***
Званый обед в доме Фальконе. Все, кто на него работал, были здесь. Раздался выстрел, и мужчина упал лицом в тарелку. Кармайн спустил курок. Пингвин уже успел рассказать ему про крысу, но не стал ничего уточнять. Как незаметная тень, у стены около картины, между двумя настольными лампами, стояла маньячка и хладнокровно смотрела на присутствующих. На неё уже давно никто не обращает внимания, все знают, что Тая присутствует всегда и везде, как посторонний наблюдатель, а, иногда, как телохранитель. — Простите, что шокировал, — сказал Кармайн, — Но позвольте кое-что объяснить. Мне нравился Бэнион. Мы пробивались вместе, но он должен был охранять склад и не справился. Возможно, всего лишь возможно, он посмотрел в другую сторону, — никто не смел взглянуть на Фальконе, — Не знаю. И что мне надо было делать? Закрыть глаза? — Босс, мы понимаем. Все, кто к этому причастен, скоро будут молиться о быстрой смерти, как у Бэниона, — сказал мужчина, сидевший около Фиш. Женщина напряглась. — Тем временем, мы все должны действовать на благо семьи. Поднимите всё на двадцать пять процентов. Пока не накопятся резервы, — глаза присутствующих округлились. — Со всем уважением, это перебор, — сказал тот же гость. — Многовато, — ответил второй. — Что думаешь, Фиш? Я справедлив? — Кармайн посмотрел на женщину, ожидая реакции. Та нервно облизнула губы и ответила чётко и ровно: — Мы — семья. Тонем или спасаемся вместе. — Учитесь все у Фиш. Она мне доверяет. Верьте мне, а я буду верить вам, — сказал Фальконе. Таю больше занимали их интонации, — Доверие взаимно, — Кармайн махнул рукой и закончил: Приятного аппетита. Труп убрать никто не соизволил. Тая села справа от Кармайна и, даже поглощая еду, наблюдала за немного испуганными гостями, у которых глаза бегали по комнате. Хорошо, что её это не касается.***
Вечером, того же дня, Роуз спокойно ужинала одна на кухне. Внезапно раздался громкий звонок в дверь, от которого девушка подскочила на стуле и тихо пошла смотреть в глазок. Каллет стояла, сгибаясь пополам и сильно рыдая. Тая открыла дверь и, обняв подругу, поспешила проводить её на кухню. — Летти, что случилось? Тебе плохо? Летти, ответь мне! — начала спрашивать Роуз, пытаясь выманить из девушки хоть одно адекватное слово. — Бен… Он… Он… — и Каллет снова зарыдала. Тая сидела перед ней на коленях, поглаживая мягкую руку девушки. — Летти, успокойся. Вдохни глубже и попытайся мне рассказать, что же случилось, — спокойно произнесла маньячка. — Роуз, он… Он… Узнал. Про… Бар… Клуб… Танцы… Мы. — и она снова начала громко всхлипывать, — Мы поругались… Свадьбы… Не… Будет… Пока…— Каллет вдохнула, как сказала Тая, и выдохнула, — Пока я не брошу танцы. Тая, что мне делать? — макияж растёкся по лицу от непрерывных слёз. — Летти, я говорила тебе… Мой дружеский совет, если ты любишь его и хочешь выйти за него, бросай это гнилое дело, это до добра не доведёт. Я помогу, чем смогу, — сказала Роуз. — Тебе легко говорить… У тебя никогда такого не было… — всхлипнула Каллет. — Согласна права говорить это у меня нет, но я пытаюсь помочь… И это максимальное, что я могу сейчас предложить… — сказала Роуз, понимая, что Каллет сейчас хуже чем ей, и надо отодвинуть свои потребности на задний план, чтобы ей помочь. — Я не могу… Мне нравится танцевать… Я люблю это занятие… Ты тоже любишь свою работу и не можешь от неё отказаться… — сказала Каллет, успокаиваясь. — Моя жизнь совершенно другая… Это судьба, по-другому я просто не могу поступить. У меня в жизни постоянная опасность, и это не изменить, — ответила на это Тая. — Ты могла, но не захотела. — Так получилось, что… — Ты не хотела, — прервала её Каллет, — Ты не имеешь права говорить, что у тебя всё сделала судьба. Ты могла сто раз поменяться. Не убивать! — Таю, стоявшую лицом к чайнику, словно окатили водой, но она понимала, что девушке надо выговориться, — Ты могла перестать это делать и жить нормальной жизнью. — Не могла, не получилось бы. Особенно, в Готэме… Ты-то можешь всё бросить, я — нет. — Есть столько способов измениться: уехать в другой город, сменить документы. Нет, тебе это нравится, как и мне. Ты не имеешь права давать такой совет. Это то же самое, если я дам тебе совет прекратить убийства и жить, как нормальные люди… — Роуз оторопела и развернулась к Каллет: — Каллет, как ты можешь это говорить? Нормальные люди? Как будто ты не знаешь, от чего и кого я скрывалась, а потом, я ведь получила психологическую травму… Это невозможно… — Тая, нормальный человек — это человек, который, получив такую психологическую травму, идёт к психологу, а не в стриптиз-клуб! Ты просто самовлюблённая дура с манией величия. Тебя все должны уважать, любить, бояться, даже Элен… — Элен ради меня бросила своего парня! Она была такая же, как я! А ты не смогла сделать этого! — повысила голос в ответ Роуз. — Не была она такой, лишь притворялась! Ты ведь ради неё не бросила убивать, подвергнув её жизнь опасности! — эти слова, как ножи впились в сердце Роуз и начали больно колоть душу. — Ты давно так думала? — спокойно спросила Тая, смотря в глаза. Девушки перешли ту черту, когда начинает открываться самая глубокая правда. Каллет поняла, смысла молчать больше нет. — Да, давно. Ты всегда вела себя, как самовлюблённая дура, которой ты, в прочем, всегда являлась. Думаешь, все тебя боятся? Все люди думают о тебе, как о испорченной девке. Ты пытаешься казаться крутой, но это не так. Люди просто боятся быть убитыми где-нибудь в подворотне! Элен, девушка, которую ты любила и не смогла уберечь от неприятностей, она думала также. Она боялась тебя. Элен приходила к нам в клуб изливать душу! Ты никогда не сможешь признать свои недостатки, из-за постоянного любования собой! — Каллет не сказала даже половины того, чего хотела, но суть уже была ясна. Тая чувствовала, подкатывавшие слёзы, но не хотела показывать этого. Если она считает Таю хладнокровным маньяком, пусть Тая такая и будет. — Хорошо… Давай теперь я расскажу твою историю. Малолетняя девочка, родители которой пьют без остановки, чтобы утешить себя и, хоть иногда, забывать семейные проблемы, устроилась работать в стриптиз-клуб, где научилась любить шест, постель и никого больше. У тебя пропало понимание между любовью и похотью. Затем эта девочка встречает такую самовлюблённую дуру, по твоим словам, как я. По уши влюбляется, вертится около неё, но не может легко получить, как получает своих клиентов, и раздражается. Потом она, понимая, что не сможет выбить никаких ответных чувств из этой стервы, начинает обманывать мальчика, по имени Бен. Тот без памяти влюбляется в неё и даже готов разделить с ней его дальнейшую жизнь. Но узнаёт, что его любовь не такая единственная, как он думал, и ставит условие: любовь и согласие или деньги и похоть. Так что же выбирает эта гулящая девчонка? Деньги и похоть. Вот твоя жизнь. И мне ужасно нравится, что она не похожа на мою! — обе замолчали. Это не было обычными словами на нервах. Нет, они говорили то, что действительно думали. Тая опустила глаза в пол и указала рукой на дверь. — Уходи, — холодно сказала Роуз. — Тая… — на какой-то момент глаза Каллет немного прояснились. — Я сказала, проваливай! — закричала девушка. Иначе, она в любую минуту может сорваться и убить Каллет. — Спасибо, что открыла мне глаза! — ответила Каллет и, без капли сожаления, ушла, хлопнув за собой дверью. — Я думала, мы друзья… — прошептала Тая. Она ещё пять минут стояла, уставившись в пол пустым взглядом, как кукла, затем без сил упала на пол и не выдержала. Девушка закричала, срывая голос, ей было плевать на соседей. Она ударила рукой об пол. Ещё и ещё. Хлынул поток слёз и Тая снова закричала. Было больно, ужасно больно. Лучше бы Каллет умерла. Голос охрип, кричать она больше не могла и забилась в немой истерике. Роуз трясло, как в лихорадке, она до боли ударяла себя об пол. Девушка знала, что Каллет говорила от части правду. Она правда самовлюблённая дура, которой плевать на чужие чувства. Истерика начала переходить в психоз, мышца на правой руке начала сильно дёргаться, от желания рвать на куски, и Тая начала царапать пол ногтями. Роуз прикусила губу настолько сильно, что пошла кровь. Она думала, что ещё не одна, что хоть один НАСТОЯЩИЙ ДРУГ у неё есть. Нет. Она одна, как всегда. Словно псих в одиночной камере. Тая попыталась утереть слёзы руками, но сделала только хуже, от чего её лицо стало полностью влажным от них. Каждая следующая волна истерики была сильнее прежней. Тая резко успокоилась и, лёжа на полу, уставилась в потолок. В её голову пришла страшная мысль — самоубийство. Роуз поднялась с пола и направилась к ванной, шатающейся неровной походкой. Сейчас она выглядела, как те самые типовые маньяки, которых боятся дети, те самые психи. Её кожа была белая, кое-где появились красные пятна. Под глазами — тёмные круги, результат бессонных ночей из-за работы. Трясущиеся руки и ноги, и ужасный стеклянный взгляд. Слезами смыло ту маску безразличия, которую девушка носила каждый день. Около умывальника лежал кинжал. Красивый… Манящий. Одно движение, и всем станет легче. Ей станет легче. Девушка взяла его и выставила левую руку вперёд, смотря на свои вены. Дрожащий рукой она занесла кинжал и… поняла, что что-то её сдерживает. Около неё появилась галлюцинация, державшая Таю за руку и не дававшая вскрыть вены. Вторая личность выглядела намного лучше своей хозяйки. — Так, подруга моя, я не дам тебе это сделать, — Тая попыталась сопротивляться, но галлюцинация крепко схватила её за руку, не давая ею пошевелить. — Отпусти. Я — зло… Я виновата во всём… Каллет права, — всхлипнула Тая, потекла слеза. Вторая личность влепила звенящую пощёчину хозяйке, от чего у девушки немного поплыло в глазах. — Во-первых, не отпущу. Во-вторых, это глупо. Ты всё сделала правильно. Ты не посмеешь причинить себе ещё и телесную боль. Я помогу тебе восстановить душу, но вены я зашивать не умею. Возьми себя в руки и прекрати эти психозы. Ты похожа на больных из Аркхема! А ты не такая, уж я-то знаю! — Ты всего лишь больное порождение моей больной головы! Уйди! — Тая снова дёрнулась и выдернула руку. Вторая личность просто встала к стене и уставилась на Роуз, чем вернула в себя маньячку. — Давай. Реж. Мне плевать, — сказала она. Тая посмотрела на левую руку, и сейчас ей эта мысль показалась абсурдной. Убивать себя из-за пустых слов какой-то идиотки? Это больше чем глупо, — видишь, это бред. Давай сюда. Вторая личность снова взяла девушку за руку и повела её в комнату, затем заставила убрать кинжал и исчезла. — В нашей жизни исчезают те, кто не нужен, — сказала Роуз и, упав на постель, провалилась в глубокий сон. Сначала Тая спала мёртвым сном, но появились картинки. Ей снилась Элен, Каллет, говорившая всякую чушь, люди, которых она спасала, убийцы, от которых она защищала людей; кровь, слёзы, боль. Но потом появилось кафе. Она разговаривает с Пингвином, не слышно о чём, просто приятная беседа. Ей нравится его лицо, его голос, он успокаивает.