Траектория падения

Сколько миллионов людей живут прошлым? Наверняка много. Вот и Азраэль держалась за него. Она ни на секунду не забывала. Что было забыто — вспоминала, нежась в лучах прошлого солнца, и невероятно скучала. Тогда они были цельнее, не распадались на атомы, не грызли друг другу глотки, а во времена затишья не существовало архангелов, вражеской армии, смерти. Каждый день они учились и совершенствовались, решая сложные задачи, которые явно никогда не вставали перед мятежниками, всё решали архангелы, серафимы, но точно не рядовые. — Я так устала, — шептала она, падая на мягкую подушку и закрывая глаза. Иногда ей требовался полный покой и, не отдаваясь в умиротворенные объятия сна, вспоминала и мечтала, зажмурив веки. В эти моменты в черноте бежали картинки, создания на них оживали, улыбались, махали в ответ. Вчера, в воскресенье, в который раз пришел Доминик, его руки держали крепко, крылья защищали, а его речи, как прежде, трепетали в груди мятежницы. Она неустанно пыталась дотянуться до него, потянуть за руку и ласково назвать братиком, затем счастливо рассмеяться, не оглядываясь на боль, которую с его помощью оставила там, за далекими горами, за равнинами и морями. Все оставалось позади, груз не отяжелял плечи, а понимание, что ты солдат, командир, если быть точнее, не вилось диким плющом вокруг руки, держащей меч. Было намного легче. Особенно тешило осознание, что сегодня они опять соберутся вокруг большого костра, к которому она любила сидеть максимально близко, наслаждаясь невероятным теплом, казалось, оно доставало до благодати, наполняя пылающим огнем; для остальных он был слишком жарок и необуздан, однако это не мешало ночи напролет под шелест ночных листьев рассказывать истории, вспоминать даже приключения на небесах, затем выдавить утешающую улыбку, чтобы потом взорваться смехом. Никто не обижался — они все через это прошли. Только с опытом неприятности стали развлекать, ведь они далеко, даже слишком, порядок небес не смел протянуть свою руку, и неизбежность правил не маячила гильотиной, где через секунды, когда дышать все сложнее, со свистом отрубит голову. Мятежники за границами Рая повидали многое, сколько миров было пройдено от яростной погони, сколько прочесано для места нового лагеря, где снова будет костер, а исследования? Они забирали много времени, но прилегающие вселенные очаровывали невиданными просторами. Правда, тогда ей было невдомек, что сердце грели мелочи, находящиеся рядом: семья, их улыбки, взгляды полные восхищения, истории возле костра, неловкие тренировки новоприбывших. Азраэль улыбалась, вспоминая, как вскидывала руку и сначала смело подзывала новеньких, а затем в огне появлялись драконы, фениксы и много-много других мифических существ. Очарование атмосферы, где царили веселье, тепло, уважение, дружба, никогда не забыть. Сладки, как шоколад, воспоминания были также тягучи, как ириска. Их хотелось попробовать снова и снова, убрать шелестящую этикетку, блестящую голубым, надкусить шоколадную конфетку и раскусить лесной орех внутри. А здесь было страшно. Михаил всегда заставлял ходить по грани, чтобы расжевать твердую задубевшую конфету, а потом отравиться ядом манящей середины. Дом врага, его крепость, его территория, на которой он слышал каждое слово, даже читая по губам, дышал их страхом и, заглянув в глаза, разглядывал под лупой эмоции, по-тихому презирая всей свой сущностью, противореча себе и своим словам. От него хотелось защититься, поставить преграду и не слышать, как холод льдом укрывает дорогу назад, со словами: «Тебе уже не выбраться». Первый шаг — последний шаг. Лишь иногда становилось тепло, изредка не хотелось с разбега прыгнуть в тот костер и согреть продрогшие кости. С внутренним принципом: «Не жалеть о содеянном» она справлялась кое-как. Проигрывала сама себе. «Но ведь об этом поражении никто не узнает», — иногда всплывала самая громкая мысль. И тут же приходил ответ: «Я узнаю. Я сделала все, что могла, на что была способна и теперь его очередь». Нужно было забыть о прошлом, откинуть старые обиды и предательства, но последнее она не прощала, даже скрепя сердцем, даже со смертью предателя. Очередной удар попадал в цель и жуткие усмешки стали чужды, противны, как и собственная, правда, она приелась навечно, сливаясь с лицом, подергала мышцы, заставив принять более подходящую форму. «Помоги мне, пожалуйста», — слова, от которых навечно отказалась Азраэль, этим запускным механизмом послужила смерть брата. Помощи ждать негде. Азраэль также противоречила сама себе: всеми руками за изменения, она боялась их, дрожала перед неизвестностью, хотя шла практически твердым шагом, переступая через преграды и ухмыляясь новому дню. Щит всегда находился впереди — и о воображаемой защите никто не знал, он мог звенеть от ударов, но враг не видел, с каким ужасом она смотрела сквозь непробиваемую сталь и молилась, чтобы защита не треснула, не рассыпалась в руках, исчезнув в прошлом, как все остальное. Анархия — беспорядок, хаос, отсутствие как таковой власти. «Небесам не помешал бы небольшой беспорядок», — смеялись они и продолжали держаться за тот порядок, он преследовал их даже в утреннем построении, потому что они были частью порядка и всего носком стояли на пороге анархии. Неповиновение властям — казалось, этого достаточно, однако беспорядок что-то больше и даже звание анархиста не давало Азраэль полной уверенности в правильном значении, в правильном названии, они тянулись к разрушению, послаблении законов и сбивались фактически в стаю, только так имея шанс выжить и не умереть от страха. Сегодня пришло просветление: «Небесам не нужна анархия», напротив необходима строгая система, с Царством небесным шутки плохи и едва архангелы покинули порог, так шальными воздушными змеями то, что продвигала мятежница схлестнулось в едином бою. Этот бой длится до сих пор — частичная свобода уже пустила корни и выбросила тонкий пока что стебель, не обращая внимания, что полита не чистой родниковой водой и даже не дождем, а слезами и кровью. Покидала Азраэль логово врага с небольшой неохотой, сомнения заставляли вяло перемять ноги, точно в болотной жиже. Едва она переступила порог, так дышать стало в сто раз свободнее, смахнув воображаемую усталость с лица, двинулась вперед. Пусть времени не много, пока Михаил не очнется, пока в один момент не раскроет широко глаза, в полной мере ощутив, как воняет паленым её новый план. А он унюхает, об этом и речи быть не может, и сразу найдет виноватого или скорее виноватую, но тогда мятежница надеялась уже попробует вкус торжества. Ей уж точно не мешало подольше побыть в одиночестве. Подняв глаза на одинокое окно, её прошибло током: Михаил, усмехаясь, смотрел прямо на неё. Он легким жестом подозвал к себе, но в ответ получил лишь медленное отчетливое мотание головой. Точно не сегодня, не сейчас. Азраэль прекрасно знала, как слаб на данный момент архангел и только поэтому на прощание махнула рукой и, поправив пальто, поспешила прочь.

***

Она не выдержала первая, стараясь утолить внутренний голод по войне, покормить гнев и ненависть, которые готовы уцепиться в первую попавшуюся глотку — и, наконец, приложить панацею спокойствия ко лбу. С содроганием ждала, пока плотина терпения архистратига прорвется, и бог войны покажет новое лицо — по капельке его терпение вытекало из огромного хрустального сосуда, а могущество копилось в ладонях, но определенно, пока было его недостаточно, чтобы взорваться, как ядерная бомба. Тогда Михаил не будет знать значение слов «пощада», «милосердие», только вперед, а кто желает жить, упадут на колени и так. «Михаил страшен в гневе, — поделился Тадеус, после того, как покинул небеса и оставил работу палача, и хотя не видел Михаила в настоящей ярости, но определенно ему хватило того, с каким хладнокровием он стирает ангелов в пух и прах. — Так было правильно, — бессвязно шептал ангел, с ужасом смотря на алый горизонт, боясь увидеть там шестикрылую фигуру, несущую смерть». Однако теперь ждать нельзя, голова заполнилась миллионами слухами об Абаддон, о Метатроне. Ведь пока они будут строить единство, то уже не с кем объединиться, они все падут от клинка братьев и сестер, от демонической руки и собственной слабости. Архистратиг же стал единственной надеждой, ему не нужна скрижаль, не нужен источник силы на батарейках — он сам сосуд могущества. Его повелитель. Азраэль, завершив все манипуляции с мотоциклом, разогнала до более подходящей скорости и чувствовала, как метр за метром на огромной скорости уходит асфальт, оставляя позади раскинувшийся на многие километры Нью-Йорк. Её же путь лежал в штат Огайо. В ушах звенело, а шлем давил на черепную коробку. С усилием воли прогнав легкий мандраж, она наклонилась еще ближе и выжимая газ до упора, приближаясь к цели. Неожиданно, совершив дикий маневр на трассе, выехал джип, машина спереди затормозила, а мятежница успела только сжать зубы, как мотоцикл налетел на автомобиль, и её выбросило в свободный полет, едва не размазав грудой железа по асфальту. Азраэль простонала, сглатывая слюну с кровью. — Черт, — прошипела она, силясь открыть глаза, и тут же услышала вокруг себя крики людей, что необходим врач, с неё убрали мотоцикл, однако не решались сдвинуть с места, дожидаясь скорой помощи. Разжав зубы, она судорожно выдохнула, думая, что за напасть и чего проделки судьбы будут стоить её на этот раз. — Не трогайте меня! — громко произнесла ангелесса, притормозив исцеление. Ей не нужны громкие новости о чудесном исцелении на дороге, а этого, если она задержится тут хотя бы минут на пятнадцать, не миновать. Люди любят слушать о чуде и в тот же час совершенно в него не верят, а вот, например случайный слушатель в лице небожителя, спустившегося раньше положено, могло заинтересовать, особенно фотография в уголке экрана. За поисками утоления печали, она не раз насмотрелась на удивительные вещи. Скосив взгляд, она заметила пристальный взгляд мужчины в форме, он словно боялся подойти, подсознанием чувствуя, как щепотки перца в блюде ужас, а рука против воли тянулась вперед. Захлебываясь кровью, она, с усилием оторвав взгляд, перевернулась, упираясь трясущимися руками в обрызганный кровью асфальт. С легким дуновением ветра пришло осознания, что смертей намного больше, в алом заходе солнца появлялись высокие мрачные фигуры жнецов. — Азраэль? — вопросительно подняв брови, явилась Тесса. — А что, незаметно? — прохрипела мятежница. Жница присела рядом. — Тесса, если ты пришла добить, то пожалуйста, — со смешком пробормотала она и села, вытирая рукавом кровь. — А если нет? — усмехнулась она. — У меня послание от Смерти. Он готов ждать долго и не вмешиваться, но не слишком. Всему есть предел, он все еще надеется, что вы найдете общий язык и наконец-то окончите лютую вражду, как и подобает высшим существам Бога. — Ой, давай без лекций на тему, что подобает ангелу, а что нет. Я делаю все что могу, — отмахнулась Азраэль, приложив ладонь кто, лбу чувствуя, как регенерируются органы и встают на место ребра. — Именно поэтому оставила Михаила, хочешь заключить новую сделку и влезть в самую гущу событий? — жница тряхнула волосами, словно сомневаясь в рассудке мятежницы, но её успокаивало, что знакомы не один год уж точно. — А что делать? Ждать? Чего? Пока все не полетит в ад, и это слишком мягко выражаясь! Может Метатрон не великий завоеватель, но в том и проблема, потому что я и Михаил доказали: меч в наших руках горит, а устроить очередную войну не проблема. Будь у нас честные выборы, мы бы пролетели первыми, — жестко усмехнувшись, она с трудом поднималась. На желание жницы помочь она отрицательно мотнула головой. — Иногда людям нравятся завоеватели, — легко пожала плечами. Возможно, Тесса реагировала несколько флегматично, глядя карими глазами на души, но никто не знал, как кричала её сущность, как переворачивалось с невероятной силой центрифуги все внутри, полыхая при этом темным огнем зовущей бездны. Азраэль поморщилась на этот не от боли, а после того, как заглянула жнице в глаза и зажмурилась, признавая свое поражение. Пока они спорят и грызут друг другу глотки, все остальные умирали в мучениях ядовитого испарения от снарядов их сражения. Она неловко поджала губы, переминая с ноги на ногу, решительно не глядя на жницу. Ей была чужда людская боль; те же войны, болезни, катастрофы, случайные и нет, но смотреть на практически бессмертное существо, которое с невыносимой скорбью льет слезы, пряча в самую глубь сущности, закрываясь на замки и в ожидании, пока горе не сломает наверняка. — Прости, Тесса, — проговорила она и, положив руку на плечо жницы, улыбнулась, — держись, скоро все закончиться. И это не в плохом смысле, — добавила она, коротко рассмеявшись. Собственный смех показался натужным и неярким, как когда-то, специфичным. Вкус крови еще гнездился во рту, и, казалось, чем больше она сглатывала слюну, тем больше крови. — Я надеюсь, Азраэль, надеюсь, — через силу растянув губы в улыбке, прошептала она и, убрав волосы за ухо, растворилась в воздухе. Разговор оказался несколько бессмысленным, ангелесса не узнала ничего нового. Все и так известно и бескомпромиссно. Ангелам вернуть небеса, людям — их законное место в Раю, жнецам — работу. Кому что положено. Отряхиваясь от пыли, она чувствовала тошноту и точно сердце сжали в кулак, поглядывая, как оно обливается кровью. Сделав шаг, опустила голову, досадное падение и груда железа вместо мотоцикла с одной стороны были случайностью, простым совпадением в эпицентре урагана, однако возможное действие договора наяву стало показывать, что ожидает её дальше и будет отлично, если на голову не упадет летающая тарелка, непонятно откуда взявшихся инопланетян. Потерев шею, она тяжело вздохнула — на виду воительница была всего три часа, может четыре назад, а теперь… А теперь медленная расплата за нарушение договора, при чем её безопасность и жизнь были в руках архангела.

***

Покачиваясь на ветру, медленно падали снежинки и, приземлившись на протянутую ладонь, таяли, оставляя капельки холодной воды. Серые облака низко повисли над городом, будто неудачно прицепленные декорации на сцене театра. — У тебя щеки горят, — вместо приветствия бросил Тадеус. Поместив руки в карманы штанов, он делал медленные покачивания. Взад, вперед.        — Ага, — вяло отмахнула Азраэль, её бил озноб, а телефон постоянно вибрировал. Она точно знала, кто пытается дозвониться и в приказном тоне добиться, чтобы возвращалась назад, как было положено. Жгучая необходимость все контролировать нависла над мятежницей и, казалось, что вот-вот Михаил явится рядом, с явным намереньям придушить непокорную. А он явиться. Шумно вздохнув, она запрокинула голову, утопая в снежной лавине ощущений. — Михаил? — указав кивком головы на телефон, Тадеус преждевременно скривился, уже зная ответ. — Решила опять испытать терпение архангела? — Это риторический вопрос? — нервно хлопнув ладошками, она съежилась. — Итак, ты все сделал? Ханна согласна помочь? — снизив голос до шепота, с надеждой спросила она. — Не совсем, — пространственно пробормотал Тадеус. — Может, ты сама с ней поговоришь? Ангел потянул мятежницу в сторону небольшого мрачного парка. Голые деревья, ветви которых лишь немного осыпало белоснежным снегом, одинокие скамейки, каменные дорожки. Но дышалось здесь и правда легче, чем в душном городе среди людей. Издали они выглядели, как обычная парочка, тратившая свое личное время на прогулки под мокрым снегом. Правда, обстоятельства были совсем иными. Азраэль благодарно улыбнулась Тадеусу. Она слишком прикипела сердцем до палача, и в одни момент он стал больше чем солдат, воин. Близкий друг, тот, кто еще не предал, не сорвал её маску, как пытались сделать другие, сдирая с кожи, тем самым, стараясь в который раз надломить и разломать на части. Как же легко сломить преданность, вроде бы совсем недавно, пару лет для ангела не срок, чистый взгляд, надежда, былой запал — все на месте, как и полагалось сильным личностям. Но она ошибалась. Её не желали понять, ангелы, устав до бесконечности переходили с берега до берега, предполагая, что хлипкий деревянный мост не струхнет, обрываясь, шаг за шагом, что не обвалится в пучину тьмы и не подвергнет их опасности, которая и не снилась. Они надеялись, что новый сильный лидер будет лучше прежнего, даст им чего-то большее нежели было, и прогонит иллюзию скалившегося пса, восставшего из страха. Не обращая внимания на снег, Азраэль уселась на лавочку, разглядывая верхушки деревьев, забравшись туда с ногами, поджимая их груди и, сжав кулаки, держала лучик солнечной надежды. Снежинки медленно кружились, осыпая волосы, а Тадеус хмурясь, смахивал с макушки. — Ты уверен, что она придет? — склонив голову набок, полюбопытствовала Азраэль, ощущая игольчатую боль в груди. — Еще пять минут до встречи. Ты сама сказала, что проблемы с дорогой, вот я и назначил встречу чуть позже, — легко откинул её беспокойство мятежник, усмехаясь. — Азраэль, ты хорошо подумала, как Михаил отреагирует на отлучку, вдруг все пойдет по наклонной и где-то часть плана оборвется. — Абаддон и Метатрон долго ждать не будут. И лучше пусть Кроули сидит на адском троне, чем Рыцарь Ада. Её труднее убить.