Траектория падения

За окном брезжился закат — конец очередного дня и начало таинственной ночи. Азраэль хмуро передернула голыми плечами, усыпанными веснушками, чуть наклонившись вперед, буквально касаясь лбом стекла, и выдохнула, наблюдая, как запотело окно. Будто вдохнув облако ядовитого пара, она закашлялась, прикрывая рот ладоней. Её душили собственные мысли, они ворочались, словно скользкие змеи и шипели, сливаясь в один сплошной звук — и совершенно отняли возможности расслабиться. Ей честно не нужно много времени, пару часов бы хватило справиться с возникшими обстоятельствами. Беспокоили в основном две главные проблемы: архангел, который не появлялся уже неделю и успешно заставлял ангела нервничать, и жизнь крылатых солдат. И если скорое появление уже предрешено, как бы там не было, Главнокомандующий крепко привязан к Раю, даже когда тот недоступен для бессмертных, то с падшими ангелами Азраэль не знала, что и делать. Она прислушалась к исполненными воодушевлением словами Тадеуса о свободе, о невероятно притязательной жизни между людьми и нырнула в гущу этих чувств, одолевающих простых ангелов, как болезнь, с каждым днем усугубляясь, — едва не потонув. Им претит возвращение на Небеса. Особенно ужаснула одна из группировок «Кающиеся». Их девиз: «Мирно жить среди людей» относиться не только к периоду, когда Небо в недосягаемости, ай в дальнейшем. Их заинтересовали люди, чувства и красоты земли, которые с неба не рассмотреть. — Это ужасно, — прошептала Азраэль, подведя итог. Она открыла окно, пустив обжигающе холодный воздух внутрь затхлого номера мотеля на отшибе Детройта. С тиканьям настенных часов приближалось время когда, она будет вынуждена спуститься по ступеням и направиться в один неприметный бар за углом. Именно там сегодня собираются лидеры группировок. Старая надпись Nemo’s bar and grill и большое кирпичное старое здание зеленого цвета. Оно пользовалось необычной популярностью среди посетителей, особенно у тех, кто хотел окунуться в атмосферу Детройта. А вообще, город не мало пострадал после похождений Люцифера, так что половина зданий утратила свой изысканный вкус и гармонично подстраивалась под название старый Детройт. И Азраэль это совершенно не интересовало, если бы не попала на очень болтливую малолетку. Азраэль, высунувшись до половины, пыталась разглядеть не приехал ли драгоценный Бартоломей на машине, но отнюдь, улица была пуста и, выдохнув, она закрыла окно, бросив взгляд на приглашение. Оно буквально излучало собой педантичность Барта, четкое, без излишней эмоциональности, сухое приглашения почтить своим присутствием этот самый бар для решения неких проблем. Каких именно проблем уточнений не было. Но догадаться не трудно. И она мрачно усмехнулась, закрутив волосы, хмуро разглядывая короткую прядь. Вот, в прошлый раз при стычке с псами Малахии ей отрезали прядь волос. Она накрутила на палец, внимательно наблюдая за дорогой. В начале улицы послышался рев мотоциклов, и стайкой промчалась группка ангелов. Брутальные кожаные курточки, цепи и байки, в главе же шествовал Малахия. «Сосуд он выбрал под стать себе. Такой же урод!» — подумала Азраэль, развеселившись. Следующие десять минут она потратила на запасной план, и прикрепила к поясу на джинсах небольшой кинжал, её любимый, остро наточенный и смертоносный. Это оружие не раз спасало жизнь — ангельский клинок хорошо, но первым делом, если цель нужно поймать, а не сразу прирезать, то ликвидируют в первую очередь его. Возле бара было подозрительно тихо, она настороженно замерла с мыслью «Неужели все закончилось?». Но если учесть то, что бар цел и даже окна не посыпались на мелкие и большие осколки, то предположительно еще ничего не начиналось. Сначала Азраэль осмотрелась и проколола шины всем байкам, а потом два колеса машины Бартоломея, оставив один байк, самый крайний, если придется тактически отступать, и только тогда пустила клинок по руке, и он лег четко в ладонь. Она волновалась. Анархист на некоторое время, словно утратила свою каменную опору и, не имея шанса удержаться на плаву, прикрыла глаза, ощутив тяжелое чувство неуверенности. «Нет, только не в этой игре» — одна громкая протестующая мысль, затмевающая взор и обнадеживающая, сильная, стальная. Ей нужно быть сильной и чтобы не случилось, бороться до конца. Как не, кстати, вспоминаются слова Михаила, будто проклятое клеймо «Ты слаба». И если уж откровенно, Азраэль знала, что ослабела духом и силой. Невероятно тяжело прошло падение. Азраэль мотнула головой и едва заметно растянула губы в ухмылке. Неподготовленной нельзя ступать в жаркое местечко. Серпентарий ядовитых змей, только шипеть, они не приручены — кусать, отравить и подчинить. А может гиены? Она приоткрыла двери, поморщившись от резкого звука дверного колокольчика, сообщающего о прибытии посетителя. Все в сборе. Будто за праздничным столом, сидели лидеры, напряженно бросая взгляды один на одного, но почтительно скрестили единодушное презрение на ней, не попытавшись скрыть горького разочарования. Их прельщала мысль, что анархист погибла при падении и больше не появится перед их взорами, не преподнесет казус, вырывая победу из рук. Но, увы, она жива и поэтому довольно улыбнулась, почти искреннее. За столом на четверо мест сидели лидеры группировок: Малахия, Бартоломей и, ссутулив плечи и чинно опустив голову даже, не взглянув, разместилась Ребекка. «Кающиеся». Великий лидер немногочисленной группировки и только потому, что лишь немногие знали об их существовании. Солдаты же тенями стояли по разные стороны, точно группа захвата или широкоплечие охранники знаменитостей.       — Ты опоздала, — Барт, приподняв рукав, посмотрел на наручные часы и поправил чёрное пальто, прищурившись. — Увы, — она спокойно пожала плечами, выпрямив спину. — У меня вечно проблемы со временем, постоянно опаздываю. — И сделала шаг к столу, вздрогнув, когда двери закрылись, а сзади стоял один из припевал Бартоломея. Дорогой костюм, галстук, как на Небесах — заставило Азраэль сморщить нос. Хоть в кого-то вполне себе настрой. Хоть там, хоть тут. Она развернулась и усмехнулась, не удержавшись: — Малахия, а где твой женский хор? Неужели не респектабельно? — ангел собирался подняться, но встретился взглядом с напряженным Варфоломеем — они так же враги и пока что не союзники. Этот факт быстро остудил пыл анархиста, и она чуть успокоилась, непоколебимо сжимая рукоять клинка. — Проходи, садись, — указал на стул Барт. — С вами за один стол? Ты считаешь, я — самоубийца? — она вскинула бровь, не пошевелившись. — Но ты же пришла сюда, — резюмировал Бартоломей, ухмыльнувшись. — Ладно, один/один, — она села напротив лидеров, покосившись на Ребекку. — Что на повестке дня: «Метатрон — новый бог», «Карающая длань Кастиэль», «Союз неудачников» или еще как вариант «Покайся и оставайся»? — Азраэль прощупывала настроение лидеров оригинальным способом, кто быстрее разозлиться, тот менее терпелив, а про себя добавила еще один «Архангел на свободе: реальность или вымысел?» — Боюсь спросить, какие названия носили твои военные операции? — Малахия негодующе уставился на неё, поморщившись, и пренебрежительно фыркнул. — Это тоже, — сообщил Барт и напряженно ослабил галстук. — Где ты была два месяца? — А вы не думали, что падения могло принести намного больше вреда, чем предполагалось? Какой смысл возвращаться и сообщать всем «Смотрите, я вернулась!», когда руки дрожат и больно пошевелится? А боевой дух, так сказать, на дне Марианской впадины? Но, конечно, все небеса уверовали, что случилось что-то неизбежное! — разгневаться не сложно. Все убежденны, что ангелы не испытывают эмоций, но вспыхнувшая злость и досада слишком ярки. Ты находишься, словно между наученных охотничьих собак и дана им простая команда «Взять». Они чуют твой запах и твой страх. Так и с остальными эмоциями — ангелы внимательно следили за ней, особенно глядели в глаза, проникая прямо в естество, углубляясь в янтарь и выворачивая душу. Мелкая дрожь прошла по спине, и она ожидаемо схватилась рукой за край стола, сдув рыжую прядь. «Ну, докажите, что я лгу!» — она мысленно рассмеялась им в лицо, на секунду едва не утратив маску, через которую, к сожалению, можно многое рассмотреть. Собственно, вызов в глазах они проигнорировали, и в баре воцарилось молчание. — Променяла солдат, чтобы обезопасить себя? — не оценил её душевных порывов и «искренних» признаний Малахия. — Половина поклялась мне в верности и, уж поверь мне, затаили на тебя глубокую обиду, — худое лицо нового анархиста исказила жесткость. Сладкое удовольствие — он ударил по больному и прищурился, оценивая. Насколько удачно. — Что такое обида для ангела? — она опустила глаза на белоснежную скатерть и посмотрела на стоящий бокал с янтарной жидкостью. — Достаточно искупить вину, а вот разочарование совсем другое, более опасное, разлагающее личность. — Достаточно. — отрезал Бартоломей. — Ребекка, как твои приспешники? Согласна на перемирие? Ангел боялась. Её ресницы трепетали, и, казалось, вот-вот глаза наполняться слезами, но, сжимая кулаки, она упорно сдерживала себя. Азраэль видела её несколько раз на Небесах, из-за того что была там то пленницей, то недругом, проникшим на территорию врага, а еще реже гостьей. — Катись в Ад, Бартоломей, — прошипела она, задрав подбородок — и когда отшатнулась, ожидая подлого удара от Барта, выглядывая с белоснежной скатерти, открылись руки, закованные в ангельские наручники.       — Не получилось переманить словами — решил играть по-другому? — моментально среагировала Азраэль. — Ах, забыла, извините, голова совсем дурная. Последние месяцы вы так и решаете задачи! Грызете глотки, как дикие псы. Клинок душегубов прошёл мимо и встрял в гладкую поверхность стола, разорвав скатерть. Азраэль в последнюю секунду успела отшатнуться. — Поймать, а не убить! — приказ Барта был воспринят остальными на ура, особенно Малахией. Они-то знали, что добычу будут делить уже после, как поймают. — Ребекка, в сторону, — ногой Азраэль отправила стол в полет, перевернув все содержимое на двух лидеров, и оттолкнула ангела в сторону. Она еще хотела побеседовать с Ребеккой и её смерть или плен совершенно расходились с собственными планами. — Я не опоздал? Встреча официальная, знаю я без приглашения, но, увы, у вас нет выбора, — Михаил стоял возле дверей, скрестив руки на груди. Стальной взгляд командира заставил ангелов отступить и слиться с обстановкой, однако далось им это откровенно плохо. Их парализовал настоящий ужас. — Михаил? — выдохнул шокированный Малахия. Азраэль не выразила ни капельки удивление, только раздражение. Предчувствие её не обмануло — архангел подбирал нужный момент, чтобы рассказать о своем появлении, и не придумал ничего лучшего заявиться именно сюда, именно сейчас. Бартоломей ступал осторожней, и ей показалось, что у него отобрало язык. Они не глупы и ясно вразумили, как Главнокомандующий небесных легионов выбрался из клетки: помогла та, от которой меньше ожидали подобного. Михаил прочувствовал страх собравшихся здесь ангелов. Славных лидеров, которые не гнушаться любыми способами набирать себе приспешником. Но они по-иному не умели, не умели не быть жестокими и принимать поражение. Брали пример с него. Он выдохнул, окидывая внимательным взглядом всех присутствующих. Следил за ними еще сначала переговоров, если так можно назвать каламбур. Бартоломей терпеть не мог Малахию, и его сброд, а слишком исполнительный Барт бесил второго. Ребекка лишь для виду входила в состав подобия никудышных дипломатов. Азраэль волком смотрела на всех присутствующих и закрывала собой ангела. Ребекка для чего-то ей жизненно необходима, но о группировки Ребекки известно поразительно мало — ангелы тихи, немногословны и невидимы, словно обучаются скрываться в толпе людей. — Азраэль, подойди, — почти мягко попросил он. Уж теперь ангел не уйдет, сбежав в портал и огородив себя всеми возможными способами. Анархист жалкие метры растягивала как могла, но убежать из здания не представляло возможности. Об этом он позаботился. Ушла. Исчезла за несколько секунд, полагая наихудшее. Михаил потер шею и размял пальцы руки, привыкая к новой оболочке. Он глубоко вздохнул, подчиняя себе возбужденное тело, на губах, которого еще чувствовался сладкий вкус губ. Еще полностью не исчезли ощущения прикосновений. Архангел еще раз вздохнул, и его крылья носа затрепетали. Он ненароком зацепился взглядом за лежащую девушку Этана и, обогнув ее, спустился вниз. Обувь так и осталась независимо стоять под стулом, а чуть дальше лежал свитер светлый и приятный к коже. А вот курточки не было, как и рюкзака. Михаил покачал головой, улыбнувшись уголками губ, представив в каком виде, стремительно убежала ангелесса. Это же нужно додуматься: подобрать момент, а он ведь отвлекся на пару минут, не более. Он отогнал воспоминания. Азраэль уже стояла рядом — горда, независима. Упрямые янтарные глаза немигающее уставились на него, с заметным любопытством и с легко читаемым сухим вопросом «И что?». На губах блуждала прежняя уверенная ухмылка. И напряженна, как струна, еще минуту назад она готовилась убивать, адреналин кипел в венах, а клинок ловил блики светильников, чуть вялые, словно не без огорчения Азраэль принимала — крови не будет. Возможно. Неожиданно для него, она всадила клинок ему в грудь и еще внимательнее наблюдала за эмоциями, одолевающими его, пыталась пробраться сквозь холодную маску равнодушия. Клинок вошёл точно в сердце, вызвал легкую боль. Сердце сосуда хотело бы остановиться, да архистратиг не дал, медленно исцеляя поврежденный орган. — Меня этим не убить, ты же знаешь, — он вытащил клинок, и тот исчез в его руках, испарившись перед глазами владелицы. Она вздохнула, наигранно опечалившись. В баре воцарилось молчание, на Азраэль смотрели, как на сумасшедшую, но откуда им знать, что Азраэль не в первый раз наносит такой удар. Бессильная злость, даже ярость одолевала ангела, ведь причинить настоящий вред не собиралась — выпустить пар, да. Для остальных шок, для двух врагов, где ангел практически не имеет возможности достать оружие против архангела, показательное выступление приносящее ослабление жара вражды. Анархист поджала губы, словно готовилась принять все, вплоть до смерти. Однако бесноватые огоньки никуда не делись. Он развернул ангела к себе спиной, крепко держа за плечо. Наручники, блокирующие способности бессмертных, оказались у него, избавив от этого Ребекку, и со звуком защелкнулись на запястьях рыжеволосой. — Что бы ты сдох, — мрачно пожелала Азраэль, в полной мере ощутив свою беззащитность. — Другого не ожидал, — прокомментировал Михаил, чуть нахмурившись. — Как говорят люди: вернемся к нашим баранам. Есть предложения — выслушаю? — Как она тебя выпустила? Без четырех колец всадников — невозможно, — Бартоломей, уняв дрожь в голосе, со смесью страха посмотрел сначала на Азраэль, прожигая в ней дыру, а потом изобразив подобострастие на архистратига. — Удивительно, правда? — усмехнулся Михаил, прищурившись. — Кто захочет, тот способ отыщет, а кому лишь бы в войну поиграть. И что же дальше, как вы собирались отвоевать Небеса у Метатрона, когда каждый на своей стороне упорно изображал всеведущего и всемогущего? Сколько ангелов не подчинилось и погибло, а?! Боюсь спросить, чем вы думали, точно не мозгами, перья уже подпалило, а гордость усмирить не получилось! Лидеры группировок чинно опустили головы. Чтобы пуститься в спор кишка тонка, да и особые аргументы, которые пойдут, как перевес на их сторону, против обвинений Главнокомандующего, отсутствовали. А жалкие порывы Михаил не оценил бы. — Стоять! — рявкнул он на нее, заметив, что та пятиться к двери. — Вот так, никакой благодарности, — выдохнула Азраэль, прикрыв глаза. Скрывая тихое «ненавижу». Для Михаила это не было чем-то новым и противным, даже скорее констатация факта. Ненавидеть легко, слишком. Таишь в себе злобу, она же медленно заполняет и вытесняет другие чувства. Кажется, от неё непросто избавиться. Он не пытался устранить ядовитое чувство раньше, теперь жуткая необходимость ставила перед собой цель погасить хоть немного, а потом еще и еще. На сегодняшний день, не взирая на вопиющий побег анархиста, он прекрасно держал себя в руках. Нахождение рядом Азраэль не жгло, а наоборот хотелось приблизиться немного ближе. Возможно, тогда загадочный ореол янтаря вокруг силуэта Азраэль исчезнет, и он вздохнет спокойнее. От властных прикосновений, когда ладонь прошлась по спине, Азраэль задрожала, сцепив зубы, изображая покорность. Он усмехнулся, покачав головой, и подтолкнул её вперед, пусть на виду, чем за спиной, и случайно зацепился за дивный предмет, закрепленный на джинсах. Незаметный, тонкий, легкий и убийственно-смертоносный. Не изменив себе, распахнул длинную куртку и потянул руку, сдирая холодное оружие. — Отдай, Михаил, — прошипела она. Он оценил клинок и резко бросил его в сторону, удостоверившись, что тот глубоко встрял в деревянную поверхность, повернулся к Азраэль. — Что это? Твой? — он встряхнул анархиста, совершенно не замечая взглядов других ангелов. — Смертоносная редкая сталь может серьезно ранить даже архангела. Какого чёрта? — Да не хотела я тебя убивать! — вскрикнула она, вырываясь. — Зачем было бы выпускать тебя, гнил бы себе там, сходил по-тихому с ума. В этом нет логики. Но третий клинок я тебе не прощу. Один ты стер в пыль, второй всадил в сердце моего брата и так же развеял пеплом над землей. Именно из-за тебя, чёртов архангел, я проиграла битву Рыцарям Ада, и они унесли моих солдат, больше шести сотен сгорели адским пламенем этих ублюдков! И только из-за тебя жива Абаддон и продолжает зверствовать! — То есть я причинил тебе много страданий? А сколько, ты, сумасшедший анархист, погубила воинов небес, считала? Нет, но даже не могла поверить, скольких ангелов пришлось убить, скольким стерли память и скольких уничтожили Рит Зиены. Эмоции, отчаянье, горе, незнание, — убивало их на месте, но ты этого не знала. Провозгласила «Отец ушел, да будет так»! Сломала тысячи судеб одними словами — высшая похвала. И позволь заметить, это только одно но! Так что заткнись, Азраэль, мы квиты, — закончил Михаил, чувствуя, как полыхают глаза, и его колотит от ярости. Перевел взгляд на окно, концентрируясь на тихой улице, на шуме ветра. И чуть придавив злость, чтобы не сломать шею ангелу, посмотрел на неё. Она стояла лицом к нему и спиной к другим. Яркие глаза потускнели, а губы побелели, горькая вина затопила сущность и вырывалась с каждым стуком сердца. Её трясло, а на лбу появилась испарина. Слишком больно от осознания реальности. Не всегда она знала, что происходить в Раю, не наблюдала за ангелами. Голова опустилась и стерлась гордость с лица. Она часто заморгала, оставаясь такой же молчаливой. Изменения прошедшее за мгновения фундаментальные. — На сегодня достаточно, — обогнув Азраэль, обратился он к подчиненным, которые вздрогнули. Им впервой довелось находиться вблизи очередной ссоры Главнокомандующего и анархиста. — Завтра жду списки всех приспешников. Пленников не трогать, узнаю хотя бы об одной смерти, пожалеете. Я буду терпелив, но не милосерден.