Need

Томми избегает Алекса весь оставшийся день. Он решает спать в фермерском сарае, в одиночестве впервые за долгое время. Но сон все не приходит. Он ворочается с одного бока на другой, стараясь игнорировать неприятный зуд под кожей, будто он не на своём месте. — Я смогу, я смогу, я смогу, я смогу, — говорит он себе, игнорируя потные ладони и плотно сжимая глаза, чтобы не смотреть в темноту. Никто за ним не придет. Он в безопасности. Он в безопасности. Он один, потому что сам так решил. Он не одинок, он не брошен, он в порядке. Он может, черт возьми, сам пережить эту ночь. Без Алекса. Он сможет. Он не настолько жалок. Утром Томми чувствует себя так, будто его глаза полны песка и руки трясутся, так что он вынужден сжимать их в кулаки. Он так и не сомкнул глаз этой ночью. Как только он заходит в барак, его глаза уже ищут Алекса. Когда он наконец его находит, Томми впервые со вчерашнего дня чувствует себя расслабленным, и сразу же жалким. Он и правда ничтожество, не так ли? Алекс даже не смотрит на него. Он смеётся с другими парнями. Томми разворачивается и идёт обратно. Он не проходит и десяти шагов, как кто-то хватает его за руку. — Где ты, мать твою, был? — рычит Алекс, его глаза бегают по всему лицу Томми. Томми ненавидит, насколько он чувствует себя живым только лишь от близости Алекса. — Поблизости. Пусти. Алекс прищуривается. Он не отпускает его. Только сжимает сильнее и тащит за гаражи, толкая к стене. — Ты избегал меня, — сказал он. Звучит, как обвинение. Томми поднимает голову. — И что? Глаза Алекса блестят гневом. — Ты не… Тебе не позволено избегать меня. Томми смотрит на него. Впервые он замечает, что Алекс не очень хорошо выглядит. Эти темные круги под глазами, будто бы у него проблемы со сном, и, похоже, Алекс не собирается ослаблять хватку на его руке. — Ты сказал, что я могу трахнуть тебя, — говорит Алекс, пристально смотря в глаза Томми.  — Я хочу этого, — его челюсть сжимается, — Я хочу избавиться от этого чувства в моем организме. Я хочу избавиться от тебя. Томми хочется оттолкнуть его, что он и делает. Может быть, потому им и правда нужно вернуться к нормальности. Потому что это действительно не нормально. Томми говорит: — Я тоже хочу избавиться от тебя в моем организме. Я так это ненавижу. Алекс раздувает ноздри. Он осматривается кругом, прежде чем прижать Томми к себе и крепко поцеловать. Грубый, злой поцелуй, который ощущается больше как наказание, чем выражение чувств. Это не должно было быть приятно, но так и было. Боже, помоги им, так оно и было. Когда Алекс отстраняется, Томми чувствует, как подгибаются его коленки, а губы искусанные и влажные. Глаза Алекса потемнели, его зрачки расширились так, что глаза кажутся черными. Он касается пальцем губ Томми, прежде чем убрать руку и прошептать: — Сегодня ночью. Алекс уходит. Томми сползает по стене, сдерживаясь, чтобы не побежать вслед за Алексом влюблённым щенком. Он закрывает глаза. Вдох и выдох. Сегодня ночью. Часть его не может поверить в то, что это действительно происходит. Но, может быть, это поможет. Может быть, это наконец вылечит его от этой болезни. Должно. Пожалуйста.

*************

На удивление, это просто. Томми думал, это будет более странно, более неловко, более неправильно, ведь никто из них не делал этого прежде. Но ничего такого не было. Становится немного странно, когда Алекс вставляет в него влажный палец, но Томми не против. Он рад. Он не хочет, чтобы ему это нравилось, так что любая странность хороша. Томми смотрит на звезды, когда Алекс вставляет в него еще один палец. Непривычные ощущения. Он так и не понял, зачем геи это делают. Он рад, что он не гей. Когда Алекс раздвигает пальцы ножницами, Томми хмурится, начиная чувствовать себя неловко. Чувствовать палец Алекса все еще странно, но так хорошо. Он чувствует приятную наполненность. — Тебе это нравится, — говорит Алекс. Томми пинает его и раздвигает ноги шире. — Просто вставь его. Чем быстрее мы начнем, тем быстрее мы закончим. — Такой красивый, — говорит Алекс, вставляя третий палец. — Если ты хочешь пофлиртовать, то ты не с тем человеком, — ворчит Томми, глотая стон, когда палец Алекса задевает что-то внутри. Он не хотел этого, черт возьми. — Давай же. Просто вставь его. Алекс вытаскивает пальцы, подстраивается и медленно входит. О Боже. Томми хочется это возненавидеть, но он не может. Ему нравится. Он наслаждается ощущением члена Алекса внутри него и то, как он делает его таким прекрасно заполненным. Томми хочет еще. — Алекс, — шепчет он. — Да, — говорит Алекс почти не дыша. Он опирается о локти над Томми и успокаивающе целует, входя до конца. Оба стонут, растерянно целуясь, пока Алекс трахает Томми — жестко и быстро. Он не смягчается, но это как раз то, в чём Томми нуждается. Ему это нравится, нравится смотреть изумленно в темное небо и принимать, принимать Алекса настолько глубоко, насколько может. Он чувствует себя потрясающе, даже если Алекс не попадает в то сладкое место внутри него. Ему нравится быть заполненным, чувствовать Алекса внутри него, над ним, на нем…АлексАлексАлексАлекс…и Боже, он не знает, как он раньше жил, не зная этих чувств. Эта мысль заставляет сжаться его грудь. Он отчаянно цепляется за Алекса, сжимая его плечи. Он хочет его ближе, глубже. — Сильнее, — умоляет он, его глаза наполняются слезами. Он хочет заклеймить внутри себя Алекса, так он сможет чувствовать его всегда. — Пожалуйста. Алекс вжимается лицом в его шею и берет еще более жесткий ритм; его бедра устремляются вперед, а на бёдрах Томми, наверное, останутся синяки в виде пальцев Алекса. Боже, Боже, Боже. Томми чувствует себя безумным, стонущим и хныкающим. Так хорошо. Он, наверное, слишком громкий, но ему плевать, если кто-нибудь их услышит. Он не уверен, что смог бы перестать стонать, даже если бы весь полк пришел смотреть, как они трахаются. — Господи, почему так хорошо, — говорит Алекс куда-то в его кожу, звуча абсолютно надломленным, потому что он трахает Томми так, будто это его смысл жизни. «Я ненавижу тебя. Ты нужен мне», думает Томми, обнимая ногами Алекса и держась. Все еще недостаточно близко, недостаточно плотно. — Кончи в меня, — шепчет он. Он сломлен. — Хочу быть заполненным тобой. Алекс вздрагивает и кончает со стоном, идущим глубоко из него. Томми удовлетворенно выдыхает, кончая Алексу на живот и все еще держась за него, будто он вся его жизнь. Он не отпускает его. Он никогда его не отпустит. Они не двигаются еще продолжительное время. Тело Алекса все еще на нем, защищая его от мира за пределами своих рук. Это идеально настолько, что Томми беспокоится. Он чувствует тепло, защиту и надежность. Он чувствует себя дома. Может быть, завтра он будет чувствовать по-другому. Но сейчас этого достаточно. Более, чем достаточно.