамильяр отбежал от девушки и побежал по коридору, но потом остановился и повернул голову назад. Мяукнув, он подбежал к девушке, обежал её, оказавшись сзади, и ткнулся ей головой в ногу, словно пытаясь толкнуть её. — Хочешь, чтобы я шла за тобой? — спросила девушка у Минка, на что тот радостно мяукнув помчался коридору. Девушка бежала за фамильяром, всё пытаясь понять куда он так спешит, и страшная догадка пронеслась у неё в голове. Она ускорила бег, и вместе с Минком вбежала в комнату его хозяйки. Человеческая девушка с блондинистыми волосами беспокойно спала. Но подойдя ближе, брауни поняла, что она не спит. Она пыталась сделать вдох, выгибалась дугой, плакала и протягивала руки к кому-то. Когда Лирия случайно коснулась рукой брауни, та вздрогнула. Рука Лирии была холодной, словно она в сугробе её держала несколько часов. Ужас охватил брауни. Она не понимала, что происходит с бедной девушкой, ведь они совсем недавно сидели рядом и она слушала её чтение, но мысль о том, что она должна позвать хоть кого-нибудь на помощь, билась в её голове. — Я сейчас! Я скоро! — почти крикнула брауни и выбежала в коридор с криком, — Помогите! Но лишь тишина была ей ответом. Сколько бы она не кричала, никто её не слышал, или не хотел слышать. Она остановилась около двери комнаты Эзарэля и начала в неё даже не стучать, а просто колотить с криком: — Эзарэль, пожалуйста! Пожалуйста помоги! Дверь открылась, едва не задев лицо девушки, но та вовремя сделала шаг назад. — Чего ты орешь? — недовольно спросил наскоро одетый эльф, но брауни начала трясти его за плечи. — Эзарэль, пожалуйста, помоги! Я спала, а тут Минк, и она задыхается! — тараторила брауни, но сама понимала, что ничего толкового она не произнесла. Но Эзарэлю хватило и этого. Услышав имя фамильяра, он понял о ком речь и направился в комнату Лирии, а брауни бежала перед ним, постоянно поторапливая его. Зайдя в нужную комнату, эльф сначала замер, а потом подбежал к кровати девушки, взял её руку и прощупал пульс. — Дело плохо. Буди остальных! — приказал эльф брауни, и та помчалась по коридору. Эзарэль слегка дернул плечами, не любит он холода. Почему-то в голове эльфа проскочила мысль, что от холода её руки могли посинеть. Включив недавно купленную девушкой лампу, которая стояла на прикроватной тумбе, он посмотрел на девушку. И без того светлая кожа стала бледной, если не сказать серой, под глазами появились синяки, а руки действительно посинели из-за слишком сильно выделяющихся сейчас вен и сосудов. Пока он смотрел на девушку, усиленно думал, что делать. От чего внезапно этот приступ? Эвелейн говорила, что у неё брадикардия, но больная больной себя не чувствовала. Тогда что? Догадка скудно озарила сознание: Баку! Дело не просто «плохо» — дело дрянь! В комнату прибежали остальные главы гвардии и несколько медсестёр, и началось бурное обсуждение и судорожное оказание первой помощи, хотя помощь от чего, ещё толком не понятно.***
Я спускалась по винтовой лестнице в длинном вечернем платье и туфлях на внушительном каблуке. И чем дольше и ниже я спускалась, тем страшнее становилась лестница. Не в смысле того, что лестница превращалась в жуткое чудовище, нет, этого не было. Лестница становилась все уже, ступени всё меньше, а ноги иногда начинали скользить так, что я только чудом не падала, когда начинала махать руками. Потом пришла жуткая боль в правом колене, от которой хотелось кричать. Но я всё равно упорно спускалась по лестнице, причем очень быстро, словно я куда-то опаздывала. Накатила паника, в голове ни осталось ни одной разумной мысли, на глаза навернулись слезы боли и паники. Не знаю когда я начала бояться быстро спускаться по лестнице. Я всегда держалась в таком случае за перила. На этой лестнице перил не было, что только усиливало чувство паники, ведь внизу темнота, а значит падать придется долго, что сводит шансы выживания к нулю. Пробирал холод, от чего руки и ноги задрожали. К холоду добавились и лозы с шипами, выросшие на каменной стене, от чего держаться за стену стало практически невозможно. Я пыталась остановиться, но тело не слушалось. Паника всё нарастала. «Я не должна спускаться. Мои ноги… Не слушаются… Если я упаду… Тогда… Мне страшно! Страшно! Дрожь… И слёзы… Не останавливаются. Я боюсь! Мне это не нравится! Почему я должна идти туда?! Мне всё равно! Нужно возвращаться! Спасите, я хочу жить! Я не хочу умирать!» Не знаю, как долго я спускалась, но внезапно меня ослепил яркий свет, вслед за которым пришло тепло. Лестница закончилась и исчезла, а я стояла в диком, но ухоженном саду. Везде цвели тропические цветы и кусты, возвышались деревья-великаны, а где-то рядом журчала река. Я осмотрелась и увидела матушку. Она стояла ко мне спиной, и похоже даже не слышала, как я пришла, если я вообще сюда приходила. — Мама! — позвала я её, от чего мама обернулась ко мне. Её глаза расширились от удивления. — Лирия? Что ты здесь делаешь? — спросила мама, подходя ко мне. — Не знаю, — честно ответила я, — Я спускалась по лестнице, а потом внезапно оказалась здесь. — Но ты не должна быть здесь! — занервничала матушка. — А где я? — Это сложно объяснить. Это Черта — место, где человек может пойти дальше, в мир мертвых, или же вернуться и жить в мире живых, — произнесла мама, нервничая всё сильнее. — Что? Но почему я здесь? Я… умерла? Мама закрыла глаза, словно пытаясь представить себе что-то, а потом посмотрела на меня слегка успокоившись. — Нет. Пока нет. Это из-за Баку. Его способности из-за осколка Кристалла изменились. Он не пожирал сны и кошмары, а насылал и убивал через них. Меня снова начала бить крупная дрожь. — А Эвелейн? Она… Была здесь? — Нет, её здесь не было, — произнесла мама, и я почти расслабилась. — А ей можно как-то помочь? Ты можешь? — Я нет. А ты да. Но это большой риск, милая, я не хочу, чтобы ты так рисковала. — Мама, она лучшая медсестра, она спасла и сможет спасти множество жизней. А кто я? Я просто человек, который по своей же глупости попал в чужой мир. Я должна ей помочь, — твёрдо произнесла я, слегка щурясь и смотря на маму. Она тепло улыбнулась, глядя на меня. — Как же ты похожа на меня. Я в твоем возрасте тоже всегда отстаивала свое мнение. Я тоже улыбнулась. — Ладно, я скажу, что ты можешь сделать, но обдумай все как следует, хорошо? Я кивнула и приготовилась внимать словам матушки. — Я могу подтолкнуть тебя к её сознанию, но для этого ты сама должна вспомнить её как можно лучше. Представь её настолько четко, словно она стоит перед тобой. Дальше тебе придётся самой её успокаивать. Она боится. Пережитый страх сковал её. Она не хочет открывать глаза, боясь, что снова увидит Баку. — Поняла. Я сделаю всё, что смогу. — Будь осторожна, милая. Мама наклонилась ко мне и поцеловала в лоб. Место, где её губы коснулись моей кожи, словно, потеплело, а потом и по всему телу растеклось тепло. Я зажмурилась от столь приятного ощущения, а когда открыла их, то мамы уже не было рядом. Ладно, не стоит тратить время зря. Я попробовала представить Эвелейн. Овал лица, глаза, брови, нос, губы, цвет волос, одежда, рост. Если бы знала количество ресничек, представила бы и их! Я представила её настолько хорошо, что заболела голова. А потом яркая вспышка, словно солнце решило на меня упасть.***
Когда поняла, что свет потух, открыла глаза. В нескольких метрах от меня сидела Эвелейн, которая сидела и плакала. — Эвелейн! — позвала я её, привлекая к себе её внимание, а потом подбежала и обняла её, — Пойдем, мы все тебя ждём. Я и Икар все глаза выплакали сегодня, — закончила я с легкой усмешкой. — А тот Баку? — тихо спросила Эвелейн. — Его больше нет. Мы с Неврой унесли тебя ещё днём из леса, а его закололи. Всё хорошо, — успокаивающее сказала я, поглаживая её по спине, — Все так перепугались, когда Невра принёс тебя в Штаб. Ты бы видела, какая толпа была в медпункте! Эзарэль себе места не находил всё время. Ходил с каменным лицом, пугал всех и каждого. А ещё, ребята едва не передрались из-за книги, представляешь? Ты готова просидеть здесь, в этой пустоте и скукоте, вместо того чтобы хорошенько с нами посмеяться? — Нет, — Эвелейн расслабилась, перестала плакать и посмотрела на меня, — Я не хочу здесь сидеть. — Вот и умница, — ласково проговорила я, вытирая с щек дорожки слез. Снова вспышка света, а потом меня словно с силой ударили в грудь, вышибая весь воздух из легких.***
Я проснулась от собственного приступа кашля. — Всё хорошо, она очнулась! — где-то над головой прозвучал голос Эзарэля. — Слава Оракулу, — выдохнул Невра. — Лирия, как ты? — послышался голос Икар. Долго не могла разогнать темные и цветные пятна перед глазами. Потом вернулось чувство холода, а следом и боль в правом колене. Вскоре поняла, что ещё и праву руку свело. Ну отлично. — Мне немного холодно. Правое колено побаливает. И правую руку свело. — честно призналась я. — Я осмотрю, — сказал Эзарэль и взял мою руку. Посмотрела на свою конечность. Пальцы застыли в неестественном положении, словно я держала в руке карандаш, но при этом пальцы были прямыми. — Можешь пошевелить пальцами? — спросил Эзарэль. Я лишь на сантиметр отдалила пальцы друг от друга, а потом они снова вернулись в своё неестественное положение. — А сжать руку в кулак? Попыталась. По руке словно прошелся электрический разряд, но сжать руку я не смогла. — Нет, не могу. Эзарэль немного помассировал руку, а потом положил её на кровать. От холода спрятала руку под одеяло, но это не особо помогло. Внезапно на мне оказался ещё и темный плед. Сразу стало значительно теплее. — Спасибо, — пробормотала я, снова засыпая. — Что с ней? — обеспокоенно спросила Икар. — Она ещё слаба. Ей нужен отдых, — спокойно ответил Эзарэль. Внезапно дверь открылась и раздался голос Лейфтана: — Эвелейн очнулась! Все замерли, и я почувствовала на себе множество взглядов. — Идите к ней. Она многое пережила. За мной Минк присмотрит, — произнесла я с легкой улыбкой. Малыш залез мне на живот и действительно начала за мной наблюдать. Ребята ещё немного постояли, но потом вышли из моей комнаты и направились к Эвелейн. Как же все-таки страшно осознавать, что из-за тебя может погибнуть кто-то значимый для целого народа. И как же легко становится на душе, когда тебе удается спасти этого кого-то! Ведь вместе с ним, а в нашем случаи с ней, ты спасаешь и других.«А кого я спасла? И… как?»
Это была последняя мысль перед тем, как я уснула.