Saturday morning rules

Кота зовут Фред. У него нет одного глаза и от него невыносимо воняет помойкой. Мэри это совершенно не мешает прижимать его к животу, подворачивая длинную футболку, чтобы было удобнее держать. У нее такой вызов во взгляде, что Стив невольно улыбается. – Чей это? – спрашивает он, заранее зная ответ. – Мой, – девочка задирает грязный подбородок и стискивает кота сильнее, будто кто-то собирается его отнять. – Ты его так задушишь, – невозмутимо комментирует Стив и садится на порог, вытягивая ноги на дорожку перед собой. – Я не пущу его в дом, пока ты его не вымоешь. Мэри заметно расслабляется, но продолжает недоверчиво щуриться. – Ты разрешаешь его оставить? – переспрашивает она на всякий случай и подходит ближе. Роджерс только морщится от запаха. – Это же твой кот, – он пожимает плечами, – как я могу тебе запретить? Мэри с визгом вешается ему на шею, от чего Фред остается максимально недовольным и пытается выцарапать себе путь наружу между их телами. Кот не ищет путь минимального сопротивления, поэтому взбирается Стиву на плечо, попутно раздирая футболку, отталкивается от него и шмыгает в дом. Роджерс шипит не хуже кота, а дочь испуганно отстраняется и смотрит на проступающие через серую ткань алые полосы. Он тоже смотрит, но не испытывает никакого ужаса, только жжение. К вечеру и следа не останется, а вот футболку с «Нью-Йорк Янкиз» жалко, это была его любимая. – Лови его, – он треплет Мэри по голове и поднимается. – А я поищу, в чем его можно искупать. * Мэри в очередной раз обыгрывает его в шахматы, когда по работающему ради фонового шума телевизору начинается вечерняя сводка новостей. В этом тихом городке, где никогда ничего не происходит, кажется почти невероятным, сколько ужасных вещей случается во всем остальном мире. Стив, никогда не умевший оставаться в стороне, чувствует себя предателем. Мерзкое чувство, если учесть, что он сам это выбрал. – Пап, твой ход, – требовательно говорит дочь, потому что он снова отвлекается, вслушиваясь в число жертв. Роджерс мельком смотрит на доску и ходит ферзем, Мэри сверлит его недовольным взглядом. – Ты даже не пытаешься выиграть, – в ее голосе явно слышится осуждение, но Стиву совсем не стыдно. Он сосредоточен только на монотонном голосе диктора и неподвижном изображении в правом верхнем углу экрана. – …как сообщают очевидцы, был доставлен в Региональный медицинский центр Атлантик-Сити около получаса назад. Пресс-центр Мстителей отказывается давать какую-либо официальную информацию, что может наталкивать на мысли о провале всей операции. Хотя нас и заверяют в том, что делать выводы еще рано, уже сейчас можно с полной уверенностью сказать, что Америка подверглась беспрецедентному воздействию… Он может узнать Баки где угодно, в том числе и на размытом снимке какого-то любопытного прохожего. У Стива нет никаких сомнений, кто именно лежит на выдвигаемой из машины скорой каталке. – Мне надо позвонить, я сейчас вернусь, – глухо говорит Роджерс, нащупывая в кармане телефон. Мэри переводит взгляд с него на экран телевизора и хмурится. – Что-то случилось с Капитаном Америкой? Стива, кажется, прошибает холодный пот, потому что вот он – момент, которого он всегда боялся. – Нет, милая, не думаю, – он через силу выдавливает какую-то болезненную улыбку и качает головой. – У меня есть пара знакомых в Атлантик-Сити, хочу узнать, в порядке ли они. Его дочь совершенно точно не принимает такой ответ, он видит это в ее горящих любопытством глазах. Он сможет разобраться с этим позже, а сейчас быстрым шагом выходит на улицу. Рука с телефоном мелко дрожит, пока он ищет нужный номер. Трубку поднимают почти сразу, будто ждали звонка все это время. – Вы позвонили личному секретарю Джеймса Бьюкенена Барнса. К сожалению, сейчас он находится на операционном столе с двумя разрывными пулями в брюшной полости и не может вам ответить. Для того, чтобы оставить ему голосовое сообщение, нажмите «один». – Наташа, – Стив так давно не слышал ее голос не в записи с официальных пресс-конференций, что в первую секунду теряется, пытаясь вычленить из ее слов главное. – Он… – Жив, – она отвечает без заминки. – С ним и не такое бывало, сам знаешь. Наши врачи поставят Барнса на ноги к концу недели. Рада тебя слышать, Стив. – Что произошло? Вдова молчит, и Роджерс даже проверяет, не бросила ли она трубку. Романова все еще на линии, но в этот раз не спешит отвечать на вопрос. – Нат, ты можешь сказать мне, что там произо… – Не могу, – резко обрывает она. – У тебя нет допуска. – Да какого черта?! – У тебя нет допуска, – уже мягче повторяет она, но это не работает. – Понимаю, ты злишься, но я не имею права разглашать конфиденциальную информацию гражданским лицам. Тебе придется дождаться официальной сводки. – Я только хочу знать… – Он будет в порядке, – Наташа снова не дает ему договорить и это жутко раздражает. – Его состояние уже стабилизировали, готовят к транспортировке в Вашингтон. Это все, что я могу сказать. Роджерс считает про себя до десяти и размеренно дышит через нос. Он не мог не знать, что однажды это произойдет. – Скажи ему… – Он пытается сглотнуть сухой ком в горле, но ничего не выходит. – Скажи, что я возвращаюсь. – Его будут держать в отключке еще минимум двенадцать часов, – ее слова безжалостно бьют куда-то под дых. – У тебя есть время, чтобы передумать. – Я уже решил, Нат. – Ты не позвонил мне ни разу за шесть гребаных лет. И теперь ты думаешь, что можешь просто так вернуться, потому что Джеймс пострадал? Черта с два, Роджерс, вспомни, зачем ты все это затеял. На этот раз Романова действительно бросает трубку, а Стив не собирается перезванивать. Не сейчас. Он вымещает злость на ни в чем не повинном дереве. Чтобы сбить костяшки, хватает всего пары ударов. * Мэри находит его под тем самым деревом. Она держит Фреда на руках, но сразу же отпускает его возле Стива. Кот ластится к его руке и пытается слизывать кровь. – Я досмотрела до конца, про Капитана Америку больше ничего не сказали, – сообщает она и садится рядом. – Ты переживаешь за него, я знаю. Роджерс не знает, что ей ответить, чтобы это не было ложью. Его дочь заслуживает знать правду, но это совершенно точно принесет ей массу проблем, даже если сейчас она этого не понимает. – Мне он тоже нравится. Если бы тебя не было и я должна была выбрать другого родителя, то выбрала бы его. Он чешет рыжего кота за ухом и смотрит на свою слишком взрослую и серьезную шестилетнюю дочь. – Ты бы выбрала Алана Тьюринга. Стив всегда был социально неуклюжим, редко, когда мог подобрать правильные слова, чтобы кото-то утешить. Это умение ему не особо-то и пригодилось, потому что единственный человек, которого он стремился поддерживать, всегда понимал его без слов. С Мэри он учится этому заново. – Ну, если бы мне пришлось выбирать из живых людей, – она пожимает плечами и придвигается ближе, устраивая голову у него на плече. И все же, ему невероятно повезло с Мэри. Он обнимает ее одной рукой и прислоняется губами к светлой макушке с неровным пробором. Возможно, Наташа права и ему не стоит сейчас отказываться от этого. Возможно, это лучшее, что он вообще может сейчас сделать. В любом случае, у Стива есть еще двенадцать часов.