Глава 32
Человеческая жизнь отгорает быстро, как северное лето. Она, пожалуй, схожа и с костром: искра, легкие веселые язычки огня, сильный пламень, спокойный жар, слабое мерцание, тлеющие угли, холодный пепел… Д. Волкогонов
Они продолжали свой путь тринадцать дней. Впереди Отряда шел Гэндальф Серый; по правую руку от него — Арагорн, превосходно знавший западные равнины, и советовавший ему кратчайший и удобный путь. За ним шагали остальные путники; хоббиты плелись в самом конце, Сэм вел Билла, а замыкал шествие эльф Леголас, который, как и все лихолесские эльфы, ночью видел не хуже, чем днем. Сьюзен, на которую Странник больше не обращал внимания, погрузившись в советы с магом, решила отойти назад, и стала прислушиваться к Боромиру, который рассказывал Мерри и Пиппину истории своих приключений и походов в Белом Городе. Те шли, раскрыв рты, и старались не пропустить ни единого слова из уст гондорского воина. Девушке и самой стало интересно. Боромир уже немного исправился в ее мнении, когда она увидела, как тот хорошо относится к младшим хоббитам, и часто сравнивал их с его братом, Фарамиром, рассказывая истории из их детства. Фродо шел рядом с Сэмом, который, втихаря от остальных, скармливал пони яблоки, вытаскиваемые из своего бездонного кармана. Это заметил Мерри и тут же протянул к Сэму руку - мол, дай и мне еще. Тот отрицательно качнул головой и сказал, чтобы тот дождался привала. Обидевшись, хоббит побежал жаловаться Пину под дружеское хмыканье Фродо. Сначала поход был просто утомительным, и Сьюзен почти ничего не запомнила — кроме ледяного восточного ветра. Этот ветер, промозглый, пронизывающий до костей, неизменно дул из-за Мглистых гор, так что хоббиты, непривыкшие к такой погоде, несмотря на теплую одежду, постоянно чувствовали себя продрогшими — и ночью, в пути, и днем, на отдыхе. По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым бессолнечным сумраком, путники находили место для отдыха и забирались под колючие ветви падуба — заросли этих низкорослых кустов, словно островки, чернели на равнине — или прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные очередным часовым (им часто оказывался Леголас, который, как и все эльфы не спал - ему был достаточен свет звезд), они вяло съедали холодный ужин и, сонные, продрогшие, отправлялись в путь. Хоббиты явно не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда зачинался рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось, что они не двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами равнина с островками колючих зарослей падуба не менялась на протяжении сотен лиг. Братство молча жалело их, но виду не подавало, их поход был крайне важен для всего Средиземья. Однако горы подступали все ближе. Мглистый хребет сворачивал к западу, и теперь они шли по предгорному плато, рассеченному трещинами черных ущелий и отвесными стенами высоких утесов. Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили Хранителей в тупики — то к обрыву над бурным пенистым потоком, то к сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в бездонную трясину. На четырнадцатую ночь погода изменилась. Восточный ветер ненадолго стих, а потом устойчиво потянул с севера, обдув путников приятной свежестью. Они снова устроили ночлег у падуба, и разожгли костер. Ветер дул сильно, и потому путники сгрудились тесной кучей у огня, закутавшись в теплые плащи. Костер весело играл искрами на сухих ветвях в царившей тишине, в которой каждый задумался о своем. Сьюзен сидела между Гэндальфом и Боромиром. Она уже привыкла к таким ночам и не боялась холода. Девушка думала о том, что ждет их всех впереди. Затем, глядя на танцующие языки пламени вспомнила, как Люси рассказывала ей о своем первом визите к мистеру Тумнусу. Тогда, под чудесную нарнийскую колыбельную, она увидела в огне пляшущих кентавров и зверей, а под конец - голову рычащего льва. Аслан и тогда явился к ней. И, вряд ли, покажется Сьюзнн в этом мире.... Зато, в Арде показалась Джадис. И более того, Сьюзен узнала, что Белая Колдунья - на самом деле одна из божеств, создавших когда-то Средиземье и то, что есть за его пределами.... Теперь понятно, почему Аслан не смог до конца победить ее, - ведь еще никто не мог одолеть Валу*, пусть даже Моргота низвергли и отправили за пределы Арды. Сьюзен была далеко не дура, и понимала, зачем оказалась в этом мире. Она должна помешать Джадис - нет, не уничтожить - это у нее вряд ли получиться, но помешать. И девушка догадывалась, зачем Колдунья присоединилась к Саурону. Ей нужна его победа над всеми живущими, для того, чтобы создать армию и пойти войной в Нарнию.... Правда, Сьюзен не знала, как может помешать ей, и, в задумчивости, вертела три стрелы, выданные ей ведьмой. Она не сможет просто так вернуться домой, да и обещание, данное незнакомке с золотой косой, лежало на душе тяжелым камнем.... Внезапно, ночную тишину нарушил мелодичный голос эльфа, который, с грустью, выводил ноты, сплетая их с царившем настроением и отправляя их прямо в небо, под багровые тучи облаков:Сколько прошло веков, Который день за окном? Лёгкий узор стихов Долгим тревожным сном. Может быть, это миф, Может, любовь и страх. Мир отражён на твоих Тонких и чутких руках. По дороге в Легенду нам не будет удачи И по звёздам забытым не вернуться назад Нас по просьбе последней дождь весенний оплачет Прежде, чем лёд и Полночь отразятся в глазах… Сколько было потерь, Что жизни уже не жаль. Кто постучится в дверь, Чтобы прогнать печаль? Кто назовёт в ночи Имя – защиты знак? Но тишина молчит И обнимает мрак. По дороге в Легенду нам не будет удачи И по звёздам забытым не вернуться назад Нас по просьбе последней дождь весенний оплачет Прежде, чем лёд и Полночь отразятся в глазах… Кто пронесёт свечу По долине ветров? Звёзды бегут по мечу Пламенем древних костров. Раны души весна Скроет от глаз травой. В мире опять война, А ты всё ещё живой. По дороге в Легенду нам не будет удачи И по звёздам забытым не вернуться назад Нас по просьбе последней дождь весенний оплачет Прежде, чем лёд и Полночь отразятся в глазах…**
- Красивая песня! - Оценил Пин и оглядел Братство своим невинным и озорным взглядом, - может еще кто-нибудь споет? - Да, - поддержал его Сэм, кутаясь в плащ, - развейте хлад этой ночи! Тогда зашевелился Арагорн. И его голос, чуть низкий, но приятный разнесся по тихому, северному небу:Жаркий отсвет падет на лицо от ночного костра, И опять уходить, и опять мне в дорогу пора, Я остался бы здесь навсегда, только снова зовет Предрассветный туман да роса, троп лесных хоровод... Остаются друзья, остается любовь, только путь впереди, Если я не вернусь, ты забудь обо мне и из странствий не жди! Убегает дорога змеей среди сумрачных скал, Кто ответит - когда я найду то, что вечно искал?.. За изгибом реки, за зеленым холмом - новый день, новый путь, Я остался бы здесь, да восход в небесах не дает отдохнуть! Ухожу от ночного костра, от лесной ворожбы, Ветер странствий уводит вперед по дороге судьбы!.. Пьяный запах степей да ручьев перезвон, Отблеск снежных вершин, зной пустынь, ветра стон, Не свернуть, не остаться в ночи у живого огня, Навсегда в непрерывном пути, догоняя дыхание дня...***
Сьюзен улыбнулась, Арагорн в своем репертуаре! Последний потомок королей, он решил ходить по дорогам Средиземья до скончания своих дней.... И тогда девушку осенила мысль - спеть самой. Память подкинула ей одну из песен, услышанную в одном из вечеров Каминного Зала в Ривенделле. И Сьюзен тихонько начала, постепенно набирая силу и голос:В ночи глухо шепчутся ели, Роса холодна, словно лед. Из топей, из черных ущелий Бесформенный страх восстает. На улицы мирных селений, Неся с собой холод и жуть, Ползут безымянные тени. Но мы преграждаем им путь. Охрана поселков беспечных Судьбою назначена нам. И мили дорог бесконечных - Наш дом, что открыт всем ветрам. То снегом швыряется вьюга, То ветер горячий пылит... Мы редко встречаем друг друга, Бродя по дорогам земли. Ведь нас в Средиземье немного. При встрече оброним: "Привет!" - И вновь разведет нас дорога, Ветра заровняют наш след. Посмотрит на нас, как на нищих, Привратник у крепких ворот, Презрительно хмыкнет трактирщик: "Бродяги... Беспутный народ!" Усмешку мы горькую прячем. Не знает никто на земле, Что живы в народе бродячем Потомки былых Королей. И если пророчествам древним Реальностью стать суждено, На знамени Белое Древо Взметнется над битвою вновь. И заново будет откован Меч, сломанный в давние дни, И Войско Нарушивших Слово Восстанет из серой тени. Поднимется ратная сила, От грохота вздрогнет земля. И вспыхнет Звезда Элендила Опять на челе Короля!****
Девушка завершила свою песню на высокой ноте, буквально прокричав последние строчки в ночь. И поймала на себе тяжелый взгляд Арагорна, который понял ее тайный посыл, и страшно этому не обрадовался. - Ого! - Отозвался Мерри, - похоже на пророчество! - Это и есть пророчество! - Пыхнул трубкой Гэндальф, - древнее и сильное. Оно гласит, что, однажды, среди потомков дунэдайн родится король, наследник Исильдура, долгожданный всеми. И тогда, войско из мертвых восстанет, чтобы исполнить свою клятву, и на его чело ляжет королевский венец, а над башнями Белого Города снова будет реять Знамя Белого Древа.... - Призраки? - Испуганным шепотом разнесся голос Пиппина, - Восставшие из могил? Мерри, я надеюсь, что не доживу до таких времен! Ответом ему было полное согласие со стороны друга. - Король! - Сказал Гимли, - давно эти слухи бродят по земле! И ни одни из них не оправдались! Но если это так - Гондор снова засияет, как в прежние времена! - У Гондора есть наместник! - Сурово поднял голову Боромир, - у Гондора нет короля! Гондору не нужен король! И сказал он это так тяжело и веско, что развеял ту кромку веселья, что царила у костра. Слова воина разозлили Сьюзен, и она метнула яростный взгляд на Боромира, собираясь начать дискуссию, но ее остановило выражение глаз Арагорна. "Не надо". И девушка решила послушаться решив, что утро вечера мудренее, и что, вообще, Арагорн, как будущий король, должен втолковывать упрямому гондорцу, что нужно для государства, а что нет. Вскоре, их всех разогнал по спальным местам Гэндальф. И Сьюзен быстро уснула, положив руки под голову, прикорнув рядом с братом.***
Тяжелые тучи к рассвету рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, а из-за Мглистых гор выплыло солнце — громадное, но по-зимнему неяркое и холодное. Путники подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами, — казалось, что их черно-серые стволы вырублены в древние времена из гранита. На юге, преграждая Отряду дорогу, высился гигантский горный хребет с тремя особенно высокими пиками в серебрящихся шапках вечных снегов. Фродо внимательно рассматривал горы; к нему неслышно подошел Гэндальф и, приложив ладонь козырьком ко лбу, глянул на далекий заснеженный хребет. – Здесь начинаются земли Эрегиона, или, как назвали ее люди, Дубровы, – опустив руку, сказал он Фродо. – Здесь, некогда, жили эльфы, но эти времена давно миновали. Птица, летящая из Раздола в Эрегион, должна одолеть лишь сорок пять лиг. Но если двигаться пешком, как мы, то надо пройти лиг двести-триста. В этих местах и климат гораздо лучше, и земля плодородней, чем на северных равнинах, но теперь нам придется удвоить осторожность; сюда наверняка посланы соглядатаи. – За один по-настоящему солнечный день я согласен даже учетверить осторожность! – откидывая капюшон, воскликнул Фродо. – А впереди-то горы, – вмешался Пин. – Должно быть, ночью мы свернули к востоку. Сьюзен хмыкнула, обменявшись с Арагорном понимающими взглядами. Вот дает Тук! За четырнадцать дней только сейчас заметить горы! – Не было этого, – возразил Гэндальф. – В солнечную погоду просто дальше видно, вот почему ты увидел горы. Мглистый хребет у границ Эрегиона плавно сворачивает на юго-запад. Ты что же – ни разу не заглянул в карту, пока мы гостили у Владыки Раздола? – Почему не заглянул? – обиделся Пин. – Я заглядывал, можно даже сказать – изучал. Но у меня плохая зрительная память. Зато наш Фродо наверняка все помнит! – Нам не понадобится никаких карт, – сказал подошедший к хоббитам Гимли. Он взволнованно посмотрел на далекие горы, а маг проводил его недовольным взглядом,– Ведь это владения моих предков. Вон они, овеянные легендами вершины – заснеженные Зирак, Бараз и Шатхур! Я видел их, да и то издалека, только раз, но они хорошо мне знакомы. Им посвящено множество легенд, а их изображения – в металле и камне – не раз создавали наши мастера. Ибо под ними, в огромных пещерах, расположено древнее царство гномов – Кхазад-Дум, или, по-эльфийски, Мория, а на всеобщем языке – Черная Бездна. Чуть дальше высится пик Баразинбар – по-эльфийски Карадрас, Багровый Рог; а за ним, правее, еще два пика: Зиракзигил – Селебдор, Серебристый, и Бундушатхур – Фануиндхол, Тусклый. Здесь неприступный Мглистый хребет прогибается седловиной узкого перевала, по которому можно попасть в долину, известную всем средиземским гномам. У этой долины несколько названий: по-гномьи Азанулбизар; по-эльфийски Нандурион; ну а на всеобщем языке – Черноречье. – Нам надо пробраться к Азанулбизару, – объявил Гэндальф, когда гном замолчал. – Поднявшись на перевал через Багровые Ворота – так именуют его западный склон, – спустимся по Черноречному Каскаду в долину. Там вы увидите озеро Зеркальное и вытекающую из него речку Серебрянку. – Непроглядна вода Келед-Зарама, – сказал Гимли, – и холодны как лед ключи Кибель-Налы. Неужели же мне суждено это счастье – увидеть наше заповедное озеро? – Если и суждено, то мимоходом, мой друг, – глянув на гнома, откликнулся Гэндальф. – Ибо наш путь лежит мимо Зеркального, вниз по Серебрянке, через Таимые Чащобы, к Великой Реке и потом… - Он умолк. – И что же потом? – спросил его Мерри, заинтересованно глядя на волшебника. – И потом – дальше, – ответил Гэндальф, – к концу путешествия… в конце концов. Не будем загадывать далеко вперед. Мы остановимся тут на сутки: Эрегион славится целебным климатом, а нам не мешает набраться сил. Край, где некогда жили эльфы, необычайно долго остается целебным, его нелегко отравить лиходейством. – Правильно, – поддержал Гэндальфа Леголас. – Но для нас, исконно лесных жителей, эльфы Эрегиона были странным народом, и я уже не чувствую здесь их следов: деревья и трава мертво молчат. Хотя… – Леголас на мгновение замер, – …да, камни еще помнят о них. Слышите? Слышите жалобы камней? Они огранили нас, навек сохранили нас, вдохнули в нас жизнь и навеки ушли. Они ушли навеки. Давно нашли Серую Гавань. Но путники слышали только шум ветра. В лощине, укрытой зарослями падуба, путники развели небольшой костер, и на этот раз их завтрак-ужин не показался им скудным, унылым и безвкусным. Они не торопились улечься спать, потому что им предстоял целый день отдыха и долгая ночь спокойного сна, а потом – бестревожная, полновесная дневка. Лишь одному Арагорну было неспокойно. После еды он поднялся на холм, долго смотрел на далекие горы и очень настороженно к чему-то прислушивался. Потом, снова подойдя к лощине, он недоуменно глянул на спутников, словно бы удивляясь их веселой беспечности. – В чем дело, Шатун? – спросил его Мерри. – Неужели тебе чего-нибудь не хватает? Может, ты соскучился по восточному ветру? – Пока еще нет, – усмехнулся Арагорн. – Но кое-чего мне действительно не хватает. Я бывал в Эрегионе и зимой, и летом. Здесь нет охотников, ибо нет жителей, поэтому всегда было много птиц и всяких мелких безобидных зверюшек. А сейчас весь этот край будто вымер. Я чувствую, что вокруг – на многие лиги! – нет ни одного живого существа. И мне хотелось бы понять – почему. – Это и правда не совсем понятно, – согласился Гэндальф. Но потом добавил: – А может, мы и распугали всю живность? – Мы ведь не особо охотимся, – возразила Сьюзен, поддерживая Арагорна. – Но мне всегда было спокойно в этих местах. А сейчас и я постоянно ощущаю тревогу! – Значит, нам нужно быть начеку, – сразу же посерьезнев, заметил Гэндальф. – Если с тобой путешествует Следопыт, да не просто Следопыт, а сам Арагорн, надобно верить его ощущениям! Потише, друзья, – сказал он хоббитам. – И давайте-ка сразу выставим часового. В тот день первым часовым был Сэм. Все остальные спокойно уснули, но Арагорн, видимо, не собирался спать. Едва разговоры путников прекратились, настала тяжкая, тревожная тишина – ее почувствовал даже Сэм. Ясно слышалось дыхание спящих, а когда пони переставил ногу, раздался поразительно громкий стук. Стоило Сэму немного пошевелиться, и он слышал похрустывание собственных суставов. На небе не было ни единого облачка, солнце медленно всползало все выше; мертвая тишина углублялась и крепла. Потом на юге, в безоблачном небе, появилось какое-то темное пятнышко, напоминающее крохотную черную тучку; ветра не было, но пятнышко приближалось. – Что это? На облако вроде бы непохоже, – шепотом сказал Арагорну Сэм. Арагорн, не отвечая, смотрел в небо; пятнышко, приближаясь, быстро росло и вскоре рассыпалось на отдельные точки. – Да это же птицы! – воскликнул Сэм. Птицы летели необычайно низко и не прямо вперед, а широкими зигзагами, как будто что-то искали на земле. – Ложись и молчи! – прошипел Арагорн, затаскивая Сэма под ветви кустарника, потому что несколько сотен птиц внезапно отделились от основной стаи и стремительно полетели к той самой лощине, в которой расположились на отдых путники. Птицы были похожи на ворон, но совершенно черных и очень больших; когда они проносились над лощиной, их тень на мгновение закрыла солнце, и тишину вспорол громогласный карк, тут же заглушенный хлопаньем крыльев. Как только птицы скрылись из глаз, Арагорн поднялся и разбудил Гэндальфа. – Над западными равнинами, – сказал он мрачно, – рыщут стаи черных ворон, и одна из них только что пролетала над нами. В Эрегионе черные вороны не живут, они гнездятся на Сирых Равнинах. Не знаю, зачем они сюда пожаловали, возможно, просто в поисках пищи, но, по-моему, их послал Враг – шпионить. А высоко в небе кружатся стервятники, и уж они-то наверняка служат Саурону. Мне кажется, нам надо уходить отсюда сегодня же: за этим местом установлена слежка. – Но в таком случае, – отозвался Гэндальф, – шпионы стерегут и Багровые Ворота, а значит, на перевал подыматься нельзя. Интересно, как же мы попадем в Черноречье? Ладно, подумаем об этом потом. Главное сейчас – добраться до Мглистого. Ты прав, уходить нам придется сегодня, так что отдыха у нас не будет. – Наше счастье, – сказал Арагорн, – что мы разожгли небольшой костер и он потух до прилета ворон. С кострами нужно распроститься надолго. – Вот ведь наказание, – жаловался Пин, проснувшись под вечер и узнав от Сэма, что спокойной ночевки у них не будет, а костры отменены на долгое время. – Из-за стаи каких-то дурацких ворон мы теперь даже и выспаться не можем. А я-то мечтал о горячем ужине!