***
Первый раз это произошло, когда отец уехал на неделю заниматься рабочими делами. А всего за пару дней до этого Геллерту исполнилось шесть. Он очень расстроился, когда Август сказал, что не может взять с собой сына, но подаренный перочинный ножик с выгравированной молнией поднял ему настроение. Мама ушла куда-то после обеда, и Геллерт весь вечер гулял по двору, оставляя засечки на деревьях и строгая палочки. Потом он залез на старую яблоню, исцарапав себе ноги, и смотрел оттуда, как заходит за крыши других домов апрельское солнце. Мальчик хотел было сходить к своему соседу Оли, с которым они часто бегали к Эльбе, наблюдать как из порта уходят массивные корабли, и похвастаться ножиком, но решил ещё поиграть со своим подарком в одиночку. Когда на улице стало совсем темно, а ребёнку захотелось есть, он пошёл в дом. Он включил граммофон. Оттуда полился какой-то приятный женский голос, поющий на непонятном языке. Покопавшись в ящиках в кухне, он нашёл батончик с марципаном, который ещё вчера принёс с рынка папа, и с удовольствием умял его. Как только мальчик доел сладость, вернулась домой мать. Он не сразу понял, что она была не одна, и пошёл ее встречать. Геллерт наткнулся на них уже в гостиной, которая наполнилась неприятным запахом табачного дыма и чего-то ещё. Потом мальчик узнал, что так пахнет алкоголь. Сразу ему показалось, что этот мужчина делает ей больно, потому что Лиана как-то странно мычала, уворачиваясь от него у стены. Геллерт бросился помочь ей, но замер в паре метров, когда услышал ее смех. Она была явно довольна. Мужчина услышал его шаги и обернулся. Он был огромным, растрепанным, с какими-то мутными глазами и темной бутылкой в руках. Песня сменилась, и теперь на том же непонятном, но безумно красивом языке пел целый хор из женских голосов. - Это ещё кто такой? - прорычал он, вытирая рот краем расстегнутой на половину белой рубашки. - Это мой сын, не обращай внимания, - усмехнулась женщина куда-то в пустоту и стала скидывать с себя пальто. Геллерт стоял, не шевелясь. Ему было до жути страшно, но ещё больше он был зол. Сейчас мальчик пожалел о том, что оставил ножик в кухне, потому что он бы уже кинулся с ним на этого урода. - Он мне не нравится, - мужчина сплюнул на пол. - Ты так и будешь стоять тут? - он обратился к Геллерту, который, сжав руки в кулаки, затаил дыхание. - Он у тебя отсталый что ли? - буркнул мужик, заставляя маму хихикнуть где-то в углу комнаты. Она даже не смотрела в их сторону. Женщина постепенно сползла по стенке и улеглась прямо на полу, напевая что-то себе под нос. - Ну все, ты сам напросился, - прорычал мужчина после минуты напряженного молчания, - Надо было убегать, пока я... - он не закончил фразу, быстро приблизившись к Геллерту и, схватив его за шиворот, вытолкал из комнаты. - Ненавижу тупых детей, - он с силой толкнул мальчика, отчего тот упал на лестницу. - Ненавижу детей, которые портят мне веееечер, - выговаривать слова у мужчины получалась с трудом, ногой он ударил Геллерта по животу, отчего у того перехватило дыхание. На секунду ему показалось, что он оглох, но это просто включилась очередная мелодия, в которой уже не было слов. Тяжёлая рука подняла мальчика со ступенек. Удар пришёлся ему по уху, от чего оно сразу запылало огнём. Геллерт вскрикнул, и залился слезами. Тогда мужчина снял ремень одной рукой, держа ребёнка другой за вымазавшуюся сорочку. - Ненавижу детей, - прошипел громила и хлестанул по спине Геллерта. Он закричал сильнее, пытаясь выбраться из захвата. Мужчина отпустил его, и мальчик тут же упал на пол. Ещё пару ударов ремнём пришлось в разные точки его тела. - И только попробуй рассказать кому-нибудь, я убью тебя! - слова вместе с противным запахом и слюнями прилетели прямо в ухо ребёнка, крайний удар огромной ладонью попал по лицу. Геллерт лежал с закрытыми глазами, всхлипывая, пока граммофон выплёвывал отрывистые куски какой-то симфонии. Он не знал, сколько времени прошло, пока он валялся на полу, но пластинка закончилась, и звуки сменились на крики и стоны его матери из соседней комнаты. Он уснул прямо там, беспомощно скрутившись калачиком, задыхаясь от собственных слез и чувств. Утром он еле поднялся, ощущая боль во всем тебе. Мальчик заставил себя сходить отмыться и переодеться, перед этим убедившись, что дома остался только он и мама, которая все еще спала на диване в гостиной. На том самом диване, который когда-то покупал его отец. Геллерт почувствовал что-то новое, что-то гораздо большее, чем злость или страх, - его начала пронизывать ненависть к собственной матери. Отмывшись, мальчик принялся разглядывать себя в зеркало: везде были синяки и кровоподтеки, зато кости остались целыми. Не то что бы, картинка прошлого вечера размылась в его голове, нет, она была чётче некуда, но он решил не думать об этом и, одевшись, побежал к реке. Длинные красные дома окружали Эльбу со всех сторон, а люди и машины носились туда-сюда, занимаясь каждый своими делами. Никому в этом мире не было дела до Геллерта. Сидя под мостом и кидая в темную воду камушки, он вдруг почувствовал, как ему в руку уперлось что то влажное и холодное. Обернувшись, Геллерт увидел маленького лохматого котёнка, взявшегося непонятно откуда. Мальчик улыбнулся и начал гладить животное. Котёнок замурчал и залез к нему на ноги, успокаивающе перебирая лапами. Мальчик заметил, что хвост зверька был обрублен, и от этого у него заболело что-то внутри. - Тебе тоже не повезло, - проговорил парнишка, проводя рукой по сбитой шерсти. - Ты понимаешь меня лучше их всех, - он окинул взглядом проходящих по другой стороне моста людей. - Интересно, почему она меня так не любит? Геллерт улёгся на спину, подставляя лицо под солнечные лучи. И подумал о том, что если ему будет все равно, то она больше не сможет ранить его. Потому что никакие синяки не шли в сравнение с тем, что творилось в душе ещё такого маленького человека. Он наконец понял, что имел в виду отец, когда говорил, что мы можем уставать от наших мыслей.***
Геллерт поставил третий ком снега на самый верх и довольно выдохнул - их с Оли снеговик получился выше каждого из мальчиков. Всего через неделю наступало девятое в их жизни Рождество, и, как и все дети, они усердно ждали праздника. - Теперь давай обстреливать его снежками, пока он не развалится, - предложил Оли, поправляя шапку. Щербатый парнишка с торчащими отовсюду белыми кудрями был настоящим хулиганом и по совместительству лучшим другом Геллерта. А если и не лучшим, то, по крайней мере, единственным. Когда у мальчика впервые проявились его магические способности, с ним перестали общаться. Кто-то из детей испугался, кто-то начал завидовать, а кто-то считал его и тех, кто все таки ходил с ним, лжецами и выдумщиками. И только Оли расценил особые таланты Геллерта как способ натворить ещё больше весёлых бед в и так не спокойном Гамбурге. - Зачем нам его ломать, мы же потратили три часа, пока лепили этого снеговика, - Геллерт снял варежки и потёр замёрзшие руки друг об друга. - А зачем мы, по-твоему, его вообще лепили? - удивился Оли. - Используй свою магию и взорви его! - паренька вдруг осенило и он с воодушевлением посмотрел на друга. - Ты знаешь, что я не могу это делать, когда захочу, - Грин-де-Вальд надел варежки назад и, прищурившись осмотрел снеговика. - Ну и от чего это зависит? - Оли, нисколько не расстроившись, сам взялся за дело и уже успел запустить два снежка в их скульптуру. - Если бы я знал, этот снеговик уже взлетел бы на воздух, - хмыкнул Геллерт, подзадоривая азарт Оли. - Тогда, кто первый повалит его, тот выиграл! - крикнул мальчик и схватил кусок льда. - Идёт! Запыхавшиеся и красные они через четверть часа сидели на куче снега, оставшейся от их же собственного творения. И тогда радости обоих не было предела. Геллерт лёг на спину и начал ловить снежинки ртом, пару раз закашлявшись от холода, которым обдало горло. - Оли! - вдруг раздался откуда-то звонкий девичий голос, стремительно приближающийся к мальчикам. - Оли! - Чего тебе? - уставился на прибежавшую девочку обладатель своего имени. Это была его младшая сестренка, которая явно выглядела обеспокоенной. - Геллерт, там приехали врачи, кажется с твоей мамой что-то, твой отец попросил найти тебя, а Оли говорил, что вы пойдёте за склад, и вот я... - она запыхалась и остановилась перевести дыхание. - Ладно, мы поняли. Пошли? - Оли вопросительно уставился, на поднявшегося на предплечьях Геллерта, который всем своим видом хотел показать незаинтересованность. - Пошли, - вздохнул мальчик, почувствовав, как на самом деле забилось сердце. Они втроём прибежали к дому Грин-де-Вальда, у которого стояла медицинская машина, одна из тех, что носились по улицам города, виляя между низенькими авто. Как раз, когда дети подошли к тяжелой двери, она открылась и двое санитар вынесли Лиану из дома. Она была без сознания. - Пап? - Геллерт уставился на вышедшего следом отца, ожидая объяснений. - У твоей мамы был передоз кокаином, поэтому ее увозят в больницу, - Август ещё мгновение смотрел на сына, будто бы вникая, нужны ли пояснения по поводу того, что такое кокаин, но после короткого кивка он слабо улыбнулся. - Я поеду вместе с ней, прослежу, чтобы в больнице все было хорошо, - после этих слов мужчина направился к людям в белых халатах. - Погано, - заключил Оли, шмыгнув носом. Геллерт промолчал, все его мысли в голове спутались в одну кашу, которую было невозможно переварить, по крайней мере, не сейчас. - Иди домой, - бросил Оли сестре, и она тут же умчалась, оставляя ребят вдвоём. Через минуту уехала карета скорой помощи, и во дворе стало тихо. Она была больна, Геллерт это уже понял, но у неё были руки и ноги, у неё было время на каких-то мужиков, теперь у неё было время и силы на кокаин. Единственное, в чем проявлялась ее болезнь, была нелюбовь к своему мужу и сыну. Та злость, с которой она смотрела на него иногда, была несравнима ни с чем, от неё у Геллерту всегда подкашивались ноги. Что он ей такого сделал? Родился? Будто бы у него был выбор. - Зачем она оставила меня? - у мальчика выступили слезы на глазах. - Эй, она вернётся, ее подлечат, и она вернётся, - Оли хлопнул парня по спине, но тот не отреагировал, смотря куда-то в пустоту. - Если, она меня так ненавидит, зачем она оставила меня? - Геллерт схватился руками за голову и рухнул на землю. - Я не знаю, Гел, - честно признался Оли, в растерянности тряся головой, и уселся рядом. - Зачем? - парень залился слезами. Ему было стыдно и неловко, но он ничего не мог с собой поделать. Он винил себя в том, в чем не мог быть виноват, и это съедало его. Заставляло путаться в собственных мыслях и желаниях ещё сильнее и чувствовалась один сплошной страх. Его трясло, и он опустил голову в колени, не в силах смотреть на что-либо сейчас. Вокруг Геллерта растаял снег. Целый круг, радиусом метра полтора растаял за несколько секунд, и парни оказались сидеть в грязи. Геллерт поднял глаза и, увидев это, удивился настолько, что перестал рыдать. - Кажется, я понял, как работает моя магия, - заключил он, обведя все взглядом полным безразличности. - Я тоже, - Оли шмыгнул носом, желая лишь того, чтоб его друг больше никогда не был в состоянии творить чудеса, если они требуют таких эмоций.***
Они втроём сидели в небольшой кухне, кипятя воду палочками. Здесь ещё остался чай и какая-то крупа, похожая на овсянку, из которой Ариана пыталась сварить кашу. Геллерт медленно курил, рассматривая граммофон, который он никогда не включал после той самой ночи. Этот дом олицетворял все его воспоминания и переживания, от которых он пытался избавиться всю жизнь. И вот он снова здесь. Прямо в своём прошлом. Иронично. - Я нашла письмо, когда выходила вечером прогуляться, вы уже пошли спать, - Ари кинула на стол небольшой конверт, адрес на котором размылся. Геллерт развернул бумагу и медленно затянулся, пробегая глазами по тексту. - Что там? - спросил Альбус, делая глоток чая. - Моя мама умерла три дня назад, - коротко проговорил Грин-де-Вальд без единой эмоции в голосе. В кухне повисла тишина. Оба Дамблдора знали, какого это - лишиться матери, тем не менее никто из них не знал, как с этим справляться. - Ее похоронили муниципальные службы, - продолжил он, спускаясь глазами ниже. Ариана кинула взгляд на брата, ища какой-то поддержки. - Можем сходить к ней, - едва помешкав, подложила она. - Не, обойдусь, - фыркнул Геллерт, скомкав бумажку. Он молча посидел ещё с минуту и, схватив со стола пачку сигарет вышел во двор. Ариана кинулась за ним. - Что бы ты не хотела мне сказать, - начал было он поднося зажигалку к лицу. - Я понимаю, что ее не стало для тебя много лет назад, - перебила его Ариана. - И я знаю, как сложно терять то, чего у тебя никогда в реальности и не было, - Геллерт заинтересованно смотрел на девушку, ожидая, пока она продолжит. - И ещё ты не обязан прощать ее, только потому что она умерла, - девочка улыбнулась и пошла назад в дом. - Ари, - крикнул ей Геллерт вслед, на что та обернулась. - Помнишь, ты говорила, что хочешь послушать? - он сглотнул и пронзительно посмотрел на неё, добавляя: - Про то, что со мной было? - Да, конечно, - Ариана выдохнула и подошла к нему, садясь на ступеньки и беря сигарету. Парень мялся пару минут, но она даже не думала его торопить, рассматривая дым, который за несколько мгновений рассеивался в воздухе. - Мое самое первое воспоминание, - начал Геллерт, посмотрев ей в глаза, - Это то, как моя мама кидалась в папу посудой из-за пуговиц...