The Color Red

Песня: Boom Clap — Charli XCX После миллионного рукопожатия, Белль решила, что она уже более чем устала от громадной толпы в кафе «у Бабушки». Очевидно, праздничного ужина было недостаточно для граждан Сторибрука, ибо они закатили целую гулянку с тортом, на котором красовалось: «Добро пожаловать на свободу», серпантином и куда большей толпой народа, чем могла вместить закусочная. Поэтому многие переместились на летнюю площадку кафе, продолжая выпивать, болтать и смеяться. Она услышала намного больше грязных шуточек, чем хотела бы и намного больше сплетен о возможном разрушении проклятия с помощью нового питомца Королевы, чем думала возможным. Эмма — не пешка, а человек, и если ее ранее поведение о чем-либо говорило, так это о том, что она не в восторге от их с Королевой заключенного соглашения. Она сочувствовала белокурой незнакомке, которая, похоже, знала и сильно переживала за них с Руби. Чем больше она слушала людей, тем сильнее нарастал ее гнев. Переполняемая раздражением и быстро сменяющимися друг друга мыслями, она, практически незаметно от всей шумной толпы, выскользнула через заднюю дверь. Снова задрожав от холода, Белль подумала, что стоило бы вернуться назад, но звезды притягивали больше, чем гадкие сплетни от кучи народа, находившегося в закусочной, которые знали ее так же великолепно, как знали Королеву. Они пришли, потому как были верны Руби и нуждались в лучике надежды, который скрасил бы их унылое существование. — Привет, — тихонько окликнула ее Руби, вырывая из пучины мыслей. Она широко улыбнулась ей через плечо и потерла ладонями предплечья, чтобы согреться в быстро падающей температуре вечера. — Привет, Руби, — ответила Белль и устремила взгляд на темное небо, освещенное начавшим только появляться скоплениям звезд. Ее тело снова задрожало от холода, но от одной лишь мысли о возвращении обратно в кафе, ее сердце забилось в ускоренном ритме. Она определенно еще не была готова к таким сборищам, не тогда, когда прожила в одиночестве в течение трех десятков лет. Она не особо любила гулянки и до заключения, отдавая предпочтение книгам, а не людям. Теплые руки коснулись ее плеч и легонько их сжали перед тем, как провести ладонями по гусиной коже, появившейся на предплечьях. Белль ахнула и задрожала, но уже совсем по иной причине, неосознанно прижимаясь к сильной волчице, стоявшей позади нее. На секунду ей подумалось, что Руби собирается поцеловать ее в шею, когда почувствовала горячее дыхание на нежной коже, но сильные руки свободно обвили ее талию, и щекой Руби прижалась к ее виску. — Ты уже околела, и тебе не стоило выходить на улицу одной, — поругала ее Руби. Ранее, днем, она уже успела ей объяснить, почему нельзя выходить наружу без присмотра, но видимо Белль было наплевать на предупреждения. И не имело значения, что Руби постоянно держала ухо востро в ее направлении и точно знала, когда Белль улизнула через заднюю дверь. — Меня душили все эти люди. В тюрьме всегда было так тихо, — объяснила она причину своего ухода и затылком прижалась к ключице Руби. Зачастую, люди заставляли ее нервничать, но с волчицей, с первой же секунды их знакомства, она почувствовала себя комфортно и была невероятно рада, что они сумели сохранить эту уникальную особенность и теперь, когда она стала свободной девушкой. Энергетика Руби оказалась не заносчивой и осуждающей, а наоборот, ненавязчивой, нежной и располагающей к себе. — Прости, если бы я знала, что столько народу соберется, я бы не согласилась на вечеринку. Хочешь я отправлю всех по домам? — Она должна была догадаться, что Белль не привыкла к таким шумным сборищам, но народ был счастлив. Королева и правда издала указ, сделавший людей счастливыми, вместо привычных страданий, и все захотели отпраздновать. Причина больше была даже не в Белль, а в самих людях. Гулянка по случаю освобождения Белль резко превратилась в гулянку «Королева впервые в жизни повела себя не как сука». — Нет, не нужно, люди заслуживают немного счастья, — мечтательно высказалась она и провела кончиками пальцев по предплечью Руби. — Я так давно не видела звезд. Руби немного плотнее прижала ее к себе и носом уткнулась в волосы возле виска. — Ты помнишь созвездия из книги, что я приносила тебе пару лет назад? — ответом Руби послужила дрожь в теле Белль, по ее предположению не имевшая ничего общего со звездами, если судить по вдруг бешено забившемуся сердцу. Ей нравилось слышать сердцебиение Белль, не прижимая ухо к ее груди. Мирный ритм сердца успокаивал волчицу. — Конечно, я их помню, — ответила Белль, будто ничего внутри нее не изменилось. Она указала на мерцающее небо над ними, уже достаточно темное, чтобы можно было увидеть тысячи крохотных ярко сияющих на нем звездочек. — Вот тот малый — Орион. В мифологии здешнего мира — он сын морского бога Посейдона. Его убила другая Богиня — Артемида и превратила в созвездие. Руби фыркнула, сравнивая рассказанную историю Белль со своей жизнью. — Звучит как история моей жизни. Белль искоса взглянула на нее, но когда Руби не стала продолжать свою мысль, она развернулась в объятии и обвила руками шею волчицы. — Что тебя беспокоит? С тех пор, как появилась Эмма Свон — ты стала скрытой и уклончивой. Волчица глубоко вздохнула и поцеловала ее в лоб. — Моя жизнь намного более запутанная и опасная, чем может показаться на первый взгляд, — прошептала она в миллиметре от кожи Белль. Она знала, что ей не следует обманывать Белль, она и так перенесла слишком многое. Тыльной стороной ладони она нежно провела по контуру лица волчицы, наблюдая за противоречивыми эмоциями, мелькающими на ее лице. — Поделись со мной своим тяжким бременем, — тихо проговорила она. — Белль, — выдохнула Руби. Как, черт возьми, она сможет жить под одной крышей с девушкой, если даже не может держать руки при себе? Белль нежно обхватила ее лицо обеими руками, рассеянно водя подушечками больших пальцев по ее щекам. В ту же секунду Руби ладонями впилась в ее поясницу, но тут же ослабила хватку, взяв под контроль свои эмоции и действия. Когда, немного прижав ее шею сзади, Белль наклонила голову Руби поближе к себе, волчица не стала сопротивляться и губы Белль слегка коснулись ее губ, будто она боялась все разрушить, показав свою страсть, которая так неистово бурлила в ее венах. — Прости, — прошептала она и тремя пальцами дотронулась до нижней губы Руби. — Просто хотелось узнать, какого оно. — И? — подразнила ее Руби, переводя все в шутку прежде, чем она позволила бы себе раствориться в моменте. — Руби, — в отчаянии вздохнула она. В течение целых десяти лет она представляла себе их поцелуй, а когда момент, наконец, настал, то был запятнан и испорчен чувством вины из-за замужества Руби. — Не звезды, милый Брут, а сами мы виновны в том, что сделались рабами, [1] — негромко процитировала Белль. — Доктор Сьюз [2]? — развлечения ради предположила Руби. Она лишь хотела увидеть улыбку на лице Белль, и у нее получилось. — Руби Лукас, это — Уильям Шекспир, — колко поправила ее Белль, не всерьез расстроившись от неверного ответа Руби. Белль обожала свои книги больше всего на свете, возможно, она любила их даже больше, чем ее. Такая мысль заставила Руби усмехнуться. — Что объясняет мою невежественность в только что процитированной тобой литературе, — она еще больше злила Белль удовольствия ради, ведь та становилась такой возбужденной, когда затрагивали ее книги. Белль мелодраматично вздохнула. — Цитата означает, что не судьба направляет нас, а людской опыт, наши желания и амбиции гораздо больше, чем предопределенный ход событий. Хорошее настроение Руби настолько молниеносно улетучилось, что сердце Белль ёкнуло в груди. — Что означает, из-за своего решения оставаться верной мужу и людям, я разрушила наш шанс когда-нибудь узнать, действительно ли мы являемся родственными душами. — Слова оставили неприятное послевкусие у нее во рту. На протяжении почти десяти лет они ходили вокруг да около данного разговора. Она никогда не предполагала, что Белль станет свободной девушкой. — Ты поступила благородно, Руби. И я, бесспорно, поддерживаю принятое тобой решение. — Она улыбнулась волчице и заправила прядь темных волос ей за ухо. — Я только хотела испытать твой поцелуй. Руби ухмыльнулась и обхватила рукой ее шею сзади. — Значит, он должен быть действительно хорошим, — сделала вывод волчица и опустилась к ее губам. В этот раз поцелуй был крепким, уверенным и естественным, в отличие от пробного поцелуя минутой ранее. В течение нескольких секунд Руби застыла на месте, привыкая, смакуя, но Белль удивила их обеих, взяв бразды правления в свои руки. Смелый язычок потребовал входа, и брюнетка оказалась бессильной для возражений. Их жар слился воедино, устраивая отчаянную битву языков, Белль застонала и Руби лишь крепче впилась руками ей в бедра, притягивая ближе. Почувствовав руки Белль на своей заднице, Руби резко упала с небес обратно на землю. Она оказалась на перепутье и не могла решить в каком направление бежать дальше. Питер не прикасался к ней уже, по крайней мере, года два, и несмотря на то, что этот мир предоставлял широчайший выбор игрушек для сексуального удовлетворения, они не шли ни в какое сравнение с теплым извивающемся под ней в экстазе телом. Однако Белль не была какой-то там случайной прохожей, Белль была той, в кого она была влюблена последние десять лет, что только усугубляло ситуацию. — Белль, остановись, — прошептала она, опаляя дыханием ее губы, снова впиваясь в них горячем поцелуем. Белль, однако, услышав отчаянную мольбу в ее голосе, за плечи отпихнула волчицу от себя. — В чем дело, Руби? — спросила она, положив большой палец на нижнюю губу Руби, пресекая новые попытки завладеть ее устами, несмотря на то, что глаза Белль неотрывно смотрели лишь на них. — Я не хочу, чтобы ты была просто другой женщиной, я хочу все сделать по правильному. Я люблю тебя, — решительно заявила Руби. Белль и так это знала, но услышав произнесенные вслух слова, она тихонько ахнула. И внезапно, она не могла встретиться взглядом с Руби достаточно быстро. — Я тоже тебя люблю, — без сомнений ответила она. — Мне не важно, что ты замужем. Ты была несчастна с Питером, сколько я тебя знаю, и мне наплевать, что подумают обо мне окружающие. — То, чего она хотела и то, что им было необходимо быстро становилось одним и тем же. И хотя она заверила Руби, что дружбы было более чем достаточно, ее тело содрогалось, а сердце замирало от мысли, что они никогда не станут чем-то больше. — Белль, пожалуйста, остановись. Я должна быть примером для людей, что означает, я не могу расторгнуть наш брак и отправить мужа в Королевскую армию, после чего тут же прыгнуть в койку с кем-то другим, — вспылила Руби неосознанно, но Белль терпеливо и с пониманием выслушала ее. Руби находилась под давлением гораздо чаще, нежели все предполагали. — Питер пошел в Королевскую армию? — неверие слышалось в голосе Белль, и Руби кивнула, подтверждая правдивость данного утверждения. — Я его туда отправила, — с грустью призналась волчица. Чувство вины от принятого за мужа решения съедало ее изнутри, но она действительно опасалась за его безопасность. Белль лишь ждала безо всякого осуждения в глазах, пока Руби продолжит рассказ. — В тот день, после его попытки наброситься на тебя в больнице, я пошла к Реджине, чтобы узнать, откуда мы можем начать вырубать деревья. Она предложила решение моей проблемы: отправить его в Королевскую армию и я согласилась. Хотела бы я сказать, что это было самоотверженным решением ради спасения его жизни, но если говорить откровенно, со всем происходящим сейчас, мне правда необходим перерыв от его безумия. Она взяла всю вину на себя, — тихонько закончила волчица. Руби была на седьмом небе от счастья от того, что могла рассказать обо всем Белль без опасения быть подслушанными, как обычно бывало в тюрьме. — Зачем ей так поступать? — грубо спросила Белль. Хотя она и знала, что в конечном итоге простит ее, одна лишь мысль о Королеве заставляла ее насторожиться. Она заперла ее в тюремной камере на 30 лет только из-за того, что ее любил Румпель, даже не учитывая тот факт, что на момент заключения она уже от него ушла. — Белль, моя жизнь намного более запутанная, чем можно себе представить, — тихо проговорила Руби и уперлась лбом в её лоб. Белль заслужила знать правду о человеке, который явно жаждал оказаться с ней в одной постели, любить ее. — Реджина — моя сестра. Сводная, но это не столь важно. Мы по-прежнему семья. Как и следовало ожидать, Белль ахнула и отстранилась, чтобы посмотреть в добрые карие глаза Руби. Она не произнесла ни слова, поэтому волчица продолжила рассказ, — У моей мамы была интрижка с ее отцом, в то время, когда она служила в его личной охране. Из-за сверхфизических сил волков часто нанимали, либо захватывали в плен, либо ломали для использования в своих целей. Мама поступила добровольцем к нему в охрану и договорилась с Генри, что он наймет Бабушку и моего дядю работать в его особняке. Все же намного лучше, чем та нищета, в которой выросла она. Она закусила нижнюю губу, в ожидании неизбежной ответной реакции от только что освобожденной Реджиной заключенной. Но совершенно неожиданно губы Белль медленно расплылись в улыбке и она снова встретилась глазами с Руби. — Спасибо, что рассказала мне, Руби. Волчица нахмурилась, отчего Белль еще шире улыбнулась. — Если ты тайно на ее стороне, а Эмма Свон налаживает взаимоотношения между ней и людьми, то Королева еще может измениться в лучшую сторону. — Мир менялся. Эмма запустила процесс, а люди вроде Руби продолжали борьбу и вносили свой вклад в общее дело. — Ты потрясающая. Ты это знаешь? — выпалила Руби и схватила ее в настолько крепкие объятия, отчего Белль в буквальном смысле выпустила весь воздух из легких. Она засмеялась и обняла волчицу в ответ. — Я об этом подозревала довольно давно, — пошутила Белль и Руби отстранилась от нее с выгнутой верх бровью. — А еще я сама скромность. Эта два моих самых привлекательных качества. — Теперь настала очередь Руби сдержанно засмеяться. Как, черт возьми, за две недели ей удалось из депрессивного состояния вернуться к обычному своему состоянию? Потому, что Эмма была Спасительницей и как только она появилась в этой временной линии, все изменилось. Руби была ей обязана намного большим, чем простая благодарность за непоколебимую верность Реджине; жизнь Белль находилась в ее руках, и она справилась с заданием на ура. — Пойдем, — сказала Руби и снова обняла ее рукой за плечи. — С твоей комнаты открывается потрясающий вид на звезды. К тому же, там гораздо теплее и безопаснее. Белль опустила голову на крепкое плечо волчицы. Одну руку она собственнически обвила вокруг ее бедра, а другую положила на плоский живот Руби. Они миновали толпу, войдя в гостиницу с черного входа и поднялись по лестнице наверх. Добравшись до комнаты Белль, между ними повисло неловкое молчание, Руби беспокойно переминалась с ноги на ногу, не зная как закончить вечер. — Ты могла бы зайти, — предложила Белль, пытаясь скрыть желание в голосе, но Руби все равно его услышала. — Не могу, — прошептала брюнетка и закопалась пальцами в немного вьющиеся волосы Белль. — Я хочу, чтобы ты зашла, — возразила она и прижалась к Руби. — Я тоже этого хочу, — призналась волчица. Глубоко вздохнув, она поцеловала Белль в лоб. — Спокойной ночи, — прошептала она и указала на дверь напротив. — Я буду спать в той комнате, пока мы не найдем тех, кто пытался меня убить. Я не оставлю тебя одну ни на секунду, пока Реджина не повесит этих ублюдков на виселице. Белль кивнула и снова прижалась к Руби, уткнувшись носом ей в шею. Объятие продлилось слишком долго, чтобы можно было назвать его дружественным, а руки поглаживали, массировали и боготворили тела друг друга слишком открыто, и если кто-то застукал бы их сейчас с поличным, оправдываться пришлось бы порядочно. Они гладили бедра, сжимали ребра, изучая тела друг друга. Вздохи удовольствия и желания наполнили все пространство коридора. Когда стало понятно, что Руби не хватит силы воли разорвать объятие, Белль отстранилась и ударилась спиной о дверь, нащупывая дверную ручку. — Спокойной ночи, — прошептала она и проскользнула внутрь комнаты прежде, чем кто-то из них смог бы передумать. Руби на мгновение положила руку и прижалась лбом к двери. С противоположной стороны она слышала сбитое дыхание Белль и легкий стук ее учащенного сердцебиения. Глубоко вздохнув, она собрала волю в кулак и пересекла коридор. За двумя массивными деревянными дверями она больше не слышала сердцебиение Белль. Кора медленно опустила зеркало на трюмо. Ярость и предательство обожгли ей грудь, и не потому, что ее муж скрыл от нее правду, а потому, что правду скрыла Реджина. Как оказалось, у нее никогда не было над ней абсолютного контроля, если ее дочь на протяжении 53 лет хранила от нее такую огромную тайну, чтобы защитить свою сводную сестру. Откинувшись в роскошном кресле, словно опасный хищник, она потянулась за мобильным телефоном и по памяти набрала номер. Грубый голос с акцентом поздоровался с ней на другом конце провода, и легкая улыбка коснулась ее губ. — Мистер Гуд, полагаю, пришло время убрать фигуры слонов моей дочери с шахматной доски. Мисс Лукас и Мисс Фрэнч должны умереть. И в этот раз доведите дело до конца, иначе Ваша голова окажется на пике.