Глава 58.
- Ты же знаешь это, Гэндальф! Уж не думаешь ли ты, что бродяга может сесть на трон Гондора? Этот изгнанник, скрытый тенями, никогда не будет коронован! Саруман, «Властелин колец. Возвращение короля», х/ф, 2003 год.
Потянулись бесконечно серые дни и невыносимо длинные ночи. Солнце сменило луну уже как три раза, закат сменялся рассветом, и сама природа просыпалась после зимней спячки. Небесное светило грело не сильно, но в Рохане зима мало чем отличается от лета, лишь весна вносила большее разнообразие своими яркими красками и буйным цветением молодых степных побегов. В воздухе, несмотря на приятный вкус победы, витала горечь. Она была почти неосязаемой, но давила на плечи каменной глыбой. С той самой битвы за Башню Экенбарда прошло три дня. Храбрый военачальник сумел выжить в этой мясорубке, как и несколько его воинов – последних из тысячного войска, что защищали крепость. Падших похоронили с почестями, и возле крепости появились новые, свежие курганы, усыпанные белыми цветами симбельйминов, качающихся на ветру. А сама башня была отдана во владение молодому королю Питеру Великолепному. Арагорн избегал смотреть в его глаза, ибо в них отражалась такая боль, что разрывала сердце. Питер и сам старался обходить Странника, и тот был ему благодарен. Но все же, ловил на своей спине его взгляд – тяжелый и злой, словно это он был виноват в том, что случилось. Хотя, виноваты были они оба. Арагорн признавал это. Лишь Питер, как видимо, считал по-другому. Новость о том, что королева Сьюзен обращена в камень безжалостной Колдуньей, быстро распространилась по всей земле Ристании и за ее пределами. Ярл Теоден и все члены его семейства выразили свои соболезнования молодому королю и искренне скорбели вместе с ним. Питер отказался покидать Башню пока не найдет способа связаться с божеством из своего мира – Асланом, который сможет расколдовать его сестру. Арагорн, как и все средиземцы, не знали кто он, но верили, что у Питера получится. Но наутро Гэндальф велел покинуть Башню. Их ждал путь в Изенгард. Теоден тогда выразил свое сомнение в том, что таким войском Ортханк они не возьмут. - И не надо, - ответил ему маг, - деревья сделали свое дело. Тогда все недоверчиво посмотрели на дриад, что прибыли вместе с Великолепным. Они были в облике юных дев, лишь их волосы отливали кроной листьев своих деревьев. На вид они были безобидны и пока еще не принимали участия в битве. Но Питер заявил, что его воинство здесь не причем, и что в Изенгард он не пойдет. Гэндальф с ним согласился. Но просил немного задержатся до его прихода, если они найдут способ снять заклятие. Но Арагорну казалось, что они его никогда не найдут. Он помнил, что говорила Сьюзен о Нарнии и о ее чудесах. И знал, что существ, обращенных в камень, расколдовать может только Говорящий Лев своим дыханием. Но что божествам до их миров? Пусть Аслан и был несколько раз в своей стране, но помогал опосредственно, ибо ничто не повторяется дважды. Ведь даже великие боги Амана не помогали жителям Средиземья с их бедами. Какое им дело до королевы из другого мира? И Странник злился, сжимая кулаки. Слезы душили душу, но он не позволял им литься наружу. Он мужчина и воин, в нем нет места для слабости… Маг попросил их ехать с собой. Что ж, придется, ибо больше находится под прицельным огнем взглядов Питера Великолепного, было больше невыносимо. Арагорн легко взлетел в седло Арода и приготовился ждать остальных. Воины седлали коней, накладывали перевязки и шумно обсуждали свой поход в Изенгард, косясь на нарнийцев, что разбивали внутри Башни лагерь. Они до сих пор не могли привыкнуть к необычному виду этих существ. Особенно всех впечатлили минотавры – настоящие машины смерти на поле боя, свирепые и упрямые. - Арагорн, - к нему с боку присоединился Леголас верхом на Хацуфале, позади его спины выглядывала всклоченная борода Гимли. - Леголас, - он кивнул друзьям, - Гимли. - Сочувствую тебе, брат, - отозвался ему гном, - тяжко тебе пришлось… Арагорн отвел взгляд. Вспоминать испуганный взгляд любимой, которая обращалась в камень, до сих пор было невыносимо больно. - Она сражалась достойно, - сказал ему Леголас, положив руку на плечо, - и сделала то, что смогла. Не вини судьбу, это было предрешено, и ты сам это знаешь… - Я любил ее, - мужчина поднял на него свой тяжелый взгляд, в котором стеклянной стеной стояли красные слезы, - и не смог спасти! - Нам не уберечь всех, кого мы любим, - заметил Гимли, - мой отец был готов сложить голову за своего короля, Торина Дубощита, но случилось все наоборот… - Мы скорбим вместе с тобой, - Леголас кивнул ему, - надеюсь, чужеземный король сумеет придумать способ, чтобы расколдовать ее и достучатся до своего божества. - Богам нет дела до бед смертных, - отозвался Арагорн, вспоминая слова Сьюзен, - мы сами вершим свою судьбу…. - Арагорн? – его прервал Питер, подходя широким великолепным шагом через весь двор, - ведь так тебя звать? Тот удивился, что тот заговорил с ним. Но все же ответил, повернувшись к нему. Король стоял уже подле него, без меча, лишь в опоясанной рубахе, и вид у него был немного растрепанный. - Да. - Она была моей сестрой, - сказал Питер, щуря взгляд от яркого солнца, - и я пришел в этот мир не ради ваших бед, а ради нее. Чтобы забрать с собой в Нарнию. Но она отказалась. Потому что любила тебя. Арагорн вздрогнул. «А я люблю тебя, Арагорн, сын Араторна!» - так она сказала в ту грозную ночь. - Она хотела убить Джадис ради тебя и твоего королевства, - продолжил король, сверля его тяжелым взглядом, - Я не хотел этого. Но она была готова пожертвовать своей жизнью ради этого мира и твоего будущего… И за это я тебя ненавижу! Мужчина поднял взгляд на Питера. В том горел огонь потери, но взгляд был полон решимости. - А что сделал ты для нее, моей сестры? – в словах появилась язвительная горечь, - подумай об этом! И не дождавшись ответа, король Питер развернулся и пошел прочь, держа спину прямо и ровно. - И что это было? – недоуменно спросил Гимли, смотря тому вслед, - Арагорн, не слушай его! - Он прав, - Арагорн тяжело вздохнул, затем тронул коня и пошел вслед за Теоденом и Гэндальфом. - Значит, любовь, - услышал он за спиной слова эльфа, - а я-то надеялся… На что надеялся принц Лихолесский, мужчина спрашивать не стал. Ответ напрашивался сам собой. И утешительным он не был.***
На разрушенных воротах Изенгарда, расстелив плащи на камнях, восседали две маленькие фигурки, которые устроили пир, куря табак да пуская кольца дыма из курительных трубок. Фигурки эти казались Арагорну очень и очень знакомыми. Особенно их кудрявые светлые головы да звонкий смех. - Кто это? – Удивленно спросил Теодред, - и что они делают посреди этой разрухи? Не могли же они, в самом деле, устроить все это разрушение! - Слишком они мелки для этого, - согласился Теоден, тоже разглядывая маленьких людей, которые их, пока что, не замечали, смеясь над шутками друг друга. - Это наши хоббиты! – воскликнул Леголас, узнавая их, - Мерри и Пиппин! - Какое облегчение! – вторил ему Гимли за спиной, - живые! - Так, то есть, - поднял брови Эомер, - это и есть те самые ваши друзья, которых вы искали во время нашей встречи? - Да, это они, - согласился с ним Арагорн, которому немного стало легче на душе, смотря на живых, и явно невредимых хоббитов, - и, как всегда, в своем репертуаре! И он улыбнулся. Они подъехали поближе, и тогда вся разруха полностью раскрылась их глазам. Изенгард, не то, что дымился, он был окутан туманом из-за мутной воды, что теперь царила здесь. Повсюду виднелись обломки каких-то механизмов и сооружений, да иногда над водой появлялся небольшой, но горячий гейзер – видать, вода залила подземные кузни, и они шипели, выбрасывая остывающий пар. - Добро пожаловать в Изенгард! – завопил один из хоббитов, едва увидев их и вставая на волосатые ступни, - мы рады приветствовать вас всех на нашем победном пиру! Это был Мерри, веселый и явно отъевшийся, хотя лицо у него все же хранило следы долгого и нерадостного путешествия. - Пусть вы и долго добирались! – Вторил ему Пиппин, вставая рядом с братом. - Хоббиты! Живые! – Гимли слез с коня и бросился к ним, чтобы обнять, - о, дорогие мои! Как же мы рады вас видеть! - Гимли, дорогой! – Пин первый бросился в его объятия, - мы уж думали, что вы никогда нас не найдете! - Размечтались, - ответил ему Арагорн, улыбаясь с Арода, видя эту сцену воссоединения их компании, - чтобы Шатун, да вас и не нашел?! Нет уж, дудки! - Арагорн! – завопил Мерри – Леголас! И ваши друзья! Какая встреча! - Мы тоже рады вас видеть, друзья, - сердечно отозвался эльф, - но позвольте, - что же случилось? Пиппин и Мерри и недоуменно посмотрели назад. А потом сообразили и радостно сообщили: - Это все Древень и его энты! А мы им немного помогли! - Энты? – недоверчиво переспросил их Теоден, вклиниваясь в беседу друзей, - разве они существуют? - И даже ходят, - ответил ему Мерри, - хотя они жутко медлительные. «Ведь зачем торопиться!» - протянул он, явно кого-то передразнивая. Арагорну стало еще легче. Если хоббиты шутят – значит, с ними все в порядке. И он опять удивился живучести этого маленького народца. Взять того же Бильбо – и без своего Кольца он сумел пережить несколько приключений и написать об этом книги. - Хватит паясничать! – деланно сердито оборвал хоббита Гэндальф, - лучше отведите нас к Древню! Малыши возмущенно переглянулись: - Знаешь что, Гэндальф? – сложив руки на груди, ответил ему Пиппин, немного щурясь для придания воинственности, - хоть ты и постирался, но так и остался ворчуном! Трое охотников расхохотались над словами хоббита. Вид Пина весьма рассмешил их. - Подождите, так вы уже виделись? – удивился Арагорн. - Да, - ответил ему Пин, - и он нас изрядно напугал! Мы приняли его за Сарумана! - И чуть не выдрали ему бороду, но нас остановил Древень! – улыбаясь, докончил Мерри. Гэндальф нахмурился, вспоминая явно не лучшие моменты в своей жизни, а Арагорн проследил за длиной бороды мага. Она и, правда, оказалась короче, чем обычно… - Ну, все, хватит! – Прервал их смех волшебник, - постыдитесь лучше! С нами находится Государь Рохана и его лучшие воины! Где ваши манеры? - Прощенья просим! – хоббиты спохватились и низко поклонились роханскому воинству. - Ничего, - ласково улыбнулся Теоден, которого хоббиты явно рассмешили, - наоборот, я рад встретить вас, ибо давно уже ваш чудной народец стал сказками в наших краях! - Мы? – возмутились те, - Сказками? Многое же вы упустили в своей жизни, сударь! - Думаю, я еще не настолько стар, чтобы наверстать упущенное! – Со смехом ответил ему Теоден, - если вы не будете против и не просветите меня о вашем народце! - Почтим за честь! – поклонился ему Мерри. - Вот и отлично! А теперь, прошу меня извинить, нас ждут дела! - Конечно! – Спохватились хоббиты, - поверните направо, там есть проход и вода не такая глубокая! - Ты иди, - Арагорн кивнул магу, - а мы немного потолкуем! - Только недолго, - согласился Гэндальф, - для разговора с Саруманом мне нужны вы все! И он развернул Серогрива в указанном направлении, догоняя ушедшего Теодена. - Значит, оболтусы, - сказал Гимли, повернувшись к малышам, - вы живы! Пируете и курите! - Наслаждаемся трофеями победы! – стал хвастаться Пин, - солонинка особенно хороша!***
Говорили они много времени. Каждый хотел послушать историю другого, и каждый запивал свои слова глотком вкусного эля, который хоббиты раздобыли в сторожке возле затопленных ворот, как и все остальные припасы. Арагорн наслаждался табаком из Южного Удела – самого лучшего во всем Средиземье, набив им целый кисет. Как давно он не затягивался этим трубочным зельем! Мужчина был рад вновь почувствовать во рту приятный, чуть сладковатый, поддернутый приправой, аромат давно не куренного угощения. - А как же Сьюзен и Боромир? – вернул его с небес на землю вопрос Пиппина, - ведь ты, Леголас, сказал, что они тоже были с вами… - Боромир повернул в свой город, как и хотел, - ответил ему эльф, - ему нужно предупредить отца своего, Наместника, о том, что Саруман с Джадис и Саурон развязали войну, и что скоро она докатится и до Гондора… - А Сьюзен? – тихо спросил Пин, видя лицо Арагорна, - что с ней случилось? Странник поймал на себе взгляд Леголаса, вопрошающий стоит ли все рассказать хоббитам. Он коротко кивнул, а сам, не смея вынести слов, что будут сейчас произнесены, вышел прочь из сторожки, где они обедали. Его встретил запах мутной воды, железа обгоревших печей и зеленой травы, что колыхалась под его ногами. Вид разоренного Изенгарда немного порадовал его душу, и он закурил снова, прислонившись к стене. Внутри Леголас и Гимли пересказывали хоббитам их приключения, и их голоса гулом отдавались в помещении. Но разобрать их Арагорн не мог и был рад этому. Он не хотел слышать этих слов. Умерла. Обратилась в камень. Его сердце само уже покрылось коркой с того самого момента, когда он понял, что произошло. Боль сдавливала грудную клетку и не хотела отпускать. Радость от встречи с найденными друзьями стала потухать, пока не исчезла без следа. Арагорн все думал о том, что потерял и понимал справедливость слов Питера Великолепного. Она погибла из-за него. Потому что сражалась ради его будущего – того, от которого он отказывался много лет, с тех пор, как уплыла Арвен. Вспомнив о своей первой и глубокой любви, он понял, что глаза у него покраснели. Права была ведьма, когда говорила, что две любви ему даны и обе ему суждено потерять. Вечерняя Звезда не решилась перечить отцу и предпочла долгую жизнь с матерью, чем разделить судьбу с наследником человеческого рода. Арагорн не винил ее – понимал всю тяжесть выбора, свалившегося на хрупкие плечи эльфийки. Боль от этой потери притупилась, стала легкой и светлой. Но теперь его раздирала на кусочки другая боль – горящая и яростная, полная вспышек в пустоте души. Сьюзен была другой. Яркой и доброй. Не такой мудрой и спокойной, как Арвен. Но более воинственной и решительной. Арагорн вспомнил ее улыбки – все до единой, что она подарила ему, и вновь душу сковала боль. Сьюзен была такой искренней, доброй и решительной! Он вспомнил, как впервые встретился с ней – с растрепанной босоногой девчонкой, сжимающей в руках боевой лук и без тени страха заявляющей, что она вонзит ему стрелу между глаз, если он не покажется… Захотелось и смеяться и плакать. Он вспоминал ее умелые руки, которые с нежностью гладили его волосы и решительно спускающих стрелы в сердца врагов. Она была такой яростной в бою и такой тихой и мирной рядом с ним. Она была его. Его Сьюзен. И тот их поцелуй в Хельмовой Пади так и останется последним. Он больше не увидит ее. Никогда. А она так любила его и верила, что, однажды, он взойдет на законный трон своих великих предков… И ее брат знал об этом. Он так и сказал, когда они покидали крепость, которую уже в народе прозвали Башней Печали из-за того, что в ней произошло. Питер ненавидел Арагорна за то, что тот любил его сестру, а та пожертвовала своей жизнью ради него. Он не мог этого простить. Арагорн и сам не мог себе простить то, что разрешил любимой участвовать в этом походе. Он не хотел – она настояла. Но если бы он проявил твердость, этого бы не случилось. Сейчас бы она отдыхала в Ривенделле среди эльфов и ждала известий от него – названного брата… Но тогда это было бы не правильно. Они бы так и никогда не рассказали о своих чувствах друг другу, Питер никогда бы не пришел на помощь Теодену, и они бы все сложили головы в том страшном бою за Хорнбург… Случилось то, что должно было случиться. Но Арагорн проклинал свою судьбу за то, что та творила с ним. Он рано потерял отца и мать. Жил сиротой у эльфов, пока не стал бродягой, вождем своего исчезающего народа. Его брат оказался кинут их собственной матерью, и обратился ко злу. А теперь мечтает убить его, чтобы самому занять трон… Наверное, боги Амана не хотят возвращение законного короля на престол, раз посылают тому такие испытания… Или же просто хотят, чтобы он стал крепче духом? Чтобы ему было за что бороться, ибо мог понимать, что может потерять все это? Мужчина задумался слишком долго и подавился дымом. Тот проник в его дыхательные пути и застолбился поперек горла. Слезы выступили на глазах, прежде чем, странник сумел прогнать из себя остатки трубочного зелья. Хороший табак. Крепкий. Хоббиты знают толк в курительном удовольствии… От мыслей его отвлек Гэндальф. Тот подзывал их компанию к себе – нужно говорить с Саруманом. Крякнув и оторвавшись от стены, Арагорн спустился вниз, в сторожку, и оторвал своих друзей от трапезы и разговоров. - Пойдемте! Гэндальф зовет! Самое время встретится с Саруманом!***
Белый Колдун оказался хитер, и его способности были при нем. Саруман так и не хотел признавать поражения, даже видя, что случилось с окрестностями его неприступной Башни. Хотя, как думал Арагорн, дело было в ней, и потому предатель не опасался справедливого возмездия. Но оно наступило неожиданно для них всех. - Хочешь знать, когда наступит мир? Когда ты будешь висеть на своем окне, на потеху воронам! Когда ты расплатишься за все беды моего народа, за каждого убитого ребенка, за каждого порубленного на куски воина, и за свое предательство! Тогда и только тогда я заключу мир с Ортханком! Теоден был в ярости, вспоминая тела убиенных под стенами Хельмовой Пади. И все воины поддержали его одобрительным стуком мечей о щиты. - Ненормальный старик! – вышел из себя Саруман, - да как ты смеешь! Или ты думал, что помощь короля-чужестранца позволит тебе сохранить в покое тот хлев, который ты называешь своим домом? Ты ошибаешься! Война поглотит всех! И с этими словами, колдун вытащил из своего плаща темную сферу цвета глубоких вод Андуина, и высоко поднял ее над головой. Лицо его было безумным, глаза горели, а голос срывался от яда и торжества: - Я видел это! Война пожрет все ваши дома! И наступит новая эра! Эра Великого и Темного Господина! Вдруг, позади него, ярким светом, появилась ослепительная вспышка. И из нее вышла высокая фигура с короной о семи острых концах. Саруман не увидел ее – он смеялся безумным смехом, крича про конец всего мира. И тогда фигура занесла над ним свой меч и, прежде чем колдун почувствовал опасность, проткнула его насквозь. Саруман закричал, выронив сферу из ослабевших рук, а обагренный кровью клинок вышел из его тощей груди. - Ты подвел меня! – Громогласно сказала фигура, вытащив меч. Сфера покатилась вниз, и с громким хлюпом ушла под воду, следом полетело и тело Сарумана, открыв стоящую на парапете Джадис, с ухмылкой глядящую на собравшее внизу онемевшее воинство. - Огонь и Лед пожрут ваши дома, - сказала она и исчезла, взмахнув своим жезлом. - Печальный конец великого мага, - с горечью оповестил всех Гэндальф, - стой, Пиппин! Тот слез с коня и побрел по воде к исчезнувшему шарику, который жутко заинтересовал любознательного хоббита. Но, едва вытащив его, к нему подошел маг и отобрал сферу, грозно глядя на полурослика. - Это не игрушка, мой дружок! Это – палантир, и он не предназначен для рук хоббита… - И что теперь? – спросил его Теоден, - возвращаемся? - Да, - маг коротко кивнул, - теперь мы можем ехать в Эдорас и насладится победой!