Траектория падения

— Еще минуту, еще немного, — кровавыми губами шептала ангел, прижимая руку к сердцу. Она впервые молилась Отцу так рьяно, беззвучно для других, но сама её сущность умоляла, пытаясь дозваться до ушедшего Творца. Но на её глазах падали ангелы, крича на весь воздух в своих легких, и задыхались под треск костей. Их не слышно из-за сильного ветра, но Азраэль их чуяла, будто сама падала там. Для неё падение было худшим наказанием: лишенная крыльев, с убогой благодатью и ненавистью ко всему сущему. Однако, как оказалось, — нет. Архангел сумел доказать обратное: собственное падение не самое ужасное. Кошмар наяву, когда твои солдаты, которые сражались бок обок, умирают, сгорая дотла в атмосфере и, казалось, смотрели вверх, пронзая её почти безжизненными глазами. Не сумела их спасти, не сумела вовремя отдать прика отступить, а может, не успела. Поражение было молниеносным. А теперь, стоя на краю, мучительно сжимая зубы, следила за падением, за смертью своих друзей и семьи, близких по духу ангелов. Азраэль поддалась вперед, пытаясь разглядеть, остался ли кто-то жив. Пережили ли падение уставшие, ослабшие ангелы, или все погибли, оставив после себя лишь воспоминания? Командир не знала, а горячая ладонь, грубо схватившая за предплечье, не дала последовать за ними. Анархист лишь спустя мгновение после этого поняла, что практически ступила в пустоту, и лицо обдало холодным ветром. Однако этого в планах архистратига не было. Жестокий урок для неё, оставшихся солдат, и, возможно, будущих, которые вознамерятся оказать ему сопротивление в рядах анархиста. Командир осталась жива и практически невредима, как воинов незамедлительно казнили. — Нет, Азраэль, твое время еще не пришло, — сейчас Михаил властвовал над её жизнью. И упивался беспомощностью противника. — Ты во всем виновата, именно ты погубила их, — слова на грани шепота не хуже шипов ранили сущность. — Их смерть лежит на твоих плечах. Возможно, он надеялся, что анархист сломается под тяжестью вины и, свернув свое недовольство в платочек, выбросит в огонь, исчезнув в бушующем пламени, которое гонит ангела в бой. Азраэль точно не знала, и знать не хотела. Ведь ангелы не просто так вступают в ряды мятежников, ставя на себе позорное клеймо отступника. Некоторые по собственной инициативе сворачивают работу, исчезая в свете портала, или на всех парах, под покровом ночи, расправляют крылья, рвясь в неизвестность. Они гонимы правилами и небесными устоями, из-за которых невозможно свободно вдохнуть. — Не правда, — мысленно содрогалась Азраэль, и дрожь неравномерно поражала части тела. В ответ она вцепилась кровавыми пальцами в рукав архангела, ощущая липкую жидкость. Противную и солоноватую на губах и языке.«— Ты во всем виноват! Только ты!» — хотелось бы сказать ей, но язык прилип к нёбу, будто превратился в камень и неподъёмным лежал во рту. Оставалось смотреть в зелено-голубые глаза Главнокомандующего. Где торжествовала «справедливость». Враг небес получит наказание. Это ведь только начало. Ангел судорожно выдохнула, отгоняя восставшее из памяти воспоминание. У неё есть причины ненавидеть, определенно есть. То, что произошло в прошлом, имеет право быть не забытым, служить напоминанием о случившемся и наставлением, как не должно быть сегодня. Маяк в густом тумане — окруженный мраком. Она поморщилась и достала из кармана телефон, зябко передернув плечами. Найти другую одежду не составило труда, а что заменой оказалась легкая рубашка с забавными пышными рукавами ангел не могла и подумать. В этот час она не вписывалась в общую картину проходящих мимо горожан. Некоторые не обременяли себя шубами и сапогами до колен. Нащупав телефон, она решилась, и по памяти набрала номер. Сначала послышались долгие гудки, будто кто-то не хотел брать трубку, а потом прозвучало осторожное «да?». — Доминик! Рада тебя слышать, — первые слова адресованные брату. Азраэль жестко усмехнулась, выпрямившись. Брату не следует знать, некоторые аспекты её затруднительного положения ему вообще ничего не стоит знать, только то, что ей потребуются деньги и жилье и, наверно, машина. Без крыльев было жутко неудобно передвигаться, а непреодолимое чувство полета постоянно навязывало желание пуститься в полет, забыв обо всех неприятностях. Анархист нахмурилась, опустив глаза, когда вместо привычного родного голоса брата с нотками строгости наступила удручающая тишина. Доминик сохранял молчание, длинное и подозрительное. Её тихое «Брат?» не нашло ответа и болезненно сжалось сердце, не случилось ли какой-нибудь беды? — Азраэль, прошло два месяца, — ангел вкрадчиво напомнил срок её отсутствия. Она только хотела сказать, как слова брата резко перервали монолог её раскаивания. — Я думал, что ты мертва, — тяжелые слова, и она почувствовала, как немеют руки, а по телу прошлась предательская дрожь. Доминик говорил почти загробным голосом, и чутьем она понимала, что он совсем не радостен. — И надеялся что… — он говорил так будто в один момент стал ведущим шоу на американском телевидении, а разговор таким способом жизненно необходим, — что мертва. Тебя носило два месяца в горячем бреду, и не сомневаюсь: твои меркантильные мысли и планы уже воплощены в жизнь. Уже придумала, как в пользу обратить наше падение? Она сбросила вызов, глупо смотря на экран телефона. Доминик был тем единственным, кто всегда служил ей опорой. Он, казалось, всегда её понимал, но всего лишь казалось. Всему приходит конец, и даже терпению самого родного ангела на свете. Что же, к этому она не была готова. Впрочем, если бы знала, как отреагирует брат, то вряд ли бы изменила планы. Ради чего стараться, доказывать, что вполне благие помыслы пихали в спину, если в это никто не верит? Да и самой, кажется, что глубоко зарыты подводные камни. Еще изначально не было сомнений: все пойдет по кривой дорожке, но никто же не заставляет верить в худшее. Азраэль полагалась на свой извечный оптимизм и крохи удачи от Фортуны, которая иногда поворачивалась спиной и едва ли не открыто показывала пятую точку, делая совсем не прозрачный намек, где в этот момент она находиться. — Вы слышали, сюда идут ангелы, — тихо поделился мужчина. Азраэль мельком взглянула на человека: его виски уже окрасила седина и водянистые глаза, которые сейчас напоминали две щели, так он прижмурился. И потянул за узел галстука, нервничая. Ангел притормозила, немножко скукожившись, поджав бледные от гнева губы. Вся красная помада смазалась еще в доме Этана, а парочка ярко-красных отметин остались на рубашке мужчины, а теперь, наверное, испепелены от одного щелчка. От мыслей об озлобленном Михаиле на сердце потеплело, и она едва сдержала усмешку. Не уместно сейчас.И вполне здраво рассудила рыжеволосая, что весело-то сейчас, а не когда Главнокомандующий стоит рядом, дыша в затылок. Мужчина делился с женщиной своими наблюдениями и рассказывал о некоторых аспектах и обещаниях этих ангелов, о которых она совершенно не догадывалась. — О, так, вы — свидетели Иеговы? — вскинула бровь Азраэль, цепко оглядев людей. — А Вы? — осторожно поинтересовался мужчина, чуть нахмурившись. Безобидное ранее лицо в этот момент сдало его с потрохами, отразив настороженность и даже гнев. — Вам известно имена пастор Бойл и славно известный Бартоломью? — а вот теперь нужно донести до ангелов информацию, что анархист жива, и, особенно, Малахию, воспользовавшийся её смертью в полной мере, перехватив половину солдат. — Нет! — резко вскинув руку, он побледнел. — Не беспокойтесь, — примирительно произнесла Азраэль, а её светло-карие глаза в полной мере показали красоту янтаря, — от Вас мне нужно только одно: скажите, что Азраэль жива. Механизм запущен. Резко развернувшись, она, расправив плечи, быстрым шагом пошла дальше по улице, даже не посмотрев на мужчину. Она лишь чувствовала спиной его недоуменный взгляд, но рыжеволосая ничуть не сомневалась, что этот найдет способ сказать о возвращении некого ангела. Людей не сложно вербовать, и иногда они бывают полезны, пока любопытство не сваливает инстинкт самосохранения. Следующий шаг: вернуть себе солдат. И изворотливо уйти от стычек ангелов и ангелов. Ведь вскоре группировки распадутся под испепеляющим взглядом зелено-голубых хладнокровных глаз и преклонят колени перед могуществом архангела.

***

С не особым, но трудом она отыскала место пребывания одного ангела. Тадеус — Страж и Палач в одном лице, который не раз следовал законам, даже если для этого потребуется пролить реки крови. Проступок несет наказание — таков его девиз, и тонкое лезвие в руках. Да только в позапрошлом веке он сорвался едва не в самый низ. Как заключение: стал отступником — виртуозный палач и исполнительный воин шагнул в ряды Азраэль, признав её. К его счастью, саму ангелессу он не пытал — так бы его кончиной стало перерезанное горло за доли секунды. Она мотнула головой, поправив вычурное белое платье, плотно облегающее фигуру. Такого она доселе не носила, но это, по крайней мере, лучше блузки с пятнами крови. Внимание, но совсем не то. Здесь был огромный плюс: никто не пытался выгнать её или презрительно выплюнуть «фанатка». Одни из дверей открылись, и как в замедленной съемке вышел Тадеус. Вальяжна походка, солнцезащитные очки на носе предавали ему истинно человеческий образ, и если бы не возможность видеть истинные лица братьев и сестер половина бы успешно затерялась среди миллионов, как вот, например он. Азраэль остановилась, решив посмотреть, что предпримет ангел, увидев её здесь. Она убрала волосы с глаз, прямо уставившись на своего солдата. Сначала он снял очки, потёр глаза и посмотрел опять на неё. Ангел, не взирая на опешивших людей подошел ближе, с сомнением глядя на командира и ткнул пальцем в плечо, выдохнув на грани слышимости «настоящая».       — Спятил, что ли? — она покосилась на разглядывающего её, как какую-то статую известного скульптора, Тадеуса. — Жива и невредима, — с непроницаемым лицом констатировал музыкант, взъерошив рыжеватые волосы, ему далось это струдном, так как шевелюру щедро облили лаком для волос. — Да, Тадеус, — подтверждая его слова, она мотнула головой, посмотрев на носки светло-бежевых полусапожек. — Поговорим? — осторожно коснулась плеча Азраэль, поджимая губы. — Конечно, — кивнул ангел, одним жестом практически приклеив к месту сопровождающих его людей. Азраэль мазнула по ним взглядом и крепко задумалась. Как поступить дальше? В комнате витал легкий запах разнообразных цветов и переплетался, с искусственными запахами косметологических средств и мужского парфюма. — Где ты была?! — первым делом поинтересовался Тадеус, причем таким тоном в точности, как Михаил, когда тот пытался узнать причину, по которой она освободила его из клетки, и требовал безоговорочный правды со всеми вытекающими. — Мы думали, что ты погибла, Азраэль, переживали и вынуждены были уйти в подполье, а другие… — и резко замолчал. Она прекрасно поняла, что он едва не вспомнил тех ангелов, что перешли на бок Бартоломью, Малахии, а некоторые индивидуумы с поклоном обратились к Метатрону. Впрочем, как считала анархист это к лучшему — шпионы везде есть, осталось только немного надавить и обеспечить им безопасность. — Тадеус, дыши глубже, я знаю, — примирительно подняла руки Азраэль, улыбнувшись уголками губ. — Это все закономерно: один уходит — забираются под крылышко другого. — И ты не будешь мстить? — подняв брови, нетерпеливо произнес ангела, едва не подпрыгнув на месте, прожигая взглядом командира. Но Азраэль отмахнулась, хотя сердце болезненно сжалось, ведь по взгляду воина понятно, что ни капельки он не верит. — Я же сказала, что мстить не буду! — вспылила она, повысив голос, и провела холодной рукой по лицу, сбросив наваждение, которое прошло обжигающей волной по венам, ударив в голову. Почему все пытаются уличить её в возмутительном? Теперь настала очередь небесного стража выставлять руки перед собой, мол, сдаюсь: — Что дальше? Какие планы? Новая группировка? Одна против всех? — О, мой милый друг, — буквально пропела она, растянув губы в улыбке, — в них нет нужды. В ближайшее время ангелов ждет потрясение, и восстанавливаться в глазах своих воинов я уже буду, как только все уладиться, а пока информация и скрытность. — Боюсь думать, что умудрилась ты за свое отсутствие наворотить… — прошептал ангел, с сомнением глядя на анархиста, и Азраэль пожала плечами, поправляя клинок в рукаве свободной курточки. Без него нельзя. — Не бойся, если все пойдет по плану, то скоро мы вернемся на Небеса, — попыталась успокоить его она, но заметила, как настроение солдата скатилось на минимум, и чуть склонила голову, успев ухватиться цепким взглядом за потухшую искру. Вот-вот из-за чего неожиданное чувство давало о себе знать. Вот оно — грызло изнутри, не давая вздохнуть. Братья и сестры полюбили землю, им пришлась по душе та свобода, которую предлагали люди, та мирная жизнь, с возможностями выбора. Этого дома не будет, но и здесь в другом случае не дали бы существовать, как хочется. Всем нужно пушечное мясо, а жажда власти кажется самое страшное желание для небожителя. Азраэль его вкусила давно и вполне успешно отравилась, но вот нашло озарение, посланная благодать Отцом и с мира слетела серая пелена. Розовых очков не было изначально, как любят говорить люди. Анархист просто глубже смотрела крылатым в естество, их желания, стремления, чувства, в конце концов. Они все чувствовали душевную боль, могли и должны чувствовать. Анархист сжала голову, отбиваясь от настырных мыслей, и с жалостью посмотрела на ангела. — Азраэль, — со вздохом обратился он к ангелессе. без ухмылки, непотребных жестов и надежд, — ты не поймешь… — Всё, замолчи, — прервала она его, прикусив губу, и приложила ладонь ко лбу, — тебе понравилось здесь, на Земле. Земные правила и законы. Тут можно жить на полную ногу, но, брат, тебя заставят вернуться домой! — она тяжело выдохнула и села на диванчик, опустив голову. Рыжие волосы упали на лицо, закрывая некую обреченность от посторонних лиц, а девушке еще хотелось закрыться крыльями для полного уединения. — Выглядишь жалко, — откровенно резюмировал Тадеус, и сел рядом, положив руку на плечо, а потом не получив протеста, обнял за плечи, поджимая губы. — Ну-ну, сестра, не время предаваться женским соплям, хотя да — радужная и желанная лестница назад на небеса обещает обернуться опасным каменным мостом, которые строили пьяные строители, — и все это он произнес на полном серьезе, а потом, заметив недоуменный взгляд, рассмеялся. — Куда полетишь, да еще в таком виде? Стало гадко от собственной слабости, пусть никаких откровений её уста не проронили, однако подавленности хватило. Сжав зубы, она прикрыла глаза. Спустя несколько секунд выпрямила спину, вновь найдя в себе силы. — Может, наведаюсь к лидерам группировок, а может, посижу в укромном местечке, — поделилась анархист и потянулась. — Ты главное не чуди, Тадеус, и держи клинок при себе, никогда не знаешь, кто подло готов ударить со спины.