Оранжевое небо.

(убедитесь, что вы читали предыдущую главу) Соль отражала лучи ядовитого светила, практически не нагреваясь, но это не мешало раскаленному воздуху клубиться, вздрагивая у самой поверхности, безжалостно выжигая горло при каждом вдохе. Мелкая соляная пыль разъедала рот и губы, вызывая зуд, чудовищную жажду и желание убраться как можно скорее из этого проклятого места. Грейвз никогда не думал, что будет так скучать по обыкновенной, заросшей рыжей травой песчаной пустоши. — Выглядит жутковато… — Особенно учитывая очередные вопли, что мы все тут передохнем, от жары разве что. — Гриндевальд нервно сплюнул себе под ноги. — Может быть выпустить нашу ищейку и смотреть в какую нору он побежит? Найдем проход… — Если он есть… — Грейвз сомневался, что в ощетинившейся трупами военного транспорта стене присутствовало что-то напоминающее проход. Груды ржавого дырявого металла, растянувшиеся в стороны на обозримую даль и перегородившие им путь были навалены друг на друга, сплавлены вместе, перемотаны изжеванными лентами лопастей, и тоскливо зияли переломанными, уже не способными выстрелить дулами орудий. Среди нагромождения местами можно было узнать целые корпуса гигантских машин, словно облитые каплями расплавившихся деталей, другие же выглядели слишком неузнаваемо, присутствуя только неестественно покореженными кусками. Лишь один внешне неопознаваемый кусок металла выбивался из общей кучи, слепяще отражая токсичное солнце гладкой отполированной поверхностью. Это не было похоже ни на корпус какой-то машины, ни даже на ее часть, лежавшую в стороне от кладбища с привкусом былой огневой мощи, теперь давно утерянной и постепенно стирающейся солью в пыль. Персиваль без опаски приблизился к груде металла, недоумевая, почему она избежала участи быть разъеденной коррозией и рассыпаться, как и все остальное. Гладкие бока не знали даже царапин, не говоря уже о вмятинах, но предназначение машины все еще оставалось загадкой — предполагаемый капот был разрезан широкими треугольниками, напоминая скорее огромную пасть с сомкнутыми зубами. Ассоциация заставила нервно поежиться. Ему показалось, что пустые лупы фонарей над металлическими зубами, словно глаза-дыры смотрят прямо на него, шарят по всей их команде, готовые подать сигнал в лишенную разума голову, очевидно готовую броситься на нарушителей спокойствия. Это место не внушало доверия, оно насквозь было пропитано каким-то кислым, сгнившим запахом смерти, даже не смотря на то, что все трупы были живы лишь электричеством батарей, или каким-то иным топливом, заставляющим крутиться шестеренки и сгибаться гидравлические суставы. От «головы» машины, на добрых сотню метров тянулась такая же сверкающая труба, напоминая снабженный острыми отростками позвоночник, наполовину зарытый в залежи соли. Грейвз приложил руку к неестественно прохладному металлу. — У меня от этого места зубы сводит. — Гриндевальд судя по всему уловил все ту же неясную тревогу, сгустившуюся вокруг простершегося на немыслимое расстояние кладбища. — Смотри, как уродец то завелся… Сейчас лапы отгрызать себе начнет. Брови Персиваля сошлись на переносице, смысл сказанного не сразу дошел до него. Он резко обернулся в сторону бокса, замечая распятое и бьющееся в удерживающих его верках тело. Ньют и правда выглядел так, словно готов был лишиться собственных конечностей, лишь бы избавиться от пут и свалить как можно дальше от этого места, даже если обратно до берега придется ползти на зубах. Напряженные руки тянули на себя прочный шнур, рваными движениями дергали на себя, не в силах даже ослабить ту сеть, в которую угодил рыжий. Подобное зрелище обязательно заставило бы Грейвза испытать укол совести, как оказалось, вовсе не истребленную Раем жалость, может быть злость на Гриндевальда, не способного мыслить дальше своего расизма, но вместо этого он ощутил только тихую вибрацию металла под своей ладонью, и холодный пот, проложивший каплями дорожку по его спине между лопаток — проводник никогда не разводил паники на ровном месте… Гул усилился. Челюсть тихо щелкнула, смыкая мелкий промежуток между зубами, и Персиваль резко отпрянул, вынимая бластер на изготовку, целясь в неподвижную пока, но определенно ожившую машину, не останавливаясь ни на секунду и продолжая отступать. — Гел, вали от этой штуковины нахрен! Альбинос лишь бросил на него недоумевающий взгляд, переводя его вновь на махину, и наконец-то понял, отчего именно бежал Грейвз. Внутри машины нарастал рокот жизни, невидимые щели между плотно сбитыми листами металла сверкнули голубыми искрами, пронесшимися вдоль утопленного в соль позвоночника, пустые фары-глазницы налились ярким светом, прожекторами зашарив по наемникам. Гриндевальд ожил, рванув от дернувшейся головы машины, словно повернувшейся в их сторону и разглядывая, прожигая их своим неестественно ярким бирюзовым светом… Грейвз сглотнул горькую слюну, руку, сжимающую рукоять пистолета прошило колючей дрожью. Они ожидали встретить мутантов, ожидали встретить каких-нибудь мутировавших тварей на своем пути, что-то живое и технически способное на смерть, но это… Город пришельцев и правда охранял страж. Мутант или нет, но их проводник все еще не умел или же попросту не собирался врать. Машина издала протяжный низкочастотный гул, передавшейся вибрацией в землю и отдавшийся тяжестью в груди каждого наемника. Голова резко оторвалась от земли, создав целый водопад мелкой соли, просыпавшийся из распахнувшейся пасти. В глотке монстра заискрило, и чудовищное изобретение рвануло вперед. Длинный позвоночник зазмеился по земле, но его силы явно бы не хватило, чтобы поднять в воздух массивную голову. Персиваль едва успел отпрыгнуть в сторону, когда металлическая туша пронеслась мимо, вонзая зубы в бок одного из пикапов, и, подхватив жалобно стонущий, ломающийся корпус, словно небольшой камень, отбросило его в сторону кладбища. Грейвз не обернулся в сторону далекого взрыва, грохотом осыпавшего ржавчину с трупов боевых машин, разметавшего осколки разрушенной батареи и самого пикапа, ошеломленно следя за скользящими по земле беспокойными стайками искр… Та же самая технология, что позволила им пересечь Туман. Только теперь это не было мостом, сейчас мелкие всполохи голубоватых светлячков, обнаруживая себя лишь прикосновением к поверхности, выстроили позади головы монстра длинное и мощное прозрачное тело. Страж вновь обернулся. Сдавшие нервы сжали пальцами курок, и в сторону машины отправилось несколько плазменных зарядов из бластера Грейвза. Его примеру последовали остальные наемники, выпуская в исполинскую машину целый шквал зарядов, но те, достигнув своей цели, вызвали лишь новые беспокойные всполохи искр, обрисовывая гибкое тело твари. Голова наметила новую цель, и рухнула вниз, сотрясая землю. Для своих размеров, махина двигалась слишком быстро, превращая в груду бесполезного хлама попавшийся на пути мотоцикл, не замечая панически шарахающихся в стороны наемников, не прекращающих бесполезный огонь по непрошибаемому панцирю, и точно так же, как секунду назад, клацнула зубами поперек корпуса еще одного пикапа. Сквозь раздавшийся прямо в пасти стража взрыв Грейвз услышал крик — взрывная волна вырвалась, словно стая бешенных псов, превращая все живое на своем пути в обугленный шмоток догорающего тряпья, кого-то задело обломками, кого-то задавило не делающим различий между живым и мертвым призрачным хвостом. Он ощутил как адреналин, запустив сердце в бешенном ритме, стек в ноги, наливая их свинцом и пригвождая к земле. У них не было оружия, чтобы хотя бы замедлить это чудовище. Он обернулся. Гриндевальд почти что добежал до бокса, очевидно лелея надежду, что хоть одна из его пушек сумеет… Машина оказалась быстрее. Пронесшееся мимо голубое сияние зарябило в глазах и ужасные зубы сомкнулись на грузовом вагоне бокса. Том самом в котором они и хранили все свое оружие… Гриндевальд вынул свой бластер, с воем обрушивая на жующую металл машину безрезультатный огонь плазмы. Откуда-то сбоку кто-то из выживших поддержал его выстрелами, как и все остальные отскакивающими от энергетического поля, даже не задевая приводящий в движение стража механизм. Голова снова ринулась вверх, поднимая за собой и вагон и сам бокс, с силой обрушивая их на землю и отрывая добрую половину рвущегося и складывающегося под натиском механических челюстей корпуса. Альбиноса отбросило в сторону. Из открывшегося провала сиротливо посыпались бутылки с водой, какие-то ящики с их припасами, тут же раздавленные змеящимся голубоватым свечением, когда монстр с жадностью принялся жевать оставшуюся часть вагона, методично подбираясь к мобильному боксу. Соль тонким слоем усеяло длинными перьями баргу из подранных спальников, долетевших до ног Грейвза. Он рванул с места прямо к боксу. Если чертова машина доберется до генератора раньше, чем он до бокса — все в радиусе пары десятков метров испепелит взрывная волна. И его, и Гриндевальда… и все еще распятого на капоте Ньюта. Он пронесся мимо орущего ему вслед альбиноса, молясь, чтобы в тот момент, когда тварь бросила бокс на землю, играясь с ним, словно жестокий ребенок с птенцом баргу, проводнику посчастливилось остаться в живых. — Грейвз, не смей! Нужно уносить ноги! Стой, сукин ты сын! Предатель хренов! Он не слушал. Лязг подрагивающего от каждого движения исполинской челюсти транспорта забивал уши, соревнуясь в них с оглушающим водопадом крови. Персиваль обогнул бокс, запыхавшись от бега и отмахиваясь от назойливо лезущих в горло пушистых перьев, словно непричастных ко всему этому кошмару, размеренно кружащихся мелкими мухами в воздухе, и почувствовал, как напряженный ком в горле обернулся вторым дыханием. Это было чудо, настоящее мать его чудо, но Ньют был жив. Машина, сама того не ведая, не лишив его жизни сослужила службу — окна бокса схлопнулись от удара, рамой перебив удерживающие руки веревки, но та, что опоясывала горло рыжего все еще с упорством цеплялась за что-то внутри искореженной кабины. Бокс отъехал в сторону дернувшей его на себя пасти, и проводник, неистово пытающийся перегрызть собственными зубами узловатый шнур, не удержался на ногах, падая на землю и с испуганным криком проезжая по ней вслед за корпусом, цепляясь пальцами за веревку, чтобы банально не умереть от удушья. Рыжий поднял наполненные неподдельным животным ужасом глаза на Персиваля, быстро оказываясь на коленях, не оставляя попыток избавиться от стягивающей горло удавки. Грейвз не раздумал больше ни секунды. Он подскочил к проводнику, на бегу доставая нож и парой движений перерезал веревку, тут же выскользнувшую из его рук — машина добралась до бокса, поднимая его в воздух и выворачивая наизнанку. Ньют, не дожидаясь Персиваля, рванул в сторону военного кладбища, но наемнику не требовалось особое приглашение. Он бы все отдал сейчас за утоптанную тысячью ног землю райских улиц, вместо зыбучей, засасывающей в себя по щиколотку рыхлой соли. Они еще могли успеть скрыться среди залежей покореженного металла, дождаться пока страж вновь уснет, чтобы потом… Грейвзу показалось, что жаркая волна вонзилась в спину раньше, чем он услышал взрыв. Его подбросило в воздух, перевернув, и ударило о землю. Падение выбило воздух из легких, он тут же ощутил, как рот заполняет мешающая нормально вздохнуть горячая кровь, и закашлял. Раздирающий уши писк ввинчивался в мозг с такой силой, что глазные яблоки были готовы взорваться веером багровых брызг. Он ощутил впившиеся в его плечи пальцы, и земля под спиной поползла в направлении ног, словно сбегая, не желая прикасаться больше к его искалеченному телу. Свет померк, став более рассеянным, на желтоватое небо над его головой наполз дырявый и осыпающийся ржавчиной осколок какого-то давно покинувшего этот мир транспорта, укрыв за собой от вездесущих ядовитых лучей безучастного солнца. Персивалю казалось, что он ощущает ход времени, как медленно проходят дни, однообразные, одноцветные, одни за одним, испепеляющие, выжигающие, иссушающие, и мелкая ржавая сухая пыль осыпается на его тонким слоем, погребая под собой, пока он не станет частью этого молчаливого памятника прошедшей эпохи… Перед глазами возникло обеспокоенное лицо Ньюта. Узкие зрачки вновь заполонили радужку, беспокойные уши в панике вздрагивали, то прижимаясь к голове, то вновь вставая торчком, улавливая, казалось бы, каждый звук в густом, звенящем тишиной воздухе. Вечность, пока он медленно сливался с трупами призраков, становясь одним из них — покореженным и протравленным до дыр, словно кислотой, казалась не такой уж и ужасной, если в ней будет присутствовать этот пустынный, рыжий до безобразия и весь покрытый веснушками парень. Он бы с удовольствием послушал сейчас одну из его историй про пустошь… Длинную и бесконечную историю о том, как она прекрасна. Губы рыжего открылись, но он не услышал ни звука. Какая-то назойливая тварь забила скулящим дерьмом его уши. Прохладные, лишенные толстых перчаток пальцы обхватили его лицо, царапнув когтями будто бы обожженные скулы. Грейвз поднял руку, касаясь пальцем пухлых губ, останавливая вырывающуюся между ними тишину. На пороге смерти казалось таким несущественным то, что за ними прячутся острые зубы, подумаешь в самом деле, целоваться не мешают, да и эти глаза — у Гриндевальда на лице было пострашнее… — Ньют… ты такой красивый… Прости… — Грудь сдавило новым приступом боли, горло перехватило спазмом, мешая нормально вдохнуть, и перед глазами все поплыло. И лицо Ньюта, и ржавый потолок его могилы, и пронесшийся по дырам в металле голубой свет враждебных глаз-прожекторов. Он успел почувствовать, как его рука соскользнула с лица рыжего, задевая напоследок подбородок, и резко отключился, рухнув в темноту, будто бы разом перегорели все лампочки.