Стокгольмский синдром

Утром я встал, помылся, побрился, аккуратно подстриг ногти, попросил одного из парней подровнять кантик на шее. Я должен, как офицер, выглядеть строго и опрятно. Да и женщинам нравятся следящие за собой мужчины. Мне нужно, чтобы она в меня влюбилась, а с вонью изо рта или грязью под ногтями это будет не так просто. Женщины, они всякие мелочи подмечают, а главное тут же выводы делают. За завтраком я пожертвовал положенной мне пятидесятиграммовой плиточкой темного шоколада, приготовив его для заключенной. Я успел о многом подумать и успокоить себя. Вечером казалось, что я и прикоснуться к ней не смогу, а теперь я понял, что опять играть плохого дознавателя будет сложно. С ней интересно играть, мы буквально наравне, да и внешне она как раз моего типа. Как бы самому не увлечься за эту неделю... Девушка ждала меня, смирно сидя за столом и сцепив пальцы в замочек. Ключи я заранее сунул в карман, но ей об этом знать не обязательно. — Доброе утро, — лучезарно улыбнулась она. Я хотел было спросить, откуда она в камере без окон знает, какое сейчас время суток, но вспомнил, что сам упоминал об обеде, который будет после ее допроса. А уж просчитать, что я прихожу ровно через сутки для нее явно не составило труда. Хитрая рыжая мордашка. Ничего не ответив, я шлепнул перед ней раскрытый блокнот, со стуком впечатал в стол карандаш и сел напротив, недовольно хмурясь. — А как же твоя часть сделки? — лукаво прищурилась девушка. Так, надо сделать вид, что я был глубоко оскорблен. В принципе, так и есть, но я всегда был слишком отходчивым. — Боюсь, после вчерашнего сделка более не существует, — холодно ответил я, бросил на столешницу шоколадку и скрестил руки на груди, — давай этим обойдемся. — Ты обиделся? — Криста приподняла брови. — Серьезно? Я думала, мужчины не зацикливаются на таких вещах. Так, так, она явно любит мужественных, так что я сейчас должен показать себя не нервной институткой. — Я не любитель извращений любого рода, — хмыкнул я, — давай уже пиши что-нибудь, мне некогда с тобой возиться. — Куда-то торопишься сегодня? — включила свою мурлыкающую интонацию девушка, неторопливо вставая. Нет и нет, я сегодня уж точно не дам на себя наручники надевать. Но трахнуть ее надо. Небрежно придержавшись за мои плечи, Криста весьма изящно оседлала мои бедра, мне пришлось опустить руки. Ее влажные губы коснулись моей шеи, и предательское сердце тут же ускорило ритм, что не укрылось от соблазнительницы. Тем лучше. Я словно нехотя, будто противился желанию, коснулся кончиками пальцев ее голени, скользнул до колена. — Хочешь меня? — донельзя соблазнительно шепнула она мне в ухо, своим излюбленным укусом за мочку заводя меня еще сильнее. — Я вот тебя очень хочу. Мне не нужно было скрывать возбужденно-раздраженный взрык, когда я рывком вставал и усаживал ее на стол. — Какой же грязный у тебя рот! — сдавленно шипел я, пытаясь оголить одновременно и себя, и ее. — Ему можно найти применение и получше! Криста была довольна. Эта невыносимая развратная девка, вольготно раскинувшаяся на столе, вцепилась скованными руками в мою рубашку и потянула на себя, заставляя нависнуть над ней. — Наприме-ер? — сбившись на стон, когда я вошел, она откинула голову. Упираясь вытянутой рукой в стол, свободной ладонью я обхватил ее затылок, заставляя повернуть лицо к себе и в меру резко, как сам люблю, вбиваясь в горячее тело. Выгибается, стонет, жмурится. Такая блядски красивая, когда возбуждена, с блестящими пьяными глазами, с легким румянцем. Не удержавшись, я провел большим пальцем по светлым влажным губам. Моя привычка сохранять холодное мышление во время секса дала сбой, когда эти самые губы приоткрылись, обхватили палец, горячий мокрый язычок игриво коснулся подушечки. Глухо застонав сквозь зубы, я спешно зажмурился и чуть опустил голову, чтобы не кончить раньше времени. Ну какая же женщина... Гладя упругое тело и задирая на ней кофту, я наклонился, без зазрения совести ставя засос на напряженной шее. — Вот же вредина, — хрипло пробормотал я, — на меня наручники надеваешь, а сама любишь, чтобы понежнее. Откинув голову, она удовлетворенно, будто даже счастливо улыбнулась, что-то невнятно выстанывая, за волосы притягивая меня ближе. Мне было неудобно, но я не без удовольствия целовал ее плечи, шею, стараясь не сбиваться с ритма. Так хорошо с ней, будто мы уже давно знаем тела друг друга. Но вот научиться по ней определять, когда кончит, мне еще предстоит. Все старался не опередить ее, а теперь додрачивать еще... Без слов, не переведя дыхание и не натянув штаны, Криста толкнула меня, опрокидывая обратно на стул, и сползла со стола, устроившись между моих ног на коленях. Мелькнула вялая мысль, что она вполне может откусить мне член — не сбежит, зато отомстит. Но эта мысль не помешала мне запустить пальцы в ее густые мягкие волосы и прикрыть глаза, наслаждаясь скольжением горячих губ по стволу. Какая же охуенная женщина... Быть может, я слишком сильно потянул рыжие локоны, когда тихо стонал во время оргазма, но она ничем этого не выдала. Тяжело дыша, Криста уткнулась лбом мне в бедро, дрожащими руками поправляя свою одежду. Вернув брюки в нормальный вид, я глубоко довольно вздохнул, приложил ладонь к ее щеке и ласково погладил большим пальцем скулу. Подняв на меня уж очень несвойственный ей кроткий взгляд, рыжая подалась к руке, будто ластящаяся кошка. Пора начинать промывку мозгов, пока она разморенная. — Так не хочется, чтобы тебя расстреляли, — я помог ей встать и позволил усесться к себе на колени. — А меня расстреляют? — полусонно промурлыкала девушка, тычась носом мне в шею в попытках устроиться удобнее. — Конечно, как и любого повстанца, — заправляя ей за ухо непослушные волоски, я заодно поглаживал ее щеку, — ты сама виновата. — Может, это цель моей жизни? — негромко хихикнула она. — Умереть за свободу моего народа, все дела. Оп, чудесно, сейчас можно попытаться проявить сочувствие ее взглядам на оппозицию и Империю. — А чем под флагом Империи не свобода? — небрежно фыркнул я, хозяйским жестом накрывая ладонью ее ягодицу. — Ты просто конформист с промытыми мозгами, — с жалостью и некоторой надменностью усмехнулась она, — ты, как зашоренный, видишь только то, что положено. — Вот не надо тут меня агитировать только, — ухватив ее за подбородок, я заглянул в глубокие глаза и вдруг поразился благородству их синевы. Такой чистый оттенок, без зеленцы, не блеклые, как мои голубые. Чудо природы эта наглая рыжая мордашка, — я присягал Империи. — И дурак, — рассмеялась Криста, весело болтая ногами, — никому не нужна твоя присяга, плевать Империи на тебя. — Ну не скажи, — чуть склонив голову к плечу, я улыбнулся. Как мило она меня подначивает... — я осиротел в девять лет, Империя дала мне жизнь, образование, работу. — Любое государство должно это все давать, — фыркнула оппозиционерка, — но не отбирать при этом свободу у людей. — У тебя отобрали свободу потому, что ты пошла против Империи, — я встал, одновременно поднимая ее, — и все равно содержат в относительно достойных условиях, правда ведь? Вместо ответа на мой вопрос Криста угрюмо черканула в блокноте очередной донос и протянула мне. Я взял было край, потянул на себя, но она не отдавала. — Принеси завтра еще шоколадку, — улыбнулась девушка. — Я подумаю, — улыбнулся в ответ я, целуя ее пальцы, сжавшиеся на моем, на минуточку, блокноте. Когда я выходил из камеры, за спиной шелестела фольга. Она доверяет мне, ценит мое внимание настолько, что уже начала пытаться пудрить мозги своей революционной лабудой. Это прекрасно. Это просто чудесно. Очень продуктивно все выходит, несмотря на сложности в процессе работы.