Таблетка от Звёздной болезни

Утром Хенрика разбудило ворчание Тарьяй. Слов было не разобрать из-за включенного душа. Хотя сам Ти находился не в ванной, он бегал из гостиной в кухню и беспрерывно на что-то жаловался. Вначале Хенрик решил, что он говорит по телефону, но потом увидел его трубку на тумбочке. Так… Это он что, сам с собой разговаривает? Ладно… у всех бывает… Хенрик встал с кровати и только тогда заметил, что вся одежда Тарьяй выворочена из шкафа и валяется где только можно: на полу, на кровати, даже на настенном бра висела одна из его рубашек. Чё за хрень? Для начала Хенрик пошёл и выключил воду. Тарьяй, услышав тишину, приплёлся со стороны гостиной: вид у него был до крайности озабоченный. — Я тебя разбудил? Прости, я не хотел, правда… — сказал он — Иди ложись, ещё рано. — при этом он как-то странно оглядывался. Холм почему-то вспомнил, как однажды его младший брат принёс бездомного щенка и пытался прятать того у себя в комнате. Так… Что происходит? Он вернулся в комнату и взял телефон. Да уж. — А чем ты занимаешься? — спросил Хенрик как можно спокойнее, как будто это в порядке вещей — вскакивать в половине пятого утра, чтобы провести ревизию гардероба. — Да… я… так… Искал… кое-что… — ответил он, запинаясь. — И что? Нашёл? Холм уже прошёл в гостиную. Надо ли говорить, что там царил такой же беспорядок как и в спальне. Правда, было кое-какое различие — на диване было разложено несколько комплектов одежды. Так, словно их сравнивали, подбирали по цвету, стилю. — Эм… — не нашёлся, что сказать, Тарьяй. Он вошёл в комнату следом и остановился у Хенрика за спиной, — Короче, ты уже понял… — Единственное, что я понял — это то, что я ничего не понял, — улыбнулся Холм. Он посмотрел на Сандвика, всё же надеясь на разъяснения. — Короче… я… — было видно, что слова даются ему с трудом, — В общем, я не пойду с тобой к Леа. Хенрик удивлённо вскинул брови, потом ещё раз оглядел комнату и усмехнулся. — Только не говори, что это потому, что тебе нечего надеть, — ответил он с сарказмом. — Хорошо, не скажу, — проворчал Тарьяй. — Ти, ты правда думаешь, что это имеет значение? — Слушай, я не хочу чтобы ты думал, что я какой-то пижон, для которого одежда играет решающую роль. Я не такой. — убеждённо сказал Тарьяй. — Конечно не такой, — Хенрику пришлось постараться, чтобы его голос не прозвучал издевательски, потому что гардероб этого «не пижона» превышал его собственный как минимум втрое, и это при том, что Холм в соцсетях как раз таки считался пижоном, — Знаешь я думаю, что совершенно неважно, во что ты будешь одет, мы ведь… — Да как же ты не понимаешь? — взвился Сандвик, — Ты же сам периодически вертишься в мире моды, а она вдобавок ещё и женщина! — он произнёс это с такой интонацией, словно говорил «гремучая змея», — Я вовсе не хочу, чтобы твоя Леа потом говорила, что я… что ты… — он так и не подобрал нужных слов, поэтому просто замолчал. — Господи! Что творится у тебя в голове? — Холм уже не знал, смеяться ему или сердиться, — К тому же, у тебя тут одежды — целый отряд пижонов нарядить можно! — Да в том-то и дело — что «нарядить», а не стильно одеть! — возмутился Тарьяй, — Короче, я никуда не пойду. У меня, к тому же, ещё и репетиция сегодня… Так что, я просто не успеваю… Вот тут уже Хенрик расстроился. — Во сколько репетиция? — спросил он бесцветным голосом, — Просто я без тебя не пойду, я так для себя решил. — Ты шутишь? — удивился Сандвик, — Что за фигня?.. Почему?.. — Потому, что мне надоело, что моё только что обретённое счастье трещит по швам десять раз на день. Я не хочу, чтобы ты нервничал… и надумывал тут всякую фигню. Тарьяй смотрел на него во все глаза. — Ты сейчас серьёзно? Но ты же сам говорил, что Юлие права, и… надо как можно скорее это решить… Ты правда не пойдёшь? Из-за меня? — он подошёл к Хенрику и остановился, не отводя взгляд. — Для меня гораздо важнее, — сказал Холм, положив руки на плечи Тарьяй, и глядя ему в глаза, — чтобы между нами всё было хорошо. Если даже весь мир будет против нас, я выберу тебя. — Хенке… — прошептал Ти, обнимая парня за талию и утыкаясь носом в его плечо, — Нет… не надо никаких жертв. Я… просто затупил. Мы пойдём вместе. Одежда — это действительно неважно. — Вот именно, — сказал Хенрик, целуя его в висок, — К тому же, Леа видела тебя без одежды вообще, — добавил он с улыбкой, — а с этим ничто не сравнится. Тарьяй шутливо боднул его в шею, но на его лице сияла улыбка. — Ладно, — сказал он, — Вообще-то, ещё очень рано, может пойдём поваляемся? — Ну наконец-то до тебя дошло, что в такое время нужно находиться в постели, — рассмеялся Холм. — Мне нравится, как ты подчёркиваешь — «находиться», — поиграл бровями Сандвик, — То есть, спать вовсе не обязательно? Хенрик притворно ужаснулся, отчего Тарьяй расхохотался и сказал: — На самом деле, я не хотел тебя будить. Думал, что просто выберу одежду и лягу обратно. — Ну, знаешь! — возмутился Холм, падая на кровать, — Для того, кто не хотел будить, ты устроил слишком много шума! — Вот не надо, пожалуйста! Я всё делал по науке! Это на тебя научный подход почему-то не действует! — проворчал Ти, устраиваясь рядом. — Что? — усмехнулся Хенрик, — Какой ещё научный подход? — А такой, — важно сказал Сандвик, — Если нужно не разбудить человека случайным звуком, то надо устроить какой-то посторонний шум, только не очень громкий, например приглушённо работающий телевизор, или открытый кран. Ты думаешь, зачем я душ включил? — Не знаю… Может ты хотел установить рекорд Гиннесса, по оплате ЖКХ, — заржал Холм. Тарьяй ткнул его локтем в бок, за что тут же был прижат к кровати носом в подушку, со скрещенными за спиной руками. А Хенрик, навалившись сверху, продолжил, — Ну и что там должно быть дальше, по твоей теории? — А то, — задушено ворчал Сандвик из подушки, пытаясь освободиться из железной хватки, — Что когда спящий привыкнет к внешнему раздражителю, его уже не разбудит другой звук, — ему наконец удалось повернуть голову, и голос зазвучал ясно, — Даже если что-нибудь разбить. А ты проснулся, хоть я ничего и не бил, — он резко вывернулся, освобождая руки — и вот уже Холм лежит на спине, а Тарьяй восседает на нём верхом, прижимая его руки по обе стороны головы. — Я, конечно, не знаю, где ты вычитал эту теорию, — улыбаясь сказал Хенрик, глядя снизу вверх на Тарьяй, — Но со мной у тебя ничего не получилось бы, в любом случае. — Это ещё почему? — Сандвик так возмутился, что ослабил хватку. Холм тут же высвободил руки и притянул его к себе целуя. — А потому, — ответил он, прервавшись ненадолго, и глядя прямо в глаза, — что я проснулся от звука твоего голоса, а его я услышу, не смотря ни на что, — и Хенрик вновь соединил их губы в поцелуе. Тарьяй расслабился, отвечая на поцелуй и позволяя снять с себя футболку. Как всегда, в объятиях Хенке он плавился, словно воск. И на некоторое время, мир вокруг них перестал существовать.

***

POV Тарьяй. В обед Хенрик написал, что не успевает заехать за мной, и мне пришлось тащиться через весь город на автобусе. Адрес, что он прислал, я нашёл быстро, но его машины поблизости не было. Хенрик не очень любил пользоваться авто, да и кому понравится полдня торчать в пробках? Но раз уж нам вдвоём нельзя открыто появляться на улицах… Но Холма не было. Он, конечно, сказал, чтобы я поднимался сам, но мне было как-то стрёмно. Ну о чём я буду с ней разговаривать? Нет уж, лучше дождусь Хенке. Минут через десять около меня остановилось такси. Из него, как ни странно, выпорхнула Леа, бросив на ходу: — Привет, Тарьяй, прости что заставила ждать, — она сказала это так, словно я каждый божий день захаживаю к ней на чай. Я немного растерялся — не так я представлял себе встречу с бывшей девушкой своего парня. Но я взял себя в руки. — Да без проблем. Она тем временем направилась к багажнику, из которого водитель уже вынимал многочисленные свёртки и пакеты. — Ну, что ты стоишь? — заявила она мне. Я растерялся ещё больше, но подошёл. И тут же был, словно новогодняя ёлка, увешан всевозможными пакетами и пакетиками, под мышку мне засунули объёмистый свёрток, а в руки, не смотря на все пакеты, всучили огромную коробку. Теперь я мог думать только об одном — как бы не уронить всё это, а заодно и не упасть самому. — Ну что, идём? — весело прощебетала Леа, подхватывая ещё несколько свёртков и направляясь к подъезду, — Нет, правда, прости, — продолжала она, — Я вовсе не забыла, что вы должны придти, просто у меня ни на что не хватает времени — работа сжирает всё! Поэтому я решила пробежаться по магазинам, раз уж сегодня у меня внеплановый выходной. Я буквально, мечтаю, чтобы в сутках стало на пару часов больше, может тогда удастся хоть что-нибудь успеть, — без умолку тарахтела Леа, поднимаясь по лестнице впереди меня, — Тебе ведь это тоже знакомо? — обернулась она ко мне. Я совершенно искренне покивал — мне действительно тоже часто не хватало времени. — К тому же, — продолжила она свой монолог, — Я была уверена, что вы опоздаете: Холм ещё ни разу не пришёл ко мне вовремя, несмотря на его маниакальную привычку всё записывать. А я так давно не выбиралась просто побродить по магазинам. После этих слов я подумал, что если это называется «просто побродить», то как же тогда в её понимании выглядит настоящий шопинг (наверное, тогда она возвращается домой на фуре, загруженой её покупками). Потом Леа минут десять искала ключ, перерывая все пакеты и свёртки, при этом не замолкая ни на миг. Я узнал прорву бесполезной для себя информации. Например, что некоторые производители дорогого нижнего белья не соотносят цену и качество, а один из известных фотографов носит парик и уверен, что об этом никто не знает. Если честно, ещё полчаса в её обществе — и я напрочь забуду зачем я вообще сюда припёрся. Сейчас я совершенно не понимал, как Хенке с ней встречался. Даже если не брать в расчёт то, что её слова не несут ценной информации, остаётся техническая сторона дела — Холм сам большой любитель поболтать, но тут же ни слова не вставишь. Как его вообще угораздило связаться с Леа? Сейчас я не чувствовал ни капли ревности, только недоумение. Я сидел в гостиной и разглядывал обстановку, пока Леа пошла переодеваться. Обстановка, надо сказать, была странная, какая-то хаотичная, как впрочем и сама девушка. Идеальный порядок на стеллажах соседствовал с полным хаосом на столе, где за кучей всякого хлама было не видно компьютера. Складывалось впечатление, что она здесь редко бывает. Впрочем, наверное, так и было. — Будешь кофе? — спросила Леа, появляясь в комнате. Она действительно переоделась, и теперь на ней было… платье? джемпер? Короче, нечто очень странное, больше всего напоминающее огромный чехол неизвестно от чего. Объёмный воротник был раз в десять больше чем нужно, а в широченные рукава можно было пролезть целиком. Тоненькая фигурка полностью потерялась в этой хламиде. Эдакая одёжка для бегемота. Возможно, ему она была бы тесновата, но у бегемота были все шансы в неё поместиться. Я понял, что зря парился насчёт одежды — такой моде я точно не смогу соответствовать. Девушки и правда стали очень странно одеваться, подумал я, с содроганием вспоминая несколько платьев с последней вечеринки. — … ну я же права? Тебе сколько сахара? — спросила Леа. Я понял, что прослушал всё что она сейчас говорила, кроме того, я даже не заметил, как мы переместились на кухню. Но, судя по всему, я ни разу не ответил невпопад, и Леа не заметила, что я не слушаю. Ну, так для меня это плёвое дело — я каждый день в школе сижу с искренней заинтересованностью на физиономии, успевая при этом слушать музыку, переписываться в фейсбуке, и списывать домашку на следующий урок. Леа поставила передо мной чашку с кофе и уселась напротив, глядя мне в глаза. Я вдруг понял, что она молчит уже минут пять, и почувствовал неловкость. — Знаешь, — произнесла она совсем другим голосом, — Это хорошо, что Хенрика пока нет. Я очень хотела сказать тебе кое-что, с глазу на глаз. Во-первых, прости, за вчерашнее утро, — девушка грустно усмехнулась, — Но тут вы сами виноваты. И не подумай, что я какая-то истеричка, просто если бы я застала свою кошку, читающую газету в очках, то была бы менее шокирована. Но сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты понял меня, и прежде всего, перестал считать врагом, — Леа немного помолчала, собираясь с мыслями, — Я не знаю, какие у вас отношения и, честно говоря, знать не хочу, — она выставила вперёд руки, словно защищаясь, — Но судя по тому, что Холм порвал со мной — всё серьёзно. По крайней мере, с его стороны, — в этот момент в её голосе явственно послышались нотки жалости к Хенке, мол он, великовозрастный придурок, связался со мной, тупым малолеткой. Она, кстати, сама малолетка, но женщины всегда считают себя очень умными, независимо от возраста. Я, кажется, начинал злиться, но пока держал себя в руках. Леа тем временем продолжала, — Я очень хорошо знаю Хенрика и да, наш роман зашёл в тупик, но он бы палец о палец не ударил, если бы у него не было веской причины. — Я что-то не пойму, — спросил я, прищурившись, — Ты сейчас что… Уговариваешь меня не обижать Хенке? — Да нет, наверное… — она слегка задумалась, — Просто, констатирую факт. Да и не об этом речь. Видишь ли, я не люблю Хенрика. Поначалу были чувства, но… Никакие чувства не протянут долго, если их не подпитывать взаимностью. Но мы были отличной парой — молодые, успешные… И наш разрыв может плохо отразиться на популярности, на карьере, а я не хочу рисковать. Поэтому то, что предложил Хенрик, меня абсолютно устраивает. Это я к тому говорю, что мне также удобна сложившаяся ситуация, как и вам, — она пожала плечами, — Но знаешь… — добавила она, — Мне будет не хватать секса с Хенке. И вот тут я чуть не получил разрыв сердца. Похоже, эта девчонка всё-таки нашла способ выбить почву у меня из-под ног. Такова женская натура. — Впрочем, — смеясь, добавила она, — Я не собираюсь его соблазнять, ещё чего! Но если он сам этого захочет… — Он. Этого. Не. Захочет. — процедил я сквозь зубы. — Ой, ладно, не напрягайся, — расхохоталась она, — Я тебя просто дразню! Сейчас Холм и правда не видит никого и ничего вокруг, кроме тебя, а как будет дальше — зависит только от вас! Раздался звонок в дверь. Леа пошла открывать, а я сидел, не зная что и думать. С одной стороны, всё было переведено в шутку, но с другой — это была прямая угроза. Разумеется, за дверью был Хенке. Он прошёл в кухню, демонстративно целуя меня. У меня сразу приподнялось настроение, правда Леа никак на это не отреагировала. Она вообще больше не затрагивала серьёзные темы и говорила в своём дурашливом тоне, словно и не было никакого разговора. Вообще, ситуация была дурацкая. Мы полчаса обсуждали, как будет выглядеть их псевдороман, напоследок Леа пообещала прислать своё расписание с отметками мероприятий, на которых Хенрик должен будет обязательно появиться с ней. По дороге домой я думал, что это ещё далеко не конец и эта девочка не так проста, как может показаться. Но в одном она права — наши отношения будут такими, какими мы сами их сделаем. Поэтому я не стал ничего рассказывать Хенке, я и так в последние дни веду себя, как истеричка. Хенрик был занят дорогой и не сразу заметил моё затянувшееся молчание, а когда спросил, я вяло отшутился. Но, видимо, Холм хорошо знал свою девушку. Он свернул с основной магистрали, заехал в какой-то двор и заглушил двигатель. — Послушай, — сказал он, глядя мне в глаза, — Что бы она не наговорила тебе — это всё ерунда. Она злится, задето её самолюбие, но это пройдёт. Ты ведь помнишь?.. Только мы… — он легко поцеловал меня в висок, и зарывшись носом в волосы прошептал, — Я люблю тебя. Я прижался к нему сильнее. Я ощущал вину. Не знаю почему, но я не мог повторить эти простые слова. Нельзя сказать, что я этого не чувствовал. За короткое время Хенке стал смыслом моего существования. Но произнести это вслух значило сжечь за собой все мосты, и тогда не будет пути назад. Хотя, всё это чушь, никакого пути обратно не существует, ни у кого. Отстранившись, Хенрик посмотрел на меня и рассмеялся. — Малыш, — сказал он с улыбкой, — У тебя такое виноватое лицо каждый раз, как я это говорю… — Я… просто… — я уткнулся ему в плечо, не зная как закончить фразу. — Знаю. Не готов… — сказал он за меня, — Но ведь мы не спешим? Это неважно… Скажешь, когда будешь готов. Я был так благодарен ему за понимание. Развернув к себе его лицо, я поцеловал его, стараясь вложить в этот поцелуй все неозвученные чувства.