Оранжевое небо.

— Ты знаешь, куда мы идем? — Да. — И куда же? — Мы идти твой дом. Грейвз стер со лба тыльной стороной ладони выступивший пот. Кладбище затерялось вдали, растворившись на горизонте, и теперь они были единственным ориентиром на бесконечном высохшем плато, бывшем некогда дном умершего моря. Они, да цепочка их следов, ровной рыхлой полоской уходящая за их спины. Ньют шел впереди него, почти не проронив ни слова с того момента, как они отправились в путь и, надо отдать ему должное, частенько оборачивался, дабы убедиться, что прихрамывающий на раненую ногу наемник не отстал. — Не сочти меня неблагодарным… или сомневающимся в твоих способностях, но ты ведь, как я заметил лишился всех этих своих приборов слежения за звездами, да и карты у нас нет, а это зна… Ньют резко остановился, оборачиваясь на Персиваля, и ткнул пальцем в безразлично зависшее справа от них на небе светило. — Солнце все еще садиться на запад. Я не знать где мы, но я знать куда надо идти. — Рыжий слегка нахмурился, замечая растерянный взгляд Персиваля, который, как бы тот ни пытался удержать его на лице проводника, все равно скользнул обратно ему пониже пояса, и зашипел. — Хватит смотреть! Тонкий хвост, покрытый короткой рыжей шерстью, стыдливо прижался к ноге, обернувшись вокруг нее и повторяя изгибами то самое увечье, что скрывалось столько времени неопознанным под тканью штанины. Теперь же обе ноги парня были ровными, абсолютно одинаковыми на вид. Подумать только, обнаружив столько несоответствий в облике Ньюта, ни одному из них так и не пришло в голову вытряхнуть его из тряпок окончательно, чтобы обнаружить еще и… это. Понятно теперь, почему он не хромал. — Ну извини, ни у кого из моих знакомых хвоста не было. Он… Он автономный или… ты можешь им управлять? Можешь им ударить или задушить? Рыжий с недовольной миной сжал губы. Грейвз уже не в первый раз подумал, что даже закрой Ньют сейчас лицо руками, он с легкостью прочел бы все его эмоции по беспокойным ушам и этому хвосту. Возможно, носить маску было бы неплохой повседневной практикой для него, как вообще можно выжить в мире, если настолько не умеешь скрывать то, что творится в твоей голове? Разве что только жизнь за пределами Рая, мира в котором вырос сам Персиваль, разительно отличался от пустоши, в которой приходилось выживать парню. — Хватит задавать вопросы. — Ньют фыркнул, вновь зашагав вперед, и Грейвзу пришлось сделать усилие, чтобы не отстать. — Почему же хватит? Теперь ни одному из нас нет смысла утаивать правду. Я например знаю, зачем тебе были нужны очки и маска, а ты знаешь, куда мы направлялись. К тому же разговор может хоть немного сократить время, пока мы наматываем круги по этой белоснежной дряни. — Мы не заблудиться! — Да как скажешь. — Грейвз вновь нехотя уставился на продетый в дырку в штанах, нервно виляющий из стороны в сторону хвост. Хотелось и правда отвлечься хоть на что-то, помимо однообразного пейзажа, от которого кружилась голова (он надеялся, что это все же не были тревожные последствия контузии), а не то он мог и не сдержать зудящее желание погладить пальцами короткую рыжую шерсть, чтобы узнать насколько она жесткая. На вид выходило, что достаточно — она топорщилась вверх, образуя на конце пушистую щетку. — А этот город… Он и правда существует там, за стеной? Почему ты сказал, что он священный? Кто там живет? Грейвз услышал, как проводник шумно набрал в легкие воздуха, но вопреки его ожиданиям, вместо очередной просьбы заткнуться, Ньют просто ответил. — Он существовать. Я никогда не видеть… И никто не видеть, но оттуда приходить ша-адшу. Они говорить о Ша-ада, говорить о свой дом. Значит он есть. Незнакомые слова что-то смутно напомнили, и Персиваль, возможно с большим энтузиазмом, чем следовало, ускорил шаг, поравнявшись с Ньютом. — Эй, я помню, ты говорил о них уже, об этих ша-адшу, они научили вас ямру. И вы, у тебя дома, им… как это… поклоняетесь? Рыжий неопределенно повел плечом. — Последний ша-адшу приходить очень-очень давно. Но мы помнить, это… быть надежда. Когда быть война, когда мир быть болен, когда мутанты только появиться, они не иметь дома, они становиться трупами… И тогда прийти ша-адшу. Они давать помощь, давать еда, учить язык. — Проводник повернул голову, встречаясь с Грейвзом глазами. — Они не любить людей, они знать — люди врать, люди — война, они быть слишком добрый, они быть наше спасение. Грейвзу никогда не приходило в голову, как именно живут мутанты в пустоши. Людям и так хватало забот, касающихся их собственного выживания, да и кому вообще понадобилось бы размышлять о тех, кого они пытались всеми силами стереть с облика планеты. Но сейчас он начал задумываться о том, как должно быть сложно было уйти из привычных мест в неизвестность и обрести там новый дом. Выходило, что мутантам все же помогли выжить, помогли построить свое собственное общество, со своим языком, хоть и заимствованным, помогли остаться частью этого мира, когда весь мир гнал их и пытался уничтожить. И, вразрез со всеми впитавшимися в кровь принципами жизни в Раю, он не ощутил ненависти к таинственному народу, который спас тех, кого его учили преследовать и убивать. В конце концов, Ньют показал ему, как он ошибался насчет одного мутанта, быть может он… они все, ошибались насчет остальных? — А эти ша-адшу, как они выглядят? Это были люди? — Я не знать. Никто в мой дом не знать, никто не видеть живого ша-адшу очень-очень давно. Они уйти и больше не вернуться. Но… — Рыжий вновь замолчал, словно задумавшись или подбирая слова. — Они говорить, что люди убивать их, они не быть людьми, никогда. Мне говорить — они быть пришельцы. — Бред, я не верю в пришельцев — Персиваль усмехнулся и заметил направленный на него удивленный взгляд. — Я знаю, мы шли в таинственный город пришельцев… Так говорил Гриндевальд, но не все верят в эту сказку. По мне так люди сами затеяли войну между собой и поубивали друг друга, попутно уничтожив все вокруг. Подумай только — ядерный генератор опасная штука, а были наверное вещи и похуже, вроде тех, что могли оставить после себя и Напалм и Туман… Красивая легенда о том, что люди всего лишь защищали свой мир и свой вид от враждебных тварей, звучит куда лучше, нежели та, что мы не способны жить мирно, только грызть друг другу глотки. — Они не быть людьми. — Упрямо повторил проводник, продолжая шагать вперед. Грейвз не стал спорить. Он прекрасно знал, что такое легенды, порожденные давностью времен, воображением и желанием придать хоть какой-то смысл происходящему. Истории о пришельцах в Раю были замечательным примером. Наверняка какой-нибудь скафандр, чтобы не подцепить заразу от мутантов, способствовал неправильному восприятию, вылившемуся потом в эту историю про нелюдей, спасших их от более удачливых собратьев. Они продолжили путь в тишине. Каждый день проведенный рядом с Ньютом был наполнен чудовищным количеством вопросов без ответов. Многие из них оказались очевидными, стоило раскрыться происхождению проводника, но вот оставшиеся словно растворились, и Персивалю никак не удавалось ухватить ни один из них в собственной голове, наполненной словно какой-то разрозненной кашей из попыток упорядочить приоткрывшийся за завесой незнания новый мир. Это начинало утомлять физически и, чтобы окончательно не погрузиться в собственные мысли, Грейвз просто заговорил. — Не думаю, что нам вдвоем удастся добраться обратно до Рая. Без оружия, воды и еды… Без транспорта. В тебе я не сомневаюсь, стоит вернуться в пустошь и ты… ты же как-то выживал в ней все это время. Вернешься домой. — Я не вернуться домой. Меня прогнать. Я больше не иметь дома. Наемник едва не подавился. Один из вопросов все же показался над зыбкой поверхностью разобщенных кусков мыслей. Раньше рыжий никогда не говорил о доме, но, может теперь? — Почему? Что ты сделал? — Ты хотеть знать, как жить мутант в пустоши? Ньют бросил на него вопросительный взгляд, и Грейз просто кивнул, опасаясь спугнуть внезапный приступ откровенности у проводника. Ему пришлось подождать какое-то время, пока парень собирался с мыслями. — Мой дом — Острые зубы. Я считать это мой дом, но мне всегда говорить, что я быть слишком похож на человека. — Рыжий как-то невесело усмехнулся. — Слишком человек для мутантов, слишком мутант для людей. Я говорить, иногда приходить люди… Их убивать. Всегда убивать. Я спасти одного, я предать мой дом, мы вместе идти в Рай, но его услышать Туман… Все не иметь смысла. — Не говори так, думаю, для него это имело смысл. Персиваль замолчал и внезапно рассмеялся, поймав на себе очередной удивленный взгляд. — Прости, но у тебя просто в крови спасать кого-то. Прямо аномалия какая-то или мессия… Жаль, что остальные мутанты… да и люди, все же не такие, как ты. *** На горизонте показалась черная точка. Возможно она вовсе и не была черной, но окружающая их белизна выедала все краски настолько, что даже окажись она голубоватой или ярко-желтой, все равно темнела бы на фоне ровного безжизненного соляного поля спасительной тенью. Она все все приближалась и приближалась, постепенно увеличиваясь в размерах и сменяя умеренный интерес нервным чувством тревоги. Проводник резко остановился, всматриваясь в неясные очертания на фоне покрасневшего от лениво перевалившегося за горизонт солнца неба. — Я не знать, что это… Грейвз услышал тихое напряженное бормотание и наконец-то поднял голову от собственных ботинок, с каким-то гипнотическим шуршанием утопающих носами в соли, впервые заметив оказавшееся у них на пути препятствие. — А мне уже начало казаться, что не существует ничего, чего ты бы ни знал. — Я не знать Тихое море, я жить в пустоши, не здесь. Но… — Ньют устало опустился на землю прямо там, где стоял. — Я больше не могу идти. Мы спать здесь. Ровное, ничем не огороженное поле мало походило на приличное место ночевки, не говоря уже об отсутствии не только спальника, но даже травы, но Персиваль подавил в себе не высказанное возмущение. Удивительно, что рыжий вообще дождался заката, чтобы устроить привал. Вряд ли ему удалось поспать предыдущей ночью, будучи привязанным к капоту бокса, а все произошедшее после… Ему еще и пришлось тащить его добрых полдня за собой мертвым грузом, пока он не соизволил вернуться обратно в мир живых и продолжить путь на своих двоих. И снова внешне хрупкий парень доказывал полное несоответствие со своим внешним видом. Грейвз уселся рядом. Он был рад, что предложение к отдыху все же высказал Ньют, а не он, хотя был близок к тому, чтобы молить его остановиться хотя бы на пару часов, прежде, чем они продолжат свой бесконечный марафон. Сумерки быстро прокатились по высохшему дну моря, лишенного теней. Ньют уснул почти мгновенно, стоило опустить голову на скрещенные под щекой руки. Он свернулся калачиком, как и во все предыдущие ночи, когда Грейвзу удавалось застать его спящим или же устраивающимся ко сну, подтянув коленки к груди и прижав к ним хвост. А вот к Персивалю сон все не шел. Соляная пустошь хранила мертвое напряженное молчание. Темнота понемногу рассеивалась. Осколки луны показались над краем земли, словно многочисленная звездная свита неровного, разбитого неведомой силой спутника, все еще скромно прячущегося за ровной полоской горизонта, и вся пустыня замерцала, будто бы ее посыпали мелко раздробленным стеклом. Грейвз постарался разглядеть в темноте лицо спящего проводника. Тот снова хмурил брови, изредка вздрагивая во сне. Как же сильно он заблудился… Не здесь, не так далеко от дома, он потерял себя гораздо раньше, еще в Раю. Он должен был испытывать перед парнем вину, и жалость и раздражение к самому себе, но вместо душевной тяжести на него накатили какая-то опустошенность и разбитость, почти что тихая и грустная умиротворенность. Наемник поднялся на ноги. Попытки усесться поудобнее, так, чтобы рыхлая соль хоть минимально приняла очертания его тела, не увенчались успехом, и от жесткой поверхности уже начинала ныть задница. Он вспомнил, каким разбитым себя чувствовал после того раза, когда он уснул среди жесткой травы и, хоть сейчас тело и так напоминало о себе резкой болью при каждом неосторожном движении, полагалось, что пробуждение на жесткой соляной подушке окажется еще менее приятным. Рана на щиколотке все еще давала о себе знать, но кровь к счастью уже давно перестала, а та, что пропитала повязку, застыла сухой и жесткой коркой, раздражающе трущейся о кожу. Легко отделался, можно сказать. Но, если бы не Ньют… Персиваль задумчиво сделал несколько шагов в сторону лишенного звезд клочка неба далеко впереди них — то самое неопознанное препятствие, которое могло оказаться как очередным безопасным, давно забытым корпусом какой-нибудь военной машины, так и… вспоминая Туман и стража, ему не хотелось вообще к ней приближаться, но ноги сами несли его в эту сторону. Пару раз ему показалось, что он слышит шорохи, но не придал этому особого значения — легкая ночная прохлада принесла с собой зыбкий ветерок, и Грейвз списал это на шуршавшие облачка соли, сиротливо гоняемые по безжизненной пустыне. Стоило вернуться обратно. Ночного света все равно не хватало чтобы рассмотреть, что же из себя представляла увеличившаяся в размерах точка, а оставлять Ньюта спящего совершенно одного было плохой идеей. Но, стоило ему остановиться, как впереди вспыхнул огонек. Холодный молот обрушился Грейвзу на лопатки. Тонкое беспокойное пламя осветило бликующий корпус, притягивая к себе внимание настороженного взгляда, и пожирая собой то, что еще сдерживало панику, скрученную в тугую колкую спираль, где-то пониже горла. Что бы это ни было, оно вовсе не пустовало… Рядом с первым огоньком появился второй, и Персиваль резко обернулся, замечая нависшую над проводником тень. Спираль развернулась, ударила и выхлестнула наружу. — Ньют! — Грейвз рванул назад, еще успев заметить, как резко подскочил рыжий, тут же оказываясь вновь прижатым к земле незванным ночным гостем. Темнота вокрух наполнилась шорохами и уже знакомым шипением чужого языка. Мутанты… Что-то большое врезалось ему в бок, опрокидывая на землю и вновь исчезая во тьме. Тени окружили его, закрыв обзор туда, где еще слышалась возня и звонкое рычание, принадлежавшее Ньюту. Тени набросились на него всей своей живой массой. Он пытался отбиваться, щедро раздавая удары направо и налево, но ночные призраки растворялись в воздухе, как только он к ним притрагивался, пытаясь вцепиться в него уже с другой стороны. С десяток рук придавили его ноги, грудь и руки, развернули на живот и пригвоздили к соляному дну, не оставляя возможности даже пошевелиться. Тяжесть чужого тела навалилась сверху, и сведенные за спиной запястья стянул прочный узел. Потревожившая ночную тишину пустоши возня стихла. Грейвза вздернули на ноги, позволяя увидеть рядом с собой такого же связанного и окруженного толпой теней Ньюта, и потащили едва ли не волоком туда, где в темноте зловеще мерцали огоньки, высвечивая часть брошенного корпуса. Он говорил, что был смысл в спасении того человека, из-за которого рыжего прогнали из собственного дома, даже не смотря на то, что он прожил недолго. Будет ли его спасение иметь смысл, если он не доживет до рассвета?