Оранжевое небо.

Ньют, подобрав под себя ноги, сидел в тени мобильного бокса, оснащенного двумя парами гусениц, прячась от едких уже с самого утра лучей солнца. Его небольшой, но туго набитый рюкзак — единственное, что помимо карты составляло все его походное снаряжение, — лежал рядом на горячем песке. Грейвз спрыгнул с подножки ступеней и, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, протянул ему металлическую трубку с вложенным в нее куском пластика. — Не парься ты так из-за Гела, ему только дай повод высказаться — брюзжать будет пару суток. — Я не… — Парень запнулся. — Парюсь… — Он протянул руку, забирая карту и, подтянув к себе поближе рюкзак, осторожно всунул ее между заполнивших пространство безымянных железяк, о присутствии которых Персиваль догадался лишь по характерному звяканью. Интересно, было ли среди всего притащенного с собой проводником хоть намек на оружие? По крайней мере, бегло осмотрев парня, Грейвз не заметил ничего подобного — на поясе не висел, как у него бластер, не было видно ни одного ремня, который мог бы послужить патронташем ножу, а иметь оружие на дне рюкзака… Если только рыжий оказался не только странным, но еще и недалеким. Прижав рюкзак собственническим жестом к своему бедру, Ньют обвел взглядом временный лагерь, суетливо сворачивающийся в ожидании скорого отправления навстречу неизвестности. — Слишком много для спасения… — Чего? — Успевший устроиться рядом с ним, в тени, чтобы не обжечь задницу о раскаленный песок, Персиваль обернулся, в очередной раз внимательно пройдясь взглядом по фигуре проводника — напряженные руки упираются в грубую кожу ботинок на щиколотках согнутых по-турецки ног, спина прямая, словно в позвоночник вставили металлическую спицу, а взгляд… где-то там, за непроницаемыми линзами очередных сварочных очков. Даже ярких рыжих волос не было видно из-под надвинутого до предела капюшона грязно-белого сооружения из ткани, которое можно было принять за несколько раз обернутую вокруг тела простыню, но вряд ли за деталь одежды. В который раз, пытаясь понять, о чем же думает вверенный под его ответственность парень, Грейвз наткнулся на глухую, не пропускающую ни лучика эмоций стену. Единственное, на чем он задержал взгляд — на то как натянувшаяся ткань штанины очертила искаженный силуэт тонкого и, как он решил, переломанного бедра, но и только. Плотная ткань все равно оставляла все догадки о причинах возникновения и внешнем виде уродства воображению. Но спрашивать напрямую вроде как было не принято. — Вы больше напоминать войну, чем спасение. — Голова Ньюта двинулась в сторону и Персиваль догадался, что тот переводит взгляд с одного их транспортного средства на другое. Рядом стояли три пикапа, два багги и два мотоцикла, один из которых принадлежал Грейвзу, а к самому мобильному блоку, в тени которого они сидели, был прикреплен еще один такой же, только поставленный на колеса. И это только внешний вид, исключающий знания обо всем припасенном ими оружии — в словах парня было больше правды, чем ему самому было известно. — Лучше перебдить, помни, возвращаться будем не одни, с ранеными, а по пути не только песок кусается. Да тебе это больше меня должно быть известно, верно? — Грейвз издал смешок, толкнув Ньюта по-дружески локтем в ребра, и указал пальцем на один из мотоциклов. — Вон тот красавчик — мой. На нем и поедем, будем ехать впереди, указывая дорогу. А твоей задачей будет вовремя заметить какую-нибудь дрянь, чтобы мы в ней не увязли или чтобы она не сожрала нас. Усек? Ньют чуть помедлил с ответом и, наконец, кивнул, поднимаясь на ноги, даже не думая отряхнуться от сыплющегося изо всех складок его одежды забившегося туда песка. Он закинул одну лямку рюкзака на спину и повернул лицо к Грейвзу. — Когда мы уходить? — Через час — Гел уже велел сниматься. Он хочет до ночи добраться до стены. — Персиваль заметил очередной сдержанный кивок, а значит — планы их лидера были вполне осуществимы на данный момент. — До нее ведь не должно быть никаких сюрпризов? Вопрос был скорее риторическим — даже самые закостенелые жители Рая с полностью атрофировавшимся желанием путешествовать, хоть разок, но бывали в безопасной зоне, которую горы и стена отделяли от всего остального мира. Вероятно, условно безопасной — никто не мог оградить путника от какой-нибудь мифической молнии, или залетной хищной твари, которая почему-то сбилась с привычного пути миграции и оказалась в пределах долины, в центре которой и раскинул свои подгнивающие кости Рай. Однако, ни облаков каменной пыли, убивающих все на своем пути за какой-нибудь вдох-другой, ни мигрирующих зыбучих песков или, не дай бог, толп мутантов, песчаных червей или чего пострашнее в окрестностях Рая не наблюдалось, и, стало быть, безопасная зона оправдывала свое название. Что ни говори, а положение у города было что ни на есть самое стратегическое — с двух сторон безопасную зону ограничивали почти отвесные скальные пики гор, лишь в двух местах прерываясь в широкие природные ворота, в которых и была выстроена стена высотой двадцать с лишним метров, оставив лишь узкие проходы для техники или повозок с живой тягловой силой. Персиваль никогда не был домоседом, а имея личное средство передвижения с заряженной на полную батареей, он совершил бы поистине преступление, если бы не исколесил всю долину вдоль и поперек. Не сказать, что здесь было что-то интересное — пейзажи, один унылее другого, сменялись перед глазами, оставляя различие лишь в густоте жесткой травы, ее длине и оттенке ржавых листьев. Кое-где встречались низкорослые, такого же медного цвета деревца, по одному и небольшими рощицами, изогнутые, словно бы их еще в период вегетации завязали несколько раз узлом, и уже неопознаваемые покореженные и изъеденные до сквозных дыр куски металла, бывшие раньше транспортом, а, может быть, даже домами или заводами, в тени которых от солнца обычно прятались баргу — здоровенные и отчаянно глупые птицы, которых местные разводили ради еды и еще нескольких полезных вещей, на которые шли их кости и похожие на шерсть, не способные к полету перья. Мясо у них к слову было цвета, да и, наверное, вкуса, окружающей их растительности — рыжее, с рыжеватой же кровью. Вероятно, так проявила себя мутация, создавшая этих животных. Однако, однообразие пейзажей не способствовало развитию особенно трепетной любви к этим местам — в последний раз Грейвз видел северную стену едва ли не больше года назад. Она не изменилась с тех пор — груда разбросанных неведомой силой камней, остатки которых все еще жались к скалам, открывали широкий проход вперед, туда где начинались пустоши. Гриндевальд не ошибся в расчетах — солнце скрылось за горизонтом на три четверти, когда Грейвз наконец-то заглушил мотор в десяти метрах от первых на их пути валунов, отброшенных от тела стены внутрь долины. До самой же стены, лишь очертаниями позволяющей осознать насколько массивным был защитный вал, оставалось не более трехсот метров — возможно не лучшее место для ночлега, но мнимое ощущение безопасности за проведенной давно умершими людьми линией притупило чувство недоверчивой предосторожности. Маленький лагерь быстро раскинулся внутри ограниченного раскаленными за день боками металлического транспорта круга. Кто-то жарил на костре мясо баргу, с шипением роняющее рыжеватую кровь на тлеющие угли (Грейвз уже успел получить свою порцию), кто-то сидел тут же, кидая взгляды в сторону темнеющих за остовами стены пустошей или потягивая какое-то пойло, бывшее наверняка не лучше того, что подавал в своем заведении Монтгомери Хат. Гриндевальд как всегда окопался в своем блоке, не считая необходимым разделять компанию обыкновенных наемников. Ньюта же нигде не было видно. С небольшой тревогой Персиваль еще раз окинул взглядом место их стоянки, лишь убедившись в том, что среди рослых фигур отсутствует тонкое, завернутое в пропылившуюся за день езды белую простыню тело. Неужели их проводник решил сбежать только сейчас, добравшись до границ безопасной зоны? Мужчина нахмурился, осматривая местность — позади них, справа и слева сколько хватало глаз раскинулось плоское, распушившееся пучками травы поле, впереди же высились отвесные скалы, прорезанные одним единственным путем наружу (или внутрь?). Если Ньют и решил обследовать окрестности самостоятельно, то вероятнее всего, следовало его искать именно на стене. Грейвз поглубже спрятал в карман еще горячий кусок мяса, завернутый в несколько слоев лавсановой пленки, покидая пределы небольшого, освещенного костром, круга и расчетливо направляясь в сторону высившегося нагромождения камней, сплошной черной массой выступающего на фоне синеватого, усыпанного звездами неба. В голове сменяли одна другую бессвязные и ни к чему не относящиеся мысли, словно пытающиеся найти свое место в его голове и упорядочиться — то, как их проводник не сказав ни слова забрался позади него на байк, загудевший включенной батареей, как просто было маневрировать с ним на корме, почти не ощущая постороннего груза, как тихо он себя вел, не отвлекая его от дороги — путь по безопасным землям не требовал его помощи. А еще Ньют предпочел держаться за байк, а не за него, чем только укрепил ощущение своего отсутствия. Грейвз ухмыльнулся — ему даже пару раз пришлось ненароком обернуться через плечо, убеждаясь в том, что он не потерял своего пассажира по дороге. Из-за гор темнело быстро, если не сказать резко. По бокам от Грейвза проплывали черные камни, возникая из темноты и растворяясь в ней же, по мере того, как он приближался к стене. Земля становилась все более жесткой и неровной, под ногами начали появляться мелкие камни, то и дело опутанные жесткими спутанными корнями каких-то ползущих на скалы растений, и теперь приходилось осторожно нащупывать почву, прежде чем опустить на нее ногу, чтобы не дай бог не навернуться на каком-нибудь круглом булыжнике. — Влево. — Персиваль задрал голову, радуясь, что в темноте должно быть не видно, как раздавшийся откуда-то сверху голос Ньюта, местоположение которого выдавал темнеющий на фоне неба силуэт, застал его врасплох, и все же взял левее, приятно осознав, что здесь камней было меньше. Должно быть, сверху картина представляла собой лучше освещенное пространство, так как сам Грейвз ничерта не видел в полностью опустившейся на землю ночи, и, если бы не подсказки проводника, он вряд ли бы добрался до относительно ровного плато в пяти метрах над землей, без хотя бы одного незначительного перелома. Дождавшись, пока Персиваль благополучно окажется на выступе рядом с ним, Ньют сделал несколько шагов в сторону, видимо, на прежнее место своего бдения, подобрав под себя ноги в уже знакомой мужчине позе. — Я уже думал ты сбежал. — Грейвз, осторожно ступая, чтобы не дай бог не свалиться с небольшого кусочка ровной поверхности в темноту, подобрался к парню поближе, усаживаясь рядом и обнаружив, что ноги можно удобно свесить с края платформы. — Я обещать проводить к Тихому Морю. — Слова Грейвза, казалось, удивили Ньюта, и тот в который раз сжал губы — ощущение недоверия к тому, что он считал невозможным, заставляло неосознанно напрячься в ожидании подвоха. Жизнь в Раю научила его не верить в добро, порядочность, долг и обещания… а Ньют, словно желая проверить его убеждения на прочность, олицетворял собой большинство из этих определений, если не все. Грейвз мотнул головой, прогоняя кольнувшее в бок нехорошее предчувствие, оправдывая себя тем, что он просто слишком мало знает об этом парне. Вполне вероятно, что согласившись на это опасное мероприятие, он оставил в городе немало скелетов в шкафу. — Окей-окей, просто в следующий раз сообщи, если вздумается по скалам полазить, чтобы я не искал тебя. — Персиваль понадеялся, что его тон был скорее непринужденным, чем раздраженным. — Я принес тебе поесть. Парень обернулся на последнюю фразу, бросая взгляд на протянутый ему шуршащий кулек с мясом, беззастенчиво принимая его из рук, и, только сейчас, Персиваль заметил, что на лице Ньюта больше нет ни черного, скрывающего большую часть его стекла, ни банданы, скрывающей все остальное. Должно быть относительная прохлада ночи прибила пыль к земле, позволив проводнику наконец-то вздохнуть полной грудью. Капюшон все еще был низко надвинут на голову, да и сам проводник не поднял глаз, опустив голову так, что их закрыла длинная, кажущаяся темно-серой в темноте челка, но Грейвзу хватило и этого. Его словно прошибло током от неисправной батареи — парень был красив… не в том смысле, что идеален, нет, скорее все дело было в том, что на этом лице не было абсолютно ничего лишнего. Ровная кожа, с уже замеченными им пятнышками веснушек неправильной формы, тонкий нос и высокие скулы, пухлые губы, выдающие скорее всего неправильный прикус… пожалуй, рот был немного великоват, но не было ни щетины, ни каких-либо изъянов, способных придать этому образу хотя бы толику грубости. Грейвзу чертовски захотелось увидеть еще и глаза, скрытые сейчас от него пушистыми ресницами, но мимолетное видение пропало столь же быстро, как и появилось — Ньют вновь отвернулся от него, скрывая лицо в глубине капюшона, оставляя ему на обозрение только руку, отламывающую кусочки от принесенного мяса, исчезающие за краем ткани. До этого самого момента у мужчины были сомнения насчет этого парня — он мог оказаться мутантом, прячущим за респиратором изуродованное радиацией лицо, или же быть просто обезображенным шрамами, или порезами, но ничего из этого не наблюдалось, и Персивалю, который, разумеется, ни на мгновение не поверил сказке про забивающую горло пыль, оставалось только гадать, зачем скрывать то, что могло бы понравится многим… Вероятно, что как раз по этой самой причине. Грейвз и правда ничего не знал об этом парне. Быть может, его паническая защита собственной внешности, была тем самым доказательством, что и его не обошла стороной горькая наука не верить в глупые сказки про добродетель? Он ненароком вспомнил словно переломанную в нескольких местах ногу, быть может это так же последствия жестокого обращения? Странно все же, кажется, он не видел, чтобы Ньют хромал… Над горизонтом медленно поднимался неправильной формы бледный кусок породы, окруженный россыпью разноразмерных осколков, бывших некогда естественным спутником планеты, теперь разрушенным и медленно растягивающимся по орбите вращением планеты. Света стало больше, да и глаза стали более чувствительны к свету, и перед ними раскинулась широкая, уходящая вперед, вправо и влево до самого горизонта пустошь. Персиваль окинул взглядом ровное, бесконечное и абсолютно однообразное, покрытое медной (он знал, что она не серая) травой поле, которое завтра им предстояло пересечь. Ничего примечательного — даже гор на горизонте видно не было, и все же чувства словно натянулись до предела в предвкушении ожидающей всех их за границами стены неизвестности. — Ты ведь был там? Там, куда мы направляемся? Что нас там ждет? — Грейвз вновь перевел взгляд на Ньюта, все так же довольствуясь лишь белеющим в темноте краем ткани, скрывающим от него его лицо, но решил не акцентировать внимания на его внешности. Если уж сейчас их проводник не мечется в панике, прикрывая собственное себя ладонями, значит, со временем, он привыкнет достаточно, чтобы полностью удовлетворить его любопытство. — Ничего хорошего. — Голос был спокойным и ровным, твердым в своем убеждении, но Персиваль все-таки не смог сдержать усмешки. — Я бы не сказал лучше. И все же, каково это — жить в пустоши? — Ньют ожидаемо замолчал, но Грейвз и не думал прерывать молчание, наученный опытом, что парню иногда просто напросто требуется время, чтобы сформировать ответ. Возможно дело было в языковом барьере, а может быть, что казалось по какой-то причине более вероятным, все его слова проходили жесткую цензуру на манер того, что все-таки могло быть озвучено. — Ты не понять, даже если я рассказывать. Персиваль хмыкнул. Чтож не сегодня, так не сегодня — отпугивать парня излишними вопросами в его планах не было. Он поднялся на ноги, скорее по привычке отряхивая штаны. — Ладно. Ты останешься здесь? Капюшон коротко кивнул. — Еще наблюдать. Кто прятаться днем — ходить ночью. Грейвз приподнял бровь, вновь недоверчиво окинув взглядом не подающее признаков жизни поле. После слов Ньюта, оно не казалось таким уж безжизненным и безопасным, а он уж было начал предвкушать чистую и ровную дорогу завтра… — Черт с тобой, я прихватил для тебя спальник, и если захочешь еще еды — мы развели костер и… — Свет звать насекомых. Здесь стена, но завтра готовить пока светло. Персиваль прикрыл глаза, делая глубокий вдох, в надежде справиться с порывам ударить либо себя по лицу, либо парню по затылку. — Может быть, в таком случае, ты озвучишь сразу все, что нам надо знать, чтобы выжить?