Aspiration

Секс. Доступный способ получить радость или снять стресс. Но радость эта быстротечна и не приносит удовольствия реализации. Что-то упорно тянет тебя то ли вниз, то ли вверх, не понять. Хочется вернуться на круги своя, но круги эти уже давно не свои, они неудобны и кем-то заняты, кем-то вроде тебя, но из прошлого. Это и ты и уже не ты. Как быть? Творчество постоянно. Оно просится наружу и растёт вместе с тобой, личностью, запросами, принципами. Растут и потребности. Хочется уже не чего-то простого, на троечку, а на пятерочку, чтобы всё было как ты хочешь, а не кто-то другой. Надоело мириться и воевать. Лучше просто уйти. Катя заламывает руки. - Я думаю, нам нужно расстаться. Вся эта ситуация, когда ты неизвестно где пропадаешь… - Известно где. - ...пагубно влияет на Прохора. - А развод пагубно на него не повлияет? - Так он будет знать, что у него есть выбор. Не оставаться с теми людьми, с которыми ему… неприятно. Не смиряться, не терпеть, а двигаться дальше. Понимаешь, о чём я? - Дай угадаю. У тебя появился другой? - Да, Миша. Я не могу вечно сидеть одна в квартире и ждать, когда ты соизволишь прийти. Много мужчин обращает на меня внимание… - Ещё бы. - Сын и квартира… - Остаются у тебя. По решению суда. - Слишком легко отказываешься, Миша. - Я знаю, что ты выиграешь дело. Статистика. - Можешь навещать Прохора. Он любит тебя. - А я его. Катя вздохнула. - Что ж, собирай вещи. *** Миша тяжело привалился к косяку. - Всё. Папа ушёл жить к дяде Лёше. У Алексея аж рот раскрылся: - Ты серьёзно сейчас? - Да, - мученически протянул Миша, ставя здоровенную сумку на пол. - Я, конечно, могу уехать к родителям жить, но надеялся, что мы… - Миша, заходи. Конечно, я тебя приму, и даже знаешь… - он понизил голос, - Я так давно хотел этого. Миша неопределённо посмотрел на него. В нём боролись два чувства: желание, чтобы всё было по-старому, и желание жить рядом со своей любовью. Он запер за собой дверь и лёгкой походкой подлетел к Лёше, заключая его в объятия. Его плечи - о чудо! - мелко дрожали. Он плакал на его памяти только один раз. Когда умер любимый родственник. А сейчас он плакал как будто от счастья и от горя одновременно. Лёша погладил его по спине, прижимая к себе в ответ: - Ну ладно, я рядом, Миш. Я здесь. Хочешь, чаю налью? Или посмотрим чего? Миша тихо хлюпнул носом. - Нет, - он отстранился, - Мне нужно побыть одному. Подумать. Переосмыслить всю эту ситуацию. - Тогда не буду тебе мешать, - пожал плечами Лёша и отправился играть в игрушки на телефоне на кухню. *** Шаркающие шаги заставили Лёшу поднять голову. Миша вошёл на кухню заспанный и уставший, но, тем не менее, какой-то… счастливый, что ли? Лёша даже рот открыть не успел, а Миша уже подошёл к нему, взял за руку и потянул на себя. В ночи горел свет только от вытяжки, и Псковитин сразу как-то увяз в темноте его глаз. - Хочешь потанцевать? Лёша поднял брови: - Сейчас?.. На кухне? Миша начал копаться в телефоне: - Ага. Сейчас. “Закрой глаза, всё постепенно, и тебя тут никто не заменит. Утро подарит нам это мгновенье, и холода за окном не помеха….” - Блять, Миша… Серьёзно?! - Лёша был близок к тому, чтобы истерически заржать. - Ничего лучше не нашёл, - Миша сам начал смеяться. “Здесь нас не найдут проблемы, только ты и я в этом мире. Время застынет на этом моменте, всё что имею я отдам тебе. Пальцы сжимаются крепко-крепко, это всё что нужно мне.” - Романтика - пиздец! - Лёша улыбается так, будто делает это впервые в жизни: ярко-ярко и безмятежно. Миша улыбается в ответ так же нежно и совсем как идиот. Его идиот. Лёша начинает смешно покачивать бедрами, изо всех сил концентрируясь на руках на своей пояснице. Его губы, блять, так близко. Алексей закидывает руки Мише на плечи и целует, вне себя от любви. Кажется, это что-то нереальное, внеземное… “КУРТАЧКА МОЯ ТАК ХОРОШО СИДИТ НА НЕЙ!!” Миша прыснул в поцелуй, Лёха тихо усмехнулся. И всё равно они не останавливаются, дыхание рваное, сбитое. Густое. Проникающее в самые лёгкие и мозг, одурманивающее его. Михаил пипец какой голодный, но ему сейчас гораздо важнее целовать Лёшу, быть с Лёшей, слышать его, чувствовать его… “Только вдвоём, только вдвоём, мы только вдвоём. Только вдвоём, мы только вдвоём, мы здесь только вдвоём,” - как заевшая пластинка повторяет песня, но Лёша не разбирает слова; он в каком-то космическом экстазе продолжает ласкать рот Миши - влажно, горячо, и почему-то щекотно. Кажется, под его задом скрипит стол, но он этому только рад, потому что ноги уже не держат. “Я видела в тебе больше, чем другие, Но ты знаешь всё и так. Откуда это чувство, что мы не такие? Не такие, пусть так. “ - Что за папка с попсой там у тебя? - рассмеялся Лёша. - Да хуй знает. Для обзора выбирал. “Я хочу прямо сейчас! Я хочу прямо сейчас!” Миша опрокидывает Лёшу на стол. “Я хочу прямо сейчас знать, что ты меня любишь. Моим всегда будешь. Неважно, что будет. “ Целует его так, что у него звёзды расцветают в глазах. “Повторяю еще раз!“ Лёха до такой степени возбуждён, что сам сдирает штаны с Миши. “Я хочу прямо сейчас!!” Ни громкий скрип, ни музыка не заглушают Лёшиного стона. Он цепляется за края стола, обвивая ногами талию любимого. “Возьми мою руку, мы улетим в закат. Сейчас! Есть только ты и я, остальные за кадром.” Лёша уже не стонет, он орёт. Все фибры души, как ни странно, пропитываются девчачьей музыкой. Печерский трахает его с такой силой, что зад елозит по столу, собирая на себя колкие крошки, но парень почти не обращает на них внимания. Это же Миша! Безумно скучал он по нему такому: открытому, страстному и весёлому; его постоянные в последнее время хмурость, серьёзность и неприступность огорчали его, но он мирился с этим, понимая, что другу нужно время. Что он растёт внутри, как личность, и не нужно этому препятствовать. Похоже, что время настало. “Я хочу прямо сейчас! Я хочу прямо сейчас! Я хочу прямо сейчас!” Эти строки полностью отражали его чувства. Миша обхватил Псковитина сильно, любовно, так, что каждая клеточка кожи надёжно соединилась с его кожей. Лёша целовал его яростно, безумно, ногти скреблись по спине, зубы стукались, дурацкая музыка заткнулась, готовая выстрелить очередным зашибенным треком, и от крошек болит зад. Как же ему хорошо, пиздееец… Лёха привык выражать чувства жестами и матерными словами, но сейчас ему не хватит никаких матерных слов из языков всего мира, чтобы передать своё состояние. - Миша! - вскрикивает он, когда тот кусает его за щёку, за шею, за плечо, оставляя всюду свои метки, и начинает кусаться в ответ. Ему кажется, что на зубах металлический привкус, а Миша стонет так протяжно, что у него совсем крышу сносит и сводит челюсть. Печерский отрывает его зубы от себя, расстилает по столу и долбит так, что искры из задницы сейчас посыпятся. Лёшины руки сцеплены в замок Мишиной ладонью, и это выкручивает его нервы, заставляя их вибрировать, как натянутые струны. - Мишааа! Блять! - “Что ты со мной делаешь,” - хотелось взвыть ему, но он уже кончил, так мощно, что, наверное, забрызгал нахер всю кухню. Михаил кончил следом, небывалое совпадение, редкое, но очень приятное. Его большие лёгкие шумят, шевеля дыханием Лёшины волосы, слипшиеся светлые ресницы редко моргают. На кухне вовсю наяривает "my dick is big", и Лёха со свистом выпускает воздух изо рта. На то, чтобы смеяться, его уже не хватает. Миша с трудом встал со столешницы, подавая ему руку. Они оба потащились в ванную. - Я просто страшно хочу жрать, ты знаешь?.. - поведал Лёша, на что Миша согласно кивнул. Темнотища в квартире стояла жуткая, но Михаил ориентировался в ней, как в своей. Не сумев подавить в себе мысли о своём потерянном жилище и трудах по её отделке, он решил всё-таки договориться с Катей о компенсации. Или, если не выйдет по-хорошему, пойти в суд. И купить им с Лёшей квартиру свою, без ёбнутых соседей, разбрасывающих всюду свои мусорные пакеты. От мыслей его отвлёк Алексей, уже вымывшийся и варганящий что-то на кухне. Потянув носом запах, Михаил понял, что это котлеты. Лёха часто лопает их прямо так, без гарнира. Миша улыбнулся. Он же уже дома. На все сто процентов.