Aspiration

- Лёша, твоё поведение меня очень пугает. Ты где был? - Миша недоумённо уставился на него и вжался в диван, а Алексей как ни в чём не бывало влез ему на колени. От него пахло мылом. - Тебя это не должно ебать, - достаточно резко ответил Лёша; потом словно вспомнил, с кем разговаривает, и его лицо приняло извиняющееся выражение. - Извини. Забей. Я кое-что принёс. Миша, явно оскорблённый, хотел было что-то сказать, но Лёша зажал ему рот левой ладонью, а правой схватил за руку и завёл за пояс штанов. - Не трать время на болтовню. Лучше зацени, что у меня там, - обманчиво-ласково прошептал он, не отрывая от Миши взгляда. Печерский закусил губу и слегка отвёл глаза, однако от Лёши ничего не утаишь. Стыдно признаться, но Лёхина злость заводила его. Тем более сейчас, когда их отношения стали слишком уж платоническими. Хотелось самого настоящего блуда и разврата. Он влез ему в боксеры, обвел пальцем копчик, смял ягодицу… Лёша осклабился и вжал его в спинку дивана, требуя более решительных действий. Миша аккуратно спустился подушечками в промежность, и его внутренности буквально скрутило волной возбуждения. У него в заднице огромный, ебать его, дилдо! Алексей, услышав его вздох, рассмеялся, как гиена. Приспустив спортивные штаны до колен, он развернулся, упираясь ладонями в диван. Взявшись за основание искусственного пениса, Михаил мигом увидел, как это действует на Псковитина. Вытащив, положил игрушку на оголённую поясницу Лёши, ахеревая от длины: она доходила до середины спины. Когда он представил, как мягкий член принимает форму кишки, протрахивая самую её глубину, и касается тех мест, что ему недоступны, то не сдержался и отчаянно застонал. - Боже, да, - подлил масла в огонь Лёша, дрожа от медленного проникновения, - Отсосать тебе, пока ты меня этим трахаешь? - Я тогда слишком быстро кончу, - признался Михаил, забравшись с ногами на диван, - Я хочу подольше на тебя посмотреть. С этими словами он зубами взялся за дилдо, выдёргивая его из анала. Лёша вскрикнул от неожиданности, его задница вздрогнула и несколько раз сжалась, явно прося ещё. Мишу это одуряет. Ему хочется вставлять в его дырку до тошноты, до головокружения. Его крыша сдвинулась ещё вначале, когда Лёша только сел на него, сейчас же она как раз пролетала мимо Плутона. Грубо смяв ягодицы пальцами, он вдавливает латексные яйца в настоящие и тащит игрушку назад мучительно медленно. Все эти действия сопровождаются сладкими, как патока, мольбами: - Ой, Мишаа… давай ещёёё… ссуукаа... Миша залез в него двумя большими пальцами, растягивая смазанное очко. Ему в кайф ощущать и видеть, как влажная плоть поддаётся его давлению. Гладить её, проскальзывать внутрь, чувствовать, как она обжимает тебя… - Мишка, - снова позвал Лёха, - Нравится какой я там, а? Миша раздул ноздри, глядя на Алексея совершенно диким и поехавшим взглядом. Лёша торжествующе улыбнулся, хитро сверкая глазами. - Ещё бы, - прохрипел Миша, застенчиво прикрывая покрасневшее лицо тыльной стороной ладони. Но Лёша строго посмотрел на него, и он открылся. - Миш, я тебя не ограничиваю. Смотри, сколько влезет. Я прям тащусь с этого. Миша встряхнулся, возвращая себя в реальность. Снова трогает, изучает, лижет. Одно только его внимание доставляет почти физическое наслаждение. Страстный взгляд действует на Лёшу сильнее и проникает гораздо глубже, чем фаллоимитатор. Миша просит его сжаться, расслабиться, а сам вглядывается. - Ах ты, сука, грёбанный фетишист, - восхищённо стонет Алексей, томясь от происходящего. Миша ощутимо кусает его жопу, сжимает челюсти на коже, это добавляет острых переживаний. Устав стоять с оттопыренной задницей, Лёша переворачивается на спину, манерно вытягивается и разваливается перед алчущим мужчиной, доставая из складок одежды ещё кое-что. Спекулум. Миша взволнованно выдыхает, смазывает и греет его в руке. От возбуждения его пальцы чуть подрагивают - Алексей понимающе хмыкает. Металлический инструмент протискивается в его зад; Лёха подкрутил колесико, растягивая и открывая проход до предела, так, чтобы Миша хорошо видел кишечник. Он, блять, знает все эти его слабости, как свои пять пальцев. Печерский ест его глазами, фотографирует у себя в голове, откладывая жаркие образы в отдельный ящичек, чтобы потом предаваться им в постели с женой. Он кладёт ладони на живот Псковитина, ласкает, гладит. Их руки встречаются: ощущения умножаются, делятся. Миша играет с его головкой губами, щёлкает языком по ней, дразнит вход в уретру. Лёша начинает требовательно стонать и подбрасывать бёдра, толкаясь ему в рот. - Тише-тише, член не сломай, - Миша с улыбкой отстраняется и дрочит обслюнявленный ствол, вперив взгляд в его большую дыру. Подсвечивает её фонариком с телефона, разглядывая красные стенки. Это и мозолистая рука на члене едва не заставили Алексея кончить, но Печерский внезапно останавливается и напряжённо стонет. Его желание граничит с болью. - Миш, ты чего? Миша?.. - Бля, я так близок, - выдавил Печерский из себя, выкатив глаза, - Но всё ещё хочу тебя трахнуть. Алексей терпеливо дожидается, пока Миша не вытащит железку из него. Влезает ему на колени и целует грязно, жадно, показывая, как сильно он хочет. Сам высвобождает член Миши, надевает презерватив, вставляет в себя и скачет, держась за широкие плечи. Мозги отшибает напрочь, чувство опасности пропадает бесследно. Времени на романтику нет, оба уже на пределе. Мише хватает минуты, чтобы кончить, следом подоспел и Псковитин, едва не прокусывая другу губу и даже не замечая этого. Оргазм оргазмом, но реальность от этого никуда не делась. Больше всего он сейчас боится, что этот момент будет испорчен посторонними. Снова придётся скрывать чувства и стараться ходить как человек, а не как трахнутая в жопу утка.