The Color Red

Песня: Talk to Me — Lauren Aquilina — Реджина! — позвала ее Руби, когда Королева появилась на другой стороне ущелья. Волчица, однако, даже и не подумала замедлить ход своих передвижений и Реджина с трудом за ней поспевала, шлепая по грязи на своих неимоверно высоких каблуках, пока волчица быстрыми шагами спускалась вдоль скалы. — Я почувствовала, как Эмма достигла края барьера. Где она? — потребовала ответа Реджина, даже не скрывая ноток страха в голосе. — Она упала, — крикнула Руби через пропасть и указала вниз на реку. — Я выслеживаю ее. Догадалась, что ты придешь, когда она попытается пересечь пятимильную отметку. Ты ее видишь внизу? Реджина исчезла со скалы и через секунду уже заходила в воду. Руби успела перепрыгнуть через ущелье как раз, когда Реджина снова появилась возле обрыва со Спасительницей на руках, которая была без сознания. — У нее переохлаждение, — стуча зубами, еле смогла выговорить Реджина. Ледяная вода намочила одежду насквозь, пробирая до костей. От магического покалывания на затылке, волосы Руби встали дыбом и она накрыла холодные руки Реджины своими, более теплыми и длинными руками. — Не используй магию, — прошептала она. — Сейчас не время для нравоучений. Эмма умирает! — яростно проговорила Реджина и снова обратилась к магии. — Остановись, Реджина, пожалуйста. Ты убьешь ее, если согреешь слишком быстро. Необходимо переместить ее в теплое место. Перенеси ее в больницу. Вэйл знает как ее лечить, — объяснила Руби. Реджина сузила глаза и сильнее прижала Эмму к груди. — А где этому научилась ты? Руби закатила глаза. — Пока ты жила в своем уютном особняке, я заботилась о бездомных, некоторые из которых предпочитали просто сдаться и лежали где-нибудь на дороге, медленно замерзая до смерти, нежели прожить еще один день в Вашем королевстве, Величество, — волчица нарочно словесно «ранила» сестру. По ее вине Эмма упала в эту чертову реку, если уж на то пошло. Свободной рукой Реджина схватила руки сестры. — Научи меня, Руби. Помоги спасти ее, — умоляла она, голос дрожал от страха. Всего секунда потребовалось Руби на изучение искренности ее слов, после она кивнула и пододвинулась к ним вплотную, пока голова Эммы не уперлась ей в живот. — Положи ее на землю. Надо проверить пульс, — проинструктировала Руби и к ее удивлению, Королева послушалась. Волчица не стала тратить время на анализ покорного поведения Реджины. Она кончиками пальцев нащупала на шее у Эммы слабый пульс, но грудная клетка не двигалась. — Твою мать! — выругалась Руби и приложила ухо к груди Эммы. Ее сердцебиение замедлялось с каждым ударом. — Она не дышит. — Руби села и уложила Эмму обратно на землю, запрокинув голову назад, и как учил ее Вэйл, начала делать искусственное дыхание «рот в рот», чтобы в легкие Спасительницы поступил кислород. Руби отрывалась от ее губ только для того, чтобы сделать очередной вздох, после чего продолжала вдыхать жизнь в умирающую девушку. Легкие Эммы сжались и она выплюнула лишнюю воду, но так и не пришла в себя. Поэтому Руби повернула ее на бок, чтобы жидкость стекала из легких наружу. «Ничего хорошего бессознательное состояние Эммы не предвещает», мысленно отметила про себя Руби, но вслух ничего не сказала, чтобы не напугать Реджину еще больше. — Необходимо перенести ее в теплое место, — повторила Руби. Прежде, чем она успела сделать еще один глубокий вздох, мир вокруг них начал вращаться и сменился на спальню. Спальню Эммы, но в то время Руби этого не знала. Волчица не задавала никаких вопросов, она просто потянулась и расстегнула кожанку Эммы. — Черт, у нее должен уже начаться озноб. Реджина, снимай с нее одежду. Сейчас же! — добавила Руби, когда Реджина продолжала смотреть на младшую сестру, как баран на новые ворота. — С ней все будет в порядке? — спросила Реджина, даже уже не пытаясь скрыть страх. — Ей нужно в больницу, Реджина. У нее тяжелая гипотермия и одному Богу известно, какие травмы она получила при падении в воду, — Руби пыталась убедить Королеву перенести Эмму в больницу. — Нет, я не смогу ее там защитить. Слишком много людей, — аргументировала Реджина. Руби крепко схватила Королеву за рубашку и потрясла. — Реджина, взмахни своими чертовыми пальчиками и сделай так, чтобы ее одежда исчезла, немедленно. В ледяной одежде она замерзает, а нам необходимо ее согреть! — прокричала волчица, теряя терпение от бессвязного бормотания сестры. Взмахнув рукой, вся одежда Эммы исчезла, оставив ее в чем мать родила. — Убери одеяло, — гаркнула Руби следующее наставление и взяла Эмму на руки. Реджина послушалась, она была не в свой тарелке и слишком напугана, чтобы предпринять что-либо другое. Волчица положила Эмму на кровать и сняла с себя верхнюю одежду, оставляя на теле лишь бюстгальтер. — Обсохни и согрейся, после чего тащи свой зад в эту кровать, — приказала Руби, ведь сейчас она полностью заведовала ситуацией. Реджина лишь кивнула и смотрела, как ее сестра залезает под одеяло к ее питомцу. От холодных, мокрых волос Эммы, прижатых к ее грудной клетке, Руби шикнула, но обхватила ее сзади за шею и прижала к себе. Реджина бросилась в свою комнату, переоделась в пижаму, чувствуя себя глупо от того, что на ней был надет дорогой шелк, в то время как Эмма лежала в соседней комнате, умирая от гипотермии. Она согрела свое тело и высушила волосы с помощью магии, после чего вернулась в комнату Эммы. Глубоко вздохнув, она легла под одеяло рядом со своим питомцем. — Реджина, прижимайся к ней вплотную. Накрой своим телом ее грудную клетку и живот. Необходимо защитить ее внутренние органы, — объяснила Руби намного более спокойнее, чем на самом деле чувствовала себя. На мгновение Реджина нависла над Эммой, после чего аккуратно прижалась своей грудной клеткой к груди питомца. Она тяжело задышала, но не разорвала крепких объятий с холодной кожей Спасительницы. И закрыла глаза, будто это могло помочь стереть образ Эммы, лежащей на кровати сломленной и без сознания. Реджина вздрогнула всем телом и тут же осознала, что виной такой физической реакции послужил страх, а не холод. Руби сразу же распознала в ее глазах именно эту эмоцию — страх. — Эй, — прошептала она, заправив выбившую прядь волос Реджине за ухо. — Все будет хорошо. — Это моя вина, — мрачно пробормотала Реджина, испытывая отвращение к самой себе. Руби промолчала, но снова дотронулась до волос сестры. — Это был несчастный случай, Реджина, — успокоила она утопающую в жалости к себе Королеву, которая резко отодвинула голову назад от нежного поглаживания волос. Она их не заслужила. — Эмма никогда бы не оказалась на том обрыве, не стань она очевидцем моего с Азалией союза, — отчеканила Реджина резким холодным тоном. Руби глубоко вздохнула, ведь знала, что Реджина вычитывает саму себя. — Реджина, — начала говорить Руби. — Довольно! Я твоя Королева, ты, немытая дворняга, — порывисто напомнила ей Реджина. Руби закатила глаза, на нее уже давно не действовали ничем не подкрепленные колкости Реджины, но все же решила придержать язык за зубами. Никакие слова не подействуют благотворно на Реджину, пока она сама не осознает, что под гневом маскирует страх. Без всякой на то причины, Руби вспомнилось ранее их детство и губы волчицы расползлись в небольшой улыбке. — Хорошо снова вот так быть с тобой, — отвлекла Руби свою измученную сестру от насущных проблем, и хотелось бы надеяться, от очевидно нахлынувшего чувства вины. — Помнишь те ночи, когда ты позволяла мне приходить в твою комнату и расчесывать твои волосы до тех пор, пока я не уставала настолько сильно, что не могла удержать в руках расческу? — ностальгическим шепотом поинтересовалась она у Королевы, все еще опасаясь, что их секреты могут подслушать. Реджина фыркнула и встретилась взглядом с темными карими глазами сестры-волчицы. — Ты была такой маленькой. Не могу поверить, что сейчас ты выше меня ростом, — поражалась Реджина их немного разным генам. — Ты называла меня «Волчонок», будто я была твоим маленьким домашним питомцем или кем-то вроде того, — засмеялась Руби и скопировала юную Реджину. — В самом деле, Волчонок, ты же не посудомойка, перестань скрести по моим волосам, как по грязному горшку. Уголки губ Реджины поползли верх против ее воли. — Ты была самым неуклюжим созданием из всех, с кем мне доводилось иметь дело, — сказала она, растворяясь в воспоминании, как маленькая Шапочка спотыкалась обо все, что только находилось в поле ее зрения… и за его пределами, как, например, тогда, когда она споткнулась о ровный пол, на котором не было даже мебели и обвинила во всем воздух. — И как после всего этого тебе хватило ума посадить меня на пони? — игриво обвинила ее Руби. — Я до сих пор боюсь этих чертовых тварюг. Реджина прыснула от смеха. — Я так поступила, чтобы ты перестала, в конце концов, ходить за мной хвостиком, как, собственно, щеночек, — призналась она и прикрыла глаза, вспомнив, наконец, откуда взялось прозвище младшей сестры. Ухмылка Руби переросла в улыбку, но медленно начинала сходить с ее губ, когда она вспомнила, кто был причиной несчастного случая Эммы. Реджина сузила глаза, тут же ощутив перемену в настроении сестры. — Я учуяла запах напавших на меня людей. Они были в лесу. Не знаю, следили ли они за мной или просто по чистой случайности оказались там. Но именно из-за них мы перепрыгнули через обрыв. — Дай мне свой телефон, — потребовала Реджина и выставила вперед руку. Ее телефон промок, когда она доставала Эмму из воды. Она тотчас набрала номер Грэма и гаркнула в трубку, как только он ответил на звонок сонным и не собранным голосом. — Грэм, сейчас же организуй спасательную группу. Мисс Лукас сообщила, что около десяти минут назад нападавшие на нее люди находились в лесу возле обрыва. Незамедлительно выследи их и доставь в тюрьму. Она отключилась прежде, чем он смог ответить и передала телефон обратно Руби. — Если они оставили след, Грэм их найдет, — заверила она волчицу. Какой бы ни был ответ, готовый сорваться с губ Руби, он так и не был произнесен, ведь тело Эммы пробил озноб. Волчица выдохнула с облегчением и уперлась лбом в ее лоб, в то время как глаза Реджины расширились от страха. Руби фыркнула, видя ее острую реакцию и нежно обняла ладонями щеки Реджины. — Это хороший знак. Означает, мышцы согрелись достаточно, поэтому тело начинает дрожать, отчего вырабатывается больше тепла. Она в порядке. Реджина кивнула и перевела взгляд на бледное лицо Эммы. Руби лишь наблюдала за тем, как на лице сестры сменялся целый спектр эмоций, которую одну за другой Королева в себе подавила. Спустя мгновение, она подвинулась на кровати и положила голову на грудь Эммы, обхватив рукой ее талию. Руби улыбнулась. — Злая Королева влюбляется в Спасительницу, что окончательно разрушит проклятие, — пробормотала она себе под нос. — Так значит, ты в курсе, — сквозь стиснутые зубы выдавила Реджина, совсем не удивившись осведомленности Руби, у которой был раздражающий талант к подслушиванию всего, сказанного в радиусе 100 ярдов* своим острым слухом. — Я не настолько глупа, чтобы кому-либо об этом рассказывать, Реджина. Такая новость только развяжет войну, в которой я не имею ни малейшего желания участвовать, — заверила она Королеву и ехидно улыбнулась. — Плюс ко всему, нынешний вариант намного более романтичный и поэтичный. — Я не люблю Мисс Свон, — резко напомнила ей Реджина. И для большего драматического эффекта закатила глаза, но замечтавшаяся волчица этого даже не заметила. Руби закатила глаза, неосознанно копируя жест у старшей сестры, означающий легкую степень раздраженности. — Пока еще не любишь, но можешь полюбить, если перестанешь изводить ее безумными проверками на верность и откроешь свое сердце для чувств. — Она не ожидала ничего меньшего, чем отрицания от эмоционально-недоразвитой сестры и полного игнорирования своих чувств к Эмме Свон. Эмма снова задрожала всем телом, застыла буквально на секунду, после чего снова задрожала; мышцы, наконец, заработали на полную. Руби медленно ослабила цепкий захват головы Спасительницы и выскользнула из-под одеяла. — С ней все будет в порядке, — заверила она Королеву и натянула через голову рубашку. — Побудь рядом с ней всю оставшуюся ночь и к утру она уже должна полностью согреться. — Мисс Лукас, — предостерегла ее Реджина, внезапная паника охватила ее сердце. Руби хотела, чтобы Королева держала Эмму в своих объятиях всю ночь, а несчастный случай, произошедший со Свон напугал ее настолько сильно, что она действительно не отойдет от нее ни на шаг, о чем прекрасно была осведомлена Руби. Волчица дьявольски усмехнулась и показательно отдала честь Королеве. — Пожалуйста, — прощебетала Руби и развернулась к выходу. — Руби, — мягко произнесла Реджина, отчего младшая сестра замерла на месте. — Пожалуйста, останься сегодня в моей комнате, — дрожащим пальцем она указала на дверь, соединяющую ее комнату с комнатой Эммы. — Мы пока еще не знаем, кто следил за тобой в лесу и мне бы хотелось избежать очередного несчастного случая. Руби несколько раз переводила взгляд от двери к Реджине и обратно. После длительно затянувшегося молчания, волчица грубо и громко засмеялась, а после кивнула. — Хорошо, обещаю не оставлять тебя наедине со своими чувствами. — Ты невыносимая, — проворчала Реджина и попыталась расслабиться рядом с дрожащим от озноба телом Спасительницы. — Это у нас семейное, — беззаботно парировала Руби. Не многие знали Реджину такой, и больше всего на свете ей хотелось показать всему миру, какой сострадательной на самом деле может быть ее сестра, возможно, она хотела этого даже больше, чем видеть Белль своей женой. Реджина цокнула языком, но воздержалась продолжить разговор дальше. Тогда она для себя решила, что не хочет тратить еще целых 47 лет, чтобы пообщаться с младшей сестрой так, как им удалось провести время вместе сегодня. Руби закатила глаза. — Меня хотя бы покормят? Реджина указала на кнопку в стене, похожую на дверной звонок. — Конечно, покормят. Нажми вон ту кнопку. Я сообщу Астрид, что ты будешь ужинать сегодня в моей комнате. Я ведь не монстр, Мисс Лукас. — Они разговаривали о еде, но слова Реджины перенесли ее в личной кабинет Королевы, в тот самый момент, когда она произнесла эти слова перед тем, как пошла искать Эмму. Очевидно, она ранила чувства сестры и Реджина совсем не знала, как сказать ей об этом, не используя при этом гнев. Прекрасное настроение Руби вмиг улетучилось. — Реджина, я не это имела в виду. Я была зла на тебя за твой идиотский поступок. Лучше бы ты использовала свой изощренный ум для более полезных вещей, нежели разрывать людей на части, но… — она передернула плечами и положила руки в карманы джинсов. — Спокойной ночи, Мисс Лукас, — поставила точку в их разговоре Реджина прежде, чем он превратился бы в сентиментальный и бессмысленный. Что сделано, то сделано. Она не могла повернуть время вспять и подсластить горькую пилюлю, точно так же, как и Руби не могла изменить свою истинную сущность и перестать быть волчицей. — Конечно. Спокойной, Величество, — она поняла намек и широкими шагами пересекла комнату. — Держи ее голову в тепле, — произнесла Руби последнее указание перед тем, как покинуть комнату. Реджина наколдовала пульт дистанционного управления от телевизора Эммы и щелкала по каналам, в поисках нужного. — Еще пока рановато, но полагаю, если я буду бодрствовать достаточно долгое время, ты можешь сегодня посмотреть «Золотых Девочек» со мной, — тихо проговорила Реджина дрожащей Спасительнице и подтянула одеяло повыше, укутывая ее голову, но, не закрывая лица. Поразмыслив еще немного, она решила, что возможно хочет прибить Руби, которая заставила ее «оживлять» ее питомца. Она, черт бы его побрал, Королева! — Ты, твердокаменная дуреха, едва не убила себя, сбежав от меня стремглав, — нежно промурлыкала Реджина в грудь Эммы. От высказанных слов внутри нее вспыхнул гнев, заменяя беспокойство и страх, прежде тревожно гнездившихся в ее груди. — Если бы ты не заявила мне о своей бессмертной любви, всего этого можно было бы избежать. Ты самая обескураживающаяся, непокорная мятежница из всех, с кем мне доводилось иметь дело, и если бы люди не любили бы тебя настолько сильно, я бы уже давно тебя убила, — продолжила она корить ее, не в силах принять свою истинную роль злодейки в полученных Эммой травмах. Такие мысли пугали ее, в то время как гнев успокаивал и был ее вечным соратником. — Тебе вообще приходило в голову, что если бы не твой длинный язык, который ты не в состоянии держать за зубами, я бы получила с тобой свою разрядку, тем самым не прибегая к необходимости использовать для этого свою охрану? — обвинила она Эмму, потому как не могла обвинить саму себя; не за такой проступок, не тогда, когда признание означало бы сознаться в своих собственных нежных чувствах к упертой блондинке. — Всего этого безобразия можно было избежать, — продолжала разглагольствовать Реджина, отдаваясь гневу. Все же лучше, чем упиваться в жалости к самой себе. — Ты бы не упала с обрыва, а мне бы не пришлось погружаться в ледяное течение реки, ради спасения твоей никчемной жизни. Мне бы никогда не пришлось вести бессмысленные разговоры с тем гнусным существом, расположившимся в моей комнате. — Она почти надеялась, что Руби со своим волчьим слухом слышала ее монолог. — Болит, — со стучащими зубами выдохнула Эмма. Реджина испугалась и подняла голову с груди Эммы. Сколько Спасительница успела услышать? Не имеет значения. В голове мгновенно щелкнул переключатель, она дотронулась до лица Эммы, успокаивая травмированную путешественницу во времени. — Эмма, у тебя гипотермия. Я не могу согреть тебя быстрее, — объяснила Реджина и гнев ее легко улетучился, сейчас, когда перед ней предстала задача, затмившая ее хаотичные мысли и легкую панику от такой интимной близости со Спасительницей. Необходимо успокоить Эмму, дабы избежать дальнейших травм и слова Спасительницы означали именно это, сделала она для себя вывод. — Реджина? — она попыталась открыть глаза, но веки даже не шелохнулись. Реджина от тревоги нахмурила брови. Было ли состояние Эммы нормальным? Она не знала, и хотела позвать Руби, чтобы не усугублять ситуацию. — Ты в безопасности, Эмма, — успокаивала она, сбитую с толку девушку. — Ты в особняке. — Болит, — повторила она и Реджина с усилием сглотнула, подступивший к горлу ком. — Знаю, — согласилась она, даже не зная с чем. В отчаянных поисках чего-то, что могло бы успокоить невероятно расстроенную девушку, Реджина прислонила подушки к изголовью кровати, немного приподняла Эмму, когда легла на спину, положив ее голову себе на грудь. Эмма особо не сопротивлялась в ее ослабленном, бессознательном состоянии, и подбородок Реджины едва касался ее затылка, а рукой она обхватила ее талию. Несмотря на то, что их тела были плотно прижаты друг к другу, Эмма продолжала дрожать и стонать, пока ее тело медленно согревалось, атрофированные нервные окончания снова потихоньку приходили в норму после полного обморожения. Реджина уже намеревалась позвать Руби, но вздохнув поглубже и открыв рот, она удивила даже саму себя, когда медленная, чарующая песня полилась с ее губ: — Я распростерлась на твоей могиле, И я буду лежать здесь вечно. Если твои руки будут в моих, То нас никто не разлучит. Моя яблонька, мой свет, За то время, пока мы были вместе, Я пропахла землёй И потрепана непогодой. — Эмма немного успокоилась и Реджина снова укутала ее в одеяло с головой, продолжая напевать следующий припев: — Когда родные думают, Что я в своей постели. С ночи до утра, Я распростерлась у твоего каменного изголовья, Взываю к земле, Горячими и дикими слезами, Оттого, что потеряла девушку, Которую любила еще будучи ребенком. — Горячие и мокрые слезы стекали на грудь Реджины, отчего она прижала Эмму еще сильнее к себе. — Прости меня, Мама, — прошептала Эмма, в бреду. — Прости, что не смогла простить тебя, Мамочка. — Она тихо плакала на груди Реджины, которая сжала зубы, чтобы не выплеснуть все те дремлющие чувства, бушующие в ее груди. Спасительница скрывала внутри себя больше боли, чем она изначально предполагала. — Помнишь ли ту ночь Ту самую, когда мы заблудились, В зарослях терновника, В ледяной холод? Слава богу, Мы не наделали глупостей, И твоя невинность Осталась нетронутой. — Реджина не смогла сдержать эмоций и ее голос дрогнул, но Эмма, похоже, не заметила и прижалась к ней еще теснее, зарываясь в объятие. Она уже не так сильно дрожала, ее тело содрогалось каждые 30 секунд или около того. — Священники и монахи Боятся ко мне подходить, Потому что я по-прежнему люблю тебя. Ты — моя жизнь, но ты мертва. Я буду укрывать тебя От дождя и ветров, Пока ты лежишь в холодной могиле, Я не могу спокойно уснуть. — — Я не дам ей умереть, Генри, — бормотала Эмма, Реджина гладила ее по все еще холодной спине. — Кого ты защищаешь, Эмма? — мягко поинтересовалась она, не особо ожидая получить ответ, но подыгрывая Спасительнице. — Твою маму. С Реджиной сложно, но она все еще твоя мама. Я обязана ее защитить. Я никому не позволю причинить ей вред, Генри, обещаю, — доблестно заверила Эмма, находясь в полнейшем бреду. Реджина невесомо поглаживала Эмму подушечками пальцев вдоль позвоночника, вначале ведя вниз, после возвращаясь наверх, и так повторяя весь процесс снова и снова. — Кто хочет причинить вред Реджине? — спросила Королева, мысленно пиная себя все это время. Ей не стоило извлекать выгоду от бессознательного состояния Эммы. — Они хотят убить Реджину. Она Злая Королева, но я не позволю ей навредить. Мне она нравилась намного больше, когда я не знала, о чем она думает, но она не заслужила смерти, — призналась Эмма громким шепотом, а после захихикала. От смеха начался приступ кашля, который Реджина терпеливо вынесла, несмотря на то, что ей на грудь полетели слюни. Она рукой вытерла мокрые следы и как могла пыталась не обращать внимания на признание Эммы. — Мэри-Маргарет, ты и правда Белоснежка? Ты моя мать? — спросила Эмма как потерянная маленькая девочка, а не как Спасительница, которой она рождена была стать. Слезы затуманили взор Реджины, которые она яростно пыталась сдерживать. Эти идиоты засунули свою дочь в ствол дерева и отправили в неизвестный мир совсем младенцем, по ее вине; точно так же, как и гипотермия Эммы была итогом принятого ею ужасного решения. И несмотря ни на что, Эмма любила ее, хотя Реджина только и делала, что портила ей жизнь с того самого момента, когда Спасительница только появилась в этой временной линии. — Отдыхай, Эмма. К утру вся боль уйдет, — Реджина дала заведомо ложную клятву, ей самой необходимо было услышать слова больше, нежели находящейся в бреду Спасительнице. — Завтра все пройдет, — пообещала она и прижалась губами к холодному лбу Эммы, долгий поцелуй успокоил их обеих. Если бы Эмма была в сознании, она бы тут же догадалась, что Реджина успокаивала себя обещанием избавления от боли.