Турозавриада - Крымский эпос. Часть 1

      Притча о том, как появились туристы       Жил на свете Турьян – крестьянский сын. Силушку имел да задор, а вот ума не ведал. Да и откуда б уму взяться, когда жил он в селе, репу сажал да воробьев гонял. Скучно ему стало. И пошел он по свету счастья искать да разведать, кому на Руси жить хорошо.       Вот идет по лесу с сумой перемётной, а навстречу ему Колобок катится. А у Турьяна как раз еда уж день как закончилась. Цап он Колобка, да и в рот. А тот как вскричит:       – Не ешь меня, Турьян – крестьянский сын! Я тебе песенку спою.       У Турьяна от голода аж ум появился. Думает: «Сейчас он мне песенку запоет, я уши-то развешу – а он и укатится! Знаем-знаем… А на нос посади – на носу моем он не удержится – я ведь не лиса» Видать, сказочник в селе был, базовыми архетипами коллективное бессознательное снабдил.       А Колобок ему поёт:       – Раз ты умный такой, слова такие мудрёные знаешь, хоть и не понимаешь, то так и быть, отломи от меня кусочек. Но только так, чтоб мне потом катиться неудобно не стало.       Думает Турьян (голод – двигатель сознания): «Шар – система совершенная. Как его ни отломи, а совершенным уж не будет. Не покатится. Блин, жрать охота, а целостность структуры нарушать не след, ибо чёй-та за целое без части?» Совсем мозг закипел. «А какие еще совершенные системы в мире есть? Замкнутые да катучие? Ага, колесо!» Схватил он свой посох – да как продырявит Колобка! Серединку выбитую съел, и – «Катись!» – говорит.       – Я теперь не Колобок, – отвечает. – Теперь я Мудрый Бублик. Понравилось думать? То-то! А еще хошь? Так возьми меня с собой – я тебе в том помогу. А то мне катиться лень: теперь ещё равновесие держать надо, а я не умею.       Взял Турьян Бублика да положил в суму. Думает: «Проголодаюсь – сожру». Мыслитель!       Идет он далее, а перед ним – река широкая. А подле той реки дедок сидит, маленький, несчастный – да улыбается. Говорит дедок Турьяну:       – Перенеси меня через реку, мил человек. Тебе за то от Вишну присансарит.       «Вишни я люблю, – смекнул Турьян. – Да и что тут тащить – одуванчик божий.       Заодно и хорошим побуду».       Да и закинул дедка на спину. А тот как вцепится в него! Да и кричит:       – Ага! Давно я ждал такого дурака, как ты! Вот теперь я на тебе век ездить буду, никогда не слезу! А ты радовайся, радовайся!       Стал Турьян его срывать, скидать, скакать, прыгать, земля валяться… Ан нет, цепок дедок, всё ему нипочем. Смирился Турьян, не убивать же его. Отдохнул, да и дальше пошел. Идет-идет, да всё дедка на себе чувствует: мал дедок, легок – да как камнем лежит. Да нет бы молча сидел, так еще и вещать принялся:       – Вот ты дурак дураком, систему мироздания не знаешь. Смысел жизни не имеешь. Так поимей! Слушай сюда: сначала Бог создал Турозавра. Был он большой и страшный, но добрый внутри. Затем явился Астралопитек. Он летать умел, но того не понимал. За ним пришел Андерталец. Но не поверила в него наука, сказала «не». А опосля и ты появился – Хомо Дуректус. А потом Человек Разумный стал, потому как смысел жизни открыл. А смысел жизни в том, чтоб меня на себе тащить. Да радоваться, радоваться. Зовется это духовная путь. А когда не радоваешься да меня скидаешь – то ты бездуховный скот. Я – ноосферное явление. А звать меня – Кармыч.       Ох, надоел Кармыч Турьяну. Но скотом быть неохота – значить, нельзя скидать. Ох, и тяжек смысел жизни да духовная путь! А куды без него? – без него ж дурак.       Ночь настала, легли они на травку. Дедок сразу захрапел, да во сне сильней вцепился. А Турьяну не спится, все о духовной путе думает. Эх, хорошо было раньше – без смысла жизни-то! Птички пели, солнушко блестело – и радость!.. Но думать так нельзя, а то ведь дурак будешь, как тогда. Это тока дурак солнушку рад. А умный смыслу радоваться должен. А радоваться-то не выходит… «Вот ведь скот какой – не радуюсь. Скот он и есть скот. А-ну улыбнись! Засмейся!» – себя дёргает. И смеется через силу. А все невесело… Так и прорадовался бы с горя всю ночь, но тут в суме зашуршало, Мудрый Бублик голос подал:       – Слышь? Скидавать нельзя – так выдумай, чтоб сам слез. Ты ж мыстль полюбил, вот и мысли.       – Не до мыстли мне – у меня духовная путь! – вздыхает Турьян.       – Да уж… Там, где духовная путь – там только чужая мыстль спасет. Так я тебе ее скажу. Слушай. Иди завтра прямо, а потом налево. Будет там поляна, на поляне бочка стоит, с Турозавра ростом. А внизу у ей краник золотой. Повернешь его – водица волшебная польется. Ты сразу ковш-то подставляй да пей, да нахваливай. Но больше нахваливай, чем пей. И радовайся, радовайся во всю мочь – с духовного путя ты не сойдешь, не бойся. Твоя задача – чтоб Кармыч той водицы испить захотел. Увидишь, что будет.       Так Турьян и сделал. Идут они дале, а дедок все нудит:       – Не так идешь… Не так несешь… Твердо мне, тряско… Плохая у тебя духовная путь, все ты ко скоту возвращаешься, видать, нравилось дураком быть. Дураком-то легко быть, а о-смы-слен-ным трудно. Дух слабакам не по силам. Только сильный духом велик и прекрасен, а слабый – жалок и мерзок… Етит, опять споткнулся! Неси красиво и доб-ро-де-тель-но… И рааааааадовайся…       Ох, етит… Етило и етить будет.       Ну, а тут и поляна. А на ней Бочка, а у бочки краник. Повернул Турьян его ручку, а оттуда водица розовая полилась. Схватил Турьян ковш и отпил глоток. Вкусна водица, остра – аж дух забирает. Внутре от нее тепло. И радость в черепушке наблюдается.       Ободрился Турьян – видать, духовная путь правильная стала, раз радовается ему без напряга. И давай воде той дифирамбы петь:       – Ох, хороша! – да: – Эх, вкуснота!       – Эй, – Кармыч скрыпит. – И я хочу! Дай! Подай!       Налил ему Турьян полный ковш, тот как глотанул! И вопит:       – Ишшо давай!       И еще ковш.       – Харашо! А ишшо!       Снова ковш. И ковшик. И ковшище.       – Маааааивоооо каняаааааааа… бееееелаггриииииивавааааа…       И вдруг отцепился – да наземь бряк. И захрапел.       Турьян как ОБРАДОВАЛСЯ! «Ну, ни фига себе у меня духовная путь! Самая настоящая! Блин, я прозрел! В том она, чтобы Кармыч с тебя сам слез! Но надо придумать, как. Для того и ум. В том и смысел»       И, радостный, с поляны чем шнель тем гуд когтя рванул. Да так бежал, что только в своем селе родном и очухался.       Стал он жить себе. Да вот что-то за плечами-то без Кармыча дискомфорт ощущаться стал. Чет не то, прямо скука скучная… «Скот я, что ли, бездуховный?» – мыстль пошла. Да и без леса, речки, поляны, водицы, Бублика, Астралопитека с Турозавром да Андертальцем тоска. Но Кармыча искать не захотел – таскать-то еще ладно, но бубнёж слушать да комплекс неполноценности зарабатывать – не, увольте.       Думал-думал – и придумал. Соорудил он себе суму такую, чтоб на плечах носить, едой посерьезнее набил – да и в лес пошел: природой любоваться, силушку растрясать да медитировать у костра. Да водицу радостную попивать иногда. То с сумой на плечах тяжелой – то без сумы. И духом силён – и скинуть можно. А как скотом себя почуешь – вновь суму на плечи – и снова духовная путь. Красота. Назвал он ту суму рюкзак. А потому, что рюкзак. Ибо мудрёные слова полюбил и дерзнул свои придумлять.       Увидели всё это люди. Понравилось им. Пошли они за Турьяном в лес и последователями его стали. А течение это, учение и природное влечение турьянством обозвали, а себя – турянами. А с развитием его в мировом масштабе заграничный суффикс к тому приспособили – «туризм». А сами – туристы.       Да как бы их ни звали, а были они все на духовной путе. И радовались, радовались.