Aspiration

Миша редко кому улыбается открыто, а ведь его улыбка красивая. Она освещает лицо, делая глаза ещё прекраснее. Лёше нравятся моменты, когда он позволяет себе быть собой. Когда он не пережимает, не старается, это сразу заметно. Алексей так хочет сказать ему об этом, но боится, что и эта спонтанная, редкая естественность исчезнет, что Миша уйдёт в себя, подавит эмоции, сделается холодным и отстранённым. Лучше всего молчаливо греться в его тихой улыбке, будто в лучах полуденного солнца. Пока есть возможность, хочется радоваться жизни, выходить на улицу, открывать окно, встречаться с людьми, улыбаться им. А ведь раньше, когда Миша уезжал к родственникам, Лёша не находил себе места. Но сейчас, оставаясь в одиночестве, он чувствовал себя свободнее, чем раньше. Псковитин выполнил обещание самому себе, посвятив эти дни выбрасыванию лишних вещей. Вертя в руках фотоальбом, который давно не обновлялся, он предался ностальгии. Они с другом нечасто расставались на долгое время. В памяти всплыли почти счастливые воспоминания о дембеле; как Миша встречал его с поезда со слезами на глазах. Они тогда обнялись крепко-крепко, и Лёше долго не хотелось его отпускать. Он был вообще очень охоч до объятий и прикосновений. Он считал, что ими куда проще показать чувства, особенно доверие, не разбрасываясь скучной мишурой слов. Его желание было вполне простым и человеческим. Он хотел быть любимым. Желанным. И даже знал, каково это, когда желания исполняются. Как это хорошо, как это просто - подойти и обнять любимого человека! Например, Миша любит мороженое. Сколько раз Лёша слизывал сливки с его лица? Сколько раз они трахались на тесной кухне... не счесть. Уж теперь-то он мог касаться Мишу везде и получать прикосновения в ответ. И Лёша хотел не только давать, но и получать. Ведь это и значит жить! Лёша выронил альбом из рук, и он мягко стукнулся о ворс ковра. Иногда просто хочется кусать Мишины соски, сосать член, любить и любить бесконечно его смех, его взгляд, его руки, его ум. Наверное, самое замечательное в жизни - "Только никому не проболтаться!" - это когда Миша пристаёт к нему в постели. Он прижимается со спины, шепчет похотливые глупости, кладёт руку на его живот и гладит, пока не заберётся в штаны, доводя бесхитростными ласками член до эрегированного состояния. "Он так пахнет в этот момент... не передать." Лёше нравится - "И безумно, чёрт возьми," - пассивная роль. Можно раскинуть ноги и гладить себя вместе с Мишей, чувствовать, как их пальцы переплетаются ниже, глубоко, между; отвечать ему на поцелуи, стонать для него, просить всё, что угодно. Быть только его, для него, в его руках, в его постели, в его сердце, занять центральное место в его душе. Ему другого не надо. Всё, что между ними происходит - это сокровенный дар, который Лёша ценил до черноты в глазах. *** Миша приезжает раньше, чем планировал. Сын остался гостить у бабушки, Катя ушла на маникюр, поэтому они с Лёхой были только вдвоём, смотрели видео в интернете, потом переключились на фильм. Лёша как всегда активно комментирует происходящее, Миша поглядывает в его сторону, улыбается, кивает, но молчит. Он в шортах, поэтому Лёша может как бы невзначай погладить голое колено и бедро. Обычно Миша его останавливает, но сейчас он явно не против. Он отвлекается от скучного кино, смотрит насмешливо, его рука тяжело ложится на плечо Псковитину. Шорты свободные, поэтому легко нашарить его яички и сжать их, тянуть, перекатывать в кулаке. Когда Лёша делает ему особенно хорошо, Миша тихо стонет, заглушаемый стрельбой с экрана. Волоски щекочут ладонь, Лёша представляет, как яйца покраснели и поджались. Его это возбуждает. Увесистый член приподнимает ткань шорт, отзываясь на ласку. Алексей меняет позицию, облизывает пальцы и проскальзывает ими к дырочке. Миша так часто дышит ртом, что губы и язык сохнут, но Лёша щедро делится с ним живительной влагой. Печерский разжимается, впуская Лёху в себя, и в наступившей совершенно неожиданно тишине слышит тихий всхлип, краснея с головы до ног. Сколько он ни старается, ни ищет, он не видит в происходящем ничего унизительного и бросает это занятие. Лёша активно сосёт его член, но больше переживаний вызывают, почему-то, именно пальцы, дотронувшиеся до чего-то сокровенного и девственного. Они никогда это не обсуждали, Миша просто всегда был сверху, но сейчас он так открыто наслаждался позицией снизу, что ему вдруг стало всё равно. Он локтем спихнул миску с чипсами с дивана, забил на неё, расчёсывая рукой волосы Псковитина. Ему становится даже немного стыдно за то, что считал это чем-то недостойным для себя, но совершенно нормальным для Лёхи. Стереотипы уступают доверию, Миша позволяет ему всё. Изнутри это пизже чем всё, что он себе представлял. Лёша уже не трогает его член, но он чувствует, что близок к тому, чтобы кончить. Это вызвало безмерное удивление. Нет, конечно, Псковитин запросто может кончить и без дополнительной стимуляции… Но чтобы он сам?! Надо же. Лёха предусмотрительно раскатывает презерватив по его пенису и усиливает нажим. Миша дрожит и кончает, едва не выдирая клок волос из его головы, но тот доволен произведённым эффектом. Ему удалось сделать шаг навстречу, а Миша принял его, хотя он боялся обратной реакции. Всё это как-то произошло само собой. Лёша идёт в ванную, чтобы сбросить своё напряжение, Миша следует за ним, оставляя фильм бормотать дальше. Он прижимается к нему сзади, несильно шлепает по ягодице, и дрочит его член медленно, чувственно, как Лёша это любит. Он быстро заканчивает, и они возвращаются в комнату, как ни в чём не бывало собирая разбросанные чипсы обратно в миску. Миша ничего не говорит о том, что между ними произошло, да и Лёша молчит, сомневаясь, что нужно поднимать эту тему прямо сейчас. Может быть, позже.