Таблетка от Звёздной болезни

Юлие сидела за своим рабочим столом, наполовину скрытая за стопками каких-то бумаг и прочим канцелярским хламом, и задумчиво покусывала карандаш. Пятнадцать минут назад Тарьяй и Хенрик постучались в её кабинет, но Андем лишь мельком взглянула на них, пробормотав: — А, это вы… Входите. И вот уже четверть часа они стояли возле стенки, держа куртки подмышками, как провинившиеся школьники, не до конца, правда, понимая, в чём состоит их вина. Наконец, Юлие встала, обошла стол вокруг, остановилась, опираясь на него рукой, и уставилась на парней долгим взглядом, тяжёлым, как старинный утюг. — Что же вы творите, мальчики?.. — тихо сказала она наконец. Тарьяй не понял сути вопроса, поэтому стоял молча. Хенрик тоже ничего не понял, но всё же решил уточнить: — А что мы творим? — Вы действительно не понимаете? — печально спросила Андем, — Хотя, я это предвидела, поэтому решила с вами поговорить, — она ещё раз окинула их взглядом с ног до головы и продолжила, — Я не знаю, что творится сейчас у вас в головах… Хотя, нет! Пожалуй, знаю… Влюблённость и мозги очень плохо уживаются в одной телесной оболочке. Но это вас не оправдывает! Вы взрослые люди — по крайней мере, мне так казалось, — она развела руками и умоляюще посмотрела на парней, — Послушайте, вы должны понимать главное — вы больше не имеете права поступать так, как вам заблагорассудится. Вы — публичные люди. Я понимаю, всё это свалилось неожиданно, я и сама не ожидала такого повального фанатизма по отношению к своей и вашей работе, но так случилось… Поэтому вы, а точнее, мы все должны теперь жить с оглядкой. Нельзя позволить злым языкам уничтожить то, чего мы достигли! — под конец своего монолога Юлие говорила с отчаяньем. Отчаяньем из-за того, что они — два идиота, которые не понимают элементарных вещей. — Да что может случиться? — в недоумении сросил Тарьяй, — Это же одна крошечная фотография! Андем всплеснула руками. — Крошечная фотография?! — уже не сдерживаясь, она повысила голос. — На которой вы буквально трахаете друг друга глазами! И это не заметит только слепой! Боже! Как я-то вас проглядела? А если всплывут другие снимки? — Да какие другие? — психанул Тарьяй, — Нас вчера кто-то случайно сфотографировал и всё! — Ты не понимаешь? В вашей ситуации не должно быть случайностей! Вы должны продумывать каждый свой шаг, потому что неизвестно, где в следующий раз «случайно» появиться человек с камерой, — она потёрла ладонями виски и продолжила, — Вы же не только себя подставляете, но и меня, и всех кто работает над проектом! — А они-то тут причём? — наконец не выдержал Холм. — Ох, Хенрик, ну ты-то уже не маленький… — Юлие осеклась, словно вдруг усомнилась в своём утверждении, — Да вы что?! Вы действительно не отдаёте себе отчёта в том, что может произойти?! Она перевела дыхание, и продолжила уже спокойнее. — Хорошо, сейчас я вам обрисую перспективы. Начнём с того, что перед съёмками вы все подписали контракт. Хенрик и Тарьяй согласно кивнули. — Так вот… Обычно в контракте оговаривается пункт о том, что актёры обязуются не жениться или же не выходить замуж в течение нескольких лет после съёмок. Также они не имеют права заводить серьёзные отношения. Это делается для того, чтобы актёр, если он вдруг становиться секс-символом, не растерял вдруг свою популярность, так что это хорошо и для самого актёра, и для продюсеров, которые собираются с ним работать! Видите ли, фанаты, влюбленные в своих кумиров, обычно не прощают последним их счастья. В ваших контрактах такого пункта не было. Никому не пришло в голову запрещать жениться подросткам, — Андем наконец немного расслабилась и усмехнулась, — За несовершеннолетних вообще родители расписывались, — она на минуту замолчала, потом вдруг предложила, — Будете кофе? У меня что-то сегодня день тяжёлый, только на кофеине и держусь. Парни согласно кивнули. — Стоп-стоп-стоп… — задумчиво произнёс Хенрик, когда они уже удобно устроились за маленьким кофейным столиком в углу кабинета, — То есть, получается, по закону, мы имеем право делать со своей личной жизнью что хотим, но тогда… — Да, но в вашем случае всё немного сложнее, — прервала Юлие, — Я вам объяснила этот пункт только для того, чтобы вы поняли — быть холостым или, проще говоря, условно доступным для всех влюблённых поклонниц — это не имидж, а необходимая часть развития актёрской карьеры. — Господи, я вообще не понимаю в чём проблема?! — возмутился Тарьяй, — Можно подумать — мы совершили каминг-аут в прямом эфире! — Каминг-аут… Слова-то какие выучили… Ещё бы вы выучили то, как в этой жизни всё устроено… — устало проговорила Андем, — Видите ли, проект «Скам» — очень спорный, а третий сезон — особенно. Несмотря на всю популярность, есть очень много недовольных. Например, многие мамочки очень хотели бы перегрызть мне глотку только за то, что их дети посмотрели то, что я наснимала. К тому же, гомосексуальность до сих пор не считается нормой во всём мире. Можно сколько угодно говорить о том, что у нас толерантная страна, но всегда найдутся те, кто осудит, — Юлие грустно рассмеялась, снова разлила кофе по чашкам и продолжила, — По закону и у меня всё окей — на все постельные сцены получены разрешения от родителей. Ну, то есть, в тюрьму меня не посадят, — усмехнулась она, — Но нельзя забывать о прессе. В подобных случаях всегда находится говнюк-журналист, и даже не один, который способен раздуть большой скандал. Например, меня обвинят в пропаганде гомосексуализма и проституции, да ещё и сводничество припишут. А ведь большая часть моих актёров — несовершеннолетние! Перед законом я чиста, но что толку? Если случится скандал в прессе, не видать нам с вами ни новых ролей, ни новых проектов, как своих ушей. — Но неужели, одно несчастное фото может наделать столько шума? — удивился Хенрик. — Как видишь — да! — печально ответила Юлие, — Сегодня мне пригрозили свернуть съёмки, если я не разберусь, — но она тут же улыбнулась, — Вообще, с вашим разгильдяйством удивительно, что снимок всего один. — Кстати, Юлие, — улыбнулся в ответ Холм, — А почему ты сразу решила, что у нас отношения? Из-за одной фотографии? То есть, я не отрицаю, но… — Неужели не понятно? — закатил глаза Тарьяй, — Фру Андем пообщалась с Давидом! — Верно! — рассмеялась она, — Ладно, читать нотации я вам не буду, тем более, делать это уже поздно. Вы сами всё решили, — с этими словами Юлие протянула руку, оттягивая толстовку Сандвика и выразительно указывая взглядом на его шею, разукрашенную засосами. Если она хотела этим жестом смутить парней, то просчиталась — Тарьяй и Хенрик переглянулись с такой ощутимой страстью, что в воздухе стало жарко. — Так! Стоп! — Андем вскинула руки, — Вам нужно учиться контролировать свои эмоции. Нам придётся исправлять положение. Господи, ну как же я ничего не заметила? Как давно это у вас? И, к слову, что думают об этом ваши родители? — Эм… — замялся Тарьяй, поправляя ворот толстовки, — Нашим родителям ещё не предоставилось возможности что-либо подумать. «Это» у нас три дня… и… — И поэтому, — закончил за него Хенрик, — Можешь не заниматься самобичеванием, у тебя тоже не было ни какого шанса что-то заметить. Вообще-то, Тарьяй хотел сказать другое, но не знал как это сделать. Он вдруг с ужасом осознал, в каком подвешенном положении оказался. С одной стороны — жизнь, карьера, театр, новые роли, шанс стать звездой мирового масштаба, словом всё то, за что он, не задумываясь, отдал бы полжизни ещё три дня назад. С другой стороны, был их, ещё не начавшийся толком, роман. Здравый смысл кричал у Тарьяй в голове о том, что надо, не сомневаясь ни секунды, выбирать первое. Но седдце снова сдавливали стальные тиски, и он понимал, что не сможет продолжать спокойно жить, строить карьеру, да просто не сможет ходить по этой земле, дышать этим воздухом, если у него отберут эти, пусть пока и недоотношения, если у него отберут Хенке. Вопрос Юлие заставил его вздрогнуть и вынырнуть из сумбурного водоворота своих мыслей. — А как там твоя Леа, Хенрик? — спросила Андем. — Мы расстались, — твёрдо сказал Холм. Тепло разлилось в груди Тарьяй от этой твёрдости в его голосе. — Ну да, конечно! — усмехнулась Юлие, — Кто-бы сомневался… Что ж, придётся выкручиваться. Как давно вы расстались? — деловито начала она, и что-то в её голосе очень не понравилось Сандвику. — Н-ну, вообще-то сегодня утром, — улыбнулся Хенрик. — О, значит это будет проще, чем я думала… — Что будет проще? — не понял Холм. — Ну как, что? — буднично ответила Андем, — Ты должен с ней помириться! — Нет! — вырвалось у Тарьяй. «Только не это» — думал он, чувствуя как все его утренние страхи возвращаются. Парень попытался взять себя в руки, устыдившись своего выплеска эмоций, но ничего не выходило, и он продолжал отрицательно качать головой и беззвучно шептать «Нет». А ещё он начинал злиться. Хенке почему-то молчал. — Тарьяй, послушай, — спокойно сказала Андем, — Сейчас ты должен повести себя как взрослый человек. От этого зависит многое. В тебе говорит — ты уж не обижайся — подростковый максимализм. Нам надо сбить со следа, тех, кто пытается ставить нам палки в колёса, и самый лучший вариант — если в сети вновь появится счастливая пара — Хенрик и Леа. Тогда все ваши выходки легко сойдут за стёб! К тому же, вам с Хенриком не обязательно расставаться, просто… Хенрик перебил её жестом. — Ти, послушай, я же обещал тебе, что всё будет хорошо? Всё и будет! Поверь мне. Просто сейчас надо поступить так, как говорит Юлие. Этого Тарьяй уже не мог выдержать. — И кем я буду рядом с вашей «счастливой парой»?! — сквозь зубы процедил он, — Комнатной собачкой? Ну уж нет! — он зло усмехнулся, повышая голос, — Не на того ты нарвался! О чём вообще речь?! Меня впереди ждёт такая жизнь — закачаешься! — Сандвик уже орал, не позволяя вставить ни слова в свой монолог, — И знаешь, Холм, пожалуй, хорошо, что так получилось! Каждый из нас получит то, что заслуживает: ты — свою девку, я — блестящую карьеру! Как я мог забыть о том, что является самым главным в жизни?! И, не дожидаясь, пока Хенрик и Юлие придут в себя, Тарьяй схватил куртку и пулей вылетел из кабинета. Холм отдуплился первым и кинулся было вслед, но Андем его остановила. — Послушай, Хенке, может, это всё к лучшему? — Что?! — Хенрик посмотрел на неё ошалевшими глазами. — Ну ты-то понимаешь, что ничего серьёзного между вами не будет? Вы просто поддались моменту, перетащили чувства своих персонажей в реальную жизнь, но это пройдёт… Взгляд, которым одарил её Хенрик слегка пугал. — Мне жаль, что ты так думаешь, — тихо произнёс он, — Я теперь не знаю, что делать дальше, но одно я знаю точно — без него мне не нужна вся эта грёбаная жизнь с её прелестями. Без него я не смогу дышать. И он решительно вышел из кабинета Андем. «Что ж,» — подумала Юлие, — «Если я права, то проблемы разрешаться сами собой, а если я ошибаюсь, и у них это серьёзно, то это послужит хорошей проверкой чувств».

***

Несколько кварталов Тарьяй пролетел, не разбирая дороги. Внутри у него всё просто клокотало от злости. Но постепенно гнев проходил, сменяясь отчаяньем. Физических сил тоже не осталось — слишком много нервотрёпки за один день. Он замедлил шаг и огляделся. Наткнувшись взглядом на скамейку, Сандвик направился к ней. Людей на улице почти не было — слишком холодно для прогулок. Одинокие прохожие наверняка смотрели на него, как на сумасшедшего. Телефон в кармане беспрерывно звонил, но он не обращал на него внимания. По-хорошему, нужно было пойти домой и дать отдых своему измученому организму, а не мёрзнуть на лавке, но дом караулили воспоминания, слишком свежие чтобы на них нарываться. Он вообще не представлял, как сможет теперь находиться в своей квартире, да и не только в квартире… Всё вокруг напоминало о Хенке. Каждый грёбаный камень говорил о потере. Каждая витрина магазина мерзким голосом сообщала: «Ещё недавно, вы проходили здесь вместе». Но, к счастью, возможности человеческого организма не безграничны. Это относится и к переживаниям. Человек просто не может страдать дольше определенного лимита. Поэтому, спустя час продрогший до костей Тарьяй всё-таки добрёл до своего дома. На скамейке перед домом сидел Хенрик. Что ж, это было ожидаемо, но не радовало. Тарьяй решил, что, раз всё против них, лучше им не быть вместе. Теперь эту простую истину нужно было донести до Холма, но Тарьяй не был готов. Он надеялся, что их разговор состоится хотя бы завтра, потому что сейчас будет слишком больно. Но выхода не было. Медленным шагом он подошёл к скамейке. Хенрик встал, делая шаг навстречу, но что-то во взгляде Тарьяй его остановило, и он так и остался молча стоять. «Господи, помоги мне, — думал Сандвик, — Ну как же я смогу сказать ему, что нам не надо встречаться, если единственное чего я хочу — броситься ему на шею и никогда не разрывать объятий?» Наконец он глубоко вдохнул и выпалил: — Зачем ты пришёл, Хенке? Мне кажется, мы уже всё решили. — Мне тоже казалось, что мы всё решили, ещё вчера, — сказал Хенрик с надрывом в голосе. — Да, решили, — саркастически прозвучало в ответ, — Только ты сам час назад всё перерешил, когда сказал, что хочешь вернуться к своей девчонке. — Чёрт, Ти, будь справедлив! — в отчаянии Холм повысил голос, — Я этого не говорил! Ты вообще всё не так понял! — А как же я должен это понимать? — Тарьяй чувствовал, что разговор свернул не в ту сторону, но уже не мог остановиться, — С тобой никогда ничего не понятно! Три дня! Всего лишь три долбаных дня! А в моей жизни наступил полный пиздец! Знаешь Холм, уходи! Оставь меня в покое! Я сейчас пойду и хотя бы спокойно высплюсь… — Тарьяй осёкся. Боже!.. Что он несёт?.. Как он мог такое сказать?! Эти бессонные ночи с Хенке — лучшее, что было у него в жизни! — Хенке… прости…я… не хотел… Я… я не это хотел сказать… — забормотал он. — Нет, Ти, ты прав, — взгляд Холма был как лёд, а в голосе слышались металлические нотки, — Действительно, зря я пришёл. «Ну вот Тарьяй, ты добился своего. Что же ты не радуешься?» — пронеслось у Сандвика в голове. Холм уже развернулся чтобы уйти. — Нет… Не зря! — голос предательски дрогнул, на щеках появилась какая-то мокрая пакость… Что? Он плачет? Сквозь пелену слёз Тарьяй увидел как Хенрик обернулся. В следующую секунду он уже повис у него на шее. — Прости, Хенке, — шептал он, прижимаясь к нему всем телом, — Прости… Я не знаю, что на меня нашло… Ты же понимаешь, что я так не думаю… Эти три дня были… чем-то невероятным… Просто, когда ты сказал, что хочешь… — Я не хочу вернуться к Леа, — чётко проговорил Холм, прижимая его к себе — Я только сказал, что Юлие права. — Прости, но я не улавливаю разницы, — всё ещё всхлипывая ответил Тарьяй. — А дело в том, что Леа сама просила не афишировать пока наш разрыв, поэтому мы с ней прекрасно договоримся, —просто сказал Хенрик, и, склонившись, поцеловал своего капризного мальчишку. Потом он отстранился и спросил его, заглянув в глаза, — А ты что же, и правда смог бы сейчас лечь и спокойно уснуть один? Тарьяй зарылся носом в его шарф, и оттуда прошептал: — Нет… Я уже никогда не смогу спокойно уснуть без тебя.