Таблетка от Звёздной болезни

POV Тарьяй. Мы гуляли по вечернему городу, держась за руки. В жизни не подумал бы, что стану заниматься подобной хернёй, а вот поди ж ты… И самое удивительное, что мне это нравилось! С моего лица не сходила улыбка, а сердце готово было разорвать грудную клетку каждый раз, как Хенке увлекал меня в какой-нибудь тёмный переулок и отчаянно целовал, сжимая в объятиях до хруста костей. И ведь это не было официально прогулкой — мы просто дошли до моей квартиры, где я быстро собрал всё необходимое на завтра. (Хенрик ждал на улице. Мы оба прекрасно понимали, что стоит нам вместе оказаться в одном помещении — и мы уже не выйдем оттуда до утра.) Потом мы так же не спеша возвращались к нему, зажимаясь в каждом мало-мальски тёмном углу. Нам обоим надо было завтра рано вставать, но спать совершенно не хотелось, и не хотелось, чтобы эта спонтанная прогулка заканчивалась. Вот бы она длилась вечно! Каюсь, как бы я ни хотел поскорее остаться с Хенриком наедине, но этот вечер буквально загипнотизировал меня, так, что, кажется, я бы мог даже не заметить, как наступит рассвет. В квартиру Хенке мы попали около полуночи, позволив себе на обратном пути посидеть в маленькой кофейне. Ещё в коридоре, даже не захлопнув дверь, Хенке чуть ли не впечатал меня в стену, вновь впиваясь в мои губы. Как будто мы мало сегодня целовались? Хотя да, мало! Я вдруг понял, что мне постоянно мало. Мало поцелуев, мало ласк, мало его — Хенрика Холма! Потому что каждый его поцелуй был как первый. Я не знаю, почему моё тело так на него реагировало. Никогда раньше я не испытывал ничего подобного. Когда он был рядом, я забывал, как дышать, пульс стучал в висках, в ушах звенело, член каменел, а сердце выпрыгивало из груди. Исходя из собственного опыта, я вывел правило: как только ты получаешь желаемое от объекта своей страсти, все чувства к данному объекту сразу же исчезают. Но с Хенке это правило не работало. Чем больше я узнавал его, чем больше он давал мне, тем острее я реагировал, тем глубже меня затягивало, тем сильнее срывало крышу. Если так пойдёт дальше, в один прекрасный день я тупо упаду без сознания, просто увидев его. Натуральное безумие! Но это безумие было таким сладким, что не хотелось останавливаться, хотелось погрузиться с головой и никогда не найти пути обратно. — Я в душ, — прошептал наконец я, с трудом выпутываясь из объятий. Реально с трудом, потому что отстраняя руки Хенрика, я своими тут же притягивал его обратно. От его губ было невозможно оторваться, тем более сейчас, когда у меня каждый нерв дрожал в предвкушении. Я пробыл в душе довольно долго. У меня было предчувствие, что эта ночь станет особенной, поэтому помимо стандартных гигиенических процедур, я постарался даже растянуть себя, чтобы потом не тратить на это время. Я так безумно хотел его. Всего. Сразу. Выйдя из ванной и потихоньку подойдя к двери спальни, я понял, что Хенке, видимо, тоже считает сегодняшнюю ночь необыкновенной. По всей комнате были расставлены маленькие свечи. Сам Хенрик, склонившись над прикроватной тумбочкой, разливал вино в два высоких бокала. Из одежды на нём оставались белые трусы, не столько скрывавшие, сколько подчёркивающие его мужскую красоту и белая же рубашка, все пуговицы которой были расстёгнуты, открывая взору соблазнительные ключицы и ложбинку между ними, которую так приятно целовать и грудь с напряжжёнными сосками. Всего этого я сейчас не видел, так как Хенке стоял спиной, но у меня великолепная память и хорошее воображение. Настолько хорошее, что мой член уже до предела приподнимал полотенце, которое я обернул вокруг бёдер, не потрудившись одеться. Наконец обернувшись, Хенрик увидел меня и протянул ко мне руки в призывном жесте. Я сделал два шага навстречу, руками обвил его шею, и сразу же почувствовав его ладони на своей талии. — Что это? — шёпотом спросил я, обводя взглядом комнату. — Тебе нравится? — так же прошептал он. — Да… Очень! — честно ответил я, — Просто… Хенрик улыбнулся и сказал: — Просто мне захотелось, чтобы сегодня у нас было ТАК. — Хорошо, — шепнул я, запрокидывая голову и раскрывая губы для поцелуя. Он накрыл мои губы своими, и меня снова подхватил вихрь уже знакомых, но от этого не менее потрясающих, ощущений. Его язык творил что-то невообразимое — ласкал, подчинял, властвовал. Его руки нежно гладили мою спину и под этими прикосновениями каждый дюйм моего тела словно просыпался, готовый испытать новое, доселе неведомое наслаждение. Каждой клеточкой своего тела я предчувствовал, что эта ночь станет незабываемой. В какой-то момент моё полотенце оказалось на полу, и я заметить не успел, как руки Хенке уже тискали мою задницу. Мой член упирался то в его живот, то в пах, то косо тёрся о хлопок его трусов. Соприкосновение такой чувствительной сейчас головки с шершавой тканью было не очень приятным, поэтому я расцепил руки и рывком стянул с него ненужный элемент одежды. Он сдавленно охнул, когда наши возбуждённые органы соприкоснулись. Я тоже не смог сдержать тихий стон, почувствовав своим возбуждением его горячий член. Внезапно он отстранился и со словами: — Постой, малыш… Вот — держи, — протянул мне бокал вина. — Ты серьёзно? — опешил я. У меня не было ни малейшего желания предаваться алкоголизму. У меня вообще не осталось никаких желаний, кроме одного. — Да, — кивнул он, — Я хочу, чтобы ты расслабился… За нас! — и он отсалютовал мне бокалом. Я пожал плечами и залпом выпил сладковато-терпкое, красное вино, почти сразу почувствовав его действие. Меня действительно расслабило — не настолько, чтобы опьянеть, но достаточно, чтобы не испытывать смущения. Вообще-то я стеснительностью не страдаю, но Хенке в постели мог вытворять такое, что… В общем, он, пожалуй, был прав, заставив меня выпить. Хенрик опустился на кровать, увлекая меня за собой. Он начал было стаскивать с себя рубашку, но я его остановил. Уж не знаю почему, но меня это безумно заводило — обнажённый Хенке в расстёгнутой, сползающей с плеч рубашке. М-м-м-м… Он снова целовал меня до головокружения, а его руки шарили по моему телу, будто стараясь прикасаться везде одновременно. Я притягивал его за плечи, обхватывал ногами, стараясь прижаться всем телом как можно сильнее, запрокидывал голову, подставляя шею для поцелуев, от которых сходил с ума. Наши члены тёрлись друг об друга, зажатые между животами. От этих прикосновений возбуждение доходило до критической точки, но этого было мало. Хенрик спустился поцелуями к груди и долго ласкал соски, доводя меня до помутнения рассудка. Я постанывал, тяжело и часто дышал, откинувшись на подушки, комкая руками простынь. Мне хотелось большего, я хотел наконец почувствовать его в себе. Но я уже знал, что он будет действовать по-своему. По одному ему известному плану. Я также знал, что сколько бы он не изводил меня, оно того стоило, и наслаждение окупит всё с лихвой. Но когда от возбуждения уже потряхивало, было тяжело с этим согласиться. Наконец, его губы спустились к паху, дразняще мазнули по члену и остановились на внутренней стороне бедра. Я застонал в голос от нетерпения. Но он, не дотрагиваясь до члена, продолжил двигаться губами вниз. «Боже, что он задумал? » — пронеслось в моей голове. Хенрик тем временем обласкал языком яички, забирая в рот и посасывая одно, потом другое. Я стонал и метался по кровати, почти не контролируя себя, но он, видимо, решил, что и этого мало. Он сжал обеими руками мои ягодицы, после чего с силой провёл по бёдрам до самых коленей заставляя поднять ноги, одновременно разводя их в стороны. Да, не зря я выпил вина, Хенке-то дело говорил, потому что, несмотря на выпитое, я покраснел до корней волос. Когда он провёл языком между ягодиц от копчика до мошонки, я, кажется, вскрикнул. «Господи, помоги мне не сойти с ума!» — думал я. От каждого движения его языка по всему моему телу проходили судороги удовольствия. — Блядь, Хенке, что ты со мной делаешь? — шептал я из последних сил. Но когда Хенрик наконец проник в меня языком, он вдруг резко отстранился и с подозрением уставился мне в глаза. Я был в таком состоянии, что сперва ничего не понял, но потом всё-таки сообразил — он почувствовал, что его язык вошёл достаточно легко. Наблюдать его озадаченное лицо между своими разведёнными коленями было крайне забавно, хотя, я сейчас с трудом мог оценить всю комичность ситуации. Мой перевозбуждённый организм требовал незамедлительной разрядки. — Я чего-то не понял?! — спросил Хенрик, тяжело дыша. Я постарался улыбнуться самой блядской улыбочкой и облизал губы. — Ну чего… ты не понял… глупенький? — прошептал я, задыхаясь, — Я… растягивал себя… в душе. Для тебя… между прочим… Я… так хочу тебя… а ты… Договорить Холм мне не дал, он с глухим рыком, буквально, накинулся на меня, целуя, кусая, сжимая до синяков. — Тогда обойдёмся без долгих прелюдий, — прорычал он. Кажется, не у одного меня здесь срывало крышу. Хенрик приподнял меня за талию, после чего вместе со мной сделал какой-то полуразворот-полукувырок, в результате чего он оказался сидящим, поджав под себя ноги и прислонившись спиной к стене, а я оседлал его колени, сидя затылком к нему. М-да, так мы ещё не пробовали. Хенке обнимал меня поперёк живота. Потом его ладони плавно прошлись вверх по груди, сжали соски, отчего я коротко вздохнул и зашипел. Он опустил руки мне на бёдра, с силой впечатывая меня задницей в свой пах. Новая волна возбуждения накрыла с головой. Я тёрся задницей о его уже влажный член и срывающимся голосом шептал: — Хенке… если ты сейчас… что-нибудь не сделаешь… я тебя убью… — Ти, — пытаясь выровнять голос, прошептал он в ответ, — ты такой нетерпеливый. Вот лицемер, у самого-то уже тоже руки дрожали. Но тянуть он больше не стал. Откуда-то из-под подушки выудил смазку и легонько подтолкнул меня вперёд, заставив опереться на руки и выставить задницу. Он не стал церемониться и, вставив сразу два пальца, тут же начал двигать ими, проворачивать. Я застонал, пытаясь насадиться на его пальцы сильнее, почувствовать его глубже в себе, но этого было явно недостаточно. — Хенке… ещё… — простонал я, — ещё один… Хенрик добавил третий палец, я вскрикнул, наслаждаясь большей заполненностью, но всё равно, в таком положении он почти не задевал точку удовольствия. Он и сам это чувствовал, поэтому нежно прошептал мне на ухо: — Сейчас малыш… потерпи ещё чуть-чуть. Он вынул свои пальцы, и мне захотелось взвыть. Я ёрзал, стоя практически на четвереньках, пытаясь потереться членом хотя бы о простынь, пока он шуршал упаковкой презерватива. Потом я не выдержал, и удерживая равновесие одной рукой, другой обхватил свой член. Но Хенрик мягко отстранил мою руку. — Нет, мой хороший. Сегодня мы пойдём дальше. Я не совсем понял, что он имел в виду, но подчинился. В вопросах секса я уже научился доверять ему безоговорочно. Наконец он закончил свою возню, и я почувствовал, как головка его члена осторожно скользнула в меня. О, да… Но он как всегда медлил, боясь причинить мне боль, поэтому я выпрямился и со стоном одним движением насадился до упора. — Боже, Ти… что ты творишь? — простонал Хенрик. Я ухмыльнулся, повернув голову и ловя его смазанный поцелуй. Не буду врать, что не почувствовал никакой боли, всё-таки надо действовать аккуратнее, но я уже потерял всякое терпение, к тому же, удовольствия было больше, намного больше. Оно разливалось внизу живота, пульсировало в члене, грозя в скором времени затопить меня целиком. Хенрик приподнял меня за бёдра и сделал первый, пробный толчок. И вот теперь он с точностью снайпера попал в нужную точку. — Боже… да… — простонал я. Хенрик тихо засмеялся, обцеловывая мою шею, плечи, спину. Он начал двигаться. Сперва медленно, осторожно, но постепенно темп ускорялся. Я издавал развратнейшие стоны. Боже, не могу поверить — во что я превратился? Мужчины так себя не ведут! Да ну и хуй с ними! Уверен, что подавляющее большинство мужчин, понятия не имеют об удовольствии, которое мне выпал шанс испытать. Я стонал, извивался, притягивал Хенрика к себе за бёдра, пытаясь заполучить его член как можно глубже в себя. Поддавшись мне, Холм приподнялся, и, не сбавляя темпа, встал на колени. Меня он крепко прижимал к своей груди, всё больше выгибая спину, отклоняясь назад. И…боже.! В таком положении все его толчки превратились в непрерывный массаж простаты. Не могу передать, как это было охуенно. Я откинул голову ему на плечо и уже беспрерывно стонал, срываясь на крик. Не сдержавшись, я снова потянулся рукой к члену. Безумно хотелось дотронуться до себя, но Хенке вновь нежно, но настойчиво отстранил мою руку. А потом со мной начало происходить нечто очень странное. Я уже чувствовал, что вот-вот кончу, предоргазменные волны кайфа накатывали одна за другой, но эти волны словно двигались в другую сторону, точнее — с другой стороны… Ощущения были намного сильнее, ярче. Я обхватил рукой шею Хенрика позади себя, пытаясь притянуть его для поцелуя, но он не поддался, горячо зашептав мне в ухо: — Не отвлекайся, детка, постарайся сосредоточится на внутренних ощущениях. Похоже он прекрасно понимал, что со мной происходит, в отличие от меня. Что ж, сосредоточиться было легко — я уже практически не чувствовал рук, ног, а мозг вообще давным-давно отключился. Всё, что я ощущал, было как раз внутри, там где член Хенке уже в бешеном ритме вбивался в мою простату. Я закрыл глаза и теперь мог только чувствовать, слышать наши общие стоны, шлепки наших тел друг о друга. Оргазм подступал всё ближе, я больше не контролировал себя, выкрикивая: — Хенке! Боже! Я… сейчас… я… уже… Хе-енке-е! А-а-а-а! Я кончал с такой силой, что был полностью дезориентирован несколько минут. Да, клянусь богом, этот оргазм никак не укладывался в среднестатистические три секунды. И была ещё одна неувязочка — мой член тоже повёл себя странным образом: вместо того, чтобы каменно стоять, как это бывало всегда, он полувяло висел вдоль бедра, и сперма не выстреливала, а вытекала жалкой струйкой. И это пиздец как не соответствовало мощности испытанного мной наслаждения. Хенрик сделал пару резких толчков, протяжно застонал, с силой прижимая меня к себе, и расслабленно повалился на бок вместе со мной. — Боже, что это было? — пробормотал я, немного отдышавшись. — М-м-м! — промычал Хенрик и довольно рассмеялся, — Это, детка, был анальный оргазм! — смеясь ответил он. — А-а… понятно… — сказал я, хотя, разумеется, ничего мне не было понятно, я немного подумал и спросил: — А до этого, значит… нет? Он снова смеялся, а я уже начинал злиться на него, на себя, на то, что я, такой болван, ни хрена не понимаю. — Нет, до этого — нет, — отсмеявшись, ответил он. — А в чём разница? — тупо спросил я. Теперь он не просто засмеялся, он натурально заржал, еле выговорив сквозь своё ржание: — Я… я думал… что… ты как раз сейчас… понял эту разницу. Я выпутался из его объятий и откатился на другой край кровати, отвернувшись. — Ну малы-ыш! — он переполз ко мне и снова обнял, — Ну, Ти, не обижайся, прости меня, я не должен был смеяться. Просто, ну, разница же очевидна… — Я не это имел ввиду, — насуплено проговорил я. — Да я понял, — примирительно сказал он, — Я бы тебе заранее всё объяснил, просто я не думал, что это произойдёт сегодня, думал, ты не готов. — А к этому надо готовиться? — с иронией спросил я. — Поверь мне! Тебе просто повезло с физиологией, у меня, например, далеко не с первого раза получилось. — Эм-м… — я замялся, не зная, как реагировать на такое откровение, и решил задать вопрос, который меня действительно интересовал, — А что с моим членом? Он усмехнулся, но ржать не стал. — Всё с твоим членом в порядке, просто этот оргазм другого свойства, тут работают другие мышцы, не имеющие к члену отношения. Кстати, сперма при таком оргазме может вообще не выбрасываться, он чисто для удовольствия. Поэтому отнимает меньше сил. — Ну, не сказал бы! — хохотнул я. Он тоже улыбнулся и нежно поцеловал меня в висок. — Просто у тебя сегодня очень много новых впечатлений, такое всегда выматывает. — он лукаво прищурился и добавил, — Но тебе хоть понравилось? Я пнул его локтем в бок — А то ты сам не заметил? — А вдруг не заметил? — Ну тогда ты — идиот! Я немного помолчал, потом решил, что перегнул и добавил: — На самом деле, правда, очень круто. Ещё бы мне не понравилось! Никогда не думал, что можно испытывать что-нибудь подобное. Кстати, а почему ты вдруг решил, что я готов? Ты же, как я понял, решил это «вдруг»? Хотя сам был уверен, что это… трудоёмкий процесс, — я захихикал над своей формулировкой. — Ну, сначала я ничего такого не планировал. Понимаешь, я правда всегда был уверен, что для этого нужен особый настрой и всё такое… Но… Ты бы видел себя… Ты был так возбуждён… Так готов на всё… А когда ты сказал, что растягивал себя… И потом, когда ты так кайфовал от пальцев, так хотел большего… Я понял, что ты хочешь именно СЕКСА. И я решил, что может получиться… Ты справился на отлично, малыш! Я же говорю — тебе повезло с физиологией. Он улыбнулся и притянул меня к себе. — Ох, Хенке, называй вещи своими именами. Я хотел не «именно секса», я хотел именно ТЕБЯ! И повезло мне с ТОБОЙ, а не с физиологией! — Это мне с тобой повезло. Ты делаешь меня таким счастливым! — сказал он, довольно улыбаясь. А мне хотелось ещё так много ему сказать, но я себя остановил. После такого секса, кого хочешь потянет на лирику и откровения, вот только потом можно пожалеть о сказанном. Для одной ночи я и так наговорил достаточно. Хорошенького понемножку! (Я, может, и не тяну на настоящего мужчину, зато внутри меня живёт порядочная стерва!) Но когда, засыпая, Хенке прижал меня к себе и прошептал куда-то мне в макушку: «Ти… любовь моя…», я почувствовал укол совести. Но мы ведь не последний день живём? Я скажу ему, обязательно скажу, что я чувствую… Как только сочту нужным.

***

А утром начался какой-то сюрреализм. Во-первых, я проснулся намного раньше будильника, во-вторых звук который меня разбудил, показался мне очень странным, даже неуместным. Ну не привык я просыпаться от громкого хохота! Смеялась женщина, да как смеялась… — Боже, — пробормотал я, находясь ещё в полусне, — Кто-нибудь, заткните эту сумасшедшую. — Доброе утро, Тарьяй! — произнёс женский голос, — Ха! Доброе! И она вновь зашлась в истерическом хохоте. Ну, диагноз я, кажется, поставил правильно — как есть, ненормальная. Я наконец открыл глаза и тут же захотел закрыть их обратно. На пороге спальни стояла Леа и хохотала. Кажется, у неё была истерика. Но увидев, что я проснулся, она замолчала и замерла, открыв рот. Теперь, по-моему, у неё был шок. Приподнявшись на локте, я огляделся вокруг и понял — тут было от чего сойти с ума. Разбросанные вещи, свечи, вино, тюбик лубриканта, упаковка от презерватива (слава богу, сам кондом нигде не валялся). И, как апофеоз всего этого — мы, на скомканных после секса простынях, абсолютно голые (рубашка Хенрика, в которой он так и уснул, не в счёт, в ней он выглядел ещё более обнажённым), почти не прикрытые одеялом, в тесных объятиях друг друга. Пиздец, короче. В довершение всего Хенке заворочался, и притягивая меня к себе, пробормотал: — Ти, родной, куда ты? Ещё рано… — Да, милый, — с издёвкой сказал я, — ещё очень рано, но, я думаю, тебе лучше проснуться.