The Color Red

Песни: Perfect - Simple Plan, Vulnerable - Secondhand Serenade — Мама, по какому поводу столько крика? — потребовала ответа Реджина, ворвавшись в комнату в особняке, которую Кора использовала в качестве своего личного кабинета. Прошло два дня с момента освобождения Белль Френч, а настроение Коры скатилось в самую непроглядную бездну, по-видимому, выравнивая баланс с ее невероятно позитивным настроением ранее. — Тот кретин все украл! — повысив голос воскликнула Кора и тыльной стороной ладони опрокинула лампу, стоявшую на столе. Реджина вздрогнула от звука разбившегося стекла и лязга металла, и чтобы сдержать раздражение скрестила руки на груди. — Мама, успокойся и объясни, что произошло, — спокойно произнесла Реджина, ни капельки не встревожившись детским поведением матери. Кора указала дрожащим, от стихающего адреналина, вызванного гневом, пальцем на стол, будто Реджина магическим образом могла понять ее невежественную форму общения. — То мерзкое создание забрало все мои настольные принадлежности: ручки, блокноты, степлер, — все пропало, даже диспенсер для скотча! Я не могу найти ни одного необходимого мне предмета, чтобы закончить утренюю работу! — Кора начала бурчать себе под нос, роясь в ящиках стола, дабы, очевидно, перепроверить все ради своего же здравого смысла. Одной рукой Реджина обняла себя за талию, локоть другой руки положила поверх первой, кончиками пальцев потирая лоб, она едва не рассмеялась. Мейсон постоянно искал новые способы раздраконить ее мать, и Реджина с каждым разом находила его методы все более забавными. Она надеялась, что рано или поздно Кора проникнется симпатией к шаловливым выходкам мальчугана. — Я с ним поговорю и верну твои канцелярские принадлежности, Мама, — заверила ее Реджина, в голосе послышались веселые нотки. Она поистине наслаждалась той жизненной энергией, что мальчик принес в их дом. Дети всегда испытывали ее терпение на прочность, отчего ей хотелось сохранить эту их черту как можно дольше. Защита детской невинности давало ей надежду на восстановление своей частички невинности, надежду отыскать ту ее часть, что отняли, оставив с пустотой внутри. Подвергнуться воздействию урагана, имя которому было Мейсон Свон, вызвало тоску по детству, по тем временам, когда Руби следовала за ней повсюду, вне зависимости от того, сколько препятствий она ставила на пути молодой волчицы. Кора резко подняла взгляд на дочь и Реджина отшатнулась на несколько шагов назад от внезапного зрительного контакта. — Тебя забавляют мои страдания, Реджина? И хотя в душе она продолжила потешаться, снаружи ее маска идеально села на лицо. — Конечно же нет, Мама. Я поговорю с ним, — пообещала Реджина и развернулась, оставляя Кору с тщетными попытками обыскивать кабинет. — Я бы хотела его высечь, — негодовала Кора, и Реджина быстрым движением развернулась на 180 градусов. Кислота сжигала вены и ей едва удалось удержаться от желания укротить Кору с помощью сильнейшей магии. — Но ты этого не сделаешь, Мама, а если еще раз такое предложишь, будешь вынуждена искать другое жилье, — предупредила Реджина женщину, которая била хлыстом ее спину больше раз, чем ей хотелось бы помнить. К счастью, ей не так легко было увидеть собственные шрамы, поэтому она редко думала о жестоких порках. Мейсон, однако, никогда не должен знать о таких страданиях. — Он — преступник, Реджина. Честно, что подумают люди, когда узнают, что ты усыновила преступника этой потаскухи как собственного сына и потенциального наследника престола? — горько раскритиковала Кора. Реджина знала, что мать не одобряла с самого начала, но она не сумела распознать насколько ужасным было ее отношение к мальчику, даже несмотря на то, что он милый ребенок. — Думаю, они будут уважать меня за помощь ему, — честно ответила Реджина, искренне сбитая с толку вопросом матери. За последние пару дней общения с ней она все чаще находилась в замешательстве. Кора издала злобный громкий смешок, и от очевидной издевки Реджину передернуло. — Учитывая все, что ты натворила, моя дорогая дочь, спасение жизни одного мальчика, родом не из твоего королевства, не изменит ни одного ничтожного мнения толпы, чьего одобрения ты так отчаянно жаждешь. Реджина вздрогнула, борясь со слезами, обжигающими горло. Почему ее мать так жестока к ней, после оказанной помощи полезными советами и призывами к терпению в отвоевании привязанности Эммы, пока Спасительница совладала со своим гневом? — Разве я так никогда и не смогу добиться твоего одобрения, Мама? — спросила она плачевно потерянным и пытливым голосом. Почти все, что она сделала с тех пор, как вышла замуж за Короля — было ради завоевания любви и гордости матери. — Как я могу одобрить, когда ты не подчиняешься ни одному моему приказу, с тех самых пор, как три недели назад появилась эта омерзительная девушка? — ядовито кинула Кора, все ее тело содрогалось от гнева. От укола, намеренно причиняющего боль, Реджина подняла подбородок. — Я — Королева, Мама и не должна никому подчиняться. — От вида расширенных глаз матери в груди прокатилась теплая волна удовлетворения, она запнулась от демонстрации неповиновения в ответ, тогда как обычно в таких ситуациях ее эмоционально одинокая дочь просила о прощении. Кора напомнила себе о новом плане манипулирования Реджиной в нужное ей русло и склонила голову. — Боюсь, я исчерпала свою полезность. Я лишь хочу тебе помочь, моя маленькая королева. Реджина смягчилась, мать казалась искренней. Возможно, неуверенность в себе одержала над ней верх этим утром, как никак, за последние три недели в ее жизнь вошло множество новых людей. Непокорное удовлетворение в ее груди сменилось чувством вины, и Реджина подошла к Коре, положив любящую ладонь на ее щеку. — Женщине всегда требуются наставления матери, даже Королеве, — мягко утешила она старшую женщину, на что Кора медленно приподняла голову. — Я переживаю за тебя, Реджина. Ты впустила этих людей в свою жизнь, и я опасаюсь, что они причинят тебе боль, как это сделали Король с Белоснежкой, — она повернула рукоять ножа, посеяв неуверенность и сомнение в сердце дочери, наблюдая, как запустился процесс мышления в этих отвратительно сострадательных карих глазах. Спустя мгновение Реджина покачала головой, выкидывая вложенные матерью мысли. — Не думаю, что Эмма хочет мне навредить, а Мейсон не осведомлен о нашем мире, Мама. — Навредить тебе? О, моя дорогая девочка, разве ты не видишь, как она использует твою привязанность к ней, чтобы управлять событиями в своих целях? Ты уже и так заключила с волчицей обязательную к выполнению сделку и отпустила одну из своих самых ценных политических заключенных, — Кора нацелилась на золотую медаль в играх разума. — Мама, я освободила Мисс Френч по твоему настоянию, — парировала Реджина. В глазах ее читалось замешательство, отчего Кора ехидно улыбнулась изнутри. — Да, конечно, но ты уже успела подписать контракт по прихоти Мисс Свон. Я лишь настояла на освобождении несколькими днями ранее ее положенной даты, Милая. Я не могла видеть тебя такой несчастной. Поэтому мне пришлось убить Даниэля, помнишь? Я не знала о ваших отношениях, когда принимала предложение Короля. — Она прикоснулась к волосам Реджины, облегчая боль от потерянной любви. Она сосредоточила мысли дочери на невзрачном конюхе, увела подальше от мыслей о Руби Лукас. Она знала, что волчица была важна для ее дочери, по нежным и тоскующим взглядам Реджины, когда она думала, что никто за ней не наблюдает, но Кора не знала причины почему, пока сама не выяснила правду. Глаза оказывались неимоверно полезными в качестве отражающих поверхностей для магических зеркал, и звезды так ярко сияли в ледяных голубых глазах потаскухи Румпеля. Единственный разговор поставил все на свои места. Как только она найдет подписанный волчицей приказ на отправление мужа в Королевскую армию и подставит Реджину, взвалив на нее ответственность за убийство Эммы Свон, никто не будет стоять на ее пути к трону и королевству, которых она всегда заслуживала. С Румпелем на ее стороне, никто не посмеет ставить под сомнение ее авторитет. И вдруг все, о чем она когда-либо мечтала, казалось возможным. — Он был по уши в тебя влюблен, да и какой мальчик в своем здравом уме не был бы? — она нежно улыбнулась, закрепляя тем самым похвалу. — За попытку выкрасть тебя из его замка, Король бы его пытал, пока его тело не выдержало бы жестокого насилия. Ты ведь знаешь, как вспыхивал его гнев, когда что-то ставило под угрозу его способность к деторождению. Реджина кивнула. Ей приходилось попадать под горячую руку его гнева гораздо чаще, чем хотелось бы в этом признаваться, особенно, когда он винил ее в отсутствии наследника мужского пола. — Почему ты так долго ждала, чтобы мне об этом рассказать, Мама? Ты права, его смерть от твоих рук гораздо лучше гнева моего мужа. Кора повернула Королеву к себе и обхватила ее, как казалось на первый взгляд, в эмоциональное объятие. — О, моя милая девочка, меня убивало бы изнутри то, сколько боли я тебе причинила. Реджина крепко обняла мать в ответ и провела кончиками пальцев по мягким светло-каштановым волосам, ниспадающим на спину. — Я убила отца, чтобы наложить проклятие. Мы обе забрали любовь друг друга, — напомнила ей Реджина. Единственной причиной, по которой она смогла довести дело до конца в день наложения проклятия было то, что Кора сумела выбесить ее до чертиков, что дало ей неимоверную магическую силу. Она хотела причинить ей боль тем же способом, какой использовала на ней Кора, но чувство вины, преследующее ее после потери отца медленно съедало ее изнутри. — О, моя родная, я давно тебя простила, тебе не стоит больше извиняться, — ворковала Кора прямо на ушко Королеве и закатила глаза. Почему Реджина нуждалась в объятиях, будучи расстроенной, было выше ее понимания. — Мама, от Эммы в моей груди растекается то же тепло, которое я не чувствовала со времен Даниэля, — разоткровенничалась Реджина, и Кора чуть ли не зарычала от признания дочери. Если Спасительница разрушит проклятие, ей никогда не удастся выхватить власть из рук Реджины. Она ошибочно полагала, что Королева добивается любви волчицы, когда как ей стоило бы приказать напасть на Эмму Свон, а теперь Реджина слишком глубоко увязла в лапах Спасительницы, чтобы выпутаться. Она хотела, чтобы Реджина была на ее стороне. Она тоже понимала одиночество Реджины и ее отчаянный поиск человека, полюбившего бы ее недостатки и изъяны так же сильно, как и ее интеллект и амбиции. Еще будучи ребенком, Реджина исправно исполняла свою роль, целовала песок по которому она ходила, выполняла самые омерзительные задания, чтобы завоевать ее одобрение. Эмма Свон медленными шажочками забирала Реджину у нее, но новое приобретенное знание о происхождении Руби раздувало в груди обжигающее предательство, давая ей понять, что Реджина никогда не была полностью на ее стороне. Реджина была ее слабостью, теперь же ей необходимо вырезать из своей груди эту слабость, чтобы сохранить власть и контроль. — Тогда мы должны убедиться, что и она питает к тебе такие же чувства, моя милая девочка, — заявила Кора с таким убеждением, что она практически сама поверила произнесенным ею словам. — Иди сейчас же, я сама найду свои канцелярские принадлежности. Реджина кивнула и поспешно разорвала объятие с матерью. Она вызвала Астрид и вошла в свой кабинет прежде, чем девочка успела прийти с подносом в руках, на котором был завтрак для Эммы. Она быстро написала что-то на клочке бумаги, свернула листок трижды, чтобы скрыть написанные слова, и довершила послание элегантной подписью: «Мисс Свон». Астрид понимающе улыбнулась, но взяла записку, не сказав ни слова, после чего шустро поднялась на второй этаж. Эмма как раз натягивала через голову майку, когда Астрид зашла в комнату. — Эмма, — прошипела она и практически кинула поднос на стол. Схватив записку, она подлетела к Спасительнице и двумя руками протянула ее ей. — Королева написала тебе послание, — без особой нужды дополнила она. Эмма узнала бы этот почерк с завитушками где угодно. Астрид наблюдала, как различные эмоции появлялись и исчезали на лице Эммы, пока та читала записку, плотно зажатую в дрожащих руках. — Ну и? Что в ней написано? Эмма взглянула на нее, не поднимая головы, и снова перечитала записку прежде, чем глубоко вздохнуть. Она не была уверена, что чувствовала, возможно, Астрид прольет свет на происходящее. — В ней написано: Эмма, ты научишь меня, как просить прощения? Глаза Астрид заблестели от непролитых слез и широкая улыбка растянулась на губах. — Ты меняешь Королеву, Эмма. Тебе стоит ее простить, она уже неделю места себе не находит от происшедшего — это съедает ее изнутри. Эмма плюхнулась на кровать и зажала записку между колен, не в силах отвести от нее взгляд. Часть ее хотела простить, но она уже один раз открылась Реджине и ожог, полученный в результате, до сих пор оставил след на сердце. Она понимала, что у Реджины куча комплексов, но ей ведь тоже не легко открыться и довериться. Как должна она оказаться в таком положении снова? Если бы не дурацкий браслет на руке, она к этому времени уже давно бы сбежала, потому что именно так всегда поступала Эмма Свон, она сбегала, когда боялась переполняющих ее чувств. Начнем с того, что она никогда не чувствовала себя цельной, поэтому отдавать себя по кусочкам — для нее было слишком большой ценой. И все же, как бы она не пыталась, она не могла просто отпустить Реджину. Поэтому она решила ничего не предпринимать, пока еще, точно не сегодня. Эмма не готова принимать какое бы то ни было решение, и какой бы романтичной не была бы записка, Реджина сломала что-то в ней, что-то, что она не была уверена, им удастся починить. Она уставилась на знак вопроса на печатном бланке листка Королевы, оставаясь молчаливой и неотрывно на него смотрела, пока Астрид окончательно не сдалась и не покинула комнату, после чего Эмма продолжила на него пялиться. Она смотрела на него до тех пор, пока тихий стук в дверь не напугал ее и не вернул в реальность, от быстро сменяющихся друг друга мыслей и бешено стучащегося сердца. — Да, — сказала она и аккуратно сложила записку по уже изогнутым линиям. Дверь медленно распахнулась, открыв взору Реджину, стоявшую по другую сторону. Сжав руки спереди на бедрах, она нерешительно вошла в комнату в черно-синем платье, идеально сидевшем на талии и с достаточно целомудренным V-образным вырезом декольте. Поверх наряда, вокруг шеи красовалась черная бархотка с декоративной пряжкой*, что манило к ней еще больше. Улыбка растянулась на ее губах, когда она вспомнила настоящую Реджину, одетую в точно такое же платье, вскоре после возвращения ее и Генри в Сторибрук после годичной разлуки. — Ты не поела, — в конце концов выдавила из себя Реджина после минутного молчания с неловкой игрой в гляделки. — Не голодна, — парировала Эмма. — Очень хорошо, — с легкостью согласилась с ответом Реджина и выровняла плечи. — Мейсон только что отправился в конюшню на свой первый урок верховой езды с охранником и тренером. У меня есть дело в городе, сопроводишь меня в монастырь? Эмма кивнула и схватила красную кожанку. От ее выбора одежды Реджина неодобрительно вскинула бровь вверх, но смолчала, и Эмма вознаградила ее тем, что оставила записку на кровати и вытянула руку, избавляя Реджину от надобности задать вопрос. Вместо предплечья, Реджина обеими руками обхватила бицепс Эммы, обтянутый кожаной курткой, но та никак не прокомментировала более тесный контакт, поэтому промолчала и брюнетка. Пройдя половину пути до монастыря с Грэмом и Горацием, идущими следом в нескольких метрах позади них, Реджина, наконец, нарушила молчание. — Меня учили, что Королева всегда ответственна за принятые ею решения, невзирая на последствия для других. Она никогда не должна извиняться, дабы не показаться слабой или уязвимой в каком-то роде, предоставляя другим, более хитроумным людям возможность составить гениальный план и воспользоваться Королевой в своих целях. Эмма осталась молчаливой, но встретилась взглядом с Реджиной, не разрывая зрительного контакта довольно долгое время. Воодушевившись вниманием Эммы, Реджина продолжила. — Теперь я понимаю причину такого урока. Признать свою неправоту и просить прощения оставило меня на милость Вам, Мисс Свон, и я уверена, что не смогу отказать Вам ни в какой просьбе, чего бы Вы не попросили. Эмма фыркнула и смотрела прямо перед собой. — Но я ни о чем не прошу, — включила защитный механизм Спасительница и в голосе послышались гневные нотки. Чертова Кора снова залезла Реджине в голову. — Даниэль тоже ни о чем не просил, — тихо призналась Реджина, шокируя Эмму настолько, что она споткнулась об собственную ногу и подалась на шаг вперед. Реджина спрятала ухмылку, опустив глаза в землю, снова цепляясь руками за руку Эммы. — Я все еще скучаю по нему, спустя столько лет, — она продолжила настолько тихо, что Эмме пришлось прислушиваться. — Думаю, я скучаю по самой мысли о нем, нежели по самому мужчине, но он время от времени заполняет мои мысли. — Как ты с этим справляешься? — поинтересовалась Эмма, не зная, почему Реджина почувствовала необходимость поделиться с ней этим. — Я задействую себя во многих бессмысленных мероприятиях, не учитывая физического изнеможения, которое они приносят после. Меня утешает мысль, что иногда я по-настоящему могу заставить человека ощутить пустоту моего сердца и боль утихает, — не вдаваясь в подробности объяснила Реджина, но Эмма сразу же догадалась, что она отсылается к ее времяпрепровождению с рыженькой. — Это не оправдывает того, что ты сделала, Реджина. Ты не одна боишься собственных чувств, ты не представляешь, чего мне стоило сказать то, что я сказала, — гаркнула Эмма безэмоционально, что было в разы хуже крика либо плача, по мнению Реджины. Она отстранилась от происходящего и ото всех связанных с этим эмоций. Реджина посмотрела на ступеньки, ведущие к дверям монастыря. — Я осознала, что мое оправдание больше не является веским. Мне надоело придумывать отговорки, Эмма, — с убеждением, которое казалось искренним и решительным, заверила она ее. Эмма продолжила молчать, в случае, если Реджина захочет предоставить больше подробностей. Реджина поднялась с Эммой по лестнице, остановившись возле входа в монастырь. — Я хотела привлечь тебя в этот проект, потому как подумала, тебя это сделает счастливой, — робко призналась она и открыла дверь. Внутри парадной прихожей, что вела в огромный общий зал, по обеим сторонам стояли два ряда с мешками. Грэм и Гораций взяли по два мешка каждый и последовали за девушками, идущими в общий зал, где находились койки, еда и игровые зоны. В комнате, должно быть, вместилось человек пятьдесят, и все затихли, как только Реджина переступила порог двери, будто она была законной хозяйкой этого места. Королева вытянула руку ладонью вперед, молча приказывая Эмме и Горацию оставаться на своих местах, в то время как она с Грэмом, несущим два мешка, прошли в центр зала. Реджина нервно осмотрелась по сторонам, после чего наклонилась и порылась в огромном черном мусорном мешке. Выпрямившись, она держала в дрожащих руках новейшую куколку. Направившись к толпе, она взмахнула рукой и упаковка, в которую была завернута игрушка исчезла. Эмму чуть ли удар не схватил, когда Реджина села на корточки, став одного роста с маленькой девочкой, на вид не старше трех лет и протянула ей куклу. Крошечное создание с запутанными каштановыми волосами и большими зелеными глазами посмотрела на женщину, держащую ее за руку, предположительно маму. Женщина с подозрением окинула Реджину взглядом, но кивнув, дала свое согласие, слишком напуганная, чтобы отказываться от подарка Королевы. Девочка забрала куклу и прижала ее к груди. — Спасибо, — поблагодарила она Реджину, и обхватила своей маленькой рученкой ее шею в небрежном детском объятии. Вся комната замерла, затаив дыхания. Слабая улыбка появилась на губах Реджины и она одной рукой обняла девочку за спину. — Пожалуйста, — прошептала она, и вся комната облегченно выдохнула. Реджина отпустила девочку и снова осмотрела комнату. — Подходите, игрушек еще много, — известила она нетерпеливых детей, все из которых хотели получить новую игрушку. Королеву окружила толпа детишек, к ужасу и беспокойству родителей, которые были не в силах контролировать детский восторг. Реджина хрипло засмеялась: заливисто и искренне, извлекая каждую упаковку от игрушки с помощью магии прежде, чем отдать ее ребенку в руки. Некоторые обнимали ее. Другие боялись это делать, так как были постарше и знали, кем была Злая Королева, но все, без исключения, забирали игрушку. Восторженный крик огласил воздух, когда она, щелкнув пальцами, заставила куклу оседлать игрушечного пони и прокатиться на нем по комнате, поверх детских голов, оставляя за ними следы свершающихся красных искр. Дети хлопали в ладоши и просили еще представлений, на что Реджина смущенно улыбалась. Сердце Эммы трепетало, она ничего не могла делать, кроме как наблюдать за женщиной, с предположительно холодным черным сердцем, которая так легко сдавалась под требованиями детей-сирот и бездомных детей Сторибрука. Она устроила небольшое магическое шоу фейерверков, в то время как куклы танцевали, а грузовики выдували магические выхлопы из глушителей. И за все это время прекрасный смех, эхом отлетавший от бетонных стен в общем зале монастыря, смешивался с радостными звуками счастливых детей. Это не было частью ее извинений, это была Реджина, будучи тем человеком, которым она была способна стать, и в течение пяти минут, она уже успела искупить свою вину перед пострадавшими от пожара жителями Сторибрука. Она подарила их детям радость, и надежду, и магическое шоу, доказывающее, что магия может быть использована во благо, точно так же как и во зло, все зависит от человека, владеющего ей. Реджина, наконец, начала путь к искуплению, без ее вмешательства. Эмма одной рукой прикрыла свое бешено стучащееся сердце, будто данный жест поможет его успокоить. Если бы в этот момент ее магически сдерживающий браслет перестал работать, дети действительно увидели бы шоу фейерверков, учитывая то количество любви, трепещущееся в ее груди. Может этого и не достаточно, чтобы впустить Реджину обратно в свое сердце, но Эмма снова ощутила тягу к темной волшебнице. Ей хотелось снова впустить ее, несмотря на страх предательства. А когда Эмма Свон чего-то хотела, она всегда находила способ воплотить свое желание в жизнь.