Глава 63
Наверно, это и есть Любовь – Когда дороги ведут к тебе… ALEKSEEV. «Навсегда».
Ее разбудил Зов. Сначала была Тьма, которая, казалось, поглотила ее навек, а потом ее стал рассеивать легкий свет. Сьюзен почувствовала, что кто-то зовет ее, и она двинулась туда, сквозь светлеющую пелену, пока, наконец, не остановилась на заснеженной лесной поляне, которая показалась ей знакомой. Снег кружился и падал, образуя сугробы, впереди виднелись Пепельные Горы с остроконечным шпилем замка Джадис, а вокруг был лес – суровый и тихий, больше похожий на застывшее отражение в зеркальной воде. - Рада видеть тебя снова, - раздался позади женский голос. Девушка удивленно оглянулась и увидела златовласую девушку, которая шла к ней, не оставляя за собой следов. Прошел миг, прежде чем Сьюзен узнала ее. - Гилраэн, - она кивнула ей, - я умерла? - И да, и нет, - мать Арагорна остановилась возле нее, и заглянула в глаза, - ты находишься в Междумирье. Там, куда могут попасть не многие из живых. Но мертвые гуляют здесь свободно…. - Это ты позвала меня? – спросила ее Сьюзен. - Да, пойдем, - Гилраэн легко ей кивнула и развернулась к лесу. Сьюзен ничего не оставалась кроме того, как пойти за ней, легонько касаясь снега. Ведь она была наполовину живой, и потому ее сапоги оставляли в сугробах едва уловимый след. Она уже знала, куда приведет ее златовласая девушка. Но ошиблась. Гилраэн прошла мимо своего дома, даже не обернувшись на него, ведь тот был разрушен и наполовину занесен снегом. - Что здесь произошло? – Сьюзен остановилась, с удивлением глядя на царившую здесь тишину и разруху. - Этот дом забыт, - кратко ответила ей та, даже не останавливаясь, - мои сыновья окружены Тьмой, и потому Надежда на их возвращение гаснет… - Арагорн? – девушка испугалась. Она навсегда запомнила крик любимого, когда обращалась в камень. Не зная, что произошло дальше, ее сердце сжималась от страха за судьбы тех, кто был ей дорог. - И он тоже, - грустно кивнула Гилраэн, - он умирает… - Почему? – Сьюзен подлетела к ней, легко догнав жену прошлого вождя дунэдайн, - что с ним? - В его сердце попал ледяной осколок. Джадис убивает его, высасывает из него жизнь. А когда он уснет, то нанесет ему последний, страшный удар… И мой сын больше никогда не проснется… - ответила ей та. - И ты так спокойно говоришь об этом? – не поверила своим ушам Сьюзен. На что Гилраэн пожала плечами: - Мне было всего восемнадцать весен, когда я умерла. Я так и не поняла, что такое – быть матерью… Да и после смерти все наши эмоции тускнеют, ты сама это потом поймешь. - Быть может! – гневно ответила ей лучница, - но я никогда не буду такой безответственной матерью! - Да что ты знаешь об этом? – повернулась к ней златовласая, - Ничего! Я дала Надежду людям, не оставив ее себе! Не смотря на гневные слова, говорила Гилраэн спокойно, словно в подтверждении своих слов о том, что после смерти эмоции больше не бушуют в душах усопших. - Я уже не раз слышала об этом, - Сьюзен даже бровью не повела, - и могу повторить твои слова дословно на языке Высших Эльфов, если хочешь! Но это не снимает с тебя вины перед младшим сыном - Артуром! Ты оставила его у ведьмы! Конечно, говорить в таком тоне с умершей матерью своего возлюбленного, было весьма и весьма не вежливо. Но лучница вся кипела от негодования, помня какую историю ей поведал Арагорн о своем брате, в ночь перед битвой в Хельмовой Пади. Девушка с зелеными глазами смотрела на нее спокойно, без капли удивления или гнева на лице, обдумывая свой ответ. Наконец, она промолвила: - Ты не знаешь всего, Губительница Назгулов, и я не виню тебя в твоем неведении. Ты сердишься на меня, и гнев твой праведен, но, все же, я покажу тебе кое что! И с этими словами, Гилраэн вдруг сделала шаг вперед и резко обхватила ее голову своими прохладными ладонями. - Смотри! – раздался над ухом ее голос, - и ты поймешь все…***
Это был самый ужасный день в ее жизни. Дождь лил, как из ведра, подгоняя беременную женщину с малолетним ребенком на руках. За ними, рыча в надвигающейся ночи, неслись кровожадные твари с ножами наперевес, и она боялась, что те настигнут их. Гилраэн бережно прижала себе Арагорна. Малыш, укутанный в меха, цеплялся за ее плащ, и боялся выглянуть наружу – его пугал дождь и вопли убийц, что догоняли их. Он заплакал, громко и протяжно. - Тише, тише, родной мой! Тише… - она не знала, как успокоить сына и ее сердце было готово разорваться в груди. Бежать на сносях было тяжело. С ребенком на руках – тяжелее вдвойне. А уж бежать, спасаясь от смерти, - тем более… И о чем только она думала, когда бежала из дома своего погибшего и любимого мужа? Понятное дело, его соплеменники обвинили ее в его смерти, мол – это она колдовством своим его сгубила, и грозились расправой. Конечно, она решила уйти от них, прихватив сына, чтобы воспитать в доме своих родителей. Но, как оказалось, пришла она зря – ее родной дом был сожжен, отец, мать, сестра, с мужем и племянником, двое братьев были убиты, а твари, что расправились с ними, увидели ее, заулюлюкали, и бросились за ней самой. И теперь ей было страшно. Не за себя – за две маленькие жизни, одну из которых она держала возле груди, а другую носила под сердцем. Знахарка говорила ей, что срок близок, но Гилраэн – горячая голова! – надеялась, что родит в доме своих отца и матери… Не получилось. И теперь, ей и ее сыну грозила смерть. И она еще сильнее прижала Арагорна к груди, чтобы его бешено стучащее сердечко придал ей сил и решимости бежать дальше. Зачем, зачем она бежала? Дунаданы все равно бы не убили бы ее, носящую новую жизнь под сердцем. И на сына своего вождя не подняли бы рук… И женщина все сильнее проклинала себя за собственную глупость и безрассудство. Хорошо, что шел дождь. Он снижал видимость, и орки не смогли пустить в беглянку стрелы, иначе бы она давно была мертва… Бежать, бежать, бежать! Хотя, какой смысл, если они, все равно, когда-нибудь догонят ее и предадут мечу? И тут, словно под мысли, она споткнулась о торчащий в земле корень и упала прямо на живот, успев только вытянуть одну руку, поскольку другой она прижимала к себе сына. - Мама! – отчаянно заплакал Арагорн, а ее охватила боль, да такая, словно ее снизу пронзили жалящим острым клинком. Гилраэн почувствовала, как кровь из ее живота потекла по бедрам. И она ужаснулась этому. Нет! Только не сейчас, нет! Святые боги Амана, сжальтесь над ней! Она заплакала, стараясь ползти и оставляя после себя кровавый след, и прижимая к груди ребенка. А ее преследователи были уже близко – женщина слышала их хриплое дыхание в шуме дождя. Нет, пожалуйста, нет! - Прочь! – вдруг раздался повелительный голос. А за ним – крики ужаса и визгни орков. Гилраэн стала оглядывать по сторонам в поисках своего спасителя, но боль в животе резало зрение и забирала много сил, и она видела все, как через пелену тумана. - Не бойся, дитя! – раздался совсем рядом ласковый женский голос, а потом чья-то сухая рука коснулась ее волос, - как зовут-то тебя, девонька? - Гилраэн, - прошептала она, - дочь Дирхаэля, жена Араторна, вождя дунаданов… Помогите мне, умоляю! - Конечно, я помогу тебе! – она увидела перед лицом немолодое лицо, обрамленное густым начесом темных волос, а черные глаза смотрели на нее пронизывающе, - ты только потерпи… Дом, куда привела ее женщина, был небольшой, и почти лишен мебели. Но не это сейчас волновало Гилраен, а ее собственный ребенок, который толкался внутри нее. Рожала она долго и мучительно, много часов, пока знахарка (так представилась ее спасительница) суетилась вокруг нее, а Арагорн сидел подле и держал маму за руку. Он не понимал, что происходит, но видел, что сейчас маме плохо, и потому отложил свои капризы на потом… Весь в отца пошел, солнышко ее лучистое… А вот на кого походил ее новорожденный сын, которого она родила с такими муками, Гилраэн так и не узнала – он явился в мир безжизненным и слабым, пуповина не держала его, и никакие манипуляции знахарки не смогли выдавить из него первого крика. - Увы, - произнесла она после бесплотных попыток, - он мертв… - Нет, - женщина отказалась верить в услышанное, - нет! Но безжизненное тельце ее сына говорило об обратном. - НЕТ! – закричала она от свалившегося на нее горя, и ее плечи затряслись под водопадом золотых кудрей, - мой Артур! Нет… Нет! - Сожалею, - знахарка завернула тело в чистую тряпицу и отнесла во двор. Что она там делала, Гилраэн не знала, да и не хотела знать – сейчас все ее мысли о том, что она потеряла. И она выла, даже не думая о том, что рядом сидит ее первенец, гладит маму по спине, не понимая, что происходит, а его глаза были наполнены таким ужасом, какой не бывает у двухлетних детей. Вскоре, знахарка вернулась, ее подол был в земле, и она дала ей расслабляющего отвара в глиняной чаше. - Не беспокойся, дочь Дирхаэля, жена Араторна, боги позаботятся о твоем сыне, - сказала она, - спи, а на утро ты уйдешь в Ривенделл, и воспитаешь последнюю Надежду людей! Засыпая, Гилраэн не видела, как заплясали тени на лице знахарки. Но их видела находившаяся здесь, невидимая прочему глазу, Сьюзен. - Это та самая ведьма! – это лицо она узнала из тысячи, - и тот самый дом! - Смотри, что дальше, - тихо ответила ей та, в чьей памяти она находилась – Гилраэн, другая, не та, что сейчас спала на кровати, она схватила ее за руку и повела сквозь дверь. Они очутились под дождем во дворе. За ними вышла знахарка, которая, злорадно усмехаясь, направилась в неприметное строение, невидимое под темной пеленой льющейся воды. Это был небольшой сарай, в центре которого был выложен очаг, над которым висел котел, с чем-то булькающим. Возле него находился стол, на котором лежал мертворожденный (Сьюзен, тут же с дрожью во всем теле, отвернулась от него), а напротив сидел на привязи маленький олененок, в глазах которого плясали тени ужаса и смирения. - Глупая, глупая девка! – произнесла тем временем ведьма, подходя к дрожащему детенышу, чтобы отрезать веревки, держащие его за шею, - ты даже не знаешь, какую беду накликала на все Средиземье! Она подхватила олененка на руки, который стал брыкаться на ее руках, и положила его, связанного за конечности, на стол рядом с телом мертвого сына Гилраэн. В ее руке блеснул нож, Сьюзен вскрикнула, но ведьма, не слыша ее, сделала маленький надрез на груди животного и точно такой же – напротив сердца ребенка. - Услышь меня! – ведьма раскинула руки в стороны, глаза ее закатились, а всю комнату заволокло дымом из котла, - О, повелитель! Не о милости тебя я прошу, а о благе твоем! Услышь меня! И тут она запела какую-то гортанную песню на неизвестном языке. От ее пения закладывало уши, и в сердце стал закрадываться страх. - Что это? – спросила безмолвную Гилраэн Сьюзен. - Это Темное Наречие, - ответила ей та, кивая зелеными глазами, - язык Врага и его прислужников… Под ведьмино пение, из ранки олененка стала выползать белесая светлая дымка, которая стала тянуться к ране на теле мертворожденного. Глаза животного стали закатываться – из него уходила жизнь, передаваясь тому, кто был ее лишен. - Боже мой! – Сьюзен поняла, что делает ведьма и схватилась за плечо златовласой, - мы можем что-нибудь сделать? Та обреченно покачала головой: - Ничего! Мы находимся в моей памяти. Здесь ничего нельзя изменить! Тем временем, пение набирало обороты, а олененок навсегда закрыл свои темные глазки. На торжественной и высокой ноте ведьма оборвала песню, и посмотрела на дело рук своих – животное замерло, тогда как кожа младенца стала румяной. Ведьма легонько шлепнула его по попе, и тот, открыв глаза, зашелся первым своим в жизни криком. - Ну, здравствуй! – плотоядно улыбнулась знахарка, - Артур, сын Араторна! У Темного Властелина на тебя особые планы! Ты согласен служить Тьме? И на нее взглянули глаза ребенка – зеленые, как у его матери.***
Сьюзен вынырнула из памяти златовласой рывком, словно из воды. Гилраэн стояла рядом с ней, разорвав контакт с ее разумом и грустно улыбалась, глядя на нее – бледную и не могущую отойти от пережитого шока. - Эта ведьма отобрала у меня сына и отдала на воспитание Саурону, чтобы тот, когда вырастет, взошел на законный престол древнего королевства. Как и предрекало пророчество, - проронила она. - Пророчество наоборот, - Сьюзен уже более-менее пришла в себя и обрела способность связно говорить, - чтобы самому править Средиземьем, не нарушая престолонаследие, силу которого ему не обойти! … Если не можешь победить систему – возглавь ее! - Все так! – согласилась Гилраэн, - Теперь ты знаешь все… - Прости меня, - Сьюзен стало стыдно за несправедливые обвинения, - я была не права! - Нечего прощать! – а улыбку Арагорн унаследовал у своей матери – такую же легкую и искреннюю, - а теперь пойдем! Нам нужно поторопиться, иначе мой старший сын не доживет до рассвета! И они двинулись в путь, рассекая зимний лес и приближаясь к Пепельным Горам, где находился Замок Джадис. - Не думала, что здесь он может быть! – Сьюзен была удивлена. - Междумирье – это отражение мира живых, - ответила ей Гилраэн, - только искаженное. Ведь, как ты знаешь, Глухомань и эти горы находятся далеко друг от друга… Также здесь есть проходы в другие миры. - Мир мертвых? - И не только. Они вышли из леса и остановились перед сверкающим ледяными шпилями замком Белой Колдуньи. Он был точь-в-точь такой же, как ее обитель в Нарнии. И Сьюзен на миг показалось, что она перенеслась во времени смотрит вслед удаляющейся фигурке Эдмунда – настолько все здесь было знакомым и забытым. - Нам туда, - Гилраэн показала рукой на замок. - Ты уверена? – удивилась Сью, накладывая стрелу на тетиву лука, - а стража нас не остановит? - Не остановит, - ответила ей мать Арагорна, поднимаясь по лестнице, - этот замок – лишь отражение настоящего, который ведет нас туда, куда нам нужно. Вздохнув, Сьюзен последовала за ней, но все же выпускать лук не собиралась. Она всем своим сердцем спешила спасти любимого, понимая, что дорога каждая секунда, и потому решила отложить все вопросы на потом. Гилраэн долго вела ее среди ледяных галерей и комнат, покрытых инеем, пока не остановилась перед дверями, ведущими в Тронный Зал. Они с легкостью проплыли сквозь них и оказались в огромном помещении, полным колонн и хрустальных люстр. Сьюзен остановилась завороженная этим великолепием, но златовласая потянула ее вперед – к ледяной стене, делящей Зал на две половины. Она была огромной и занимала все пространство, а за ней плескалась Тьма. Девушка тут же вспомнила, как Каспиан и Питер стояли перед такой же стеной, когда Джадис снова хотела прорваться в Нарнию. И случилось бы непоправимое, если бы не Эдмунд… - За этой стеной находится проход в страну, из которой ты пришла, - сказала ей Гилраэн, - как я чувствую, там сейчас находятся Джадис и Арагорн. Что она задумала – я не знаю. Но она точно убьет его, так или иначе. На что Сьюзен коротко кивнула. Задача ясна – впереди неизведанное, нужно быть начеку, но поторопиться, чтобы Колдунья не успела осуществить задуманное. - Сейчас мы окажемся там, где нас не ждут, - продолжала девушка, - поскольку я мертва, Джадис не увидит меня и даже не почувствует, поскольку умершие свободно перемещаются между мирами. Но тебя она увидит, - тут Гилраэн внимательно посмотрела на серьезную Сьюзен, - попробуй отвлечь ее. А лучше – дай ей бой! Уничтожь ее способность являться в разумы людей, и потому - целься в сердце! - Может в голову? – скептически подняла бровь девушка, проверяя тетиву на прочность, - в прошлый раз ее сердце стоило мне жизни! - Нет, - качнула головой Гилраэен, - мы находимся в Междумирье, здесь ты не можешь убить живых, а только уничтожать их возможность появляться здесь и воздействовать на разумы людей. А путь сюда лежит через сердце, ибо в нем расположены страхи, понимаешь? Сьюзен поняла и кивнула. Ладно, голова Джадис подождет, сейчас на очереди сердце. Главное – не промахнуться и чтобы юная матушка Арагорна оказалась права. - Хорошо, - сказал она, - я отвлекаю Джадис, даю ей бой и попадаю в сердце. А ты? - А я освобожу сына, - тут лицо Гилраэн стало гневным и жестким, - ты готова? - Да, - Губительница Назгулов не сомневалась. - Тогда, пойдем! – и они обе шагнули во Тьму, которая тут же озарилась яркой вспышкой. Они оказались внутри Кургана Аслана, возле Каменного Стола, на котором когда-то она и Люси оплакивали Великого Льва. Теперь, на нем лежал Арагорн, а Джадис, сжимающая Нож, щурилась от яркого света, который исходил от кольца, подаренным ею когда-то Арагорну. Оно почувствовало свою хозяйку, ведь не зря она носила его столько лет, никогда не расставаясь! - Действуй! – крикнула ей Гилраэн, бросаясь к сыну. Сьюзен выпустила первую стрелу в Колдунью, которая стала приходить в себя. - Эй, ты! – позвала она ее. - Ты? – Джадис не поверила своим глазам, - как ты оказалась здесь, девчонка? - Пришла нанести визит! Ты что не рада? - ответила ей Сьюзен, накладывая вторую стрелу на тетиву, - или ты не знала, что моя душа свободна в отличие от тела? Теперь я гуляю, где хочу! - Глупая королева! – взъярилась та, перехватывая нож в боевое положение, - все надеешься спасти своего ненаглядного? Он все равно умрет! И Темная Нарния поглотит все Средиземье! - Ты ошибаешься! – ответила ей Губительница Назгулов, и они сошлись в страшном поединке. Теперь Сьюзен не боялась за себя. Ей было нужно вывести Джадис из равновесия, чтобы ты забыла про все на свете, кроме нее, пока Гилраэн распутывала веревки, сжимающие конечности Арагорна. И ей это удалось. Колдунья была вне себя от ярости, понимая, что проиграть этот бой она не может. - Я убью твою светлую душу, девчонка! – закричала она, когда они снова разошлись, ее грудь вздымалась от клокочущего в ней гнева, - И тогда ты обратишься ни в что! - Или ты! – с этими словами, Сьюзен выхватила из колчана стрелу с белым оперением. Белая стрела. Стрела для жизни. Выпуская ее в сердце Джадис, Сьюзен боролась за жизнь любимого, которая висела на волоске. И потому она не колебалась, когда пальцы привычно расслабились, выпуская смерть. Серебряный наконечник стрелы вонзился прямо в сердце Колдуньи. Та замерла, пораженная ненавистью и торжеством в глазах Сьюзен, которая не отрывала от нее своего праведного взгляда: - Теперь ты никогда не будешь являться нам во снах! – выплюнула она прямо в лицо Джадис, которая покрылась трещинами. В следующий момент Колдунья лопнула сотнями ледяных и зеркальных осколков. Гилраэн подхватила Сьюзен за руку и поволокла к стремительно сокращающемуся в размерах проходу в Междумирье. Они успели за миг до того, как он раскрылся.***
- Как Арагорн? – Спросила первым делом Сьюзен, когда они очутись во дворце Джадис. - Теперь с ним все хорошо, - ответила ей Гилраэн, - молодец, ты хорошо справилась… И тут замок задрожал, по стенам стали разбегаться трещины, а с потолка - сыпаться огромные куски льда и камня. - О, Эру! – выругалась златовласая, - ментальная смерть Джадис повлекла за собой разрушение дворца! - Бежим! – поддержала ее лучница, и они побежали, стараясь успеть до того, как замок развалиться на куски. И они успели. - Теперь Белая Колдунья потеряла часть своих сил, - произнесла Гилраэн, глядя на поднявшиеся туч пыли и снега, которые появились на месте стоявшего тут некогда великолепного дворца, - и ее можно победить! - Вот только зла она непомерно, - мрачно откликнулась ей Сьюзен, прекрасно понимая, что теперь ей будет тяжелее с ней бороться – загнанный в угол хищник всегда страшнее свободного. Златовласая согласно кивнула. - Спасибо тебе! – она повернулась к Сьюзен, - без тебя я бы никогда не справилась, Губительница Назгулов! - Ты тоже слышала об этом? – та удивилась, краснея от похвалы. - Мертвые знают все, что твориться в мире живых, - ответила ей Гилраэн, разворачиваясь обратно к лесу, где находился ее дом, - вот только изменить ничего не могут… Она горестно вздохнула. Сьюзен поняла ее, но не нашлась, что можно ответить. Наверное, та Сьюзен, которая была королевой Нарнии, точно бы нашла слова утешения, но та Сьюзен, которая жила в Средиземье, могла лишь молчать. Правильно сказал как-то раз Гэндальф: «Если тебе нечего сказать – то лучше помолчи»… Внезапно, они обе остановились, ибо услышали, как в синеве небес разнесся звонкая песнь Рога. И звук этот Сьюзен узнала бы из тысячи ему подобных. - Мой Рог! – вскрикнула она и бросилась вперед. Кто нуждался в ней. Кто-то звал ее на помощь… И тут она поняла, что ей стало тяжелее идти – каждый шаг отдавался свинцом и непонятным гулом в голове. А упав в снег, Сьюзен с ужасом обнаружила, что руки ее стали прозрачными. Она испугалась. - Что это? Что со мной происходит? - Кто-то призвал тебя! – сказала ей Гилраэн, - Ты покидаешь Междумирье, и скоро очутишься в мире живых… - Значит, я… - Сьюзен подняла на нее свой взгляд, - я … перестану быть каменной? - Именно, - кивнула ей златовласая и улыбнулась, - прощай, Губительница Назгулов! Возвращайся в свой мир, а я пока помогу тому, кто трубил в Рог…- и она растаяла в светлой туманной дымке. Радость охватила девушку, и последнее, что она увидела – так это сверкающий снег под лучами солнца.***
Тело внезапно налилось свинцом, и Сьюзен упала с постамента, на котором стояла ранее. Ребра и правый бок и колено тут же отозвались болью, потому что приземлилась она неудачно. Но девушка была рада этой боли – ибо она означала, что чары Джадис покинули ее, улетучились вместе с пением Рога. Как же здорово это – перевернуться на спину, увидеть светлеющее небо и дышать, дышать, дышать… В воздухе чувствовался легкий запах озона и знакомый, но давно забытый аромат. Сьюзен повернула голову и увидела вокруг цветущие клумбы белых лилий. Питер! А кто же еще мог так сделать? Превратить двор ее смерти в сад из ее любимых цветов, в честь которых когда-то была названа? Только он! Она улыбнулась. Брат мой, я скоро увижу тебя! - Королева Сьюзен? Ваше Величество! – она услышала взволнованные голоса и приближающийся топот копыт. Пришлось вставать, хотя почти все тело тут же отдалось болью. Голова закружилась, но Сьюзен выдержала эту муку, приведя себя в вертикальное положение. К ней приближали два фавна и дриада. Они поддержали ее, когда королева зашаталась. - Не может быть! – воскликнула дриада, - вы очнулись! - Благодать Аслана, не иначе! – воскликнул один из фавнов. Эта реплика не понравилась Сьюзен, но все же она мягко ответила: - Нет, Великий Лев здесь не причем! Кто-то дунул в мой Рог, и его магия освободила меня! – она заозиралась по сторонам, - а где Питер? - Его Величество уехал на войну, - ответил ей один из фавнов, - вместе с повелителем коневодов и королем людей. Питер. Ярл Теоден. Арагорн… - Когда? – заволновалась она, - когда и куда они уехали? - День назад, Ваше Величество, - дриада повела ее из сада, - они разбили лагерь в месте под названием Дунхаролл! Дунхаролл, Дунхаролл… Дунхаролл! Это на границе Рохана и Гондора, вблизи Белых Гор! Война продолжается, и ее место рядом с теми, кто ее дорог! Сьюзен попробовала идти сама, но стоило ей сделать шаг, как ноги у нее подломились. - Осторожнее! – нарнийцы подхватили ее. - Я должна догнать их… - плевать на головокружение, она нужна на войне! Она нужна Питеру! Она нужна Арагорну! - Нет, Ваше Величество! – категорично ответила ей дриада, - сначала Вы должны отдохнуть и привести себя в порядок! На войну Вы всегда успеете, - Союзное Войско прибудет к Белому Городу только через два дня! Два дня… Так долго… но в словах дриады был свой резон, и Сьюзен согласилась повременить немного с отъездом. Сначала ей нужно принять ванну, поесть и выспаться. А потом уже грифон довезет ее до союзных войск ярла Теодена и короля Питера. То-то им будет Сюрприз!