Одни ли мы на острове?

Солнце заглянуло в пещеру. На самом деле, пещерой это назвать было сложно, потому что отверстия были с двух сторон, на запад (на море) и на восток. Из первого, откуда Тони впервые вошёл в будущее укрытие, открывался вид на море и на часть западного пляжа. А вот из другого окна можно было увидеть почти весь остров, покрытый невероятно густой и зелёной растительностью, за исключением того, что пряталось за горой с другой стороны вечнозелёного дождевого леса. Видимо, там и скрывалась та база, которая стала неожиданным и сбившим всю налаженную жизнь парочки сюрпризом. Тони открыл глаз. Лучик заставлял щуриться. Щеку непроизвольно притянуло к ресницам. Брюнет сморщил нос, пытаясь осознать, где он. Признаться, его организм всё ещё ожидал каждое утро приветствия и прогноза Джарвиса. Старк вообще не привык избавляться от привычек, он никогда таким не занимался, и психика у него, конечно, была необычной. Наверное поэтому условные рефлексы очень долго не исчезали. На самом деле, Энтони хоть и имел некую двинутость, но человеком был сильным. Не в физическом плане, а в психологическом. Многие считали, что он просто не умеет общаться с людьми, не понимает их, потому что сам другой, и что из-за этого никто не может ужиться с ним. Но стоило вспомнить хоть один разговор со Старком, и становилось понятно, что он просто несёт чушь, оскорбляя, грубя, шутя, подкалывая; и ты внимаешь каждому слову, аккуратно укладывая и сортируя их в стопочки в голове; и каждое слово проникает в самую глубь сознания и, главное, души, все они задевают за живое; и ты слушаешь, будто под гипнозом, не в силах оторвать взгляд от его губ и глаз. Он умел делать такое и молча… Да, этот чёрт понимал людей прекрасно, читал их, как книги, и точно знал, за какую струну чувства нужно дёрнуть, чтобы услышать верную гармонию. Его слова и молчание были дротиками, метко брошенными прямо в цель. А ведь дротики бывают и отравленными. И если Старк в порыве гнева отправлял такую стрелу, то жизнь жертвы уже не была беззаботной, или вообще не была… Он был опасным. Опасным не потому, что мог навредить со зла, а потому, что плохо контролировал себя в ярости. Вообще, все, кто его знали, сказали бы, что он просто прекрасно владеет собой, и что всё, что он делает — очень хорошо отрепетированные движения. Возможно, так и было. Но остров изменил его. На Наташу и раньше никогда почти не действовал его дар. А также Тони не мог понять её. Этим Нат его всегда дико раздражала и привлекала. Получилось, что на острове пользоваться способностями воздействия на людей стало бесполезно. Поначалу Старк пытался пострелять в Наташу, позаглядывать в глаза, иногда это даже немного срабатывало, но она тут же освобождалась и отбрасывала все сомнения и уверенности, которые Тони вгонял в неё. Осталось жить просто, не пытаясь ни на кого влиять, хотя брюнет автоматически это делал, но не старался, просто образ Тони Старка уже почти и стал его настоящей личностью. У Железного человека в жизни не было человека, которому можно было бы доверить свои мысли, свою душу, своё сердце. Не было родных, не было мамы. Маме он доверял, мама его понимала, а он чисто и преданно любил её за это. После её смерти никто не смог заменить ему ту, кто всегда выслушивала, понимала и искренне утешала; ту с кем Тони мог ощущать себя абсолютно голым, новым и невинным; ту от кого не нужно было скрывать, потому что итак было понятно, что она узнает; ту, с кем он чувствовал себя собой. И настоящий Старк стал теряться. Энтони перевёл взгляд с неба на Наташу. Лучики вновь играли в её волосах, только теперь эта масса была не огненной обжигающе-рыжей, а нежной, слегка прохладной, мягкой, аккуратной, переливающейся из золотистого в бледно-персиковый, светло-жёлтый и розоватый. Губы девушки были слегка приоткрыты, они имели просто идеальную форму в таком состоянии, казалось, каждый воздушный поток, выпархивающий из её рта, просто переполнялся спокойной пушистой красотой. Лицо Чёрной Вдовы сузилось за время пребывания на острове, но от этого не стало менее привлекательным, конечно острые сильно выделяющиеся скулы сделали его ещё более суровым и жёстким, но скулы нынче в моде. На характер шпионки эта дикая жизнь действовала наоборот. Романофф медленно, но верно превращалась в настоящую женщину: мягкую, нежную, заботливую. Просто бить Тони было жалко, да и шпионить и скрываться за стеной холода от единственного человека поблизости казалось глупым. А учитывая его невероятное обояние — невозможным. И Наташа поддалась, и сделала то, что в нормальной жизни не сделала бы под дулом пистолета: доверила Старку свою истинную личность. И оказалось хорошо, единственное, что напрягало — это то, что сам Тони не очень спешил снимать свою придурковатую маску миллиардера и плейбоя. Мужчина смотрел на невероятную красоту живого момента сна прекрасного создания (девушки) и испытывал очень странные чувства. Это было огромное эстетическое наслаждение и лёгкое потягивание в животе. В какой-то момент кровь застучала в голове, в ушах тихонько зазвенело, волна судороги прокатилась от пальцев ног до макушки. Тони вдруг осознал, даже нет, он это почувствовал, что он ужасно любит, что он нашёл ту, с кем он сможет не притворяться и вытащить из-под грубой оболочки образа, приросшей к тонкой оболочке личности, настоящего себя; ту, с которой можно будет быть рядом без толстенного слоя саркастической брони, потому что не нужно будет бояться, что хрупкую мембрану личности истинного Тони повредят и тем самым уничтожат уязвимую нетренированную душу Железного Человека. Все слова и поступки других людей раньше отсеивались на этапе психологической брони, к душе Старк не подпускал никого, даже Пеппер. А Наташу сейчас он с лёгкостью бы пригласил и был бы при этом полностью спокоен. Она стала человеком, с которым можно просто молчать и чувствовать высшее умиротворение и счастье. Её ресницы пошевелились, лучики запутались и в них. Встретившись глазами с Тони, Наташа легко улыбнулась одним уголком губ. И от этого стало тепло. Тони ответил тоже простой улыбкой, не привычной кошачьей ухмылкой, а милой, настоящей, простой улыбкой. Улыбалось всё его существо: глаза, губы, щёки, руки, грудь, живот, шея, даже пятки. Он просто уткнулся носом в её идеальную щёку, запустил пальцы в её идеальные волосы, прикоснулся губами к её идеальному подбородку и прошептал так, что она чувствовала движение воздуха и его губ: — Обожаю. Моя. Самая родная. Больше себя. После этого Тони тихонько взвыл от прилива чувств и, вскинув Наташу на себя, просто прижал её. Они соприкасались щеками. Они были счастливы. Они молчали. Они были счастливы вместе, несмотря на то что шанс на спасение, хоть и увеличился с нуля, был неимоверно мал. Они были просто счастливы вместе.