Влюблённый в пламя / Loving the Inferno

Данте кусается. Много. Уиллу всё равно, он в любом случае отучит его, но остальные собаки этого не выносят. Он старается не смеяться, когда видит одного из самых крупных псов, несущегося через двор с поджатым хвостом, и неуклюжего длинноногого щенка, скачущего вприпрыжку за ним. Щен научится. Каждый раз, когда Данте кусается слишком сильно, Уилл обязательно вскрикивает от «боли», почти как его бедные, затерроризированные собаки. И постоянно, когда это случается, Данте удивленно вскидывает голову, высоко поднимая уши. В следующий раз он ведёт себя заметно аккуратнее, и Уилл награждает его за вдумчивость. Прошло много времени с тех пор, как он растил щенка: большую часть своих собак он взял из приютов никому не нужными взрослыми, или они попросту приблудились к нему уже такими. На второй день в стае маленький Данте барахтается в мутных лужах после вечернего проливного дождя. Уилл некоторое время наблюдает с порога занятное зрелище, которое жалко прерывать так рано, но в конце концов вылавливает его и несёт домой купаться. Уилл делает кое-что глупое. Данте послушно сидит в ванной, грязные лапы распластаны по полу, а пасть широко раскрыта в счастливой собачьей улыбке, и Уилл фотографирует его. Он прикрепляет снимок к сообщению и отправляет своему пациенту до того, как успевает передумать, и откладывает телефон в сторону, чтобы усадить щенка в ванну. Данте скулит и шлёпает по воде – брызги летят во все стороны, как и ожидалось, но большую часть процедуры он держится молодцом. Когда телефон вибрирует в шкафчике под раковиной, Уилл делает вид, что не слышит его. Он изображает терпение, и это абсолютно сводит его с ума. Он ёрзает на том же месте, где опустился на колени, ещё более беспокойно, чем Данте. Это плохо для его суставов. Пока он тщательно вытирает полотенцем извертевшегося щенка, твёрдо намерившись ждать, всё, о чём он может думать, это прочитать ответ. Это похоже на нарастающее волнение, которое он часто испытывал наутро после Рождества, когда был ребёнком, радуясь даже самому малому количеству подарков под ёлкой. Однозначно, ему до ужаса стало не хватать серьёзной человеческой связи. Он делает мысленную заметку найти новое хобби, желательно такое, чтобы оно помогло заполнить пустоту. Новые собаки уже не справляются. Ганнибал хитростью вызнал у него домашний адрес. Если исходить из его прошлого развлечения с раздвиганием границ, часики тикают. Данте был приятным подарком, но щенок – это лишь очередной инструмент Ганнибала для манипулирования своим психиатром. Рано или поздно Ганнибал заявится к нему домой по приглашению, Уилл знает. Как всегда возбуждающий, практически излучающий беззащитность, и под отличным предлогом. Ганнибал исключительно хорош в умении сделать себя желанным для другого человека, его личность и язык тела легко затачиваются под предпочтения выбранной цели. Уилл должен готовиться к этой неизбежности. Что он точно не должен делать, так это поощрять неформальную переписку. И всё же. Он читает ответ Ганнибала: «Вижу, ты уже наполовину его утопил». Уилл издаёт смешок, его улыбка непривычно кривоватая и непринуждённая. Он отправляет новую фотографию теперь очень пушистого, всё ещё ухмыляющегося щенка. Уилл: «Так лучше?» Ответ он получает почти мгновенно после нажатия на кнопку «отправить». Ганнибал: «Намного лучше. Как он ведёт себя в стае?» Ганнибал хочет обычного диалога. Наверно, Уиллу не стоило засыпать его щенячьими фотографиями. Он чешет лицо и решает пока что оставить это так, смывая с себя грязную мыльную воду и колючую собачью шерсть, налипшую на кожу. Как только он встаёт под душ, ему хочется, чтобы телефон оказался в руках. Предсказуемо. Он хмыкает, глубоко вздыхая и протирая глаза, унимая головную боль. С тех пор, как всё это началось, Ганнибал Лектер на постоянной основе поселился в его голове и задерживался на передовице его сознания всё дольше и дольше. Что хуже, Уилл сам прикипел к нему, обрекая себя с самого начала. Ему хватило дурости держаться с мальчиком как со своим знакомым даже тогда, когда их отношения были полностью формальными, потому что в той или иной степени вёлся на те же уловки, какие Ганнибал использовал на череде своих любовников, но ещё и потому, что он наконец встретил ум, сходный с его, после неудачи с Аланой… Конечно, это должен был оказаться его пациент. И чуть старше ребёнка, вдобавок. Среди прочих мыслей, Уилл вспоминает сцену с Френсисом на кухне Ганнибала. Он встряхивает головой и натягивает на себя свежую рубашку. Уилл: «Осваивается, но обуздать его надолго невозможно. Он испорченный. Ты сделал плохой выбор». Он забирается на постель, растягиваясь на спине посередине. Его голова гудит от переутомления. Он свешивает ноги с края кровати и чувствует, как в них тычется холодный нос. Уилл инстинктивно отдёргивается, но сразу слышит знакомое цоканье крошечных коготков, с которым Данте уходит полежать с одной из самых больших собак. Уилл продолжает смотреть в потолок, благодарный за ощущение усталости и онемения, накрывающее его. Когда телефон снова вспыхивает в его руке, жужжание вырывает его из оцепенения. Он не замечал, что всё ещё держит его в руке. Ганнибал: «И тебе понравится это испытание, я уверен. Как ты, Уилл?» Он мог бы выключить телефон. Прямо сейчас. Уилл: «Ты только вчера меня видел». Ганнибал: «За день многое может случиться». Уилл: «Ничего не случилось, разве что ты не считаешь потерю туфли происшествием. До сих пор не знаю, куда Данте её утащил. Наверно, она где-то в грязи». Ганнибал: «Я был бы рад возместить тебе траты, связанные с собакой». Уилл внутренне стонет. Уилл: «Не надо». Некоторое время ничего не происходит. Уилл понимает, что просто принял как должное, что Ганнибал ответит. Он чувствует себя немного разочарованно. Ему кажется, что это неправильное место для окончания разговора. Он перегибается, чтобы положить телефон на комод, колеблется и ложится обратно с ним. Уилл: «А ты? Как у тебя дела?» Он вздрагивает, нажимая «Отправить», и тут же накрывает лицо рукой, будто защищая себя от своих плохих решений. Он не решается открыть изображение, которое пришло в ответ. Любопытство побеждает. Если честно, Уилл не имеет ни малейшего представления, где сейчас Ганнибал, и вообще в Балтиморе ли он. Как Уилл думает, это какой-то дорогущий ресторан, с ярко-красным освещением, в котором предметы отбрасывают длинные тени. Это место может похвастаться внушительным баром. Странных цветов напитки стоят на необычной, чёрной как смоль скатерти. Ганнибал изящно одет, но держится он непринуждённо, волосы свободно падают ему на лицо, а сбоку, чтобы помахать в камеру, к нему прижимается хорошенькая девушка с завитыми каштановыми волосами, раскиданными по её голым плечам. Если бы Уилл не знал, он бы принял их за брата и сестру. Тесно и уютно прижавшиеся друг к другу, как два кота, они кажутся одинаково незаинтересованными в том, что происходит вокруг них. Внимание Уилла смещается на Ганнибала, и в груди зарождается своеобразная боль при взгляде на этот маленький, подаренный ему эпизод личной жизни. Он ломает голову над тем, как же её зовут, отталкиваясь от скудных упоминаний друзей во время терапии. В конце концов ему удаётся. Уилл: «Если я не ошибаюсь, это твоя подруга Марго?» Ганнибал: «Я впечатлён, Уилл. Я почти не говорил о ней». Уилл: «В мою работу входит слушать и делать записи». Это звучит слишком грубо? Уилл: «Пожалуйста, скажи мне, что она не знает, что ты отправил эту фотографию своему психиатру». Ганнибал: «Искренне сомневаюсь, что ей есть до этого дело, но я не называл имён». Уилл: «Хорошо». Он замечает алкоголь. Уилл: «Ты вспомнишь, что у тебя завтра приём? Становится поздновато». Господи, он чувствует себя стариком. Ганнибал: «Конечно, вечером». Уилл: «Не жалуйся мне, что у тебя всё ещё похмелье». Ганнибал: «Я воздержусь от этого». Уилл сухо сглатывает. Уилл: «Спокойной ночи, Ганнибал». Хотя он не собирается спать прямо сейчас. Со всё сильнее нарастающим любопытством, гложущим его изнутри, он возвращается к браузеру и вводит в строку поиска «Марго Вёрджер». Он уже делал это с именем Ганнибала, на постыдно ранней стадии их отношений, и не нашёл ничего кроме нескольких упоминаний в студенческих статьях, связанных с университетом Джона Хопкинса. У Уилла тоже нет стремления регистрироваться в соцсетях, но он ожидал, что у Ганнибала будет хоть что-то, судя по его практически ошеломительной популярности. Он находит аккаунт Марго с одного клика. Он ощущает себя тихопомешанным, прокручивая её страничку, открытую для публичного просмотра, но ничем не вызывающую в нём чувства вины, в надежде увидеть недавние обновления. Сначала загружается снимок, похожий на тот, который прислал ему Ганнибал, только этот сделала сама Марго. С досадой Уилл обнаруживает связанную с этой фотографию Фредерика Чилтона, но с удовлетворением замечает, что тот явно чувствует себя не в своей тарелке. Он не хочет быть там. Или его заставили пойти, или он побоялся отпустить своего парня гулять без присмотра. Судя по временной отметке, фотографию сделали минут десять назад. С несколько нездоровым рвением Уилл бросается на поиски странички Фредерика. И мгновенно приходит в ужас. Это довольно удручающая и крайне грустная история о том, что Фредерик в самом деле до безумия влюблен в Ганнибала, по крайней мере в одном проявлении. Большая часть статусов посвящена его парню, что либо заявляется прямо, либо смутно подразумевается в самых депрессивных постах. Один из снимков на его странице оказывается на удивление высокохудожественным. На нём запечатлён Ганнибал, смотрящий в сторону. Уилл ловит себя на чувстве жалости к ребёнку снова, и ему невероятно стыдно за свою… ревность? Уилл ревнует? Фредерик не счастливый человек. Ему никак не может доставлять удовольствие поведение Ганнибала. Статусы не производят на Уилла впечатления надуманных, и они едва ли получают отклик как таковой, так что он не привлекает ими внимание. Листая вниз, Уилл натыкается на непривычный образец улыбающегося Фредерика. Он лежит на диване, держа руку над головой, чтобы сделать селфи. Ганнибал, видимо, спит, прижавшись щекой к его груди, обманчиво миловидный. До того, как Уилл успевает определить, что он чувствует по этому поводу, телефон неожиданно вибрирует, и он неуклюже вертит его в руках, будто его только что застукали за подглядыванием. Он ожидает увидеть запоздалое «Спокойной ночи, Уилл», но вместо этого получает изображение, которое приводит его в бешенство и смущает в равной степени. Свет слишком яркий и стена на заднем плане выложена простой белой плиткой, что указывает на уединённость туалетной комнаты. Ганнибал выглядит довольно потрёпанным – рубашка наполовину расстёгнута, волосы всклокочены, голова откинута назад на стену. Кто-то покрывает его шею поцелуями. Лица незнакомца почти не видно, но своеобразная форма кудрей и их цвет тревожно напоминают Уиллу его собственные волосы. Он догадывается, что это Энтони – молодой человек, которого он выпроводил из комнаты Ганнибала примерно неделю назад, – давний «клиент» Ганнибала. То, как Энтони сумел пробраться к Ганнибалу мимо Фредерика, ждущего снаружи, было бы достойно восхищения, если бы не было так отвратительно. Уилл швыряет телефон на тумбочку и поворачивается к нему спиной. Нервное напряжение кипит в его венах и не даёт успокоиться. Он закрывает глаза и, конечно, не может думать ни о чём другом. Махнув рукой на любые доводы разума, он переворачивается и берёт телефон обратно. Он не может перестать смотреть на Ганнибала. Привычно острые черты лица смягчены от удовольствия, покрасневшие глаза почти закрыты, но маленького карего осколочка, виднеющегося из-под ресниц, достаточно, чтобы пригвоздить Уилла к месту и захватить у него дыхание. Его волосы в таком же беспорядке, как тогда, пару ночей назад. Ещё одно доказательство его победы. Рот Ганнибала припух от поцелуев. На нижней губе красуется пятнышко крови. Яркий румянец поднимается с горла и заливает его по-детски гладкое лицо. Очень легко сфокусироваться только на нём – он сделал так, чтобы он притягивал внимание Уилла, а Энтони был почти незаметен, так, безобидный некто в углу, едва попадающий в кадр. Без особых усилий Уилл представляет себя на его месте. Внешнее сходство помогает. Ой. – Ха, – выдыхает Уилл. – Маленький гадёныш. Его член дёргается, заметно натягивая боксёры, и Уилл зажмуривается, не веря своим глазам. Но сопротивление бесполезно. Его мысли блуждают там, где им хочется, закрыты его глаза или нет. Чуть приподняв веки, он подглядывает, убеждаясь в том, что его робкий интерес никуда не делся, замерев в одной точке. Изображение с экрана смотрит на него в темноте, почти что издеваясь. Ганнибал снова им манипулирует. С каждым разом всё более разнузданно, чем раньше. Отсутствие прямолинейности никогда не было проблемой с Ганнибалом, но это другое. Ганнибал сейчас предоставляет Уиллу на выбор два варианта: или он мучается остаток вечера, пытаясь игнорировать своё возбуждение, накручивает себя и так и не смыкает глаз, или он в любом случае мучается, при этом удовлетворяя себя, и потом засыпает как убитый. Оборотная сторона – невыносимое чувство стыда, которое обрушится на него после, но он уже ощущает себя достаточно виноватым за то, что дал этому зайти так далеко. Уилл не может сдерживаться вечно. Он знает это, и Ганнибал знает. Он точно знает, как вынудить Уилла сказать да. Странным образом, именно эта мысль распаляет желание Уилла, разгораясь внизу живота. «Никто не должен узнать», – его искушение шепчет ему. Он смотрит на своего очаровательного пациента, нерешительно поглаживая себя ладонью через ткань. Внезапный прилив возбуждения прокатывается по позвоночнику и выстреливает прямо в член. Уилл устраивается удобнее, мышцы расслабляются, и тело утопает в матрасе. Он сосредотачивается на кровавых глазах Ганнибала, на его чуть приоткрытых губах, и Уилла тут же подбрасывает на кровати. Его мысли поглощены прикосновениями. Он может представить, как его пальцы зарываются в шелковистые волосы Ганнибала. Его эмпатическое проклятие превращается в дар, создавая в воображении сцены, будто происходящие наяву. Ганнибал тёплый и манящий, и Уилл погружается в него, держа его на весу и прижимая высоко к стене, толкаясь бёдрами в жар. Слегка подрагивая, Уилл неохотно отрывается от видения. Он смачивает свободную руку и запускает её в боксёры, крепко обхватывая себя и лаская, через трепещущие веки глядя на телефон в другой руке. Он толкается в кулак, когда встречается взглядом с Ганнибалом. Уилл резко выдыхает, мягко двигая пальцами, и борется с желанием отпустить себя, позволить своему воображению разгуляться, но это уже проигранный бой. Семя было заронено слишком давно. Что мальчик делает прямо сейчас? Энтони трахает его? Если нет, то это делает кто-то другой. Он отпускает себя, возвращается в своё видение и балует себя, прижимаясь ртом к шее Ганнибала. Ганнибал толкается Уиллу навстречу, чересчур довольный собой, так что Уилл стирает эту ликующую улыбку глубоким поцелуем и стаскивает его на холодный пол. Он может трахать его и здесь. Это всё в его голове в конце концов, тщательно запертое ото всех. Ганнибал безмолвно соглашается, переворачивая Уилла на спину. Ганнибал седлает его бёдра и усаживается, опускаясь на скользкий член. У Уилла перехватывает дыхание. Да, вот так идеально. Он держится за этот образ, толкаясь вверх в придавливающий его вес, содрогаясь, когда его энтузиазм становится взаимным. Он бы мечтал увидеть Ганнибала вот так, с пола, положить руки на бёдра мальчика и направлять его в их общих движениях, услышать, как он стонет и приходит в отчаяние, когда Уилл пытается заглушить его из страха, что их застанут. Уилл рукой зажимает рот Ганнибала, чувствует его поцелуи на ладони, и вибрации от его хныкающих звуков распространяются по коже Уилла… Глаза Уилла распахиваются. Он прерывисто дышит, всё ещё подрагивая, несмотря на то что пальцы у него невероятно липкие и он знает, что кончил некоторое время назад. Немного в потрясении, он тратит пару минут на то, чтобы взять себя в руки, и наспех приводит себя в порядок в ванной. Когда он плетётся назад в постель, его конечности кажутся свинцовыми, а боль в голове стучит в одном ритме с сердцем. Он потерял телефон где-то между оргазмом и стыдливым походом к раковине и обратно. Кажется, он задевает его ступнёй, но он слишком истощён, чтобы потянуться за ним. И он боится взглянуть на лицо Ганнибала, пусть даже это просто горстка пикселей. Хотя его тело и разум остывают, а с ними угасает запал и видение становится менее и менее осязаемым, Уилла мутит. Он ворочается около часа, пока его наконец не рвёт.

***

Без особых раздумий Уилл добавил в закладки странички Марго и Фредерика и сейчас он открывает браузер, чтобы проверить, не появилось ли на них чего-то нового. На сегодня остался всего один пациент, и любой способ отвлечься до его прихода будет более чем кстати, если он поможет унять колотящееся сердце и обозлённых пчёл в его конечностях. Он жмурится на огненный шар вечернего солнца и закрывает шторы, чтобы наконец можно было читать. Он не узнает ничего нового за исключением того, что Марго проявляет стойкий интерес к изящным искусствам и красивым женщинам, а Фредерик является страстным любителем сериалов, что, честно говоря, многое объясняет. Уилл крайне огорчён отсутствием обновлений. Не в первый раз он мечтает о том, чтобы у Ганнибала был собственный аккаунт, за которым он мог бы следить вместо того, чтобы заниматься… этим. Это несколько облегчило бы процесс жалкого, маниакального преследования, а Уилл занимается этим пока что меньше одного дня. Он постоянно оглядывается через плечо, проверяя комнату на присутствие свидетелей, которых, он знает, в ней не может быть. То, как Ганнибалу удавалось повсюду следовать за Уиллом настолько долго, не утонув в собственном смущении и нерешительности, было впечатляющим. Очень жаль, что Уилл не может попросить у него совета. Ганнибал бесстыжий от природы, причём до такой степени, что Уилл начал подозревать за ним неспособность испытывать чувство стыда вообще. Его не знающая сожалений сущность одновременно восхищает и удручает. Проверив время, Уилл убирает телефон в ящик и встаёт, смущённо осматривая на себе одежду, и без особой надобности перекладывает некоторые вещи на столе. Не особо удовлетворённый, он пересекает кабинет в несколько больших шагов и открывает дверь в приёмную. Он втягивает воздух и тут же выдыхает, сражённый тем, как же очаровательно выглядит его пациент. Его глаза тревожно яркие, а одежда подобрана ещё тщательнее, чем обычно, выставляя на показ все его преимущества. В его более чем уверенной позе нет ни намёка на остатки похмелья или усталости. Пожалуй, он практически светится удовольствием. – Добрый вечер, Уилл. – Доктор Грэм, – бессмысленно поправляет Уилл. Его горло сжимается, и слова звучат задушено. Он абсолютно не готов к этому разговору. Каждая маленькая долбаная подробность прошедшей ночи всплывает на поверхность, как он и предвидел. Наверное, он покраснел. Быстро усилием воли он заставляет своё лицо принять каменное выражение и делает шаг в сторону, пропуская Ганнибала внутрь. Он не даёт юноше возможности коснуться его плечом, отпрянув от него в последний момент. Ганнибал ожидал именно такой реакции Уилла: знающая улыбка трогает уголки его губ. Он может почувствовать запах этого? Уилл быстро возвращает себе самообладание. – Что бы ты хотел обсудить сегодня? – Ты точно хочешь, чтобы я начинал? – дразнит его Ганнибал. Уилл оборачивается и видит его сидящим за его столом, где его быть не должно, опустив голову на переплетённые пальцы, с благоговейным вниманием глядя на своего психиатра. Хоть убей, Уилл не может понять, почему это так заводит. – Это твой час, Ганнибал, – он сохраняет голос ровным, а взгляд беспристрастным. – Мы будем говорить о том, о чём хочется тебе. Во вспыхнувших глазах Ганнибала читается, как он взвешивает варианты, и он решительно убирает руки со стола. Кресло издаёт скрип. О чём бы он ни думал раньше, с этим покончено. Его черты лица одолевает неуверенность, волосы падают на глаза, и подбородок склоняется к груди. Он отсутствующе постукивает пальцами по тёмному морёному дубу, рассматривая остающиеся отпечатки пальцев. Его голос рассудительный, колеблющийся. Возможно, нервничает из-за реакции Уилла. Одно это является тревожным звоночком. Или это смущение? – Кое-что я бы хотел обсудить в первую очередь. Моя тётя.