The Color Red

Реджина ворочалась и в последний раз перевернулась на другой бок на своей огромной кровати. Первые лучи солнца начали просачиваться сквозь шторы и она послушно поднялась с кровати. Для проклятия, которое должно было подарить ей ее долго и счастливо - оно нещадно провалилось, и Реджина уже не в первый раз фантазировала о том, чтобы сжечь дотла весь город и освободить души граждан от их страданий. Те, кто сами не положили этому конец, ненавидели ее, боялись и презирали. Чем отличался этот мир от того, который она оставила? Хотя ее спальня была большой и просторной, она ее душила. Все напомнило ей о Зачарованном Лесе. Огромная кровать — с балдахином, с замысловатыми, выгравированными колонами и пурпурно-розовыми гардинами, свисавшими с потолка, — все еще оставалась основным украшением комнаты. В их старом мире такое, пожалуй, имело смысл, потому как королева должна знать о потере своей девственности, материнстве и принадлежности мужу — все это происходило в кровати. В этом мире ей такие напоминания были ни к чему, особенно после того, как доктор Вэйл сообщил об ее непригодности как женщины. Она оделась в подходящую для дома одежду, - в которой можно было предстать перед слугами, которым запрещено было входить в ее покои, - то есть она набросила черный шелковый халат поверх своей черной шелковой пижамы. Кора будет раздражена, и пришедшая мысль несказанно обрадовала Реджину. Медленно спускаясь вниз по лестнице, - чтобы присоединиться к матери, которая без сомнения, была уже полностью одета в королевский наряд на день и ожидала ее в обеденной комнате - Реджина осматривала новые украшения в доме - бесполезные вещи, на самом-то деле. Свет едва коснулся гор, а ее мать уже нашла новый способ бесполезно транжирить деньги. Если бы это был ее особняк, она бы очистила весь дом от золотого орнамента и глупых статуй. Не то, чтобы она не ценила искусство, но такие вещи лучше подходили для музея, нежели дома. Она всегда плохо относилась к показному богатству, без сомнения, отдавая предпочтение уютной однокомнатной хижине Дэниэля, а не этому безликому особняку. Реджина села во главе стола. Мать разрешала ей хотя бы это. В конце концов, именно она была Королевой. На всем остальном в ее красивом особняке на Миффлин-стрит были отпечатки Коры, даже в ее спальне, но не на ее месте за столом. Она бесцеремонно плюхнулась на вычурный мягкий стул. Несмотря на то, что нарушение этикета сильно беспокоило ее, неодобрительная насупленность на губах матери наполнила ее сердце крошечным намеком на удовлетворение. — Честное слово, Реджина, тебе следует побольше обращать внимание на свою внешность. Ты уже не юная девушка и стоит обильнее наносить макияж, чтобы выглядеть лучше. Представь себе, что будет, если твои подданные подумают, что ты нездорова, — бранила дочь Кора. Реджина тотчас выпрямилась, искренне радуясь, что можно убрать лишнее давление с позвоночника от весьма неудобной позы. Кофе появился у нее в руке и она отхлебнула горячую жидкость, прислушиваясь к быстро удаляющимся шагам прислуги, которая пыталась избегать ежедневных перепалок между матерью и дочерью в этой королевской семье. Постоянная критика Коры в большинстве случаев отвлекала Королеву, создавая раздражительное настроение на весь остаток дня. — Спасибо, мама, — отозвалась она язвительно. — О, не дуйся, Реджина. Я хочу лишь лучшего для тебя, — поведала Кора и выпрямила прядь спутанных волос. Реджина убрала ее руку, бросая убийственный взгляд на мать, она не спала, потому что слова Эммы слишком громко звучали в ее голове, чтобы их заглушить. Брюнетка мысленно пересказала всю Магическую Хронику Тираган, просмотрела налоговый бюджет на предстоящую ежеквартальную сессию с Советом и подумала об Эмме Свон. Яростная, самодовольная, дерзкая, скучная Эмма Свон. Со времен восстания Белоснежки и Прекрасного в Зачарованном Лесу 30 лет назад, никто не осмеливался так смело бросить ей вызов. — Конечно же, Мама, — поубавила свой пыл Реджина, слишком уставшая, чтобы ссориться. — Что подумают люди, если ты будешь плохо выглядеть? — поинтересовалась Кора, гипотетически с добрым намерением. Реджина поставила локоть на край стола и взглянула на мать так, что если бы на ее месте был кто-либо другой, то почувствовал бы себя размером со спичечный коробок. — Думаю, они закатили бы пир. — Не будь такой драматичной, Реджина. Это неподобающее, — упрекнула Кора и Реджина закатила глаза. — Мама, драматичность — это вспышка, которая так же естественна, как и дыхание в нашей семье. — Ответила Реджина сухо, ее дерзкий язык еще не успел набрать нужные обороты для язвительного ответа. — Реджина, дорогая, ты до сих пор сердишься из-за того гнусного создания, которое ты приказала казнить сегодня утром? Она тебе соврала, дорогая моя девочка, — успокаивала Кора свою угрюмую дочь. — Ты будешь присутствовать на казни? Возможно, это улучшит твое настроение. — Мать мило улыбнулась, а Реджине хотелось задохнуться от желчи. Те, кто предполагал, что она была самой злой на этой земле, никогда не встречали ее мать. Она и правда должна была сказать, что будет присутствовать на казни Эммы. Не помешало бы показать им королевскую власть. Но она не была обязана сообщать Коре о каждом принятом ею решении. В конце концов ее мать была всего лишь советником, уполномоченным выступать от ее имени но, не имевшей никакой настоящей власти. — После завтрака я еду кататься верхом. Это займет не больше часа. Астрид! — позвала она молодую девушку, которая ранее приносила ей кофе. — Бога ради, Реджина, почему ты так настойчиво продолжаешь вести себя как мужчина. Королевы не ездят верхом по утрам, независимо от того, столько удовольствия им это приносит. Я предполагала, что твоя одержимость закончится после того конюха. Если бы я знала тогда, то избавилась бы также и от твоей лошади. Ты никогда не знала разницы между тем, что тебя убивает и спасает. Ехидный ответ Реджины прервал приход Астрид. Она опустилась в реверансе, склонив голову и сцепив руки по бокам стройных ног. Реджина как-то попыталась затащить ее в постель, но чувствительное создание так много плакало, что она ее отпустила, посчитав недостойной стольких усилий. Она, конечно же, дала свое согласие, боясь отказаться от домогательств Королевы, но соглашение не было искренним. Астрид казалась намного счастливее на кухне, - куда Реджина пристроила ее, после того как уволила с поста личной горничной. Реджину называли по-разному, но точно уж не насильницей, тем более молодых девочек. — Позови Грэма. Сегодня у меня будет ранний обед. — Приказала Реджина, не глядя на нее, а впившись глазами в лицо матери. Ей показалось, что кожа Коры отслоилась от ее черепа и упала на стол, словно если бы земного червя либо змею разрезали пополам, а части тела все продолжали извиваться. — У меня резко пропал аппетит, — слова попали прямо в цель и губы Коры превратились в ухмылку. Астрид снова опустилась в реверансе и ушла искать личного охранника своей хозяйки, стремясь поскорее избежать взрывного напряжения. — Ты в одном из своих настроений, — сказала Кора. — Мы вернемся к этому разговору во время полдника. — Обед, мама. В этом мире это называется обед. Если бы я хотела говорить так, как будто в моей прямой кишке вставлена палка, я бы осталась в нашем мире, — Реджина в данный момент неумышленно казалась более пафосной, чем ее мать. Кора засмеялась и Реджина выдавила из себя улыбку. — Дорогая, давай не будем ссориться с утра пораньше? — Кора распахнула руки и вопреки здравому смыслу, Реджина с радостью ее обняла, с жадностью впивая любую проявленную материнскую любовь. Кора погладила ее волосы и гнев растаял под успокаивающим жестом матери. Ей всегда нравилось нежное ощущение любящего поглаживания по ее красивым, шелковистым волосам. — Моя милая девочка, моя маленькая королева, — успокаивала она и на мгновение Реджина представила, что ее мать действительно ее любит. Ей нужна была Кора независимо от того, как ужасно она с ней обращалась. — Я не знаю, что мне делать, мамочка. Мне так одиноко. — Призналась Реджина в минуту слабости. Когда измученная королева опустилась на колени перед матерью, ища руководство, любовь, физический комфорт, Кора погладила ее по волосам и обняла за плечи. — Ты можешь жить и без любви, Реджина. В твоих руках вся власть и никто не может причинить тебе боль, когда у тебя не осталось никаких слабостей. Это все, что я когда-либо хотела для тебя, — поведала Кора, а Реджина отстранилась и скептически уставилась на мать. — Мама, наложив проклятие, я должна была получить свое долго и счастливо. Так это было написано. Я должна была получить все, что когда-либо желала. — Реджина умоляла мать понять. В конечном счете, они неоднократно возвращались к этой теме разговора с одним и тем же результатом. Она хотела снова влюбиться, несмотря на презрение матери к одной лишь мысли. — Не капризничай. У тебя есть все, чего ты хотела, — воскликнула Кора и махнула рукой по комнате. — Ты богатая, могущественная и я на твоей стороне, поддерживаю все твои начинания. Не этого ли ты всегда хотела? — Нет, мама, — тихо, но эмоционально ответила Реджина. В мгновение ока все те ужасные вещи, которые сотворила с ней Кора, вспомнились. Дэниэль. — Это то, чего хотела ты. Грэм выбрал подходящий момент, чтобы войти и Реджина резко поднялась на ноги. Щелчком пальцев узкие кожаные брюки и куртка для езды верхом сменили ее прежнюю одежду, а волосы сплелись в косу. Она всегда так одевалась. Кора усмехнулась и продолжила пить чай. — Тебе стоило бы добавить цветов в свой гардероб, — раскритиковала ее мать. Реджина подошла к Грэму и дотронулась до его плеча, отбрасывая косу на спину. — Черный мне к лицу, — отозвалась она, наслаждаясь реакцией мамы всего мгновение, после чего исчезла в клубах фиолетового дыма. Эмма вздрогнула, когда их дуэт появился в пещере. Реджина усмехнулась и сняла черные перчатки для верховой езды, оценивая, насколько Эмма была близка к тому, чтобы сломаться. Она все еще выглядела сильной, только немного изнеможенной. "Тварь оказалась стойкой", смогла признаться себе в этом Реджина, но прямо сейчас планировала это исправить. — Грэм, будь умницей и сходи в конюшню. Если появится моя мать, либо отправит прислугу, пожалуйста, вмешайся. Встретимся здесь ровно через два часа. — Реджина отдала приказ слишком сладким голосом и Эмма сглотнула. Реджина всегда была особо жестокой, когда говорила с такой интонацией. — Конечно, моя Королева, — ответил Грэм и ушел прочь, бесшумно ступая сапогами по полу. И снова Реджина подождала, пока дверь закроется, прежде чем обратиться к Эмме. — Хорошо спалось, дорогая? — Отвали, самая королевская заноза в моей заднице, — выругалась Эмма на и так уже раздраженную женщину. Она провела полночи с адреналином, бурлящим по венам, каждый раз, когда Малефисента издавала хотя бы малейший звук, а мысли о Генри терзали ее вторую половину ночи после того, как дракон предположительно уснул. Где был их сын? Какие ужасы он видел в этом мире без любви и заботы его мамы Реджины? Удар, подобный правому хуку повернул голову Эммы в сторону. Железный привкус крови ощутился на языке. Эмма мрачно засмеялась и выплюнула алую жидкость. — И это лучшее, на что ты способна? — И почему ты настаиваешь на том, чтобы сделать этот процесс невероятно сложным, ты мерзкий троглодит? — в гневном припадке Реджина схватила и бросила свои перчатки на стул, что лишь рассмешило Эмму. — Кто-то не в духе, — подначивала Свон, хихикнув для большего эффекта. Слова задели больную струну в груди Реджины, настолько близко они отразили слова матери, сказанные всего несколькими минутами ранее. Реджина щелкнула пальцами. Удар за ударом были нанесены на лицо Эммы, ее грудь и ребра, чередующиеся с простыми ударами и ударами плетью. Она тяжело дышала при каждом ударе и волнение вместе с возбуждением нарастали в животе королевы с каждым стоном мучений. Она представляла себе самодовольное лицо матери и ее маленькие колкости по-поводу ее веса, лица, мышечного тонуса, или седого волоса, который Реджина обнаружила двумя неделями ранее, и который сразу же вырвала, а затем выкрасила волосы. — Реджина, остановись, — выкрикнула Эмма, но удары продолжали сыпаться. Передняя часть ее рубашки разорвалась вклочья под жалящими ударами невидимого хлыста. Когда Реджина представила Кору, сидящую за столом, кожа Эммы начала отставать от груди и живота. Она не могла навредить своей матери, пока еще не могла, но этот дерзкий грызун, который всплыл из канализации, чтобы уколоть ее, предоставил идеальную замену. — Ты ничто! — кричала Реджина, отдаваясь воображению. — Я ненавижу тебя, мама. Я никогда не буду достаточно хорошей для тебя, — кричала она на обескураженную и ничего не понимающую блондинку. — Реджина, остановись, я, черт возьми, не она, — Эмма подумала, что напоминание, возможно, осадит гнев Реджины, но та уже потеряла ту крошечную долю реальности, которой обладала. — Я сделала все, что ты хотела. Почему ты не оставишь меня в покое? — выспрашивала Реджина глухим голосом, снова набрасываясь на Эмму. — Реджина! — закричала Свон, когда полоска кожи оторвалась от ее бедра. Обозленная женщина, однозначно, свихнулась и Эмма впервые, после появления в этой версии Сторибрука испугалась своей неизбежной кончины. Часть ее надеялась прорваться сквозь барьеры Реджины и добраться до разбитой женщины, скрывающейся под ней. Но она опоздала. Реджина смеялась над ее болезненными криками. Эмма закричала в последний раз пронзительным воплем и обмякла, и тогда рука Реджины наконец остановилась. Когда ее гнев улетучился — звуки боли, подталкивающие ее вперед, распались на мелкие кусочки, а затем и вовсе испарились. Ее грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась, наполняя легкие кислородом. Эмма Свон висела в магической паутине, склонив голову, кровь окрашивала ее одежду. Усмешка на губах Реджины превратилась в дикий оскал. Ее сердце колотилось от чистого, неразбавленного адреналина, который давала власть, и Реджина на мгновение подумала не извиниться ли ей перед матерью. Все же Кора была права. Она любила власть, наслаждалась ею, у нее практически слюнки текли от запаха страха, витавшего в воздухе вокруг ее подданных от одного только ее появления на улицах вместе с Грэмом, не отходившим от нее ни на шаг. Но все же проблеск вины закрался в ее душу. Кислота наполнила пустой желудок и руки сжались в кулаки. Кора заслуживала ее гнев, но не эта наглая незнакомка. Взмахом руки, Эмма оказалась на каменном полу возле ее ног. Реджина шумно сглотнула и отвела взгляд от глубоких порезов на белоснежной груди и животе, окрашенных в алый цвет. Что же привлекало ее настолько сильно в Эмме Свон? Сжимая зубы, Реджина щелкнула пальцами и телепортировала их во внешнюю комнату тюрьмы, где охранники играли в карты. Они быстро приняли стойку «смирно», не ожидая столь внезапного появления их хозяйки. Если бы ситуация была обыденной, она бы наказала их всех за лень. Но в нынешнем положении, она просто хотела выбраться из этой ситуации с получистой совестью. — Обработайте ее раны и отправьте в камеру, — приказала она, и охранники мгновенно принялись действовать, избежав таким образом наказания, пока Королева не передумала. Видимо, в тот день она чувствовала себя великодушно. Никто еще не возвращался из изоляционной комнаты. Для вида Реджина еще и пригрозила им, — Если она умрет, все ваши головы окажутся на пиках.