The Color Red

Песни: Fools — Lauren Aquilina, Only You — Delilah Эмма зарычала и снова сменила положение. Телевизор что-то тихо вещал, и она уже едва не сдавшись бессоннице, хотела заменить сон просмотром телеканалов до самого утра, но, решив попробовать в последний раз уснуть, она легла на спину и решительно выключила телевизор, хмыкнув на него, будто проговаривая «ты не можешь заставить тебя смотреть». Подложив руки под подушку, она с минуту смотрела в потолок, прежде чем заставить себя закрыть глаза. Однако мгновение спустя ужасающий крик принудил ее их открыть. Очевидно, Реджина тоже боролась со сном этой ночью, и Эмма без колебаний соскочила с кровати и пересекла комнату. Но открывшаяся ее взору картина мгновенно парализовала ее тело мощным всплеском адреналина. Мокрые волосы прилипли ко лбу Королевы, тело ее крутилось и извивалось, будто демон завладел ее сознанием. — Мама, скажи ему прекратить! — выкрикнула Реджина, вернув Эмму к жизни. Она взмолилась, чтобы Реджина проживала лишь страшный сон, а не одно из воспоминаний. Кора бы не посмела, не так ли? И закатила глаза, не зная зачем она продолжала задавать себе подобные вопросы. Разумеется, злая сука наблюдала, смеялась и подталкивала ублюдка. Если бы Крюку удалось найти ее сердце, Свон бы долго и усердно размышляла: вставить его обратно или раздавить на месте. — Реджина! — решительно прошептала Эмма и потрясла ее за плечи, крепко в них вцепившись, в случае если та запаникует, когда проснется. Ее глаза распахнулись и она резко выпрямилась. Вместо того, чтобы схватить Эмму за горло, как она поступила в первый раз, в этот раз Реджина сползла с кровати и направилась в ванную. Эмма вздрогнула, когда из соседней комнаты послышался звук рвоты. Спасительница в ней боролась с женщиной внутри нее, и едва не одолела в желании последовать за Реджиной в ванную. Но это причинило бы больше вреда, нежели пользы, став свидетелем и так уже смущенной королевы в столь унизительном состоянии. Спустя несколько минут, послышался звук слива унитаза, зашумела вода и безошибочный звук чистки зубов, последовавший за физическим проявлением ее эмоционального потрясения. Эмма присела на край кровати, терпеливо ожидая. — С тобой все в порядке? — поинтересовалась она, когда послышались шаркающие шаги по ковру, ознаменовавшие ее возвращение. Вместо вразумительного ответа, Реджина оседлала ее бедра и обрушилась на нее в эмоциональном объятии. Мягкая, теплая рука брюнетки гладила светлые волосы, а сама женщина вздыхала в шею добрые пять минут, прежде чем решила заговорить. — Эмма, я нуждаюсь в тебе, — прошептала она на ухо, после чего неторопливо выпрямилась, чтобы взглянуть в глаза Спасительнице. — Пожалуйста. — Реджина, — выдохнула Эмма и прижалась лбом ко лбу Королевы, крепче сжимая ее бедра. Ее сердце щемило и сжималось в груди, будто она была добычей бесчувственного змея. — Я не могу, прости. — Почему не можешь? — вспылила Реджина и напряглась, сидя поверх ее бедер. — Реджина, пожалуйста, просто… просто я не могу, хорошо? — промямлила Эмма, борясь с желанием физически оттолкнуть Реджину от себя, чтобы избавить от боли. Вот он и настал, момент, которого она так боялась. Естественно, он наступил именно тогда, когда Реджина больше всего нуждалась в сексуальном утешении от очередного кошмарного сна. — Эмма, пожалуйста, — попыталась Реджина снова. Эмма слегка покачала головой, прикусив губу, чтобы не выболтать заключенную с Корой сделку. — Эмма, что я сделала? В ситуации с Азалией, я понимала, прекрасно осознавала, что ты чувствовала. Тогда я намеревалась причинить тебе боль, — Реджина искала понимания там, где его не было, и сердце Эммы распалось на кусочки. — Прости, — выдохнула Эмма и опустила губы на плечо брюнетки, чтобы заглушить жалкие рыдания, нарастающие в горле. — Ты ничего такого не сделала, Реджина, — заверила она женщину, пытаясь вернуть некоторое подобие контроля. — Это имеет отношение к твоему визиту к матери для получения лекарства для Руби? — булыжник с грохотом упал в желудок, когда Эмма отклонилась, моментально придя в чувство с расширенными, безумными глазами. — О, а она хороша! — неверяще пробурчала Эмма. — Что прости? — замешательство и гнев Реджины на ее реплику лишь преумножил горящую ярость в груди Эммы. — Ничего, — невозмутимо отозвалась Спасительница, заглушая все чувства, и приподнимая Реджину со своих ног. Королева беспомощно наблюдала за ней на кровати, ее собственные слезы готовы были пролиться, отчаянно царапая грудь изнутри. Она нуждалась в Эмме. — Эмма, не покидай эту комнату. Это приказ, — сменила тактику Реджина и поднялась с кровати, топая ногой об пол в королевском приступе гнева, который никак не помог, и она лишь наблюдала за удаляющейся спиной Спасительницы, покидающей комнату. — Эмма, я ничего не чувствую ни с кем другим, — смягчилась Реджина, надеясь, что ее голос будет услышан. И затаила дыхание, ожидая ответной негативной реакции, отказа и удара по ее разбитому сердцу. Но все эти чувства мгновенно развеялись, когда Эмма вернулась, идя на нее, будто собиралась напасть. Вместо этого, сильные руки обхватили ее лицо, наклоняя вперед, чтобы встретиться в страстном поцелуе, который Эмма обрушила на ее губы. Спасительница отстранилась, внимательно всматриваясь в почерневшие глаза в слабом свете луны, просачивающемся сквозь окно. — Кора отказывалась давать мне противоядие, пока я не согласилась перестать заниматься с тобой сексом, — призналась Эмма. Ярость вспыхнула на лице и в глазах Королевы, но эта ярость не была направлена на нее. — Я сделала это, чтобы спасти Руби, ведь потерять Руби означало бы потерять и тебя тоже. Я предпочту остаться лишь твоим питомцем и другом, если единственный иной вариант — потерять тебя навсегда. Я не думала, что ты мне поверишь, — тяжело дыша, закончила она. — Неделю назад не поверила бы, — призналась Реджина. Эмма улыбнулась, выдохнув весь кислород, скопившийся внутри, опуская грудную клетку. — Я люблю тебя. — Я знаю. И они столкнулись снова. Губами, зубами и языками, двигаясь в неимоверно сладострастном ритме. Рубашка Реджины упала на пол, и неудержимые тела вновь сцепились языками. Некая неспешность была в их потребности насладиться друг другом. Ни одна из них не хотела упасть на кровать первой, не желая терять контакт с телом, двигавшимся в унисон с ее собственным. Эмма медленно развернула Реджину, обвив рукой талию, оставляя дорожку поцелуев от плеча до изгиба шеи. — Так нормально? — спросила она, помня об условных ограничениях Реджины. Королева кивнула, обвив ее шею, чтобы удержать на месте. Эмма положила обе ладони на грудь Реджины, бесстыдно застонав той на ухо. — Я правда обожаю твои сиськи. Они идеальны, — сделала комплимент Свон, ущипнув и перекатив между пальцами ее соски. В качестве ответа, Королева повернулась и опустилась на колени, параллельно снимая с Эммы боксерки. — Могу сказать то же о твоей вкуснейшей киске, дорогая. Услышав не часто использовавшееся слово, Эмма издала тихий смешок, вылившийся в стон, когда Реджина языком надавила на ее клитор. Прошлась по всей длине вниз, затем вверх, распространяя жар и дрожь в животе. Эмма подмахнула бедрами, едва ощутимо положив руки на волосы Реджине, не прижимая и не направляя своей хваткой. Ее ноги сильно дрожали, и она закинула одну на плечо Реджине, сохраняя равновесие. — Я не могу больше стоять, — вымолвила между стонами Спасительница, на что Реджина усмехнулась и грубо оттолкнула ее бедра, застигнув Эмму врасплох, кинув на кровать. — Тебе следовало бы прекратить вытворять подобное, меня ведь может инфаркт схватить, — отчитала возлюбленную Свон, наблюдая как Реджина седлает ее, не забывая избавиться от шелковых пижамных штанов, расправившись с ними за две секунды, после чего наклонилась для поцелуя. Язык чередовал зубы и губы, и Эмма издала стон, ощутив собственный вкус на губах Реджины. Подмахивая бедрами, ища трения, внимания, чего угодно. На что Реджина самодовольно усмехнулась еще до того, как разорвать поцелуй. Этот взгляд… это был идеальный момент: Реджина смогла отпустить все свои сомнения и позволить себе испытать радость секса. И Эмма потеряла над собой контроль, перевернула Реджину на спину и без промедлений вошла в нее двумя пальцами. — Эмма, — выдохнула та, и Свон мгновенно остановилась, не поднимая головы от места на шее Реджины. Черт. Черт. Черт. Она не удержалась, чем основательно напугала Реджину. Стала ждать, затаив дыхание и вздрагивая. — Не останавливайся, дорогая, — прошептала Реджина и повернула голову в сторону, встречаясь взглядом с Эммой. Облегчением наполнилась ее грудная клетка, неистово обжигая изнутри и окрашивая румянцем шею и щеки. Энергия в комнате изменилась в тысячный раз за сегодняшнюю ночь и они столкнулись снова в очередном медленном чувствительном танце губ и языков. Входя внутрь и скользя, горячая влага их сплетенных губ сочеталась с влагой на пальцах Эммы, двигающихся в медленном плавном ритме внутри. Реджина удерживалась за спину Эммы, ища опору в надвигающейся волне экстаза. — Скажи мне, как ты себя чувствуешь, — просила Эмма, спрашивая как для себя, так и ради блага Реджины. Пальцы ласкали ее в размеренном ритме, разжигая неспеша. — Отлично, — запнулась Реджина, почти не в состоянии выполнить просьбу. Спасительница согнула пальцы, и Реджина издала негромкий стон, двигая бедрами навстречу пальцам. — Больше, Эмма. Мне нужно больше. Шокированая словами Реджины, Эмма практически остановила движения внутри. Нуждалась. Реджина только что направила ее, выходя за рамки обычных требований во время сексуальных утех. Сейчас все было иначе. Ее просьба говорила о доверии, а не о контроле, и, возможно, о жизни Реджины в целом. При следующем толчке, Эмма добавила третий палец, входя аккуратно, давая Реджине время привыкнуть, наградой ей послужил стон. — Вот так, детка, позволь мне тебя слышать. Отпусти себя, — просила снова ее Эмма. — Эмма, — выдохнула Реджина, издав высокий звук, мгновенно отозвавшийся между ног Свон, которая опустила локоть и изменила угол входа. Реджина вскрикнула, выгнула спину на кровати, маняще покачав перед Эммой грудью. — Мне нравится, Эмма, — поделилась Реджина и Эмма продолжила двигаться под таким углом, невзирая на резкую боль в предплечье и плече. Этот момент принадлежал Реджине. Губы Эммы скользнули вверх по телу, не в состоянии оставаться поодаль от этих мягких холмиков. Но она слишком впилась губами, отлично зная, какой след оставила на коже. Реджина была ее, и теперь носила ее метку. Она подняла взор, только для того, чтобы найти затуманенные страстью глаза Королевы, что-то более глубокое читалось в них, невиданное ею ранее. Твою мать, был ли это ее убийственный взгляд, пронзающий ее смертельными лучами Архимеда? * — Мне не стоило этого делать? — встревожено спросила Свон. Реджина тяжело дышала, грудь вздымалась от мысленных усилий находиться в сознании и привести дыхание в норму. Обвила рукой шею Эммы, опуская ее губы к отмеченному месту на груди. — Не останавливайся, — простонала она, отчаянно двигая бедрами. Спасительница снова впилась губами, проходя горячим влажным языком по месту засоса, оттягивая кожу и оставляя засос поглубже. Затуманенная действительность того, что она позволила Эмме делать и размеренные толчки, убивающие вмиг любые возникающие в голове мысли, заставляли Реджину извиваться и бесстыдно стонать. Если кому-то в такой час не спалось, они непременно услышали бы, что происходило в покоях Королевы, но Эмма не осмеливалась приглушить ее стоны, даже поцелуем. Реджина достигла точки невозврата и ей требовалась любовь и поддержка, без капли осуждения ее забытья. Реджина кончила быстрее чем они обе того ожидали. Выгнулась, потянулась дрожащей рукой к ее животу, но не смогла добраться до цели. Эмма ясно поняла ее намерение, и прекратила двигать рукой, в то время пока Реджина пульсировала и сжимала ее пальцы внутри. Испытанные эмоции усилили все ощущения, и глаза Эммы наполнились слезами рядом с ее любимой, и она уткнулась лбом в изгиб шеи Реджины. — Я хочу остаться здесь с тобой, — прошептала Эмма ей в шею. — Конечно, Эмма. Ты можешь остаться сегодня спать в моей постели, — без толики сомнений предложила Реджина. Эмма покачала головой и подняла заплаканное в приглушенном свете луны лицо. — Нет, я хочу остаться здесь с тобой, в этой временной линии, — внесла ясность Свон. Реджина просто уставилась на нее: неверяще, шокировано, и еще со множеством других нечитаемых эмоций, что обрушились и отображались в ее глазах. Спустя мгновение, Эмма уже лежала на спине и язык Реджины погрузился в ее мягкие складки. Горячая влага обильно выделялась от круговых и проходивших по всей длине движений опытного языка. Мышцы живота Эммы сокращались, бедра подмахивали в лицо Реджины, достигнув разрядки почти мгновенно. — Черт, детка, а ты мастер, — на выдохе похвалила Эмма, и подумала, что все закончилось, уже начала подготавливаться ко сну, умащиваясь рядом с любимой, но мгновение спустя, язык Реджины начал массировать и поглаживать ее вход, вылизывая всю оставшуюся внутри влагу. Затем последовал ленивый томительный ритм. Реджина постанывала и издавала тихие звуки, и в какой-то момент Эмме почудилось, что рука Королевы опустилась между ее собственных бедер, но звездочки в глазах не дали ей возможности проверить. Она подумала, что возможно у Реджины случился нервный срыв своего рода. Снова и снова, она подводила Эмму к пику блаженства, даря разрядку одним лишь умелым языком, и Эмма боготворила ее снова и снова, каждый раз называя по имени, произнося титул, выкрикивая ласковые обращения. Все они предназначались Реджине. — Реджина, — вымолвила она, теряя счет количеству полученных оргазмов. — Остановись, я не могу больше, детка, — смогла выговорить она между вздохами. — Я потеряю сознание, — добавила она и получила в ответ самодовольную ухмылку. Идеальному розовому язычку Эммы хватило сил чтобы провести по контуру губ и стереть свои соки с лица Реджины. Эмма застонала, положив ладонь на лицо, вздрагивая от еще одной волны удовольствия. Реджина усмехнулась, скользнула по остывающему от ласк телу и наблюдая за спектром эмоций на лице Эммы, тело которой продолжало пробивать волны удовольствий. В конце концов Свон открыла глаза и сонно улыбнулась Реджине. — Привет, — глупо проговорила она, на что Королева лишь закатила глаза. Когда руки Эммы достигли ее груди с явным намерением, Реджина легко отбила ее попытки. — Я в порядке, дорогая, — прошептала она и поцеловала грудь Эммы. Свон умостилась поудобнее, купаясь в нежных ласках. Она оставила засос на коже Реджины, после чего была вылизана до умопомрачения… не так она представляла себе окончание этой ночи. — И за что это было? — лениво поинтересовалась она, поглаживая время от времени волосы Реджины. — Ты не спала почти всю неделю, вот я и подумала, что возможно тебе не помешает моя помощь, — откровенно высказалась Реджина. Эмма хихикнула, точно зная, что сделала для нее Реджина. Утвердила свое господство, пометила ее иным способом, нежели оставленный Эммой небольшой засос на груди, это была ее умственная и эмоциональная метка владычества, хотя все что почувствовала Эмма этой ночью — было обожание, любовь и физическая удовлетворенность. Реджина легла на подушки рядом с ней, и Эмма придвинулась к Королеве, немного повернувшись набок, прижавшись плечом к талии Реджины. Положив голову ей на грудь, естественно умостившись рядом с самым дорогим человеком, очевидно. — Реджина? — пробурчала она. — Да, дорогая? — негромко ответила на ухо Реджина. — Почему я не могу попробовать тебя на вкус? — прохрипела Эмма и почесала нос, но так и не открыла глаз, даже не пошевелила веками. — Я хочу чтобы ты тоже чувствовала себя так каждый раз. Можешь связать меня или сесть мне на лицо, предпринять что угодно, что заставит тебя почувствовать себя в безопасности. Я просто хочу доставить тебе удовольствие, — пролепетала Спасительница сонно и эмоционально. Реджина улыбнулась, несмотря на темные мысли, вызванные поставленным вопросом и оставила поцелуй на лбу Эммы. — Я расскажу тебе утром, — пообещала она и обвила рукой талию Эммы, любовно скользя большим пальцем по ребрам. Эмма успокоилась и приняла ответ, слишком сонная, чтобы продолжать спор. — Ржина? Улыбка снова растянулась на губах королевы, она повернула голову, чтобы посмотреть на обожаемую женщину. — Да, Эмма? — терпеливо подыграла она, больше увлеченно, нежели раздраженно. Ей не хотелось спать, а детское поведение Спасительницы заставляло ее улыбаться — длительные годы отсутствующее выражение на лице королевы. — Могу я увидеть родителей? — спросила она, наверное, даже не осознавая свою просьбу, если едва слышный и слишком расслабленный голос говорил о ее едва находившемся в сознании состоянии. Она с трудом сглотнула и прижала губы ко лбу Эммы, нежно обхватывая ее за шею. — Я отвечу тебе утром, — повторила она сквозь жжение в глазах. Сжатие грудной клетки и тугие узлы в животе поведали о испытываемом ею чувстве вины, а сочетание льда и жара внутри — заглушили ее несформировавшуюся способность справиться с глубоко посаженными эмоциями. — Лбю, — промурлыкала Свон, и Реджина предположила, что Эмма снова хотела сказать, что любит ее. Покачав головой, она натянула одеяло на бедра Эммы и продолжила лежать неподвижно, пока дыхание Эммы не стало мерным. Никогда ранее никого не обнимавшая, пока человек, деливший с ней постель не заснет. Эмма обнимала ее, но теперешняя позиция пугала ее намного больше, зная насколько уязвимой она сделала женщину, находившуюся в ее объятиях, и количество оказанного ей доверия сберечь ее во время сна, тяжелой ношей повисло на сердце королевы. Возможно она научилась доверять Эмме, но Эмма также научилась доверять и ей, контролировать себя достаточно, чтобы не кинуться со злобой на нее и не причинить вреда во время сна, как тогда, когда Грэм вытащил ее из кровати посреди ночи в первую неделю ее пребывания в этом мире. Она попыталась впустить побольше медленных и глубоких вдохов в легкие, успокаиваясь и вспоминая. У нее были более неотложные вопросы, которые ей необходимо было обдумать в данный момент, нежели ошибки, сделанные в отношении Эммы Свон, не тогда когда она нашла способ избежать совершения очередной из них. Реджина уперлась локтем в кровать, покачала головой и впилась взглядом в Спасительницу. Ее бледная кожа светилась в серебряном свете луны, и желание провести невесомыми пальцами по ложбинке между грудей оказалось неоспоримым в сравнении с нежеланием разбудить спящую партнершу. Ее глаза скользнули по своей груди, немного размытой в приглушенном свете, и казавшейся светлее, нежели ее естественный смуглый оттенок кожи. Слегка улыбнувшись, уверенным пальчиком, она очертила контур крошечного фиолетового следа, оставленного Эммой на ее правой груди. Множество символов владения были оставлены на ее коже, теперь, спустя десятилетия ставшие невидимыми. Каждое из них причиняло боль, оставляло след — физический и психологический, — находиться в чьей-то власти, под чьим-то постоянным контролем пугало ее больше всего на свете. Никто из ее любовников и любовниц никогда не оставлял на ее коже своих меток, лишь красный след от пальцев и припухлость губ. Никогда до теперешнего момента засос, оставленный в пылу страсти не ощущался желанным и нужным. Она не чувствовала боли, когда темная метка была оставлена на коже. Никогда действия Эммы не предназначались навредить ей, и эта ночь — не стала исключением. Синяк оказался глубоким, потребуется несколько дней, прежде чем он сойдет окончательно, но он был крохотным в сравнении с остальными ее отметками. Едва различимым, как и любовь женщины, оставившей ей его, и Королева удивилась своему желанию сохранить его на груди. Эмма пометила ее, заклеймила. Любила ее. Реджина убрала несколько прядей спутанных светлых волос со лба Эммы, и наклонила губы к чистой коже под ними. — Спасибо, — прошептала она, выискивая в чертах ее лица любые признаки сознания, любое движение, что могло привести к ее обнаружению в момент слабости. Эмма мирно спала, и Реджина почувствовала себя уверенной впервые в жизни. Она тихонько выскользнула из постели. По щелчку пальцев одевшись в старый наряд из Зачарованного Леса, Королева покинула комнату и пересекла балкон. Подошвы сапог едва постукивали по полу, настолько спокойными и медленными были ее шаги. Замок на двери комнаты Коры с легкостью отворился, едва она шевельнула пальцами. Неслышно затворив за собой дверь, она глазами впилась в неподвижное и безмолвное очертание женщины, которая врала и манипулировала ею в последний раз. Повернув запястье, шторы раскрылись, озаряя серебряным светом лицо матери, ее шероховатую кожу, ни капли не схожую с манящей бледной кожей Эммы. Оседлав Кору, она прикрыла ей рот одной рукой, второй — схватила за горло. Черная кожа переливалась при свете луны, словно изящная пантера, набросившаяся на ничего не подозревающую добычу. Кора резко проснулась ото сна, оказывая сопротивление, прежде чем почувствовать покалывания магии на затылке дочери. Хищная улыбка озарила лицо Королевы. — Дай мне причину, мама. Пожалуйста, — практически молила она женщину бросить ей магический вызов. Она лгала и эмоционально пытала дочь на протяжении всей ее жизни, называя это любовью. Но это не было любовью. Эмма была любовью, и явная угроза расплаты в тоне дочери усмирила ее узницу. — Мне нужны ответы, — сказала Реджина, когда угроза магии миновала. Она опустила руку с губ матери, удерживая свой вес на кровати, не осмеливаясь убрать вторую из цепкого захвата на горле. — Что эта глупая спасительница на этот раз вбила тебе в голову? — прошипела Кора, больше разгневанно, нежели испуганно. Реджина хорошенько ее потрясла, держа за шею, подняла с кровати и снова отбросила на матрас. Искра страха проскользнула в темных глазах Коры, и Реджина плотоядно улыбнулась. — Я вижу вещи более четко, чем когда бы то ни было прежде, — проговорила она, наклонившись настолько близко к лицу старшей женщины, что могла бы оставить поцелуй, лишь вытянув губы. Кончики пальцев свободной руки угрожающе ухватились за грудную клетку. — Не заставляй меня вырывать твое сердце, мама.