The Color Red

Песня: Hunger and Invincible — Amaranthe Перевернувшись со спины на бок и лицом к Реджине, Эмма сперва потянулась, а затем подложила одну ладонь под щеку, а другой — провела по бедру Реджины. От солнечного света, падающего на кровать, Свон прищурилась и поцеловала обнаженное плечо Реджины, крепко зажмурившись. — Доброе утро, — промурлыкала она и прижалась носом к мягкой коже, слегка пахнущей цитрусовыми нотками дорогих духов. — Ты сменила гель для душа? — Как ты успела запомнить мой запах? — проворчала Кора в теле Реджины, едва заметно напрягаясь от нежных ласк. Ее тоже притягивало неотразимое обаяние Спасительницы. Чрезмерная забота подкупала и вводила в состояние шаткой безопасности, и втайне Кора надеялась, что время, проведенное с белокурой наивной девушкой поможет Реджине излечить душу после всех ужасов, причиненных ее бывшим ментором. — Аромат одурманивающий. Как я могла его не запомнить? — пропела Эмма между ужасно настойчивыми и сладкими поцелуями. — Кошмары больше не снились? — поинтересовалась Свон, добравшись поцелуями до шеи. — Нет, — последовал сдержанный ответ. Реджина изогнулась и повернула голову набок, слегка отталкивая лицо Эммы от чувствительной кожи. Слишком много времени прошло с тех пор, когда она в последний раз ощущала нежное прикосновение на своем теле, и что-то в ее душе затрепетало. Румпель когда-то прикасался к ней с такой же нежностью, еще до рождения Реджины, до того, как он почувствовал истинную силу кровной магии Реджины. — Эй, с тобой все в порядке? — озадачилась Эмма, нахмурив брови, и подняла голову, внимательно всматриваясь в лицо Реджины. Вчера с королевой явно что-то происходило, а сегодня утром изменений в ее поведении не наблюдалось, вела она себя как Реджина, но не совсем: они не занялись сексом. А Реджина выражала свои эмоции именно в физическом акте, как, к примеру, некоторые — плакали, а другие бесконечно долго обсуждали свои проблемы. Для нее казалось неправильным –уснуть, не уняв боль королевы. — Я не желаю это обсуждать, — проворчала Кора и присела, оставляя пространство между искусительным телом своей дочери и явно желающей ее Спасительницы. Приняв отказ, Эмма плюхнулась обратно на кровать, умостилась на подушках, после чего лучезарно улыбнулась любимой женщине, слегка наклонив голову и сомкнув тонкие пальцы на упругом животе. — Если захочешь поговорить, я рядом. Ты явно потрясена пережитым ночью кошмаром, поэтому, если захочешь… — она оставила предложение открытым, умолчав о странном поведении Реджины. Приснившийся кошмар вкупе с тяжелыми последними несколькими днями вывели Королеву из строя. Не удивительно, что Миллс закрылась. С нечитаемым выражением лица Кора пристально изучала Эмму, от чего та поежилась и отвернулась. В конце концов вздохнув и негромко хихикнув, кинула взгляд на прикроватные часы. Реджина не одернула и не гаркнула на нее, из-за чего Свон сделала вывод, что Королеве просто требуется время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем делиться ими с ней. Возможно, после вчерашнего дня, она была слишком подавлена, чтобы переживать все по-новому второй раз за последние сутки. Как только ее мозг осознал который сейчас час, ее тело мгновенно пронзило яркое ощущение неправильности происходящего: что-то, а скорее всего все или может быть ничего не казалось неправильным. — Надо же. Астрид не пришла нас будить? — бросила невзначай Эмма, большим пальцем смахивая с глаз остатки сна. — Я отослала ее прочь. Ты так мирно спала, — легко солгала Кора и поднялась с кровати. — Тебе стоит подготовиться к новому дню. — Наблюдательность Эммы оказалась более развита, нежели Кора предполагала изначально. Не пройдет и дня как Спасительница раскроет их замысел, что не могло не принести Коре толику удовлетворения. Реджине не придется долго страдать. — Эй, — Эмма привлекла ее внимание прежде, чем та успела исчезнуть в покоях Реджины. — Ты точно в порядке? — Кора долго удерживала ее взгляд, после чего кивнула, отчего чужие, и в то же время такие знакомые черные пряди волос немного подпрыгнули на ее плечах. Эмма напоследок улыбнулась ей, и Кора поспешила скрыться в безопасном убежище спальни дочери. Она подождала пока не начнет литься вода в ванной комнате Эммы, после чего взмахнула рукой перед зеркалом на туалетном столике Реджины, подглядывая через него за дочерью и своим господином, находящихся в изоляционной комнате, которую ее дочь хранила скрытой многие годы. Нотка гордости зарделась в ее груди: Реджина никогда так всецело и не подчинилась никому из них. Но страх слишком скоро затмил чувство гордости, как только она осознала, что Темный предоставил ей свободный доступ к наблюдению за пытками дочери, лишь потому, что определенно знал, что она воспользуется им и истерзает свою душу от беспомощности. Прежде чем появилась визуальная картинка, раздирающий уши крик пронзил пространство комнаты. Реджина висела в магической паутине, которую сама же создала. В то время как Румпель стоял на краю обрыва с вытянутой в сторону Королевы рукой. Тело Реджины каждый раз безвольно обмякало, когда его рука опускалась. Но темные глаза, взирающие на злого мага исподлобья, были полны решимости и несломленности. — Реджина, дорогуша, боль прекратится, как только ты согласишься на мое предложение, — снисходительно напомнил он ей. Реджина подняла голову — медленно, методично, от чего Румпель оживился. — Ты подонок, — прошипела в ответ. От силы его магического удара, ее голова с хрустом дернулась в сторону, на что она лишь мрачно хмыкнула и сплюнула кровь вместе со слюной в глубокую расщелину, находящуюся под ее ногами, часть вязкой жидкости осталось на губе, медленно стекая по подбородку, — Я никогда добровольно не отдам тебе желаемого, а мое сердце использовать ты не можешь, — подначила она его. В гневе он взметнул рукой и голова Реджины резко одернулась назад, энергия забурлила в ее теле. Каждое нервное окончание горело и искрилось, словно под кожей нарастал электрический заряд, желающий вырваться наружу, как из изолированного проводника. Чтобы не подарить ему роскоши слышать ее крик, стремительно рвущийся из горла, она крепко сцепила зубы. Как можно дольше отказывая ему в любом проявлении радости от ее пыток, но вечно сдерживаться она, конечно, не могла. Румпель злорадно усмехнулся, когда ее глухой вопль отрекошетил от мокрых каменных стен подземелья и прошелся по всему его телу. Он так долго мечтал об этом дне. Дне, когда у Реджины не останется выбора. Дне, когда он обретет полный над ней контроль. Решив, что после целой ночи игр она уже сломлена, — учитывая ее шаткое умственное и эмоциональное состояние, — он высвободил ее из магической хватки, и от резкого движения ее голова снова наклонилась вперед, вытягивая шею. Тяжело дыша, Реджина вымученно рассмеялась. — Тебе меня не сломать, — прохрипела Реджина, осевшим после многочисленных криков голосом. — Посмотрим, — издеваясь, пропел он. Намеренно задев ногу Астрид, он направился к противоположной стороне пещеры, где оставил запасы с едой, в основном, это были вода и батончики для поддержания силы. Обычные люди, не владеющие магией не ведали сколько сил уходит на использование способностей, безусловно, магия шла от эмоций, которые в конце концов истощали организм человека. Реджина плотно зажмурила глаза и отвернулась, чтобы не смотреть на убитую горничную, ставшую ей верным другом. Картина и так въелась в ее подкорку, но возможно хоть удастся избежать будущих кошмаров, если поменьше акцентировать внимание на мертвом теле. Но конечно она лишь тешила себя напрасными надеждами. Реджина подождала, пока образ Астрид с невидимым взглядом и посеревшей кожей исчезнет, вновь обретая силу и решимость. Эмма мотивировала ее продолжать сражаться дальше, а мать предоставила ясность, ранее невиданную в течении десятилетий. Обе смягчили суровость ее нынешней реальности. — Чего именно ты хочешь достичь своим неумелым представлением? — недооценив его истраченые на показушность усилия, хрипло выдавила Реджина, из-за истерзанного горла, слов было почти не разобрать. — Твоя жизнь должна была принадлежать мне, — изрек Румпель, смело покачиваясь из стороны в сторону на краю пропасти. Реджина выпустила мерзкий смешок, который мог бы имитировать его собственный, если бы она была в здравом уме. Королева пребывала в шаге от потери рассудка, то отступая на шаг назад, то снова приближаясь к краю, дразня своего наставника погружением во тьму, в это манящее безумие. — Я могла бы быть твоей. Но ты уничтожил свой шанс, когда пытался сломать меня в прошлый раз, — подначила Реджина. Хмыкнув, и ее руки прижались к магической паутине. Медленный, истязающий порез, словно острое лезвие ножа аккуратно и точно протянулось вдоль грудной клетки, разрезая ткань блузки вместе с кожей. Горячая алая жидкость вытекала на грудь, окропляя дорогую синюю блузку большим количеством пятен. В этот раз ее кровью, а не кровью Астрид, которую она все еще ощущала на своих руках. — Роди мне дитя, Реджина, и пытки закончатся, — Румпель поманил предложением перед ее лицом, словно спасательным крутом. — Я бесплодна, — зашипела Реджина, больше всего на свете желая вырвать ему глаза ногтями. Вместо того, чтобы попусту растрачивать силы, она заставила себя успокоиться, медленно запуская в легкие кислород. Мать потратила много времени, чтобы обучить ее как умело противостоять умственным и физическим пыткам. Неосознанно, подготавливая ее к этому моменту. — Уже нет, — радостно парировал Румпель. — Занявшись с тобою любовью, Спасительница разрушила проклятие, возложенное на твое тело. — Задорный блеск появился в его глазах, на что Реджина закатила свои, оказавшись по горло сыта его игрой. — Мы много чем занимались, но любовь в этот список не входила, — мрачно пробормотала Реджина, сама не поверив в свой слабый протест. Возможно, до нее медленно доходило, но Эмма всегда занималась с ней любовью, любила ее, утешала сексом, потому как лишь его Реджина понимала. Голова вдруг резко дернулась вверх, лишь сейчас слова дошли до помутненного рассудка. — Какое проклятие? — А, теперь привлек твое внимание, да, дорогуша? — промурлыкал он тембром, заставившим ее спину похолодеть. Она почти пожалела о том, что задала вопрос, видя сколько удовольствия доставляют ему ее страдания. Стиснула зубы, отказываясь произнести еще хоть одно слово, тем самым преумножая к его и так обширному арсеналу новые знания. — Когда ты достигла совершеннолетия, твоя мать довольно несвоевременно подмешала в твою чашку с чаем зелье на одном из ваших уроков. Возможно, ты припоминаешь день, когда была вынуждена осушить всю жидкость в чашке, прежде чем покинуть урок? — черты ее лица ожесточились, воспоминания того дня ясно всплыли в памяти. Тогда она была возмущена поведением матери, заставившую ее выпить весь чай. Теперь все стало понятно. — Моя мать прокляла меня бесплодием, — Реджина собрала силы, чтобы произнести слова. В ее сердце столкновение противоречивых эмоций закружилось в борьбе за превосходство. Правда наконец освободила ее, но годы истязаний остались. Как долго ее мать издевалась над ней по повелению своего господина? Сколько она сделала, чтобы защитить ее? Сколько она сделала из-за ненависти и зависти? Если бы она могла, то прижала бы сейчас пальцы к вискам в попытке переварить новую полученную информацию. Темный хаотично взмахнул руками, как какой-нибудь никудышный маг, выкрикивающий абракадабру. Одинокая слеза скатилась по ее щеке, оставляя холодный, зудящий след до самого подбородка. Оказалось вся ее жизнь ей не принадлежала. Она была вещью, пешкой. Ярость охватила ее и браслет засиял и замерцал, пока она пыталась вырваться из оков используя одну лишь силу воли. — Какая резвая! — воскликнул Румпель, поддаваясь вперед всем телом, словно демонстрация силы его возбудила. Реджина тяжело сглотнула и призвала больше магии к браслету. Будучи слабой, как физически, так и морально, ярость быстро угасла, а кожаный браслет медленно становился снова черным. Если она не высвободила бы магию Эммы, он никогда бы ее не пленил. И тем не менее она ни капли не сожалела о содеянном. Эмма придет за ней, она чувствовала. — Чего ты хочешь достичь с помощью моего ребенка? — властно потребовала ответа Реджина. Дураку понятно, что его безумное желание имеет более глубокий подтекст, нежели отцовские инстинкты. — Править миром, разумеется. Кора отправила нас на несколько десятилетий назад, но это ерунда для бессмертного, — пояснил он, с растущей улыбкой на губах, наблюдая за различными эмоциями, проносящимися танцем на ее лице и оседающими в глазах. — С нашими объединенными силами — ребенок станет неудержимым, будет способен открыть портал в любой мир, в какой угодно, и в любое время одной лишь силой мысли. Вся твоя прожитая жизнь свидетельство того, как легко родитель может управлять ребенком. Реджина сглотнула, от чего горло обожгло от боли. — Ты безумец. Я никогда не подчинюсь тебе, — выплюнула она, с вызовом выпячив подбородок. Кора — последняя, кто контролировал ее. Она всю жизнь отчаянно искала способ предотвратить это самое событие, медленно разрушая свой разум, чтобы удерживать дочь рядом с собой. Это не было любовью, и все же — это она и была, лучший способ выразить любовь. Румпель хихикнул, сжал пальцы в кулак и скрутил ее внутренности. Реджина вздрогнула и хмыкнула, но вытерпела боль, не разорвав зрительного с ним контакта. Она не одна из его шавок. Румпель обнажил зубы в беспощадной улыбке и сжал сильнее. Королева вскрикнула, хватая ртом воздух и еще непреклоннее продолжила неотрывно впиваться в него взглядом. Спустя мгновение, он ее отпустил. Возглас облегчения хотел было вырваться наружу, но она подавила его, отказывая магу в наслаждении услышать его. — Думаешь если ты мне добровольно не отдашься, я не возьму тебя силой? Так уже бывало раньше, Реджина. Разве ты забыла? — в ее голове он словно провернул лезвие ножа и ей ничего не оставалось как стиснуть зубы, прилагая все усилия, чтобы не опустить голову пока не закончатся физические пытки. — Ты помнишь ту ночь? Ночь, когда ты рыдала и умоляла, а потом… — он содрогнулся, прикрыл глаза, сполна наслаждаясь моментом. Рукой он потянулся вниз живота и погладил быстро растущий орган. — Ты возродилась той ночью, позволила себе получить удовольствие. Причинила мне столько же боли, сколько я причинил тебе, помнишь, Реджина? Я позволил ранам на моем плече затянуться естественным путем, оставив шрамы. Тебе нет нужды в Эмме Свон, моя королева, я десятилетиями носил твою метку. Веки Реджины запорхали. Она знала о какой ночи он говорил, ночи, когда она открыла для себя единственный способ навредить Румпельштильцхену без последствий. И ей понравилось. Ей нравилось чувствовать, как он извивается и корчится под ней, когда она брала его так же грубо, как он брал ее. Скольких она бы не убивала, не пытала и не калечила после, ничто не могло воссоздать то ощущение грязи на душе, которое она испытала той ночью, сидя в ванне с остывшей водой с подогнутыми к груди коленями. Вода и мыло помогли убрать его прикосновения с ее тела, успокоили боль между исцарапанных и трясущихся ног и синяков, оставленных на коже. Но ничто не могло стереть его отпечатки с ее души. Кроме Эммы. Мысль ошарашила ее мгновенно и остро, и Реджина отшатнулась от внезапно заполнивших ее внутренности чувств. Эмма залечила гнойные раны, нанесенные ее демоном-наставником, матерью, Королём, миром, бросившим ее на произвол. Эмма спасет ее. Она знала, чувствовала. — Я никогда не стану твоей королевой, — выплюнула Реджина. — Тогда ты увидишь как все твои люди будут убиты, питомец мертв, сестра изнасилована и замучена пытками до такой степени, что сердце в ее измученном теле откажет биться. Волки выносливые создания, — недвусмысленно высказался он, от чего желудок Реджины скрутило, и к горлу подступила желчь. Если Руби окажется пойманной из-за ее волчьей силы, морально ей придется пережить значительно больше мучений, чем обычный человек может вынести, даже если физически ее тело продолжит функционировать. — Интересно, сколько раз я ее изнасилую прежде, чем она сдохнет? — как бы между прочим размышлял темный маг. — Сколько дырок я смогу заполнить прежде, чем ее сердце не выдержит нагрузки? Ее бедра худые, и ее идеальная попа станет, пожалуй, самой узкой дыркой в моей истории, уже чем твоя, Реджина. Ты ведь помнишь ту ночь? Она отлично знала чего он хотел добиться такими фразами: сломить ее морально, так же как и физически. Он пытал ее наихудшими воспоминаниями, связывал их с самыми дорогими ей людьми, зная, что морально, ее истязания продлятся еще долго после ее освобождения, при каждом взгляде на Руби пытка продолжится. Подтекст ясно читался, несмотря на то, что он ни словом об этом не обмолвился. Если Руби либо Эмма станут его жертвами, повинной будет она, — даже если обвинителем для себя станет она сама, — ведь она отказалась ему подчиниться. Реджина закричала, содрогаясь в цепях, но причиной был вовсе другой подвид боли. Она прекрасно помнила ту ночь. Он не подготовил ее тогда: ни морально, ни физически, и она бы умерла от нанесенных повреждений, если бы он не исцелил ее… по крайней мере немного, чтобы остановить кровотечение, но недостаточно, чтобы унять боль. — Если ты хоть пальцем тронешь Эмму или Руби, я найду способ тебя уничтожить. А если не смогу — позабочусь, чтобы ты провел вечность растерзанным на тысячу кусочков и разбросанным по всем уголкам этого и любых других миров, до которых смогу дотянуться. Румпель рассмеялся, но яростная решимость в глазах Королевы заставила его немного задуматься. Точно такая же решимость читалась в ней за день до наложения проклятия. Его попытки сломить ее привели к обратному. — Что такого особенного в твоем маленьком питомце вселило тебе столько силы? — открыто поинтересовался он, будто не собираясь изначально озвучивать мысли вслух. Глаза его потемнели от яростной свирепости. — Она превзошла мою способность удовлетворять тебя? Реджина ликующе улыбнулась. Он еще не догадался, и даже прямая угроза жизни Эммы не испортила ее радости. Мать не предала ее, даже когда мерзавец владел ее сердцем. — Она Спасительница, — радостно сообщила Реджина. Бездушный гоблин смотрел на нее, ни на йоту не сбив дыхания, словно не она только что бросила непроходимую преграду на его пути. Неспешно в его безжизненных глазах начали проступать смерть и разрушения, и Реджина бесшумно хихикнула, осознав, что принудит его неосознанно сдать Эмме свой замысел. — Значит она умрет первой, прежде чем из нее сделают мученицу, — буднично бросил он, кивнув в зеркало. Он знал, когда Кора начала подсматривать за ними и отдал замаскированный приказ. — Спасительница умрет, а склеп с сердцами, которые ты так тщательно хранишь, будут использованы, чтобы начать войну, в конце которой от этого мира камня на камне не останется. Реджина ахнула. Королевская стража, все ее стражники натренированные убийцы. У ее народа не будет никаких шансов выжить без ее помощи. — Ах ты скользкий ублюдок, я уб… — Очередной крик вырвался из горла, когда он, едва махнув рукой, ударил электричеством по ее телу. — Ты ничего не сделаешь, — грубо прошептал он, брызги слюны слетали с его губ. — Ты перенесла нас в этот мир. Ты отобрала у меня силы. Ты забрала моего сына. Я наблюдал как Бей состарился за те 30 лет, что понадобились тебе, чтобы обрести счастье. Он мертв, а теперь, ты отдашь мне желаемое. — Он занес руку, собираясь нанести удар, но остановился в последнюю секунду и с помощью магии нежно погладил ее по щеке, как преданный возлюбленный. Реджина сглотнула, чувствуя во рту привкус горечи. — Вместе, мы возведем новое королевство, Реджина и перестроим его под наше виденье.